Black Carnival

      Говард считал себя образцовым служащим. Всегда аккуратный, опрятный, расторопный и исполнительный. Золотой идеал служащего любой структуры — будь то Ватикан или любая другая достаточно крупная организация.       Сейчас он уже ничего не считал.       Де юре он мертв. Был убит примерно в то же время, когда Нои похитили/спасли/выкрали из казематов Черного Ордена и бдительного ока Лувелье экзорциста-Четырнадцатого Ноя — Исполнителя Аллена Уолкера.       Де факто сейчас он преследует этого самого Аллена Уолкера, чтобы помочь пробуждающемуся в нем Четырнадцатому, оказать любую посильную помощь.       Что по этому поводу чувствует он сам, Говард еще не понял. Просто не успел подумать.       И если раньше он хотя бы понимал, на кого работает и с чем борется, то сейчас было куда сложнее решить, что делать дальше. Он просто действовал по инструкции, продолжая хранить верность своему начальству. Хотя мог бы, наверное, просто сбежать и счастливо зажить где-нибудь.       Конечно, не с его способностями и дурной привычкой везде лезть рассуждать о том, что он справился бы с мирной жизнью. Наверняка не справился бы. Не тогда, когда он знает, кто является сторонами противостояния. Не тогда, когда он привык быть в самой гуще событий. — Ты так и будешь меня преследовать, Ворон? — Четырнадцатый улыбается. На лице Аллена Уолкера эта широкая, ядовитая улыбка выглядит чужой. Жуткой. Говард каждый раз напоминает себе, с кем он имеет дело, и даже если Ной выглядит слабаком, который в силах только сидеть, привалившись к стене — это не значит, что он не сможет вытворить что-нибудь еще.       Линк устал. Просто по-человечески устал от того, что все, кому не лень, держат карты у груди. Нои, Граф, Лувилье, Ватикан, старейшины, экзорцисты. Что где-то он последним узнает жизненно-важную информацию, которую можно было бы использовать или которая помогла бы ему хоть чуть-чуть понять суть происходящего.       Отсутствие возможности быть самостоятельной фигурой не проблема, когда с раннего детства ты проходил нечеловеческие тренировки, чтобы стать солдатом, лучшим в своем деле. Чего-то добиться.       Тебя ничего не угнетает, если желания играть за себя в тебе не наскрести и на чайную ложку.       Четырнадцатый смеется — кажется, он задавал вопрос. Линк, который вроде как сопровождает его и пытается защищать, не понимает ход мыслей этого создания. От слова совсем.       Ной практически не скрывается. Не делится планами. И словно бы даже не имеет цели, не смотря на все громкие заверения.       Единственное, что знает бывший инспектор — это то, что Аллен где-то там, внутри, еще сопротивляется захватчику. Регулярные заминки возникают всякий раз, когда начинает трепетать оживающая Чистая сила. Вместе с ней всплывает и Аллен. Но ненадолго.       Несмотря ни на что, Говард потрясен. У мальчика поразительная стойкость и вера в свои идеалы. Их силы хватает, чтобы противостоять пробуждению даже легендарной личины Четырнадцатого. — Эй, Ворон, — вкрадчивый шепот Ноя неожиданно опаляет ухо. Быстро переместился, черт! — Не пора ли тебе научиться думать своей головой, за кем идти и кого спасать? — Неа отстраняется, и лениво-покровительственная усмешка на его лице способна вывести из себя даже святого.       Говард не святой, но умеет сдерживаться.       И даже если мысленно самому себе он признается, что правильней было бы следовать за рыцарем без страха и упрека, каким был Аллен, в реальности он произносит… — Я следую приказам господина Лувилье. Мое мнение тут не может учитываться.       И так он в очередной раз ставит долг выше своих собственных желаний и убеждений.       Ной ухмыляется, снова приваливаясь спиной к кирпичной кладке. — Хороший цепной песик.