Авторы текста: PanchaDevi, Ноло, Тэсса Найри
Период, когда происходят события: от ухода Валар в Аман до пробуждения квэнди _____________________________________ Океан… Давно уже разделились земли Арды надвое. Давно уже Аман и Эндорэ живут каждый своей жизнью. И лишь граница, разделяющая их, одновременно их объединяет. И суровые утесы Эндорэ, и побережье Благословенного острова омывает одна и та же солоноватая вода. И Сила Владыки Вод — в каждой капле росы, в каждом ручье, озере или речушке. Валар изгнаны из Эндорэ? Не все. Разве что злоба Старейшего из Валар высушит всю здешнюю землю, не оставив даже капли. Но и тогда нельзя поручиться, что Ульмо оставит Эндорэ. Он любит эту землю так же, как и ту, что сияет светом надежды на другом конце мира. Он, Владыка всех вод, любит землю…***
Сайрон любил море. С презрением относящийся к Песням Воды, море он любил. Потому что это была стихия его друга Оссэ. Однажды волны моря уже принесли ему встречу с другом. Как знать? Не повезет ли и теперь?.. Но океан молчал. Только… словно насторожился. Рокот волн стал глуше, и вода, словно нарочно, успокоилась. Волны, ещё недавно гордо накрывающие берег и отступающие только для новой атаки, теперь лениво лизали песок. Океан, всегда такой приветливый, сегодня словно говорил: «Уходи. Тебе нечего здесь делать». И майа очень скоро это понял. Пора возвращаться, решил он. Сегодня Сайрон выбрал для отвлеченных размышлений новый участок океанского берега — пологий, песчаный. Вездесущие горы высились много севернее, а лес Эндорэ начинался неподалеку. Волк в обличье будущих Детей Песни направился туда, на шум реки, впадающей в море. Этот шум он слышал во время размышлений, неустанное журчание воды и звуки прибоя помогали сосредоточиться. А когда океан затих, нехорошо затих, мыслям Сайрона вдруг стало не на что опереться, и майа почувствовал легкое раздражение. Песок под ногами постепенно покрывался травами, зарастал кустарником — там, где не достанет даже сильный шторм. Шум, возвещающий встречу реки с западным океаном, отдалился и вскоре пропал совсем. Только плеск быстрой воды на перекатах да редкие звуки оползней — прошли дожди, крутой правый берег отяжелел и то и дело обрушивался, уступая напору. Сайрону ничто не грозило, потому что он был когда-то майа Ауле и умел говорить с землей. А кроме того, подходил к реке с левого берега. Владыка вод догадывался, что ищет Артано на берегу моря. И не стал показываться ему — там. А показаться стоило. Хотя бы для того, чтобы поговорить. Ульмо помнил, насколько Артано отличался от остальных майар ещё в Альмарене. Но все же не понимал до конца, что заставило майа встать на сторону Мелькора. Ведь он не мог не понимать, что Восставший против Эру не может не потерпеть поражения. Рано или поздно. Ему не нужно было следить, куда направится бывший ученик Ауле. Воды смотрели его глазами. Ближе, ближе подходил Сайрон к реке, пока сапоги майа не увязли в прибрежном песке. Вода преградила ему путь. Сайрону вовсе не нужно было на тот берег, но он усмотрел в поведении реки некоторый вызов. А кроме того, он вспомнил, как легко Оссэ бегал по волнам и решил попробовать сам. Призвав на помощь все знания о Силе Воды, Сайрон запел: — Струи текучие, воды глубокие, слушайте, Хватит вам мягкими быть, ногам не опорою, Станьте же твердыми вы на поверхности, Берег достигнуть хочу я немедленно, Слушайтесь! И вода вместо ответа вдруг вздыбилась перед майа стеной. — Давно не виделись, Артано, — неожиданно мягко пророкотала вода, налившаяся солью, тяжестью и гневом морских волн. — И тебе привет, Владыка Вод, — отозвался Сайрон. Добегался, Волк. Вот тебе и «легкая прогулка к морю»… — Как ты живешь, Артано? Или ты вместе с прежней жизнью отринул и прежнее имя, майа? Волны были доброжелательны. Но если бы Сайрон захотел избежать разговора, у него ничего бы не вышло. Река встала бы на его пути, куда бы тот ни пошел. Ульмо держал музыку Сайрона — мягко, но непреклонно. — Неплохо живу, о Владыка Морей, благодарю за заботу. Верно, Артано здесь нет, Сайрон теперь мое имя. Майа ответил на валарине, показывая, что хотя судьба сделала крутой поворот, но он помнит свое прошлое. Сайрон также умел быть непреклонным. — Что же случилось столь важного в мире, о Ульмо Великий, Чем заслужил я внимание столь высочайшее, Старший? Ульмо валарина не принял. И продолжил — по осанвэ: — Просто я увидел тебя у моих владений. Ты не Оссэ искал? Он был слишком занят на противоположном берегу. Делал очередную бурю. А насчет твоих заслуг… Ты хороший мастер. Был. Сайрон вскинул брови: — О, Владыка Вод, неужели ты оставил попечение о водах мира только ради того, чтобы сообщить мне это? — он отказался от валарина, но упрямо продолжал отвечать словами. — Заговорить с тобой — значит оставить попечение о водах? — Ульмо, казалось, искренне удивился. — Ты не настолько силен, майа. Сайрон почтительно ждал продолжения. Вопрос был задан, а Ульмо так и не ответил, что же ему понадобилось от бывшего ученика Ауле? — Ауле до сих пор по тебе скучает… — заметил Ульмо как бы мимоходом. — А ты — нет? — Мне некогда предаваться скуке, о Владыка Вод, но я вспоминаю учителя Ауле. Иногда, — ответил майа. — И кто из твоих учителей тебе нравится больше? — мягко осведомился Вала. — Насколько я помню, у моего старшего брата… не самый приятный характер. Сайрон сузил глаза: — Я принес Клятву. Вала Мелькор — мой Владыка. — Клятву? Хороший способ удержать, даже если пришедший не хочет оставаться… Зачем тебе этот Вала, Сайрон? Чтобы было кому быть верным? — Мудр и силен ты безмерно, о Ульмо, великий Владыка, Но не тебя я Владыкой избрал и принес свою Клятву. Верно служить я поклялся тому, кто сильнейший из Валар, Клятва моя нерушима пребудет во веки и веки! — гордо ответил Сайрон на валарине, чтобы ответ его сильнее уязвил собеседника. Ульмо, вопреки ожиданиям, не обиделся. Он лишь усмехнулся. — Валарин ты не забыл, это сердцу отрадно. Но знаешь, Сила прямая отнюдь не всегда помогает сильнейшим… — Есть ещё разум, Сайрон. И если ты обратишься к своему разуму, ты поймешь, что клятва твоя была напрасна. Не вечно ему пребывать Сильнейшим среди Валар, коли не отступится он от своего неразумия, — голос Владыки волн, сливаясь с песней воды, наполнился рокотом бури. Что из того, что Океан был далеко? А Сайрон продолжал дерзить Старшему, как безумный. Впервые в жизни майа чувствовал, что к его словам действительно прислушивался кто-то из прежних учителей, и спешил высказать все, многократно обдуманное, выстраданное — обиду, боль, непонимание… И разочарование. — Нет, не того неразумным назвал ты, великий Владыка, — торжественно звучал валарин, — Против порядка, Единого данным, меня призываешь. Мелькор по праву сильнейшего Ардою править обязан, Создан Единым Владыкой Владыка для прочих созданий, Он и могуч, и в дарах многогранен, и мудр, и прекрасен, Вот кто достоин приказывать всем и кому подчиняться Айнур должны были с Первою Темой, и в нужном порядке, Слитно звучал бы наш Хор, ни мелодии скверной, ни ноты, Не прозвучал бы тогда Диссонанс, не гневился б Единый… — Смел ты, о майа, коль смеешь указывать Эру, Тему какую принять он был должен за мира основу… Каждый из айнуров в Хоре всеобщем ведет свою Тему. Ты же, как видно, товарищем быть не способен, а только слугою… — Создал Единый различья в уменьях и силе у Айнур, Что же неверного в том, что сильнейшему служит слабейший? Разве Единого воля в тягость для Старших и Младших? Эру товарищем быть не способен я, только слугою, Знать, не настолько я смел, как сказал ты, о Ульмо великий. — Ты сам себе противоречишь, Артано. Ты не можешь быть слугой Эру, если ты служишь Мелькору. Неужели ты этого не понимаешь? — Сказано было: «И Мелькор увидит, что нет такой Темы, Не от Меня исходящей. И каждый, кто хочет иного, Лишь станет орудием воли Моей и целого частью, К Единого славе»… — Это я понимаю, — Сайрон кивнул. — И сделал выводы по мере разумения. Да, мне нужен был Владыка, так я устроен. Но никого из светлых Валар не увидел я отдающим приказы, хотя Старшие имели право. И не видел порядка и смысла в наших землях. Пожелай Ауле, я бы смирился с желаниями сердца и отдал Выбор ему. И служил бы усердно, как до того был лучшим из учеников… Что ж, — развел руками майа, — теперь поздно вы спохватились, о Владыка Вод, — и подмигнул, как мальчишка. — Повиноваться — не рассуждая? Вот чего тебе хотелось… Тогда ты выбрал себе плохой пример для подражания, Сайрон, — Ульмо подчеркнуто четко выговорил новое имя майа. — Твой Владыка требует повиновения, но сам повиноваться не спешит. Это немного нечестно, ты не находишь? — Не нахожу, о Владыка Вод. Ведь мое дело не рассуждать, а повиноваться… — И почему ты так решил? — добродушно осведомился Ульмо. Майа мысленно пожал плечами. Воистину, чем его слушают светлые Валар? Что раньше, то и теперь… Он уже все сказал Ульмо, и о Едином, который создал Мелькора для владычества над Валар, а Валар для владычества над майар и так далее, по порядку; и о том, что мятеж Мелькора, возможно, вовсе не мятеж, а исполнение воли Единого; и свои размышления о должном поведении Хора… Сайрон почувствовал страшную усталость. Он не знал, зачем этот Вала спрашивает его, чего хочет и чего надо бояться. И приготовился к худшему — что они двое будут вечность стоять посреди зачарованных вод, в зачарованном времени и обмениваться острыми словами, как укусами. Ульмо понял колебания майа — и улыбнулся: — Мое дело — тоже не рассуждать, а повиноваться? А Варды? А Йаванны? А Ауле? А Владыки Судеб? А Манвэ? Сайрон, если мир не хочет вести себя согласно твоим ожиданиям, возможно, ты просто не так смотришь на вещи. А ведь не ты решаешь, какими они должны быть… — Прости мою дерзость, о Владыка Вод, но и не ты. Законы мира создал Единый. Закон Стаи тоже создал Единый. Стая без Вожака — слабая стая!.. В гордом молчании Сайрона слышалось продолжение: «Вы, называющие себя светлыми Валар, отказались от предназначенного Единым Вожака. Вы — слабая Стая!» — Не путай Айнур с творениями Йаванны, Артано, — холодно заметил Владыка вод.— Только волки собираются в стаи. Не Поющие. — И во что же тогда собираются Поющие, о Владыка Вод? — поинтересовался Сайрон. — В стадо? Холодные брызги сбили майа с ног. Они были не просто холодные — ледяные. Они были оскорбительны. — Не забывайся, Артано, — холодно, — не представляйся глупее, чем ты есть. Огонь!.. Огонь — все, что у Сайрона осталось, он противопоставил силе воды. Не побороть, а лишь не замерзнуть, не допустить ледяные иглы в глубь горячего сердца. И Камень. Скала выросла со дна реки, и майа наконец ощутил истинную твердь под ногами. Ему на мгновение показалось, что теперь-то он не зависит от милости Владыки Вод. На краткое мгновение, но все же приятное. — Благодарю тебя, Великий Ульмо, за напоминание, — криво усмехнулся Сайрон. Тонкие струйки пара с шипением вырывались из-под одежды майа — остатки высочайшего гнева Стихии. Ульмо продолжил, как ни в чем не бывало: — Мне тебя жаль, Артано. Один из сильнейших майар, почти Стихия… и связался с неудачником. — Я сделал свой Выбор, — отозвался Сайрон. Майа не мог ответить иначе. В отличие от Ульмо, он не считал Мелькора неудачником. Время покажет, кто сильнее — Владыка Владык или кучка аманских трусов. Впрочем, на все воля Единого. Мнения своего Сайрон менять не собирался. И все попытки Старшего очернить его Владыку вызывали у первого помощника лишь гнев и раздражение, которые с каждым поворотом бесполезной беседы только росли. Сайрон уже весь кипел от ярости. И не будь он Волком, уважавшим порядок, давно бы отбросил вежливость, а прямо высказал Ульмо все, что думает о «мудрости» и «проницательности» последнего. В отличие от соответствующих качеств Мелькора, разумеется. — Выбор? Артано, а почему ты так уверен, что этот выбор делал ты сам? Я могу тебя понять: Ауле — вот он, рядом. Хоть и Вала, и Учитель, но — такой же, как остальные. А там, вдалеке — Сила и Разум, которые настолько не похожи ни на что, что ты знал в жизни, что кажутся единственными в мире… Ты всегда любил огонь — и потянулся к нему… Я могу это понять… — Ульмо на мгновение замолк, словно раздумывая, говорить ли то, что собирался, или пощадить чувства майа… И, словно решившись, продолжил ленивым плеском успокоившейся воды: — Я лишь не могу понять, с каких это пор выбор означает полное и безоговорочное рабство и раболепие. Скажи мне, Сайрон, а так ли велика твоя преданность? Был бы ты не первым помощником, а последним из Духов — стоял бы ты сейчас передо мной, уверенный в своей правоте? Или примчался бы в Аман, готовый предать нового учителя, как предал старого? «Ну, яви же мне свое подлинное лицо, майа! Скажи мне все, о чем ты сейчас думаешь!» — Нет, — прозвучал быстрый и уверенный ответ Сайрона. Нельзя сказать, что ответ был необдуманным. Первый помощник Владыки не сразу стал первым помощником. Просто, Мелькор — истинный Владыка — не мог не оценить Волка по достоинству. Рано или поздно, Артано знал, Владыка даст ему все, чего заслуживает сильнейший из майар. И не сомневался ни в мудрости Мелькора, ни в собственных достоинствах. А ввязываться в скользкие рассуждения о верности и предательстве с вражеским Владыкой Сайрон не собирался. Он просто хранил верность единожды избранному пути. И Единому. Майа оказался на редкость неподдающимся. Словно его заворожили. Может, так оно и есть? — Как скоро нам ждать вас в гости? — совершенно неожиданно осведомился Ульмо. «Выпытывает?.. Так я и думал!» — Сайрон был рад подтвердить свои догадки. — О, Великий Ульмо, вот и дождался я правдивых речей от светлых Валар!.. Только не думай, что я стану отвечать шпиону, пусть и столь высокопоставленному, — майа учтиво поклонился, но в его фигуре все дышало презрением. — Шпиону? Ульмо сдерживался. Пока сдерживался. Видимо, майа позабыл, что величественный Владыка Вод, будучи разгневанным, ярился так, что даже Оссэ замирал в ужасе… — Воды Арды принадлежат мне, Артано. Все воды. Это ты пришел в мои владения. «Все воды принадлежат мне… Мои владения…» — Сайрон, наконец, увидел настоящего Владыку Вод. И презрение сменилось восхищением: какой мог быть из Ульмо соратник Мелькору!.. — Воистину, меня удостоил разговором Владыка Вод! И трижды неправ я был, называя тебя шпионом — это дело слуг, не Владык. Но позволь и я спрошу тебя, Великий Ульмо, что ты делаешь в этой компании неудачников? Признай право Мелькора владычествовать среди Валар, и тогда воистину все воды Арды станут твоими!.. Сайрон настолько изумил Валу своей смелостью, что Ульмо не стал демонстрировать ему все возможности Владыки Вод. Пока. — Воды и так мои, — ответил Ульмо. — И для того, чтобы быть их Владыкой, Мелькор мне не нужен. К тому же… трудно назвать неудачниками тех, на чьей стороне сам Единый. А Манвэ — мой друг. И если предать Владыку, даже если он сотни раз неправ, трудно, то предать друга — невозможно. Даже если он не был прав никогда. — Манвэ — твой друг? Понимаю… — задумчиво ответил Сайрон. — Я бы хотел спросить, если будет твоя воля ответить, о Великий Ульмо. Как ты считаешь, Манвэ — хороший Владыка? И почему ты уверен, что Единый на вашей стороне? — Единый на нашей стороне, потому что он не оставляет нас. И потому что Манвэ — король его волей. Замечательный король. — Единый не оставляет никого. И я что-то не слышал, чтобы Единый самолично назначал Короля… — Может быть, ты неправильно слушал? Сайрон честно задумался. — Нет. После того, как мы вошли в этот мир, я перестал слышать Единого. И не только я. Один Манвэ утверждал, что продолжает общаться с Ним, и что слова Манвэ — это слова Единого… — Утверждал? Ульмо нахмурился. Что этот майа себе позволяет?! — Манвэ действительно говорит с Единым. И если ты так умен, как кажешься, и вспомнишь некоторые… прежние события, ты поймешь, почему Единый считает нужным говорить именно с ним. Майа покачал головой. Взгляд его оставался прям и тверд: — А почему не с тобой, о Великий Ульмо? Ульмо неожиданно принял зримый облик — не эрухинный, но все же нечто подобное, только текучее и изменчивое, как вода. — Я могу поддаваться гневу… ты это теперь хорошо знаешь, не так ли? А Манвэ — нет. Он… милосерднее. И поэтому мудрее. И еще — за ним идут тогда, когда рушится мир. Король может принять на себя самую страшную ношу — через боль и ужас объединять Стихии для нового Хора. А у твоего… Владыки, видимо, свой особый дар — разделять. «И властвовать», — мысленно закончил Сайрон. В отличие от Ульмо, он не считал эти «дары» чем-то… неподобающим. Напротив, необходимым истинному Владыке. Но не стал развивать тему. — Однажды я слышал Единого. Уже здесь… — лицо Волка сделалось задумчивым. Майа вспомнил о Сердце Боли и о своем долгом путешествии разума. Много раз Сайрон думал, был ли это глас Единого или бред воспаленного рассудка? Но так и не пришел к правильному заключению. Волна изумления была ощутимой даже для Сайрона. — Вот как? Вот уж никогда бы не подумал, что у тебя с Манвэ может быть что-то общее… И что же он сказал? Что ты прав? — Он сказал: «Ты выбрал». — И добавил, помолчав, — Единый говорит со всеми. — Почему ты так в этом уверен, Сайрон? — мягко спросил Владыка Вод. — Единый не станет беспокоить существо просто так. Может быть, самый главный его дар нам всем — не Негасимое Пламя, вдохнувшее жизнь в видение, а то, что он дал нам возможность творить свободно. Делать выбор и платить за него. Мне казалось, что об этом знает каждый. Но видимо, тебе недостаточно просто выбрать — тебе еще нужно подтверждение, что ты выбрал правильно. Тебе слишком нужен был Его совет — и ты его получил. Впрочем, я не уверен, что ты правильно истолковал его. — Ты прав, о Великий Ульмо, — усмешка Сайрона вышла горькой. — Единый не станет беспокоить существо, если оно само этого не хочет. И правду ты сказал, что я желал бы получить подтверждение своему выбору всякий раз, когда приходится выбирать. Но боюсь, ты недооцениваешь мой разум. Ибо я, хотя и с опозданием, понял истинный смысл слов Единого. Я действительно выбрал. И должен держаться однажды сделанного Выбора. Благодарю тебя, ибо разговор наш оказался небесполезен. А правильный мой Выбор или нет — пусть рассудит время. И Единый, слава Ему! Майа торжественно поклонился Владыке Вод. — Для меня наш разговор тоже не бесполезен. Мне раньше не приходило в мысли, что можно быть верным не ради того, кому ты верен, а ради самой верности. Что можно один раз ошибиться — и решить, что пути назад нет. Что можно почитать Единого и служить Восставшему. Сила, не дававшая Сайрону уйти, отхлынула прочь. — Иди, майа. И я желаю тебе, чтобы плата за твой выбор не была слишком высокой для тебя. Ибо я, Ульмо, говорю: когда-нибудь тебе придется ответить за свой выбор. И не перед нами. Перед Ним.***
Сайрон спешил к Владыке. Ульмо свободно разгуливает по землям Эндорэ. Океаны, моря, реки — вся вода Арды служит ему. «Как мы были беспечны! — думал он, проносясь летучей мышью над западными лесами. — То есть, как я был беспечен. Владыка мудр, он наверняка позаботился о защите. Но у Владыки много дел — укрепление Твердыни, пение нового облика свободной Арды… — навстречу Сайрону уже неслись горные вершины. — Ему недосуг следить за каждым появлением врага. Для этого у него есть я — первый помощник, и мой Долг…» Майа опустился на открытую площадку своей личной башни. — Вовремя предупредить, — закончил он вслух. Он сбежал вниз, минуя галерею образцов оружия, занял место за рабочим столом и сосредоточился на мысленном вызове. — Владыка, срочное сообщение. Ульмо сейчас в Эндорэ. Я говорил с ним. Предоставить подробный доклад? Ульмо в Эндорэ?! Едва начатая мелодия оборвалась, не родившись, и Мелькор невольно порадовался, что не успел уйти в творение полностью, не закрылся. — Да, — Вала ничем не выдал волнения. Ответ его был бесстрастным, словно речь шла об особенностях детенышей очередной перепетой пары волков. — Приходи. Мелькор давно уже перестал бывать в башне Сайрона. После истории с Сердцем Боли Музыка майа была ему неприятна. Вала вышел из лаборатории и поднялся в свой кабинет. Лабиринты коридоров Твердыни не задержали Сайрона. Владыка ждал его. Вежливым стуком в дверь кабинета майа предупредил Мелькора о прибытии. Несмотря на новые полномочия, Сайрон по-прежнему предпочитал просить разрешения войти. Тем более, Владыка в последнее время казался очень занятым. Возможно, тот недоволен работой первого помощника. Это огорчало Волка, но лишь удваивало его усилия в стремлении соответствовать должности. Мелькор кивнул Сайрону на кресло. — Докладывай, — сухой тон приказа, ни намека на тепло. Совсем не так Восставший обычно говорил со своими майар. К счастью для себя, Сайрон считал дружескую манеру общения Мелькора с остальными майар глупостью. На взгляд первого помощника, вполне достаточно приказов и распоряжений с последующими докладами. Впрочем, Владыка мудр… Коротко поклонившись, майа занял предложенное кресло. Как обычно, присел на краешек, всем видом готовый снова вскочить и выполнять. И садится-то этот майа так, словно готов в любой миг вскочить, с неудовольствием отметил про себя Вала. И вот что это? Страх? Едва ли. Не та у Волка мелодия, не тот характер. Нетерпение? Это бы Мелькор понял, но уж очень бесстрастным был первый помощник. До холодности. Застенчивость? Смешно даже подумать такое о Сайроне. Значит, рвение показное. А зачем? Желание доказать Мелькору, что Сайрон полезен? Или желание скрыть за нарочитой почтительностью иное отношение? Вроде бы, и не было в мелодии майа фальши, но после истории с Сердцем Боли, после слов о том, что Цитадель «защищала» Восставшего Мелькор перестал доверять Первому помощнику. И немедленно отстранил бы того от дел, если бы Волк дал хоть какой-то повод. Но Сайрон был безупречен, а поступать с ним даже внешне несправедливо не стоило: у других майар это вызвало бы в лучшем случае растерянность. — Я находился на западной границе, — начал Сайрон. — Когда решил возвращаться, путь преградила река… Дальше рассказ продолжался мысленно. Сайрон не скрыл ничего — ни плеснувшей ему в лицо волны вместо приветствия, ни поклонов при прощании. — Насколько я помню свою жизнь учеником Ауле, Ульмо и тогда редко являлся на суше. Логично предположить, что отделение Амана от Эндорэ не сильно повлияло на его характер. Появление Ульмо в Эндорэ насторожило Мелькора. Вряд ли тот, кто называл себя Владыкой Вод, явился, чтобы побеседовать с одним из майар Восставшего. Хотя… — Расскажи мне об Ауле, Сайрон, — Вала соединил кончики пальцев. — Тебе нравилось петь с ним? Странный вопрос… Какое это имеет отношение к Ульмо?.. — Да, Владыка, — ответил Сайрон. — Мне нравилось петь мелодии Огня, Металла, Камня. Это Ауле научил меня тому, что я знаю… А что насчет Ульмо, Владыка? — первый помощник попытался вернуть разговор в нужное русло. — Я не сказал ничего… неподобающего? Хоть он и враг, но все-таки Вала. Негоже ему открыто дерзить, с моей стороны. — Не думаю, чтобы твои речи вызвали у Валар желание начать войну, — покачал головой Мелькор. — Ну, а все-таки — как относился к тебе Ауле? Как ты думаешь, его сильно огорчил твой уход? Мог Кузнец захотеть вернуть тебя? Такой поворот темы Сайрона сильно озадачил. — Не знаю, Владыка, — ответил он после некоторых размышлений. — Я никогда не задумывался об отношении Ауле ко мне. Моим делом, как ученика, было набираться знаний и проявлять мастерство. Его делом было — учить и оценивать. Когда учение завершилось, настало время Выбора и последующего Долга. Выбор сделан не в пользу Ауле. Теперь мой Долг — служить тебе, Владыка. Первый помощник опустил взгляд в знак почтения и подчинения. Долг, значит? Сделал майа Артано выбор — и теперь жалеет об этом, судя по всегдашней его отстраненной деловитости и хмурому озабоченному виду. Жалеет — а менять ничего не хочет, потому что долг. Или потому что ждет удобного случая… н-нет, глупо. Даже сильнейшему из майар не могла бы прийти дикая мысль занять место Мелькора и тем самым подставиться под такой удар, который и сам-то Восставший Вала едва способен отразить. А Сайрон умен. Только вот выбрал-то он — силу. А сам Мелькор отлично сознавал границы своих возможностей, пусть и огромных даже в сравнении с другими Валар. Что ж, пока Восставший властвует в Эндорэ, лучшего помощника, чем Сайрон, все равно не найти. Энергичный, хладнокровный, ответственный. А что те, западные, хотели бы положить этой власти конец, так и пусть себе хотят дальше. — Когда-нибудь придется ответить за выбор… — задумчиво повторил Мелькор слова Владыки Вод. — Быть может, они послали Ульмо, чтобы снова попытаться вернуть моих майар к Теме Запада? Как когда-то отправили сюда Оромэ. Надо будет спросить остальных. Они молчат пока, но, возможно, ты просто оказался на пути посланника первым. — Оссэ! — Сайрон вскочил, пораженный догадкой. — Ульмо следил за ним! Суровое достоинство первого помощника внезапно пропало. Майа Сайрон принялся расхаживать по кабинету Мелькора, потрясая кулаками. — Он видел, как мы встретились! — восклицал он сердито. — Может, даже подслушивал!.. Наконец, Волк сообразил где он в данный момент находится и проявляет чувства. Смутившись, Сайрон вернулся в положенное кресло. — Я надеялся убедить Оссэ принять твою Тему, чтобы мы могли петь вместе. Он отказался. Но я продолжал надеяться. Потому и бывал на западном берегу чаще необходимого. К концу речи голос Сайрона становился тише и тише, пока тот не закончил совсем виновато: — Это мои непродуманные действия привлекли внимание Ульмо. — Оссэ был и моим другом, — с легкой ноткой грусти сказал Мелькор. — Он мог бы петь с нами, только не решится никак. Но если ты прав, и Ульмо встревожился из-за своего майа, значит… или Оссэ склоняется к нашей Теме, или наоборот боится столкнуться с тобой и попросил у Валы защиты. — Оссэ был другом? — глаза майа полезли на лоб. — Как… Тевильдо? Вопиющее нарушение порядка. Складывается впечатление, что из слуг у Мелькора один Сайрон. — Он, значит, не говорил тебе, — Вала невесело усмехнулся. — Он пел со мной, Сайрон. Мелодия получилась исключительной красоты и силы. Настолько, что Ульмо испугался и помешал нам закончить музыку. Не знаю, что он сделал с Оссэ, но тот стал совсем другим. Сказал, что боится себя самого. Что хочет покоя. Что Ульмо был прав, разрушив нашу Песнь. Сайрон задумался. Кто-то из двоих — Мелькор или Оссэ — крепко заблуждается. — Мне он говорил, — первый помощник решил внести ясность, — что впервые в жизни побеспокоился о последствиях вольных песен. И отказался от награды. За службу, видимо. Говорил, ему нужен друг, а не Владыка. Мы чуть не поругались. Серые глаза майа смотрели прямо и честно. Волк ждал ответа. — Если бы ему нужен был друг, он не остался бы с Ульмо, — в голосе Мелькора отчетливо прозвучали нотки обиды. — Я предложил ему петь вместе, я готов был все воды Арды отдать в его власть. А он… испугался. — Но, Владыка, — засомневался Сайрон, — Оссэ не Вала, зачем ему власть над водами Арды?.. Возможно, это лишит меня должности, но я все-таки скажу: дружба майар и Валар против порядка. Все равно что Валар осмелятся дружить с Единым. Кто тогда будет подчиняться?.. Сайрон развел руками и покачал головой. — Подчинение — удел слабых, — пожал плечами Мелькор. — Тех, кто не осмеливается творить свое, не оглядываясь ни на других, ни на Единого. Искать и находить. Расти. Разве ты, Сайрон, не стремился стать первым среди майар? Разве не мечтал обрести такую же власть над плотью земли, какой обладает Ауле? Разве не за силой пришел ко мне? — О да, сила! — откликнулся Сайрон. — Быть первым среди майар, как ты, Владыка, первый среди Валар!.. Но никогда майа не сравнится могуществом с любым из старших Айнур. Таковы пределы силы, положенные Единым. И разве будет тогда подчинение — слабостью? Нет, это будет доблестью. Для меня великая честь — подчиняться тебе, Владыка. При этих словах первый помощник встал и поклонился Мелькору с чувством достоинства, как будто снова приносил Клятву. «Честь… А он ведь искренен. Сейчас — искренен. Вот только вполне ли осознает этот любитель порядка, чью сторону принял?» Кого-нибудь другого из майар Мелькор давно уже вызвал бы на доверительный разговор и настроил все струны по нотам. Но с деловитым и отстраненно-почтительным Сайроном никак не получалось выбрать подходящий момент. Можно было бы сейчас попытаться, но Мелькор все-таки решил подождать. Присмотреться к майа еще немного. — Держись подальше от побережья, — сказал Вала, выдержав паузу после торжественных слов майа. — И организуй постоянное наблюдение за реками, озерами и ручьями. Чайки, водяные змеи, лягушки, пиявки, водомерки со стрекозами — все пригодятся. — Слушаюсь, Владыка, — ответил Сайрон. «Нет, он не предатель, — подумал Мелькор, глядя на закрывшуюся за майа дверь. — И все же не стоит слишком на него полагаться. Сейчас он мне верен, но кого предпочтет, если придется выбирать между мной и Единым? А ведь рано или поздно придется».