Пожиратель Богов

Вопрос: "Были ли случаи, когда вы щадили жертв?" *** В вопросе явно звучала скрытая надежда, и это было достаточно забавно, чтобы не разгневаться. А было на что. В церкви Глубин не допускалось и мысли, что соединиться со Святым — не величайшая честь. Разумеется, у некоторых могли возникнуть сомнения в этом, когда они слышали крики пожираемых заживо, отражённые эхом под высокими сводами храма... Но виной тому, конечно же, были малодушие и слабость веры. И всё же большинство жертв не были добровольными. И многие из тех, кто ещё сохранил разум, в страхе перед мучительной гибелью пытались воззвать к милосердию Святого Глубин. Тщетно: нести смерть и было его милосердием. Видеть их ужас и трепет, ощущать подлинную власть над их судьбой — всё это дарило ему не меньшее наслаждение, чем вкус человеческой плоти. Снизойти к их мольбам? Разве что для того, чтобы продлить то. Или, в крайнем случае, отделить потенциальных последователей, чьи души были затронуты проповедями. Таких оставляли в храме ещё на несколько дней, чтобы успеть отличить истинную преданность от простого желания ухватиться за любую возможность спасти свою ничтожную жизнь. Увы, дольше срока им не давалось — жадность Олдрика была слишком велика и нетерпелива. Культ отличался нетребовательностью к пастве, но куда сложнее, чем присоединиться к ней, было не сгинуть к тому времени в ненасытном чреве, требующем всё больше и как можно скорее. Однако, в некотором смысле, им ещё везло. У людей оставался призрачный шанс, но богов Святой не щадил никогда — в полном соответствии со своим новым прозвищем и клятвенным стремлением уничтожить основы прежнего мира. К тому же, мучения смертных заканчивались быстро. А бессмертные медленно угасали в бездне его голода, долго оставаясь в сознании, и оттого их страдание было ещё слаще. И всё-таки... было одно-единственное исключение. Та богиня, доставленная в Храм Глубин, не сопротивлялась пленителям и не говорила ни слова. Лишь ответила еле заметным кивком на вопрос о том, знает ли, перед кем ей суждено предстать. Ни страха, ни отчаяния — только тихая печаль. Это было странно. Даже несколько безумных Полых, прихваченных по пути, и те инстинктивно беспокоились, метаясь и скребя ногтями оковы. Будто желая утешить, молчаливая дева дотянулась сквозь решётку до одного из них. Немёртвый огрызнулся, но тут же застыл в ошеломлении. От божественного прикосновения его облик начал меняться. Иссохший труп, обтянутый мумифицированной кожей, снова обретал живую плоть. Увы, в полной мере осознать своё счастье он так и не успел. Пронзительный вопль, бесполезные попытки вырваться — и он был затянут вглубь аморфного тела Олдрика, торжествующего при виде настоящей, сочной, желанной пищи. Прочие Полые сжались в дальнем углу, стеная нестройным аккомпанементом, словно звери, почуявшие хищника. Лишь прекрасная чудотворница оставалась безмолвной. Она была покорно-равнодушна к тому, что могла оказаться следующей, поскольку не боялась смерти. Таков был дар — и проклятие — Матери Перерождения. Подобные способности могли оказаться чрезвычайно полезными. И, как бы ни был велик соблазн, Пожиратель Богов не тронул её. И её заточили в тайном крыле мрачного храма, словно охраняемую чудовищем принцессу из древних легенд. Не заставили себя ждать и рыцари — но это уже другая история.