Will You Be My Prince?

Слова Беделии все еще звучали у Уилла в голове. Они горели внутри него, забрались внутрь и прочно засели там, не желая покидать разум Грэма, и оставались на задворках сознания, словно части мозаики, пытавшиеся занять свое место в реальности и объяснить все. Они казались чем-то невозможным, маловероятным, чем-то, что никогда не могло произойти, и все же… все же… Ганнибал влюблен в меня? Теперь эти мысли все чаще одолевали Уилла. Они подрывали относительное спокойствие, воцарившееся между ними, просили Грэма составить Лектеру компанию, появиться в качестве мужей, пусть даже под прикрытием фальшивых личностей — появляться как-то по-другому не имело смысла. Теперь и Ганнибал, смотревший на него со слабой надеждой, ожиданием и слегка заметной неуверенностью, которую Уилл мог видеть гораздо четче любого другого человека, который попытался бы что-то считать с его лица. Он уже приобрел для Грэма костюм, уже решил, что они будут изображать женатую пару прежде, чем спросить у самого Уилла. Тот уже знал ответ на вопрос Беделии, хотя он еще и не слышал его от Ганнибала, но то, что он видел… возможно… Все внутри Уилла скреблось так, словно желало выбраться наружу, мысли и чувства спутались и пошли вразнос. Если бы сейчас Беделия спросила его еще раз, жаждет ли он Лектера, Грэм бы рассмеялся. Ганнибал все еще ожидал ответа, ждал, что Уилл откажет ему, отвергнет, а затем вернется к уютному, комфортному, но бесконечному пространству неуверенности и недосказанности, умалчиванию столь многого необходимого. Грэм вполне мог отказаться или шагнуть с обрыва в пропасть. Уилл посчитал, что некоторый опыт в падении со скалы вместе с Ганнибалом у него уже имеется. После того, как Лектер дал ему время на размышления, Грэм кивнул: — Хорошо, — произнес он, наблюдая за тем, как Ганнибал принимает его согласие. — Если ты будешь говорить большую часть времени, а я просто буду висеть на твоей руке. Однако, я не знаю, роль какого спутника мне придется изображать в этот раз. Тебе придется поработать над этим самому. Казалось, что Ганнибал испытал прилив облегчения: он издал небольшой смешок. — Уверен, что ты превосходно справишься, Уилл, — постарался заверить он, — вероятно, тебе даже понравится. Грэм снова переключил внимание на костюм и вспомнил, что на нем нет одежды. — Сюда требуется какое-то подходящее белье или я могу надеть свое собственное? Ганнибал опустил взгляд вместе с Уиллом: — Конечно, ты можешь надеть свое. Уилл кивнул и молча покинул спальню Лектера, слегка обрадованный предоставленному пространству для его мыслей, даже если это и продлилось бы всего мгновение. Он осмысливал то, на что согласился и что произойдет в опере: как им придется изображать супругов и дальнейшие последствия. От этих мыслей на него накатило волнение. Грэм надел невероятно мягкие шелковые боксеры. Он купил их вместе с Ганнибалом и уже привык к ним, даже если поначалу скептично относился ко всему, что дороже дешевого и быстро изнашивающегося хлопка. Он сделал несколько размеренных вдохов, впрочем, безуспешно, и в конечном итоге решил вернуться в спальню Ганнибала. Когда Уилл вошел, Лектер раздевался: он уже отложил свитер и сейчас снимал брюки. Грэм много раз видел его таким, пока заживали их раны, менял повязки и даже купал Ганнибала, хотя уже и прошло некоторое время. Тогда они изо всех сил цеплялись друг за друга, уставшие и ослабленные. Сейчас Грэм пробежался взглядом по шрамам на коже Лектера. Клеймо на его спине оставалось большим и заметным, кожа на нем выглядела натянутой и шелушилась, очевидно, создавая дискомфорт при движении. Уилл видел еще несколько шрамов на груди, полученных при ударе о камни, и пулевое ранение на животе, от которого остался уродливый след. Впрочем, даже несмотря на весьма посредственные навыки Грэма в хирургии, рана полностью зажила. Ганнибал набрал вес, и его мышцы по мере восстановления обрели былую силу, хотя наслаждение лакомствами французской кухни смягчило линии пресса. Уилл подумал, что нечто подобное произошло и с ним, за время жизни с Ганнибалом состояние его здоровья стало гораздо лучше, чем когда он жил один: сейчас он регулярно совершал прогулки в окрестностях города и больше никогда не пропускал приемы пищи. Он подавил странное и внезапное желание прикоснуться к каждому видимому шраму, поэтому слишком надолго замер в дверном проеме, споря с самим собой, стоит ли войти и одеваться вместе с Ганнибалом, хотя уже шагнул внутрь. Лектер поднял взгляд, когда Уилл оказался за его спиной, но не сказал ни слова, будто не заметил, что Грэм пялится на него. Уилл понял, что его шрам, выглядит столь же уязвимо. Это мгновение, в котором Грэм стоял рядом с Ганнибалом, казалось гораздо более интимным, чем все, что они разделяли в течение долгого времени, и более открытым, как и те шрамы, что они нанесли друг другу в прошлом. — Последним моим костюмом был тот, в котором я обычно приходил на похороны или в суд, — прокомментировал Уилл, испытывая желание заполнить паузу, возникшую, пока Лектер снимал с одежды защитный чехол из пластика. Он надевал его на собственное слушание и на судебный процесс по делу Ганнибала — болезненные воспоминания из далекой прошлой жизни, — но ничего похожего на этот. — Даже если в конечном итоге тебе не понравится опера, хорошо иметь такую одежду на всякий случай, особенно для жизни в Париже, — ответил Лектер, взял свои брюки и с легкостью надел их. — Ммм… Полагаю, что так, — пробормотал Уилл потянулся за собственными и, погладив пальцами ткань, вновь удивился шелковистой текстуре. — Французский шелк, — уточнил Ганнибал, когда заметил внимание, которое Уилл уделил ткани. — Он очень приятный… мягкий, — Грэм надел брюки и с изумлением обнаружил, как прекрасно они сидят, плотно облегая ноги и талию, безо всякой мешковатости, присущей его старой одежде, но при этом ощущаются довольно комфортно. Разумеется, Ганнибал вряд ли бы одобрил что-то из его безразмерной одежды. Уилл усмехнулся про себя, находя в ситуации некоторую комичность, даже несмотря на то что, в воздухе продолжало висеть напряжение, — я не буду спрашивать, как ты раздобыл мои мерки или определил их на глаз, не уверен, что хочу знать подробности, но ты неплохо справился. Это не особо удивляло. — Определил их на глаз, — все равно ответил Ганнибал, и Грэм поймал его за разглядыванием, а затем он слишком поспешно отвернулся к своей рубашке, — рад, что они отлично тебе подходят. Пока они одевались, в тишине был слышен лишь шелест гладкой ткани. Уилл не удержался и бросил взгляд на Ганнибала, наблюдая за его плавными и четкими движениями: как он аккуратно застегивал пуговицы на рубашке и знакомым завораживающим жестом надевал темный жилет. Грэм мог представить, как он делает это каждое утро в предыдущей жизни: одевается перед зеркалом, следуя давней привычке, будто воссоздает свою «общественную маску». Нынешняя ситуация могла бы быть похожей, если бы Уилл пристально не следил за его действиями и если бы не видел: Лектер осознает, что за ним наблюдают. Порой он дышал очень тихо или слегка сжимал челюсти, что выражало нерешительность. Эти микрожесты могли ускользнуть от любого, кроме Уилла. Это знание придавало Грэму уверенности: его нахождение здесь ночью вызывало у Ганнибала потерю уверенности, и в то же время в горле у Уилла образовался комок, и он сглотнул. Несмотря на это, Грэм пытался копировать его изящные движения, хоть и с меньшей легкостью, чтобы застегнуть пуговицы на рубашке и заправить ее, затем надевая жилет. Он тоже плотно и непривычно для Уилла облегал талию, но ткань была мягкой и не вызывала неприятных ощущений. Он заметил, как Ганнибал потянулся за бабочкой и прежде, чем успел что-либо сказать, Лектер уже словно знал, что он произнесет: — Приходилось ли тебе завязывать ее раньше? — он устремил теплый и открытый взгляд карих глаз на Уилла, ожидая его ответа. Грэм встретил его взгляд и покачал головой: — Нет, боюсь, мне приходилось носить только обычные галстуки, — раньше ему не выпадал подходящий случай. Ганнибал кивнул и спустя мгновение, как и ожидалось, предложил: — Если хочешь, я могу тебе ее завязать. Это станет несложно, когда ты научишься. — Спасибо, — согласился Грэм и стал наблюдать, как пальцы Ганнибала, пожалуй, слишком долго разглаживают длинную тонкую полоску ткани, прежде чем Лектер сделал шаг вперед: теперь они стояли почти у изножья кровати. Уилл боролся с желанием задержать дыхание, но вместо этого издал удивленный звук, когда лицо Ганнибала оказалось слишком близко, а его руки дотронулись до воротника рубашки Грэма. Лектер лишь на секунду остановился, а потом поднял края воротника. Разумеется, это было необходимо, но Уилл, казалось, совсем об этом забыл. Прикосновения Ганнибала были нежными, но чересчур осторожными и бережными, даже если они время от времени случайно задевали шею Грэма, ощущаясь теплыми даже через ткань. Вскоре бабочка оказалась на шее Уилла, и Лектер взялся за свободные концы. Взгляд доктора казался напряженно сконцентрировавшимся только на поставленной задаче, прикованным к полоске ткани, когда он начал завязывать узел, губы слегка сжаты, и все равно это внимание обжигало кожу даже сквозь одежду. Грэм рассматривал сосредоточенное лицо Ганнибала, не испытывая затруднений, так как внимание Лектера занимало совсем другое, и приоткрыл рот, пытаясь дышать равномерно, слыша и ощущая теплое дыхание Ганнибала. — Ты не научился этому перед выпускным? — слова Лектера прозвучали тихо и очень близко, но произнес он их низким голосом с небольшим акцентом, прикасаясь к горлу Уилла, чтобы завязать узел. Грэм сглотнул и ощутил, как пальцы Ганнибала на секунду дрогнули, прежде чем продолжили начатое, и Уилл, возможно, изучил бы эту реакцию, если бы его не так ошеломляли тепло и близость Лектера: — Нет, я просто надел уже готовую, — Грэм испытывал чувство благодарности за эту беседу, хоть она и не могла полностью отвлечь его, — честно, не думаю, что это хорошо на мне отразилось, вкупе с дешевым костюмом, который я взял в прокате, в любом случае, она сбежала на полпути. Уилл подумал, что настоящий момент по ощущениям ну уж очень сильно напоминает вторую неуклюжую попытку подростка с бурлящими гормонами подготовиться к свиданию на выпускном: волнение и все прочее. Он почти усмехнулся вслух. Возможно, так и было бы, если бы сегодняшний вечер не значил так много. Если бы их друг у друга не было, если бы они не забирались друг к другу в мозг и не переделывали там все, обретая истинный дом. — Сбежала? — спросил Ганнибал и на секунду взглянул Уиллу в глаза, слегка нахмурившись, и продолжил завязывать узел, — это довольно грубо. Грэм хотел посмеяться над словами Лектера, но вышло что-то похожее на выдох, потому что Ганнибал затягивал петельку. — Ну, мне не стоило обижаться. Я предпринял попытку потанцевать… и выставил себя дураком. Она убежала, когда я опрокинул стол с пуншем… Это было унизительно, я возненавидел выпускной пуще прежнего, — он слегка усмехнулся, встретив взгляд Ганнибала и отвлекая их неловкой историей, чтобы разбавить висящее в воздухе напряжение, и все же Уилл ощутил укол боли, когда Лектер мягко улыбнулся ему, не забавляясь, а любяще.  — Это печально, хотя, я считаю, что если она оставила тебя в столь обескураживающей ситуации, она тебе не подходит. Хороший партнер по танцам всегда поможет своей паре, движения принадлежат им обоим. Они видели друг друга всякими: ослабевшими и обрабатывающими раны друг друга, неделями балансируя на грани жизни и смерти. Уилл не мог не задуматься над словами Ганнибала в подобном ключе: — Все в порядке, это была просто мимолетная школьная влюбленность. Я все равно не хотел там находиться, музыку подобрали просто отвратительную. Ганнибал повязал бабочку и закончил с узлом, и Уилл рефлекторно сглотнул, бабочка смотрелась элегантно, не давила, и все же пальцы Лектера еще раз разгладили ее, прежде чем поправить воротник рубашки, который стал тяжелее и поначалу даже мешал дышать. — Я надеюсь, сегодня музыка понравится тебе больше, — поправив складку на плечике жилета Уилла, Ганнибал снова взглянул ему в глаза: — Готово. Видишь, все не так сложно, — отметил он так, будто Грэм вообще наблюдал за манипуляциями Лектера. — Да, — все равно согласился Уилл, все еще стоя слишком близко, — совсем не сложно. Ганнибал, наконец, отступил, оставляя Уилла со странным ощущением пустоты, затем взял свою собственную бабочку, обернул вокруг шеи и начал с заметной легкостью завязывать узел. Меньше отвлекаясь, — отозвалось невероятной мыслью что-то на задворках сознания Грэма. — Под таким углом проще, — произнес Ганнибал, когда Уилл действительно попытался понаблюдать за процессом, но Лектер расправился с узлом слишком быстро. Грэм собирался взять свой пиджак, чтобы абстрагироваться от происходящего, когда увидел, что Лектер подошел к сумке, стоящей на полу, и достал две маленькие бархатные коробочки. Уилл внезапно ощутил, что пульс резко подскочил. — Сначала запонки, — напомнил ему Ганнибал, и Грэм не знал, чувствовать ему облегчение или разочарование, когда он открыл одну из них и увидел внутри, как и было обещано, простые, но элегантные запонки с небольшими бриллиантами. Уилл протянул руку прежде, чем Лектер успел попросить, и он без лишних слов закрепил запонку на рукаве, хотя Грэм и не видел особого смысла в этом украшении. — Бриллианты весом три карата, — объяснил Ганнибал. Уилл получал в подарок от Молли весом только в полкарата. Это ощущалось менее интимно, чем завязывание галстука, хотя он все еще ощущал тепло пальцев Лектера, когда тот поднял другую его руку, чтобы застегнуть запонку на манжете. Грэм наблюдал за выражением лица Ганнибала, рассматривая его острые черты и мягкость, которая пряталась за непроницаемостью. Он с легкостью застегнул свои, и Уилл в очередной раз потянулся за своим пиджаком, любуясь темно-синим цветом настолько глубоким, что он казался почти черным, и провел пальцами по складкам, затем надел, разгладил спереди и застегнул единственную пуговицу: пиджак идеально дополнил его образ. Лектер надел пиджак и разгладил его полы, Грэм отошел к зеркалу, чтобы посмотреть на свое отражение, и удивился тому, что увидел. Это был он сам, такой, каким был после душа, хотя стоит отметить, что этот человек изменился после Падения. Он стоял, выпрямившись, и выглядел почти элегантно. Почти соответствуя Ганнибалу, в дорогой одежде, стоит признать, прекрасно выглядящий, с сияющими глазами и здоровой кожей, а все благодаря Лектеру. Грэм мог стать прекрасным супругом и компаньоном для посещения оперы, если бы не черты лица и пересекающий щеку шрам: его волосы все еще были спутаны после душа. Уилл запустил пальцы в слегка влажные кудри в попытке пригладить их, когда услышал, что Ганнибал тоже подошел к зеркалу. — Все не настолько плохо, — отметил он, бессознательно поправляя бабочку, чтобы она не съезжала в сторону, — я почти разобрался с ними. Грэм смотрел на выражение лица Лектера, отражающееся в зеркале, его глаза жадно прослеживали каждую черточку образа Уилла, и тот внезапно почувствовал себя более обнаженным, чем когда был в одном полотенце: одежда, которая должна служить броней, оказала противоположное воздействие. — Ты выглядишь… потрясающе прекрасным. Это действительно так, — промолвил Ганнибал голосом мягче шелка, будто восхищался любимым произведением искусства, а не Уиллом, а затем опустил голову, — нет необходимости себя недооценивать. — … как и ты, — очень тихо выдохнул Грэм, и, конечно же, Лектер услышал. Уилл вспомнил, как Ганнибал выглядел задолго до всех произошедших с ними событий: его идеально скроенный по фигуре пиджак выступает в роли «общественной маски», за дорогой тканью прячутся инстинкты хищника и тьма, шрамы и человечность, об их существовании Грэм знает очень много. Он идеально соответствует обстановке будущего приема, элегантен как обычно. Уилл наблюдал, как Лектер приглаживает аккуратно зачесанные волосы, слегка отросшие и чуть больше тронутые серебром. Единственным отличием были небольшие шрамы на скуле и под подбородком. Даже если Грэм и видел, как сильно он напоминал того прошлого Ганнибала, его нынешний образ из-за этих ассоциаций становился все более и более отличным от воспоминаний. Изменившимся: именно так они поступили друг с другом. Причиняли боль, прощали и исцеляли друг друга. — Спасибо, — так же тихо пробормотал Лектер спустя пару мгновений, они оба еще раз бросили взгляд в зеркало, — я мог бы помочь тебе с прической, если хочешь, зачесать волосы назад, но я считаю, что так тебе идет больше. Уилл провел рукой по заросшей щетиной щеке, ощутил под пальцами бугристость шрама и кожи вокруг него и подумал, что стоит отрастить бороду, которая лучше скроет рубец: — Я хотел бы оставить как есть, — согласился Грэм из соображений простоты и того факта, что вряд ли смог бы вынести прикосновения рук Ганнибала, приглаживающих его кудри. Он заметил, что Ганнибал кивнул и опустил голову. Грэм взял расческу и слегка зачесал волосы назад, чтобы они не выглядели так, будто он только что выбрался из постели: его лицо уже и так было изуродовано. Уилл повернулся и увидел, что взволнованный Лектер держал в руке одну обитую бархатом коробочку, другая лежала на кровати. Грэм ощутил, как его сердце подпрыгнуло и застряло где-то в горле, и он сглотнул, не в силах проглотить образовавшийся в горле комок. Конечно же, это должно было произойти, им требовались кольца. Разумеется. Уилл знал это с того момента, как Ганнибал озвучил приглашение, ожидая от Грэма согласия или отказа. Как еще они могли пожениться? Лектер повернулся к Уиллу, пока тот все еще не отрывал взгляда от коробочки, и Грэм нервно дергал рукав, внезапно не зная, куда деть руки. — Я выбрал их для нас, что казалось уместным… Прежде чем Уилл согласился посетить с ним оперу. Грэм кивнул, чтобы приободрить Ганнибала и подошел к нему, чтобы тоже взглянуть на коробочку. Уилл мог представить, как все это происходит в другой обстановке: Ганнибал становится перед ним на одно колено на самой верхней площадке Эйфелевой башни после романтического ужина в одном из ресторанов или приготовленного собственноручно, и он задался вопросом, думал ли Лектер о других вариантах развития событий. Затем стало сложно сконцентрироваться на тех мелькающих образах, когда Ганнибал опускается перед ним на колени, прямо сейчас и прямо здесь, у Грэма и самого от волнения ноги чуть ли не дрожали. Нерешительность, уязвимость и неприкрытые эмоции читались на лице Лектера до боли открыто, Уилл видел его таким всего один раз, там, у обрыва, и сейчас он не мог пошевелиться, ощутив всю силу этих чувств, направленных на него. Через долю секунды Ганнибал вздрогнул, словно увидел в реакции Грэма нечто напоминающее отказ, и пошевелился, собираясь встать, будто совершил ошибку и теперь не знал, можно ли ее исправить. Нет, нет, нет. Это не было неправильно. Он не совершил ошибку. Уилл двинулся и прикоснулся к плечу Ганнибала, на полпути останавливая его попытку подняться. — Все в порядке, — выдавил Грэм, речь не особо поддавалась ему, но Уилл попытался приободрить Лектера, даже если сам забыл, как дышать: все уж точно было не в порядке. Ганнибал испустил долгий выдох и устроился поудобнее, все еще стоя на одном колене, устремив на Грэма пристальный взгляд, будто собираясь проникнуть ему в душу. Тот наблюдал, как Лектер открыл коробочку, и то, что должно было произойти дальше, заставило что-то очень сильно дрогнуть в груди. Кольцо не было осыпано бриллиантами, материалом послужило ни золото и ни платина с замысловатыми узорами, не наблюдалось никакого экстравагантного дизайна, служащего показушности или для намеренной демонстрации их законного супружества в парижской опере. Всего лишь простое серебряное кольцо, сияющее и элегантное в своей простоте и практичности. Если честно, подобный выбор Уилл от Ганнибала не ожидал. Оно больше казалось чем-то, что Грэм сам предпочел бы носить. Чем-то, что ощущается комфортно, не приносит дискомфорта и остается довольно прочным. Ничего запредельного дорогого, что нельзя было бы заменить, но что-то, имеющее особое значение, чтобы носить его постоянно, а не на публику. Выбор Ганнибала воплотил все эти мысли в реальность, даже если они таковыми не являлись. Нет, пожалуй, они стали даже слишком реальными, когда Лектер удерживал в руке кольцо. Ноющая боль, которую Уилл похоронил глубоко внутри, дала о себе знать с новой силой. Уилл на мгновение встретил взгляд Ганнибала, его губы слегка приоткрылись, а в глазах застыл немой вопрос, и, прежде чем Лектер посмотрел вниз, Грэм понял: тот ожидает, что он протянет руку. Через мгновение Ганнибал бережно удерживал ее ладонью, будто что-то очень хрупкое, достойное подобной заботы. Он погладил пальцы Уилла, затем развел их и легко надел идеально подходящее по размеру кольцо. Грэм ощутил его непривычный вес и тепло прикосновения Лектера, пока тот все еще удерживал его руку, чтобы полюбоваться. Уилл четко осознал, что не собирается снимать кольцо после сегодняшнего вечера. Он не знал, сможет ли вообще когда-нибудь его снять. Его пальцы слегка сжались поверх руки Лектера, и он гулко сглотнул, прежде чем продолжить: — Спасибо, Ганнибал. Оно… оно прекрасно, — вымолвил он. Грэм ощутил, как Лектер выдохнул и вернул своеобразное объятие: — Это так. Когда Ганнибал отпустил его руку и пошевелился, чтобы подняться на ноги, Уилл подошел к кровати и взял вторую коробочку до того, как это успел сделать Лектер. Было бы неправильно позволить Ганнибалу самому надеть его после того, как он опустился на одно колено перед Грэмом. Он открыл коробочку, чтобы вытащить такое же кольцо, ощущающееся в руке тяжелым и гладким. Когда Уилл поднял взгляд, Лектер стоял рядом.  — Подойди сюда, — тихо произнес Грэм, подзывая его поближе, и тот повиновался, делая шаг навстречу Уиллу. Грэм потянулся и взял руку Ганнибала, крупную ладонь с изящными пальцами, Уилл смотрел на них, будто запоминая, прежде чем погладить теплую кожу, слыша тихое дыхание Лектера. Он притянул ладонь Ганнибала поближе и легонько надел кольцо на соответствующий палец, уставившись на его руку еще одним долгим взглядом. Слишком реально. — Формально, мы никогда не будем женаты, — эти слова вылетели прежде, чем Уилл смог их обдумать: мысль сама себя озвучила, хотя этого и не требовалось. Взгляд Ганнибала был прикован к их соприкасающимся ладоням, но он посмотрел на Уилла: — Да, Ганнибал Лектер и Уилл Грэм никогда не будут считаться законно женатыми, — согласился он, — но это всего лишь юридический механизм, ничего не значащий лист бумаги, — он погладил пальцем запястье Уилла и сделал паузу, — обязательства, связанные со вступлением в брак не имеют ничего общего со следованием букве закона. Этот ответ тоже оказался слишком реальным, и Грэм сглотнул, на миг просто уставившись на Лектера. — На самом деле, насколько мне известно, наши поддельные личности женаты вполне легально, — тихо промолвил Ганнибал, слегка сжимая челюсти. Вот оно что, их личности. Возникало ощущение подлинности, и все же… — У меня есть твое удостоверение личности, — Лектер убрал руку и вернулся к сумкам, извлекая из них бумажник, а затем и идентификационную карту для Уилла. Взяв ее, Грэм ознакомился с написанным на ней именем. Алек Миккельсен. — Спасибо, — пробормотал он. — Меня будут звать Андрюс Миккельсен, — сообщил Ганнибал. Уилл просто кивнул, не желая говорить слишком много или слишком мало, его мысли все еще успокаивались. Он отстраненно наблюдал за тем, как Лектер молча достал еще несколько предметов, положил бумажник в карман и повернулся к Уиллу спиной, поправляя полы пиджака. Бросив на него еще один взгляд, Грэм подумал, что Ганнибал выглядит как его муж. Он был супругом Алека. — В ближайшее время нам нужно выходить, если мы не хотим опоздать. Я хотел бы прибыть туда к шести часам вечера. Уилл последовал за Лектером, когда тот направился к машине, пальцы бессознательным жестом поглаживали кольцо на пальце. Оно по-прежнему ощущалось непривычным весом, но подходило ему так легко, будто по-настоящему принадлежало Грэму.