Will You Be My Prince?

— Что это будет за представление? После того, как они сели в машину, растянувшееся на несколько минут молчание казалось удушающим, и Уилл ощутил необходимость как-то разбавить ее, раз уж Ганнибал ничего не собирался говорить. Ситуация оказалась крайне странной: обычно у Лектера всегда было что сказать, как заполнить пространство каким-то из своих размышлений, за которые мог уцепиться Грэм, чтобы превратить одностороннее высказывание в полноценную беседу. К такому повороту он не был готов: висящее в воздухе напряжение ощущалось таким сильным, что казалось, будто вот-вот посыпятся искры. Ганнибал, занимающий место водителя, принял его вопрос к сведению, сильнее выпрямился и сосредоточился на дороге, что Уилл не мог не истолковать как возросшее еще больше напряжение. Тем не менее, он не замедлил с ответом: — Achille et Polyxène («Ахилл и Поликсена»), лирическая трагедия о триумфе и последующем падении Ахилла в битве за Трою, — что-то зашевелилось на задворках сознания Грэма, далекое воспоминание: освещенный пламенем камина кабинет Ганнибала, тепло и предательство, его собственные трепет и разорванная привязанность. Он не мог отделить сожаление от согревающего комфорта, голос Лектера, продолжающий объяснение, вернул его в настоящее: — Примечательно, что его главной целью в войне плечом к плечу с греками был Патрокл, хотя большая часть пьесы посвящена трагическим событиям и возможному самоубийству жены Ахилла, Поликсены. Опера широко известна характерным мрачным аккомпанементом, звучащим как в начале, так и в завершении пьесы, что не похоже на аккомпанемент многих других представителей этого театрального искусства. Уилл кивнул: — Ты любишь эту легенду во всех ее проявлениях. Он услышал, что Ганнибал согласно хмыкнул: — И ты мог бы найти в ней что-то для себя. Я восхищаюсь самим театром. Дворец Гарнье* датируется девятнадцатым веком, и иметь возможность посетить здание со столь выдающейся историей, где до сих пор ставят развлекательные представления — нечто невообразимое. Было бы искренне жаль не попасть туда, преследуя первоначальную цель театра. Это напоминание о былых простых временах, когда подобные представления проходили регулярно, вызывая восхищение своей элегантностью и тая в себе потрясающую красоту. Грэм ощутил неловкость от слов Лектера, хотя их сопровождало тепло, распустившееся внутри, словно робкий цветок: он представил, что люди там будут смотреть на них с Ганнибалом, идущих под руку. — Не могу не задаваться вопросом: как я буду смотреться рядом с таким памятником искусства? У Лектера нашелся ответ и на это: — Ты был профессором в университете, преподавал психологию, недавно прибыл из Америки, хотя уже успешно освоился… Уилл ощутил, как его брови медленно ползут вверх, когда он смотрел на Ганнибала так, будто видел впервые, пытаясь вникнуть в смысл только что прозвучавших слов, но не сделал ничего, чтобы прервать или опровергнуть высказанное, поскольку тот и сам на мгновение умолк, по-видимому, размышляя и осматривая окружающую их местность через лобовое стекло. — Там мы и познакомились, я преподавал литературу и с легкостью взял тебя под свое крыло, решив познакомить с местной культурой и показать те произведения классической школы, которых ты еще не видел. Я полюбил тебя сразу же, как увидел, и в итоге ты научил меня вещам, которые я себе и представить не мог. Уилл облизал губы, слова легко сорвались с языка: — Самый лучший обман создается на основе истины. Лектер снова сделал паузу, и Грэм не думал, что он вообще дышал, пока не заговорил. Он видел, как руки Ганнибала сжали руль, почти ощущал, как он сделал небольшой вдох. — Да. После небольшой паузы Лектер, несмотря на язык тела, продолжил ровным тоном, и Уилл ощутил, как с каждой трещинкой в идеальном образе наружу все больше выходят его истинные чувства, и с самим Грэмом происходило нечто похожее. Опасно. — В течение нескольких лет мы постепенно стали близки как в личном, так и в профессиональном плане, но я боялся сделать первый шаг: возможно, ты предпочитал женщин или не был заинтересован во мне в качестве партнера. Я пригласил тебя на ужин в одном из местных ресторанов, который мог быть истолкован в каком угодно ключе, и ты согласился вступить со мной в романтические отношения. Грэм наблюдал, как Лектер сглотнул, и задался вопросом, ощущает ли тот его взгляд на своем лице? — Неподалеку от этого места случился наш первый поцелуй, ты тогда выпил несколько бокалов вина. Позже я мучился от неизвестности, сочтешь ли ты это случайностью, но на следующий день ты полностью очаровал меня и пригласил в ресторан на еще одно свидание. Именно там я и сделал тебе предложение три месяца спустя после того, как мы провели вместе множество прекрасных дней и ночей. Мы стремились поскорее съехаться, чтобы жить неразлучно и всю оставшуюся жизнь хранить и оберегать вспыхнувшие друг к другу чувства. С тех пор прошло два месяца, и мы только сейчас выбрали кольца. Я подумал, что ты захочешь посетить оперу вместе со мной. Уилл тоже сглотнул, пытаясь сформулировать ответ, но вообще не доверял своей способности говорить, поскольку казалось, что все подходящие слова застряли в горле. Это было слишком близко. Слишком близко, но не являлось правдой, что безмерно раздражало Грэма. Затем Ганнибал, наконец, взглянул на него, и Уилл заговорил, не решаясь никак прокомментировать историю, рассказанную Лектером — без лишних слов принимая ее: — А как ты объяснил им причину возникновения моего шрама? — Я ничего насчет него не говорил, но упомянул, что ты любишь охоту. Я думал, что ты расскажешь о несчастном случае, произошедшем по вине охотничьего ножа. — … Этот вариант выглядит наиболее подходящим. Я шел по лесу и не заметил ветку, которую засыпало падающими листьями, я споткнулся об нее и упал, в этот же момент у меня неудачно выпал нож, и я напоролся на него. Порез оказался глубоким, — он поймал взгляд Лектера, и сердце Грэма пропустило удар, а затем его пульс ускорился, когда он набрался храбрости, чтобы продолжить, — я запаниковал и вытащил его из раны, чем только усугубил ее. Я позвонил тебе, и ты приехал так быстро, как смог, обнял меня, наложил мне повязку из импровизированных бинтов, чтобы остановить кровотечение, и успокаивал меня, пока не приехала скорая и не отвезла меня в больницу. Молчание, а затем Ганнибал медленно кивнул и снова перевел взгляд на дорогу, маневрируя по улочкам Парижа: — Да, что-то вроде того, — пробормотал он. Уилл ощутил прилив гордости, нервируя его, заставляя тщательно скрываемые чувства прорываться наружу сквозь трещины в непроницаемой маске. Возможно, Лектер раскрывался больше, чем ему стоило. Возможно, Грэму стоило и дальше развить эту мысль. Вместо этого он бросил взгляд на улицу, на которую они выехали, вдалеке уже маячил театр. Он напоминал королевский дворец, чьи колонны сплетаются причудливым образом, демонстрируя тем самым, что к его строительству относились бережно: здание лучилось сиянием, освещающим все вокруг. Зрелище было великолепным, хотя и немного пугающим. — Прежде, чем состоится представление, гости собираются в холле, ведут светские беседы, им подают легкие спиртные напитки. Затем все занимают свои места. После окончания выбор напитков становится еще больше, многие зрители остаются, чтобы обсудить оперу и поделиться своим мнением с другими людьми. Иногда появляются и исполнители ролей. Ганнибал рассказывал все это, когда их автомобиль влился в вереницу прочих, направляющихся на парковку, везде были мужчины во фраках и женщины в платьях, работники театра, которые помогали приезжающим с парковкой. Все выглядели экстравагантно и элегантно, как и Уилл с Ганнибалом, некоторые, пожалуй, даже слишком. Большинство пар шли под руку или мужчины оборачивали руку вокруг талии их спутниц, кто-то подходил вместе с членом семьи или другом. — Не знал, что камердинеры все еще существуют. Лектер издал легчайший смешок: — Мы в Париже, Уилл, к тому же, я считаю, что это самый известный театр в мире с богатейшей историей, — ответил он, но Грэм уже и сам догадался. Он никогда бы не осмелился поинтересоваться, сколько все это стоило, — здесь соблюдают традиции. Волнение трепетало где-то внутри: давала о себе знать та небольшая частичка Уилла, беспокоящаяся за роль, которую придется исполнить среди всей этой грандиозности. Ту, что он собирался представить привилегированному обществу. Даже если же его внимание пыталось отвлечь некое другое воодушевление, его было трудно отличить от главного. Так заверял себя Грэм. Когда автомобиль подъехал к зданию, пассажирская дверь оказалась напротив большого фонтана, и молодой камердинер, стоящий со стороны Ганнибала, открыл ему дверь. — Здравствуйте, мистер Миккельсен. Очень приятно сегодня видеть здесь вас и вашего спутника. Лектер легко улыбнулся, хотя и не очень искренне. Уилл увидел, как маска заняла положенное ей место, рассеивая его настоящего. — Как и мне приятно снова доверить вам свою машину, Джеймс, — ответил он на французском, гладком словно шелк, оставил ключи в замке зажигания и стал выбираться из машины, пока камердинер придерживал дверь. Улыбка парня засияла ярче, и он кивнул, когда Ганнибал покинул автомобиль. Уилл подумал, что ему тоже надо двигаться, а не сидеть и пялиться на них. Отстегнув ремень безопасности, он потянулся к ручке двери, но за секунду до того, как его ладонь легла на холодную металлическую ручку, Ганнибал уже оказался с другой стороны, открыл дверь и протянул ему руку. Он ожидал решения Грэма, пока Уилл глядел на него в ответ, и Грэм ощутил, как все внутри сжалось в тугой узел. Лектер был его супругом. Именно так. Он может сделать это. Сделав глубокий вдох, Уилл взял Ганнибала за руку, чувствуя тепло, исходящее от его изящных, но сильных пальцев, и позволил ему помочь с выходом из машины. Лектер еще не отпускал его руки, когда Грэм понял, что Джеймс стоит прямо за ними. — Это мой супруг Алек, — представил его Ганнибал, и разум Уилла зациклился на том, как прозвучало это слово, произнесенное мягким тоном с небольшим акцентом, пока Лектер следил за его реакцией на первое представление Грэма подобным образом, — это мой постоянный помощник Джеймс Грант. Молодой человек слегка наклонил голову, и Уилл, наконец, смог отцепиться от Ганнибала и подать другую руку, чтобы поздороваться, пытаясь вложить в рукопожатие достаточно силы. — Рад знакомству. — Как и я, — ответил Уилл и убрал ладонь. Его французский не был столь искусным, но держался на хорошем уровне после уроков в колледже и долгой практики, обретенной в стране, и не доставлял особенных проблем, кроме, разве что, акцента, который выдавал в нем иностранца. — Надеюсь, вы проведете чудесный вечер в опере, — камердинер еще раз улыбнулся и, будто вспомнив о своих обязанностях, отвернулся, чтобы занять водительское место в автомобиле. Оглянувшись на Лектера, Грэм лишь на секунду промедлил, зная о том, что за ними издалека может наблюдать множество любопытных глаз, прежде чем взять Ганнибала под локоть, и ощутил, как Лектер слегка напрягся, а затем его рука расслабилась, легко принимая это объятие. Уилл легонько прижался плечом к плечу Ганнибала, слегка опираясь на него. — Пойдем внутрь. Они обошли почти по самой кромке воды и приблизились к входу, куда шли все остальные, помимо тех, кто участвовал в беседе или любовался нарядами окружающих. Грэм думал, что они, должно быть, прекрасно смотрятся вместе в бордовом и темно-синем смокингах, их руки переплетаются так легко, они склонились друг к другу, кольца ярко сияют в сверкающих лучах, гордо демонстрируя их страстную близость и преданность друг другу для всех, кто бросал внимательные взгляды. Шрам на щеке придавал Уиллу таинственный вид, и, возможно, был единственным, что не подходило к его сшитому на заказ костюму. Ганнибал, который шел рядом, выглядел так, будто он каждую неделю посещал оперу вместе с мужем, даже если на самом деле он делал это впервые. Это было слишком уместно. Бесполезно отбрасывать подобные мысли. Несколько человек посмотрели в их сторону, отметил Уилл, их провожали любопытными взглядами. Впрочем, казалось, что пока они находились снаружи, никто не узнал Ганнибала. Андрюс Миккельсен хоть и был не менее очаровательным, до известности экстравагантного доктора Лектера ему было далеко. Эта мысль едва успела уложиться в сознании: Уилл увидел открывшееся перед ним пространство. Большой освещенный холл с украшенным изящной лепниной высоким потолком был наполнен жизнью и тихими разговорами. Перед ним будто раскинулось море людей: гости вели светские беседы и смеялись, держа бокалы с шампанским и изредка обращая внимание на закуски, стоящие на столах. Красочная палитра и элегантность их нарядов украшала помещение. Уиллу едва хватило времени, чтобы осмотреться: внезапное восклицание привлекло их с Ганнибалом внимание, и оба остановились почти сразу после того, как вошли. — Мистер Миккельсен! Это вы, мистер Миккельсен! Грэм увидел, что это была пожилая женщина в длинном голубом платье, с невероятной скоростью приближающаяся к ним под руку с каким-то мужчиной в простом черном смокинге, очевидно, ее мужем, держа в руках по бокалу шампанского. Когда они подошли, женщина просияла, глядя на Лектера и отпуская мужа, чтобы взять руку Ганнибала: — Так замечательно вас увидеть, и, о! — вы пришли с мужем. Он довольно красив, не так ли? Уилл обнаружил, что пожимает ее руку, а женщина окидывает его внимательным восхищенно-энергичным взглядом: — Очень приятно с вами познакомиться. Я Джейн Лоран, а это мой муж, Чарльз. — Алек, — через мгновение ответил Уилл, несколько ошеломленный напором этой женщины, хоть и не в негативном смысле. Он думал, что могло быть хуже. Улыбка женщины засияла ярче: — О, Алек, дорогой, прекрасное имя. Андрюс нам так много о вас рассказывал… какой же вы обаятельный… Уилл ощутил покалывание в груди, когда Джейн поманила своего супруга. — О, Чарльз, не будь грубым. Почему бы тебе не поздороваться с этими молодыми джентльменами? Мужчина, чье внимание она привлекла, казался слегка раздраженным, но все же он поприветствовал Уилла и Ганнибала, пробормотав им дежурные вежливые пожелания. Женщина пихнула его локтем: — У меня закончилось шампанское, не мог бы ты принести для меня еще немного. И захвати пару бокалов для двух наших друзей. — Джейн! — Прошу, Чарльз, я хочу побеседовать с ними еще немного… — Разве они не могут сами раздобыть для себя напитки?.. Через пару мгновений, в которых они пререкались слишком быстро, чтобы Уилл или Ганнибал успели вставить хоть слово, казалось, что мужчина сдался, взял ее бокал и направился в толпу. — Приношу вам глубочайшие извинения за его манеры, мой муж предпочитает проводить время дома, хотя он и очень любит оперу. Ганнибал с легкой улыбкой покачал головой: — Не стоит извиняться. Уверен, мы сможем с этим справиться. Она издала небольшой смешок и кивнула, переводя взгляд с Уилла на Ганнибала, прежде чем заговорить. — Стоит ли мне говорить, что вы выглядите невероятно изысканно в своих смокингах? Я не поверила, когда вы, Андрюс, рассказывали мне, насколько прекрасен ваш муж, но теперь я вижу, что мне стоит пересмотреть свое мнение: он просто поразительный… Уилл не смог сдержать легкую улыбку: — Спасибо, это… очень любезно с вашей стороны… — попытался ответить он. Женщина покачала головой, но продолжала улыбаться: — Нет, ну, вы выглядите абсолютно очаровательно. Я вижу, как прекрасно вы подходите этому месту и гармонично смотритесь вместе. Грэм осознал, что все еще стоит почти вплотную к Ганнибалу, его рука зажата между ними. — Большое спасибо. Вы, бесспорно, выглядите сегодня великолепно, впрочем, как и всегда, — ответил Лектер, и женщина снова засмеялась. Уилл взял Ганнибала за руку — просто чтобы проверить, как это будет — испытал прилив удовольствия, уловив едва слышный вдох, и ощутил ответное пожатие. — Он безумно обаятельный, — Джейн одарила Грэма знающим взглядом, будто поделилась секретом, и Уилл вежливо улыбнулся в ответ. — А сейчас я хотела бы спросить, если это не прозвучит слишком грубо, — произнесла она, слегка нахмурившись, и посмотрела на Грэма, — мне очень интересно, Алек, что случилось с вашим лицом? От неожиданности Уилл моргнул и испытал благодарность к Ганнибалу, который ответил за него: — Боюсь, с ним произошел несчастный случай на охоте. — Это от охотничьего ножа, — продолжил Грэм, — я неудачно упал, и он вонзился мне в щеку. Повезло, что мой муж был неподалеку и спас меня. Она сочувствующе улыбнулась: — Разумеется, спас. Дорогой, мне очень жаль, что с вами такое случилось. Уилл покачал головой, пытаясь подобрать слова: — Все в порядке. — О, ну, если это послужит хоть каким-то утешением, я думаю, вы выглядите более… опасным и внушительным с этим шрамом на лице. Он добавляет остроты вашему образу. В любом случае, вы все равно остаетесь столь же привлекательным. Вам обоим очень повезло. Грэм немного расслабил плечи, благодарно кивнув. — Итак, — казалось, она сделала какие-то выводы, и они все еще оставались причиной проявляемого ею восторга, — Вы никогда раньше не бывали в опере, верно? Это идеальное место для свидания, особенно после свадьбы. Театр просто превосходный, что вы думаете обо всем этом? Уилл кивнул: — Если честно, я ошеломлен, но очень приятно, — ответил он, пытаясь вложить больше правды в свое высказывание, чтобы оно звучало естественно. — Быть может, быть может, — согласилась она, — но со временем вы привыкнете. Здесь есть еще много всего, чему следует уделить внимание, и у вас есть прекрасный спутник, который будет сопровождать вас, и наоборот… Она сделала паузу, и в этот же момент вернулся Чарльз, неловко удерживающий в руках четыре бокала шампанского. — О, большое спасибо. Джейн поспешила взять у него из рук пару бокалов и предложила их двум мужчинам, они приняли их, поблагодарив ее. — Я просто говорила им, какая они прекрасная пара. Чарльз окинул их кратким взглядом и после красноречивого выражения лица его жены медленно кивнул: — Да… очень милая. Джейн обрадовалась и продолжила беседу: — Должно быть, вы знаете, что сегодня будет за постановка. О, Андрюс, я знаю, вы были так восхищены. Беседа двинулась в этом направлении, обсуждали в основном оперу, затем с энтузиазмом переключились на Данте, Джейн рассказывал Уиллу о вкусах Ганнибала в опере и литературе, будто бы он не знал. Лектер, как и обещал ранее, взял разговор на себя за них обоих, хотя Грэму приходилось вступать в беседу, когда к нему обращались или это было уместно, не испытывая при этом никакого стресса, даже если все уже порядком затянулось. Он удерживал руку Ганнибала в течение всего разговора, больше всего осознавая именно это ощущение: покалывающее тепло, бегущее вверх, пока беседующие медленно потягивали шампанское, которое согревало внутренности. Уилл даже поднял руку, когда их спросили о кольцах, чтобы Джейн и все остальные увидели его. — … В любом случае, задержитесь еще немного, многие захотят с вами побеседовать и познакомиться с Алеком, — наконец произнесла Джейн. Ганнибал издал небольшой смешок и кивнул: — Полагаю, что так. Было очень приятно побеседовать с вами. Я уверен, в другой раз мы обязательно встретимся. Затем Джейн и Чарльз последний раз пожали им руки, и к огромному нежеланию женщины разделились. — Мы могли бы проторчать там целый день, — прокомментировал Уилл, как только они покинули холл. — Действительно. * — Работы по возведению оперы длились 15 лет — с 1860 по 1875, с многочисленными перерывами из-за франко-прусской войны 1870 года, падения имперского режима, Парижской коммуны. Завершение работ к 30 декабря 1874 года вылилось в общую сумму расходов 36 миллионов франков золотом. Оставались недоделанные места, например Зеркальная ротонда и курительная галерея. Последняя так никогда и не была закончена. Впервые Гранд-опера́ открылась 5 января 1875 года.