Большой спорт

Миша не любил дарить подарки тем людям, которые его раздражали. Но, видимо, была такая традиция – поздравлять всех, с кем приходилось общаться. Он с детства ненавидел эти чертовы традиции. Скорее всего, ненависть к Рождеству была у него из-за отца. Тот не считал нужным проводить основные «ритуалы» подготовки к празднику. Ему хватало небольшой банки пива и бутылки дешевого коньяка. Обычно он вырубался к полуночи, но и во сне еще долго кричал и метался по кровати, раскидывая руки в стороны. А на утро в комнате воняло перегаром и еще чем-то противным. Словно в помещении стухло какое-то животное. Когда Миша стал больше времени проводить в обществе Ричарда, идея справлять Рождество перестала ему казаться такой уж ужасной. Они вместе нарядили елку, даже повесили два небольших носочка на импровизированный камин. Проскакивая утром в душевую, Миша всегда подолгу задерживался в той комнате, вспоминая какие-то моменты из своего более-менее счастливого прошлого. Об отце он не вспоминал вообще. Возможно, это и было своеобразным Рождественским настроением. Ричард любил поспать подольше в выходные, и Миша открыто пользовался этим, прогуливая плановую пробежку. Конечно, ему нравилось бегать по утрам, но от мысли, что он может не подчиняться ни чьим законам, подросток получал истинное моральное удовлетворение. Ближе к обеду из спальни выплывал Ричард, укутанный в огромное одеяло. Он не любил одеваться по утрам, но смущать Мишу своим видом тоже был не намерен. Обычно Рич прикрывался подушкой или полотенцем. Если на его месте оказывалось одеяло, значит, он хотел провести время рядом с Коллинзом. Ричард присаживался на диване рядом с подростком, закутываясь в небольшой кокон и устало опускал голову Мише на плечи. Кажется, в такой позе он снова засыпал. – У меня есть подарок для тебя, – стеснительно признался парень, чуть натягивая на себя одеяло. Ричард был полностью обнаженным под ним, но Миша предпочитал не вдаваться в подробности. Конечно, они спали вместе, но и тогда Коллинз оставался достаточно смущенным, чтобы к щекам мгновенно приливала кровь. – Ты сам подарок, – сонно буркнул Рич, утыкаясь носом в его шею и спокойно вдыхая мыльный запах. Он всегда смешно щурился, когда понимал, что Миша снова проскочил в душ без него. – Нет, я просто хотел подарить тебе что-то, что напоминало бы обо мне, – улыбнулся подросток. – Помимо засосов, – и тут же покрылся румянцем, с головы до пят. Ричард легко засмеялся, потрепав его по голове. – Я тебе ничего не приготовил, – протянул мужчина. – Мне ничего не надо, – тут же отозвался Миша. – Просто возьми это, хорошо? – парень выудил из-за спины небольшой кулек, нелепо обернутый подарочной бумагой. Размером он был со спичечный коробок, так что Ричард внезапно заволновался, принимая подарок. – Что это? – тихо спросил он, поднимая растерянный взгляд на подростка. – Я… Сделал его сам, но на случай, если тебе не понравится… – протянул Миша. Спейт поспешил аккуратно распаковать коробочку. На дне виднелся небольшой кусок фотографии, торопливо отрезанный ножницами от остальной части. Сверху лежал небольшой кулон, переплетенный замысловатыми линиями между собой. Ричард задумчиво повертел его в своей ладони. – Говорят, он отгоняет злых духов. – Тогда тебе стоит взять его для следующей встречи с отцом, – лучезарно улыбнулся Рич, потрепав Мишу по голове. – Спасибо, – сухо поцеловав его в висок, Ричард удобно расположился на диване и прикрыл глаза, собираясь уснуть. Небольшой кулек с подарком все еще оставался лежать в его ладонях. *** Миша ненавидел просыпаться по утрам и натыкаться взглядом на старые покосившиеся часы. Те словно издевались над ним, показывая одно и то же время. Порой ему казалось, что стрелки и вовсе остановились, но, возвращаясь с тренировки, он понимал, что был не прав. От того пробуждение становилось еще более отвратительной частью дня. Коллинз снова видел Ричарда в своих снах. Он не мог вспомнить, что конкретно происходило – главная мысль ускользала из памяти, но на мгновение стало так тепло, что Миша расхотел подниматься с постели. Он ненавидел себя за то, что все еще думает о нем, но остановиться было сложно. В каждой мелочи, в каждом движении Коллинз видел Ричарда. Это было глупо, но, оказываясь в зале вместе с Дженсеном, он не мог полностью сосредоточиться на тренировке, разыскивая взглядом знакомую низкорослую фигуру. Нельзя сказать, что он испытывал, не натыкаясь на Спейта. Облегчение или тоску? Ричард был частью его прошлого, и отказываться от него не представлялось возможным. С кухни послышался грохот посуды. «Себ проснулся», – сделал вывод Коллинз, кряхтя, поднимаясь с кровати. Та предательски скрипнула, прогнувшись под тяжестью веса, но твердо спружинила Мишу, помогая тому подняться. Коллинз оглядывался по сторонам, пытаясь привыкнуть к теплому свету ночника, пока грохот кастрюль на кухне не достиг своего крещендо. Миша мягко ступил босой ногой по полу, на всякий случай сильнее цепляясь за трость. Света в квартире не было, а дверь в спальню Себастиана была прикрыта. Кто же мог устраивать беспорядок на кухне? Тем временем, звон сковородок, казалось, только усилился. Миша со всей дури долбанул тростью по выключателю и на мгновение в кухне образовался звуковой вакуум. – А, Миша, – нервно пробормотал Себастиан, натирая кастрюлю до блеска. В принципе, та в этом явно не нуждалась, но у француза всегда было свое представление о чистоте. Коллинз прошел мимо него, надеясь, что тот прекратит свое бренчание, но Роше лишь отвернулся от своего друга. Что ни говори, он всегда стеснялся своей странности, а показывать свою слабость не хотелось. Тем более, перед Мишей. – Себастиан? – потрепав друга за плечо, обратился Коллинз. – Себ, – тот одернулся и принялся смахивать невидимые пылинки со своей одежды. Он взвился не на шутку. – Только не трогай меня! – предупредил он, отскакивая от своего друга. Миша забил тревогу. – Себ, ты чего? Это же я… – Роше огляделся по сторонам. Посуда валялась в большем беспорядке, чем была до этого. Это сводило с ума. – Прости, кажется, я волнуюсь, – признался Себастиан, ни на секунду не отрываясь от своего занятия. – Эти все твои тренировки с мальчиком выводят меня из себя, – шмыгая носом, прохрипел француз. – Ты только и говоришь о нем: Дженсен то, Дженсен сё…. А улыбка? Хочется ударить его, чтобы, нахрен, все зубы повыпадали, но один остался и противно гнил! – Себ, успокойся, – Мише было не впервой сталкиваться с такой реакцией Роше. Объектами его ненависти порой становились персонажи с местного ТВ, но никогда – живые люди. Это было странным. – Успокойся? Хватит мне это говорить, Коллинз. Сперва успокой себя, а потом предъявляй мне что-то. Носишься со своим подростком, как с драконьим яйцом! – Себастиан пытался отвернуться от него, сильнее гремя посудой. Миша понимал, что тот не хотел с ним разговаривать, но в такие моменты француз выдавал то, что думал на самом деле. Коллинз этим охотно пользовался, но сейчас была переломная ситуация. – Ты себя со стороны слышал, Себ? Ты говоришь полный бред! – фыркнул Миша, словно надеялся, что это как-то подействует на друга. – Полный бред? Раньше ты все мне рассказывал. Мы кино смотрели, в кафе ходили. А сейчас что? Да, я уже забыл, когда мы с тобой вместе проводили время! Даже если ты и обращал внимание на меня, то только для того, чтобы сказать: «Себ, Дженни такой клевый, кажется, мне стоит подарить ему слюнявчик!» Противно от одной мысли, чем вы там с ним занимаетесь! – Коллинз ошарашено пялился на него, но не понимал, кого конкретно ревнует Роше. – Слушай, мне пофиг на твои извращенские замашки, но, черт возьми, почему ты не сказал мне об этом сразу? – Миша попытался подобраться к нему поближе, но был остановлен поднятым вверх распылителем. – Попробуй тебе слово поперек сказать! Ты же сияешь у нас, как отполированный кафель! Тронь тебя – сразу ныть начинаешь! – пробормотал он едва слышно. Миша застыл в шаге от него, удивленно раскрыв глаза. – Знаешь, что, Миш? Мир не вращается вокруг тебя. Мне это все надоело, – Роше резко отскочил в сторону, скидывая со стола оставшиеся кастрюли. Те падали на пол с оглушительным грохотом. – Скачу вокруг тебя четыре года, а ты вообще, нахрен! – Коллинзу пришлось прикрыть уши руками. – Воспринимаешь меня, как должное! Мог бы, хотя бы поинтересоваться, как у меня дела. – Себ, успокойся, давай поговорим, – попытался Миша остановить его. Себастиан метался по кухне, срывая посуду с маленьких крючков. – Поговорим? Поздно говорить, Миша! – Коллинз еле успел отступить. Аккурат между его ног приземлился небольшой, но, несомненно, острый ножик. Лезвие застряло в тонкой складке линолеума. Когда дело дошло до набора швейцарских ножей, Миша перехватил Себа за руки и прижал к кухонной тумбе. Его сердце колотилось, как бешеное. – Отпусти меня, – брыкнулся Роше, пытаясь вырваться из захвата. Коллинз только сильнее припечатал его своим телом к столику. Миша задержал взгляд на шее, наблюдая за быстрой пульсацией вен, словно загипнотизированный. Себастиан пытался вырваться из его стальных объятий, и от этого его тело сильнее напрягалось. Футболка норовила сползти с плеча, обнажая бархатную кожу. Миша стремительно провел языком по губам, испуганно косясь на Себастиана. Роше застыл, не решаясь двигаться с места. – Миш… – тихо прошептал он, стараясь не смотреть Коллинзу в глаза. Куда угодно, только не в глаза. Миша скосил взгляд на тонкую полоску губ, которые так соблазнительно подрагивали, словно от нетерпения. Недолго думая, он впился в них жестким поцелуем, мгновенно сокращая расстояние между собой и Себом. Роше тихо пискнул от неожиданности и, почувствовав, что его больше никто не удерживает, уместил руки на груди Коллинза. Миша отстранился от него, растерянно бегая взглядом по стремительно краснеющему лицу. – Прости… – прошептал Коллинз, касаясь своих губ. – Прости, я не хотел этого… – тихо повторил он, как можно скорее скрываясь из кухни. Миша почувствовал себя лучше, оказавшись запертым в своей комнате. Сердце бешено колотилось, норовя выскочить из груди. Что с ним только что произошло? Миша медленно втянул воздух носом, пытаясь привести мысли в порядок. Он огляделся по сторонам, косясь в сторону кровати. Как ни странно, теперь спать совсем не хотелось. *** – Только не уходи никуда, – удобно умостив голову на остром плече Ричарда, прошептал Миша. Спейт легко усмехнулся, ласково вычерчивая пальцем незнакомые фигуры на его ладони. – Куда я уйду? Мы у меня в квартире, – напомнил Рич. Подросток нахмурился. За несколько дней, проведенных рядом с Ричардом, он привык называть это место их общим. – Не могу сказать, что я чувствую, находясь рядом с тобой, – смущенно поджимая губы, выдавил из себя Миша. – Но все равно, это лучше, чем… – подросток запнулся на мгновение, а затем и вовсе замолчал. – Лучше, чем что? – поторопил его Ричард. – Просто лучше… – протянул Миша, приподнимаясь на локтях и заглядывая мужчине в глаза. Они лучились спокойствием, переливались несколькими оттенками сразу. Становилось так тепло и легко одновременно…. Миша провел ладонью по его лицу, словно изучая. На самом деле он помнил наизусть каждый миллиметр его тела, которое он еще несколько минут назад с упоением покрывал мелкими и торопливыми поцелуями. – Это…. Никогда не закончится? – Ричард, улыбнувшись, покачал головой, и Миша, довольный ответом, снова прилег рядом. Двигаться совершенно не хотелось. – Все же, ты не слишком привыкай к этому режиму, – пробормотал Ричард сонно. Миша напрягся всем телом, хоть и понимал, что пока он рядом с Ричем, ему ничего не грозит. – Завтра с утра пойдешь на пробежку, – подросток улыбнулся, проведя пальцем по обнаженному животу мужчины. – Знаешь, я читал, что секс дает гораздо больше нагрузки на тело, чем простая пробежка, – отчаянно краснея, признался парень. Ричард хрипло засмеялся, и от этого голоса по телу Миши пробежался сноп мурашек. – Да? И в каком же журнале ты вычитал это? – поинтересовался Рич. – Неважно. Я просто подумал… – стеснительно начал подросток, но был прерван аккуратным прикосновением сухих губ к своим. Миша потянулся к неожиданной, но такой приятной ласке. Ричард довольно улыбнулся, поглаживая его по щеке. – Стоит запретить тебе читать такую литературу, – мягко прошептал он, всем своим тоном выдавая, что совсем не против того, чтобы Миша просвещал себя таким образом. *** Стремительно приближалось Рождество, и точно с такой же скоростью Коллинз становился все угрюмее и угрюмее. Себастиан не разговаривал с ним последнюю неделю, честно говоря, он вообще предпочитал не сталкиваться с Мишей. В первую же неделю Рождественских каникул Роше украсил (а по мнению Коллинза – испоганил) общую гостиную всеми игрушками, которые у него только были. Над телевизором даже висел одинокий носочек, при виде которого Миша испытывал сильную ненависть. Все блестело и сверкало в ожидании праздника, но пока что у Коллинза появлялось желание все испортить. Конечно, каникулы никак не влияли на тренировки Дженсена. Разве что, народу в зале поубавилось, от этого они получили возможность проводить больше времени за выполнением упражнений. Мише нравилось следить за подростком, как бы он себя не уговаривал. Он ощущал это странное притяжение, желание заботиться о бедном парне превосходило остальные чувства, что сильно пугало Коллинза. Поэтому Миша видел только один выход из ситуации. – Неплохо в этот раз, – натянув на лицо косую ухмылку, пробормотал он. – Вау. Спасибо, – смущенно отвернулся Дженсен, явно не привыкший к похвале от Миши. – Конечно, с балансом предстоит еще поработать, и ноги все еще болтаются в воздухе, как веревки, но, в целом, уже лучше, – хлопнув приунывшего подростка по спине, Коллинз отошел к перекладине. Миша еще не был способен ходить спокойно по ковру, но если ему когда-нибудь повезет, и боль в колене исчезнет…. В голове прочно обосновалась предательская мысль возобновить собственные тренировки. – Давай еще раз выполнишь, чтобы запомнить, а потом покажу тебе парочку упражнений для укрепления поясничных мышц. Дженсен кое-как взобрался на перекладину. С Коллинзом, еле стоящим на упругих матах он не мог рассчитывать на поддержку, поэтому приходилось самому карабкаться по шесту, чтобы прочно ухватиться за снаряд. Миша тихо ухмылялся, скрывая свою улыбку за негромким кашлем, и довольно посматривал на подростка. Он был весь красный от жара, распирающего его со всех сторон. Смуглая кожа лица блестела от пота и в свете огромных отражателей, заменяющих лампы, переливалась золотистым светом. Дженсен шумно втянул воздух через нос и плавно раскачался на перекладине. Миша внимательно следил за его плавными движениями. Перелеты были аккуратными и легкими, словно подростку ничего не стоило выполнить это упражнение. После непринужденно выполненного контр-сальто назад, Миша понял, что откровенно засматривается на Дженсена. Благо тот был занят и не мог обратить внимания на улыбающуюся физиономию Коллинза. Перелетев через перекладину еще несколько раз, Дженсен мягко приземлился в поролоновую яму, в которой тут же утонул по пояс. Миша светло улыбнулся, но поспешил нахмуриться, как только довольная мордашка подростка высунулась из углубления. – Все еще неплохо, но если бы не яма, тебя пришлось бы увозить на скорой, – хмыкнул Коллинз холодно, возвращаясь на свое уже привычное место в углу зала. Дженсен, изнывая от жажды, тут же последовал за ним. Он никогда не делал чего-то наперекор своему официальному тренеру, и Миша уважал в нем это качество. Конечно, он бы никогда этого не сказал подростку, но втайне Коллинз гордился, что имеет такую возможность заниматься с ним. – Не драматизируйте, – тихо прошептал подросток, опускаясь на маты. Миша поспешил стянуть кеды с носками, предпочитая чувствовать «почву» под ногами. В кроссовках ему не удавалось и шагу ступить – только по ковру, а сейчас он был полностью раскован в своих действиях. – Меньше слов – больше дела! – потирая руки, приказным тоном отозвался Коллинз, стискивая косые ступни подростка у себя в ладонях. Тот посмотрел на него умоляющим взглядом, и, Миша готов поклясться, в сердце что-то екнуло, заставив его прерывисто выдохнуть. – Не испытывай судьбу, Дженсен. Чем раньше мы закончим, тем раньше ты отправишься домой, – грубо пробормотал он, отводя взгляд. – Я где-то читал, что физические нагрузки на тренировке к сексу приравниваются. Так что скажите спасибо, что я пришел, – пробубнил подросток, покрываясь красными пятнами. Его лицо стремительно принимало оттенок свеклы, что Коллинз подумал на мгновение о том, что парню не хватает кислорода. – Кому нужна медаль? Мне что ли? – буркнул Миша, отворачиваясь. Но свою мощную хватку он не ослабил. Дженсен попытался несколько раз подтянуться, чтобы только оказаться на более близком расстоянии рядом с Коллинзом. Спину клонило обратно, и сопротивляться соблазнительной тяге было просто невозможно, хотя подросток старался. Если у него появляется возможность детально рассмотреть отчаянный взгляд синих глаз, он воспользуется ей на полную катушку. – А если бы у вас была медаль? – безмятежно поинтересовался подросток. – Тогда бы мне не пришлось тут ошиваться с тобой, – грубо отрезал Коллинз, отворачиваясь. Он мало с кем хотел говорить о своем прошлом. По крайней мере, точно не с Дженсеном. – Все, я не могу, – прошептал подросток, падая на маты. Те, слегка пружиня, приняли его в свои жесткие объятия. Подниматься с места не хотелось вовсе. – Нет такого слова «не могу», – но все же Миша смягчился, поднимаясь с матов. Дженсен, тихо выстанывая всевозможные ругательства, вскочил следом. – Заставлять тебя не стану. Взрослый уже, но ты должен понять, что так запускать себя нельзя, – слегка сжав плечо подростка, пробормотал Коллинз, подводя его ко второму снаряду. – Ничего не должно останавливать тебя на пути к цели, – задумчиво протянул Миша. – Даже тот факт, что у тебя две левых ноги, – Дженсен коряво усмехнулся, мимолетно поглядывая на свои ступни. – Зачем вы это делаете? – шепотом поинтересовался он, поднимая свой знаменитый невинный взгляд на Коллинза. – Что делаю? – невозмутимо продолжил шествовать к перекладине Миша. Дженсен остановился, не решаясь сделать ни шагу в сторону ковра. – Все это. С самого первого дня вы только и гнобите меня. Неужели вам так важно показать, как сильно я лажаю во всем? – скрещивая руки на груди, неторопливо проговорил подросток, смакуя каждое слово. – Я тебе такого не говорил. И никогда не скажу, – серьезно ответил Коллинз, хмурясь, и от этого на лбу залегли глубокие морщины. – Вы, может, и не замечаете этого, но в каждом вашем слове есть намек на то, что я урод! Это такая методика? Так лучше я уж буду продолжать у Марка просиживать задницу, чем тренироваться с вами, – в сердцах выдохнул подросток, тут же жалея о сказанном. Он с таким трудом добивался внимания Коллинза, что сейчас наивысшей глупостью было бы отпустить его. – Ты знал, на что шел, – сухо прервал Миша нарастающее напряжение. – Да, – согласился Дженсен. – Но то, что я получил…. – Хорошо, Дженсен. Ты хочешь, чтобы я ушел? – Коллинз подошел к нему ближе. В зале было еще несколько человек, помимо них, и Мише совсем не хотелось, чтобы их подслушали. К тому же, он должен видеть выражение лица подростка, перед тем, как он ему откажет. – Я не собираюсь вас учить, сэр. Но даже наркодиллеры сперва просовывают покупателю чистый кокаин, а потом уже разбавляют его сухим молоком, – сказал Дженсен. Миша стремительно облизал губы, волнуясь. Откуда Дженсен нахватался этого? В его жизни было еще что-то помимо тирании старшей сестры и ее жениха? – Слишком большая разница в возрасте, я понимаю. И все равно, все, что я хотел – наладить с вами контакт. Мне больше ничего не нужно, – парень первым отвел стеснительный взгляд, не выдержав переглядок. Коллинз почувствовал некое удовлетворение, которое тут же уютным теплом растеклось по телу. Миша поспешил скрыть это чувство за высокомерной ухмылкой. – Ты должен знать, что я – самое безобидное, что может с тобой случиться на пути к медали, – беззлобно ухмыльнулся Коллинз, протягивая ладонь, чтобы коснуться плеча Дженсена. Подросток отскочил от него, словно ошпарившись. Миша рассеяно опустил руки. – У меня было странное отношение к вам с детства. То, что я вижу сейчас, не имеет ничего общего с образом, который есть у меня в голове, – Коллинз раздраженно нахмурился. Ему не нравилось, когда Дженсен злился. – Прости, что разочаровал тебя, – саркастично всплеснул руками Миша. – Сколько раз мы занимались вместе в этом зале? Вечно витаете в облаках, кидаете обидные реплики в мой адрес, – продолжил перечислять подросток, загибая пальцы. Коллинз задержал неуверенный взгляд на тощей ладони. Тонкая кожа была перемазана канифолью, и от этого запястья казались изящнее, и руки переставали казаться бесполезными отростками, болтающимися вдоль тела. Миша ухмыльнулся. – Сколько раз вы пытались заняться собой? – Я думал, мы здесь для того, чтобы решить твои проблемы, – поджав губы, хмыкнул Коллинз. – Только не надо строить из себя благородного мученика! – злобно прошипел Дженсен, метая яростным взглядом молнии в неофициального тренера. Миша тихо захохотал от этого высказывания. Подросток вздрогнул, услышав смех, больше походящий на лаянье или рычание. – Никак не пойму твоей логики. Определись, кем ты хочешь видеть меня, – спокойной протянул Коллинз, показушно вытирая невидимые слезы из уголков глаз. – Вам не нужно быть кем-то для меня. Но будьте же самим собой, черт возьми! – Дженсен судорожно вздохнул, глядя на него. – Вы можете все исправить не только для меня. – Я просто не хочу подвести тебя, – «Ну, вот, – подумал Коллинз. – Я сказал это». Подросток сузил глаза, сканируя Мишу проницательным взглядом. Коллинз чувствовал себя голым перед его строгим взором, словно он был обнажен не только телом, но и душой. Каждая клеточка тела реагировала на присутствие подростка, сжимаясь от удовольствия, заставляя Мишу чувствовать себя не в своей тарелке. Дженсен косо усмехнулся, пряча взгляд. – Нет, – сквозь грубый смех, пробормотал он. – Прости? – неуверенный, что правильно расслышал, спросил Миша. – Нет, – снова повторил подросток. – Если бы так было на самом деле, вы бы не стали так упираться. Вы настолько боитесь снова подняться, снова стать кем-то, что предпочитаете оставаться никем! Вы только посмотрите на себя. Посмотрите вокруг! – Дженсен неуверенно жестикулировал, оглядываясь по сторонам. – Это спорт. Это – ваша жизнь, – совсем тихо прошептал подросток, но он явно был уверен в своих словах. – Впустите ее обратно. – Почему ты все это делаешь? – переводя усталый взгляд на Дженсена, поинтересовался Миша. – Ты этим летом выиграешь золотую медаль, установишь мировой рекорд…. Зачем тебе возиться с таким, как я? – парень злобно сверкнул своими зелеными глазами, но тут же смягчился. Ответа у него явно не было. – Знаешь, когда я вспоминаю те времена…. Что-то умирает во мне снова и снова. – Я не позволю вам бездействовать, – строго отрезал Дженсен. – Просто не позволю. Вы так не можете. – Люди многое могут, Дженсен, – устало выдохнул Миша, подозрительно оглядываясь по сторонам. – Я здесь лишь потому, что хочу помочь тебе. Ты не должен испытать того, через что я прошел. Мне больно смотреть, как кто-то будет страдать за меня, – признался Коллинз, сильно впиваясь ладонью в плечи подростка. Дженсен предпочитал молча впитывать услышанное. – Я сделаю этот прыжок. И выиграю эту чертову медаль. Я не собираюсь оступаться. И вам не дам, – стиснув скулы, прошипел он. – Когда я увидел вас в детстве, это вызывало у меня восторг. Когда я увидел вас месяц назад, это вызвало у меня ликование. Но когда я вижу вас сейчас… – осторожно начал Дженсен, не отводя взгляда от Миши. – Не поддавайтесь унынию, и может, вам повезет еще чуть-чуть, – строго пробормотал Дженсен, не собираясь поднимать взгляд на Мишу. – Что ты имеешь в виду? – сиплым шепотом спросил Коллинз. – Ничего. Просто мысли вслух, – вздрогнув, пробормотал подросток. Он несколько секунд мялся на месте, а потом направился в сторону перекладины. – Дженсен, – позвал его Миша, но за ним было уже не угнаться. Ему предстояло заниматься еще около часа. *** Коллинз подскочил к своей двери с видом профессионального шпиона. «Пора скрестить пальцы на ногах», – подумал он, доставая ключи из кармана. Миша не хотел, чтобы их ссора с Себастианом затягивалась, поэтому в тайне надеялся, что тот еще не утопал спать. Обычно по пятницам Роше заваливается спать до его прихода. Коллинз, задержав дыхание, попытался открыть замок. Тот не поддался. Сердце мгновенно заколотилось быстрее. Значит, не спит. «Как девчонка, в конце концов», – нахмурился Миша, дергая дверь на себя. Из кухни струился мягкий теплый свет. Себастиан имел привычку экономить на всем, на чем только было можно. Коллинза это бесило поначалу, но, в конце концов, сидеть в уютном полумраке было намного приятнее, чем щуриться от ярких лучей верхних ламп. Миша стянул куртку с плеч и, скинув ботинки в прихожей, направился прямиком к французу. Тот сидел за столом в компании открытой бутылки вина и небольшой керамической кружки, которая явно не была предназначена для алкоголя. Впрочем, Себастиан так точно не думал. – Спиваемся потихоньку? – нервно пробормотал Коллинз, пробираясь к холодильнику. После тренировки у него просыпался зверский аппетит. – Что есть пожрать? – плотоядно потирая ледяные ладони, поинтересовался Миша. Себ предпочитал его полностью игнорировать. – Слушай, давай просто…. Просто забудем и все, хорошо? – присаживаясь на свое место рядом с Роше, попросил он. Себастиан отмер не сразу, но вскоре все же сдался под натиском душераздирающего взгляда. – Я котлеты хотел слепить, но потом купил их в магазине. Так что приготовь сам, ладно? – Миша улыбнулся, смешно сощурившись при этом, и потрепал растерянного француза по голове. Тот, казалось, занервничал еще сильнее. – Мне не по себе от того, что мы не разговариваем, – признался Коллинз. – Боюсь, если я снова открою рот, твой язык окажется там, – донесся до его слуха приглушенный голос Себастиана. Миша улыбнулся. Если шутит, значит, все хорошо. – Этого больше не повторится, – стараясь быть серьезным, насколько это возможно, пообещал Коллинз. Широкая улыбка от уха до уха выдавала его настрой с головой. – Очень надеюсь на это, – Себ поднялся со своего места и достал из полки два бокала для вина. – Выпьешь? – Был бы не против, – кивнул Коллинз, продолжая распаковывать полуфабрикаты. Он не любил такие вещи. Эти котлеты казались ему огромным и вонючим куском резины, загримированным под мясо. Но делать было нечего – часто приходилось питаться, чем попало. – Как у тебя дела? – Ох, думал, не доживу до каникул. Миш, ты бы видел этих идиотов! – возмущенно начал рассказывать Себастиан. Ему явно было тяжело носить весь этот груз информации на протяжении недели. Миша довольно слушал его болтовню, переворачивая «котлетки» с помощью вилки. Повар из него был тот еще. – И, знаешь, что? Мне понравилось устраивать для них мероприятия. Они, конечно, единогласно решили, что все эти занятия – дерьмо, но, черт, ты бы видел, как они танцевали! В зале не было свободных мест! – мечтательно протянул Себ. – Думаю попросить у директора разрешение организовать выпускной. – Изящный способ самоубийства, – логично завершил мысль Коллинз. По кухне пронесся отвратительный запах усилителей вкуса, который только раздражал обоняние и ничего больше. Аппетита Мише точно не прибавилось. – Миш, они все очень хорошие. Просто их никто не воспринимает. Все игнорируют их, поэтому они обращают на себя внимание. Они же дети, – тоном, словно это объясняло все на свете, протянул Себ. – Недавно только их идиотами называл, – улыбнувшись, продолжил Миша. – Нет, конечно, на уроках они по-прежнему ведут себя просто ужасно. Но, когда они собираются вместе что-то делать… – отчаянно жестикулируя, Себастиан попытался подобрать нужные слова. – Слезки умиления? – подсказал Коллинз, падая обратно на свое место. Котлетки были слегка подгоревшими, что заставило Себа улыбаться. Миша был готов сделать еще много вещей, чтобы только чаще натыкаться на эту искреннюю улыбку. Конечно, у него хватало ума не говорить этого другу. – В общем, да. Так оно и есть, – пожал плечами Роше. Миша покосился в сторону бокала с вином и, с изучающим видом уставился на этикетку. – Чем хоть травимся? – устало поинтересовался он. – Не знаю. Если честно, взял наугад, – махнул рукой Себастиан. – Я думал, французы с рождения приучены разбираться в винах, – ухмыльнулся Коллинз, пытаясь отрезать от резины маленький кусочек. Как назло та не поддавалась. – А я думал, все англичане чопорные засранцы, – Роше несколько секунд рассматривал Мишу, а потом, как ни в чем не бывало, выдал: – Хотя, так оно и есть, – беззаботно хмыкнул он. – Как у тебя дела? – Ничего, – пробормотал Миша, неуверенно ерзая на месте. Ему хотелось тут же выложить все Себастиану, но он боялся, что спровоцирует новую истерику. Слава Богу, Роше был догадливым: – Ну, и что там Дженсен? – равнодушно поинтересовался Себ. – По очереди выносите мне мозги, – энергично протараторил Коллинз. – Никаких нервов на вас не хватит. Кажется, он повторяет все за мной прежним. – Может, это от того, что он именно тот, кто тебе нужен? – Миша уставился на Себа, удивленно вскинув брови. – Так, я не это имел в виду. Понимаешь, ты вокруг всем язвишь и раздаешь бесплатные поцелуи, – Коллинз предпочитал пропустить этот факт мимо ушей. – Но никого еще не было, кто бы смог дать тебе отпор. – Может быть, но этот мальчик просто невыносим, – Миша хотел, чтобы его голос звучал грубо, но теплые нотки нашли свое отражение во фразе. Себастиан довольно улыбнулся. – У меня есть подарок для тебя, – неожиданно выдал Роше. – О, нет. Нет, Себ, пожалуйста, не стоит, – выставив руки вперед, запротестовал Коллинз. – Я не хочу. – Я все равно подарю, – улыбнувшись, ответил он. – Давай лучше сделаем так…. Я передариваю эту вещь тебе, – француз нахмурился на мгновение, но, столкнувшись с непререкаемым взглядом Миши, сдался. – Хорошо, – тихо ответил Себ. – Тебе нравится мой подарок? – улыбнувшись, поинтересовался Коллинз. Роше поджал губы. – Да, он довольно неплох, – сжавшись, пробормотал француз. Миша опасливо отметил, как его пальцы скользят по поверхности стола, стирая невидимые пылинки. – Тебе не кажется, что тут грязно? – Еще одна такая фраза, и отправишься жить на улицу, – строго отрезал Коллинз, но Себастиана было просто не остановить. – Себ, – аккуратно коснувшись его ладони, протянул Миша. Роше вздрогнул и убрал руки со стола. – Успокойся, хорошо? – Да, – сглотнув, еле выдавил из себя Себастиан. – Просто… Последний мой рождественский подарок…. У меня плохие воспоминания об этом, – нахмурившись, пояснил Миша. – Не хочу что-то портить или еще что, – Себ понимающе кивал головой, как обычно делал, если с чем-то не согласен. – Ну, что такое? – Всех держишь на расстоянии вытянутой руки, – прошептал француз совсем тихо, что Коллинз отчасти прочитал сказанное по его губам. – Не в физическом смысле, – поспешил добавить он. – Я не хочу, чтобы кто-то пострадал от меня, – признался Миша. – Но в этом вся суть, Миш! Нельзя скрываться ото всех. Жизнь это не зебра, а горки в лунопарке! – воодушевившись, пробормотал Себастиан со скоростью пулемета. В таких ситуациях Коллинз не всегда понимал, о чем толкует его друг. – Ты не можешь узнать, слетишь ли ты с рельс, пока не прокатишься. К тому же, не все соседи бывают противными. – Только мой, – поспешил добавить Миша, улыбаясь. – Ага, – довольно ухмыльнулся Себ. – Но это с какой стороны посмотреть. Представляешь, как остальным не повезло? Все веселятся, а Коллинз плетется сзади, даже не пытаясь догнать этот чертов поезд! – Метафоры – не твой конек, Себастиан, – расслабленно проговорил Миша. – Ох, просто перестань, Коллинз, – раздраженно вскрикнул француз. – Это не так легко, как кажется. Думаешь, я не пытаюсь? Но все, что со мной происходит, происходит по инерции. И сопротивляться ей в одиночку тяжело, – отводя тарелку с едой в сторону, протянул Миша задумчиво. – Оглянись вокруг и скажи мне, когда ты успел стать одиноким? Вокруг много людей, готовых тебе помочь. Просто прими эту помощь. Позволь остальным сделать все за тебя, – Себастиан разлил остатки вина по бокалам. – Пообещай, что начнешь жить по-новому, – Миша улыбнулся. – Детский сад, Себ, – отмахнулся он. – Каков человек, такой и разговор с ним, – строго отрезал Себ. – Хорошо, я обещаю, – стараясь подавить рвущуюся наружу улыбку, пробормотал Миша. – Отлично. За нового Коллинза! – отсалютовав Коллинзу бокалом, Себастиан мгновенно осушил его. – За Коллинза 2.0, – довольно прошептал Миша.