Под облака на чёрных крыльях

На Олухе кипела жизнь, а всё из-за того, что к Лохматым Хулиганам приплывёт делегация с острова Изгоев, а для Инны это значило, что она скоро увидит свою подругу, рядом с которой Хэддок никогда не замолкала. Да, дочь вождя была достаточно болтлива, но это было в те редкие моменты, когда рядом была Хедер, в других же случаях шатенка молчала, словно во рту у неё была вода, которую она боялась пролить. Такие необычные перемены настроения и поведения заставляли Астора кидать в сторону Инны косые взгляды и хмуриться, а, когда он слышал её задорный смех, по его спине шли непривычные для воина мурашки, только вот чем они были вызваны, Хофферсон не знал, но был уверен, что с этим странным ощущением нужно сталкиваться как можно реже, иначе однажды он превратится в бабу или того хуже — в кого-то, похожего на Сморкалу. Нет, сам по себе, Йоргенсон был неплохим парнем, но вот только в те ужасные моменты, когда в зоне его видимости появлялась Хэддок, Астор хотел его закопать — и совершенно не важно, живьём или до этого его придётся убить, если не захочет лезть в яму сам. Но всё же любые негативные мысли выбивала светлая мысль о Хедер, из-за чего Хофферсон начинал тренироваться ещё жёстче и усерднее, чтобы так редко приплывающая на Олух девушка видела разницу. А разница была ого-го какой, но тёмноволосой красавице было как-то на паренька чихать, а Инна её искренне не понимала, ведь «Астор, он же такой…». — Какой «такой»? — Постоянно смеялась Хед, пробегаясь равнодушным взглядом по стройной и даже немного поджарой фигуре будущего защитника Олуха. — Да, он ничего, но рыжие парни мне больше по душе. И эта фраза каждый раз значила одно и то же — дальнейшие пару часов разговор будет только о брате Инны, Дагуре. Нет, Хэддок была совершенно не против, чтобы два дорогих ей человека создали в будущем свою семью, но вот только в её тёмной с рыжим отливом головке никак не укладывалось, как такие до ужаса разные люди смогут ужиться под одной крышей. Пускай, они неплохо общались, когда все вместе гостили на Олухе или на любом другом острове, но редкие встречи — это одно, а совместный быт — это совершенно другое и очень трудное бремя, а иногда Инне казалось, что бремя вождя куда легче, чем семейное. Время от времени дочка вождя видела ссоры между мужьями и их жёнами, видела, как последние бьют первых всем, что только попадётся под руку, и думала, что со своим мужем она будет жить душа в душу. И жить ей больше всего хотелось так с Астором, который на бедную не обращал никакого внимания, но шатенка не отчаивалась, не переставая верить, что однажды всё изменится, а блондин увидит в ней не просто красивую дочку вождя. О такой беде, как безответная любовь к лучшему парню Олуха, знали немногие — отец Инны Стоик, которому девушка рассказывала достаточно много и который всегда прислушивался к словам своего сокровища; правая рука вождя, кузнец Плевака, у которого шатенка работала в подмастерьях; и, что не удивительно, Хедер, которая каждый раз, как приплывала, слушала сладкие песни про великолепного блондина. — Согласись, он же неотразим, — наблюдая за каждым шагом Хофферсона с крыши собственного дома, вздыхала Инна и продолжала бы дальше, пока подруга не согласится. — Да, он шикарный, шикарный, успокойся только, — устало отвечала тёмноволосая, потому что каждый раз слышала одну и ту же речь, которая восхваляла ничем не примечательного для Хедер парня. Так проходил каждый визит девушки, и так должен был пройти и этот, но вот только он с самого начала пошёл как-то не так, причём для всех, ведь изначально приплыла девушка раньше и не на ладье Изгоев, а на красивом корабле вождя Берсерков, потом, едва успев сойти с деревянного судна, кинулась подруге на шею, причитая о том, что она выходит замуж. Услышанная викингами в доках новость быстро разлетелась по Олуху, но вот только не дошла до Астора, который в это время был в лесу и тренировался, рассчитывая, что судно девушки приплывёт не раньше пяти вечера. Когда он вернулся в деревню, солнце стояло в зените, а олуховцы постоянно обсуждали одну и ту же новость (кто-то выходит за кого-то замуж — имён парень, к сожалению, не слышал, да и люди, на удивление, их не произносили), из-за чего Хофферсон пришёл к выводу, что Стоик решил таки больше не идти на поводу у своей драгоценной дочери и поставил вопрос ребром — замуж или будет плохо (только вот какая свадьба в пятнадцать лет? Ладно семнадцать, но в пятнадцать — чистое варварство). Но прекрасную улыбку с лица юноши удалось снять Сморкале, который одной колкой фразой выбил почву у него из-под ног. — Слышал, Хедер замуж выходит? — З-за кого? — Впервые за пятнадцать лет голос всегда уверенного Астора дрогнул, но взгляд остался таким же холодным. Йоргенсон на секунду замер, ведь ему со стороны было достаточно хорошо видно, как блондин иногда «пускал слюни» на Хедер, но никогда не позволял себе даже улыбку в её компании, поэтому сейчас он несомненно был удивлён поведением друга, но правду всё же сказал. — Не знаю, — пожал он плечами, встречаясь взглядом с льдинами глаз Хофферсона. — Она не говорила никому, только Инна знает, а, судя по её широкой улыбке на таких прекрасных губах, кхм, — под ещё больше похолодевшим взглядом парня Сморкала запнулся. — Так вот. Судя по улыбке, она знает этого викинга. Либо ей рассказывала про него сама Хедер, либо она знакома с ним лично, ведь она нередко путешествует с отцом и возможно, что за пределами острова у неё есть ещё друзья и поклонники, будь они неладны. Но Хофферсон ничего не ответил и, только качнув головой и поудобнее перехватив вспотевшей рукой секиру, направился обратно в сторону леса, где у первых деревьев столкнулся в радостной и немного возбуждённой девушкой. — Привет, Астор, — Хэддок подарила парню улыбку и промчалась мимо, оставляя после себя странный запах огня, металла и почему-то сырой рыбы. Но стоило только Хофферсону первый раз кинуть секиру в ни в чём не виновное дерево, как все мысли его тут же покинули, остался только какой-то странный и немного неприятный осадок, который парень пытался растворить в тренировках, только вот у него это не выходило, как бы он не старался. Сама же Инна мчалась к Хедер, которая должна была ждать её около гостевого дома, чтобы сообщить ей прелестную новость — она видела невероятно редкого дракона, который тоже видел её, но не проявил никаких признаков агрессии и не убил её. Но потом в голове Хэддок вдруг что-то щёлкнуло и она резко остановилась, пугая односельчан, не видевших за её весёлым нравом будущего вождя, мудрого и справедливого, но вот только саму девушку это никак не расстраивало, ведь она считала, что по большей части островом потом будет управлять её муж, а Астор (ох, мечты-мечты) справился бы с этим замечательно. Инна покачала головой и пришла к серьёзному решению — промолчать, — а когда увидела саму Хедер, на юбке которой была чешуя какого-то дракона, то ещё больше убедилась в правильности своего решения. — Инна, — начала девушка. — Я искала тебя по всей деревне, но никто мне так и не ответил, где тебя можно найти. Где ты была? — В лесу, на нашей любимой поляне, — не долго думая, соврала шатенка, стараясь никак не выдать свою ложь. — Присела под одним деревом и, заслушавшись пением птиц, не заметила, как задремала. Меня зверь какой-то мелкий разбудил, когда мимо пробегал. — Ладно, — прищурившись ответила Хед, но лжи так и не заметила, а потом широко улыбнулась. — Кажется, я обещала тебе рассказать, кто берёт меня в жёны. Дочь вождя племени Лохматых Хулиганов ничего на это не ответила, только широко улыбнулась и в своей манере подняла брови, чуть дёргая ими и заставляя Хедер громко рассмеяться, привлекая к двум девушкам не нужное им сейчас внимание. Несколько долгих минут было потрачено на успокоение тёмноволосой красавицы, а потом она обняла Хэддок за шею, начиная шептать ей на ухо. — Это твой брат, Инн, — девушка потрясённо ахнула, но даже не дёрнулась. — Буквально неделю назад мы виделись с ним, когда он с отцом приплыл к нам в гости, а за день до его отплыва обратно он предложил мне стать его женой. Я даже не давала себе секунды, чтобы подумать, и сразу же согласилась. Инка, я такая счастливая. Хедер весело рассмеялась, обнимая подругу и чуть ли не приплясывая, но Хэддок так и стояла как молнией Тора поражённая, пытаясь прийти в себя. — Я рада за вас, — наконец выдохнула она, обнимая тёмноволосую валькирию в ответ. — Очень рада.