В чём тупил канон

Отметьте ошибочки, пожалуйста) ============= Последние три дня хозяйка храма уходила с рассветом, возвращалась с закатом без сил и тут же ложилась спать. Хранители, не сговариваясь проследившие за ней, увидели, что всё это время Нанами проверяет всех своих прихожан, очищая от миазмов их дома и исполняя недоисполненные просьбы. Сегодня Лина тоже покинула дом с рассветом, на этот раз даже отказавшись от завтрака. Сидя на крылечке и глядя на плывущие по небу облака, Мидзуки, обмотанный змеей как шарфиком, произнес: - Никогда не думал, что старшеклассницы такие ответственные. Обычно девушки в возрасте Нанами-чан очень бестолковые и влюбчивые. - А ты мою хозяйку со всяким сбродом не путай, - выжимая тряпку, ибо мыл полы, сурово отметил Томоэ. - Ага, - не меняя выражения лица и тона, сказал альбинос и продолжил свою мысль: - Да и боги, скажу тебе, даром что боги – пьют сакэ и гуляют вместо того, чтобы исполнять свои обязанности. - А сам-то? – хмыкнул лис. – Что угодно будешь делать вместо того, чтобы встать и помочь! - У каждого свои обязанности, - покосился на него Мидзуки. – Не умеешь ничего, кроме как шваброй махать, вот и махай ею. А я истинный хранитель, в отличие от некоторых. - Повякай мне еще тут, паршивый змей! – погрозил ему кулаком ёкай, и драка уже была не за горами, как вдруг у ворот показалась Момодзоно. Хранители отвлеклись, помимо своей воли, радостно произнеся ее имя и удивляясь этому. - Я всё… - только глянула на них девушка и рухнула без чувств от истощения. И непонятно было, то ли она всё закончила, то ли она сама уже всё. - Нанами! – бросив всё, ёкаи кинулись к ней, но быстрее успел лис, подхватив ее на руки. - У нее жар! – коснувшись ее лба, заметил Мидзуки. - Не лапай, сам вижу, - неся девушку в храм, огрызнулся Томоэ. - Нужно ее раздеть и охладить! – не подразумевая ничего взрослого, обеспокоенно сказал змей. - Я тебя сейчас раздену и кину в колодец! - Она четверо суток работала, не покладая рук! Ей срочно нужен отдых! – с беспокойством проговорил альбинос, и неожиданная забота от самой пострадавшей стороны в этом храме удивляла. - И что ты предлагаешь? – уже входя в коридор храма, произнес Томоэ. - Сходить на море, - мечтательно ответил Мидзуки. - Никаких морей! – отрезал лис и, войдя в покои хозяйки, положил ее на кровать. - Не накрывай, ей и так жарко! Неси лучше таз с водой и тряпку! - Без тебя знаю! Иди отсюда, не путайся под ногами! - Кто еще тут путается, бесполезный лисеныш! - Что сказал!.. Схватившись в белый клубок, хранители тузили друг друга, почему-то вцепившись в волосы. Неизвестно, чем бы всё это кончилось, если бы им обоим не отвесили хорошего леща. Отпрянув друг от друга и потирая раскрасневшиеся щеки, змей и лис увидели мрачного Хикиханацу, стоявшего у постели госпожи. - Паршивый сброд лентяев, - аура вокруг самурая была темнее, чем у Томоэ в годы былой молодости. – Змей, не умеешь ничего – иди на крыльцо и не мешайся. Лис, неси воду и тряпицу. Если госпоже из-за вас станет хуже… - он угрожающе кинул на них взгляд волчьих глаз. Мидзуки бочком по стеночке поплелся на улицу. Томоэ спустя полминуты уже сидел у ее постели и делал компрессы. - Накануне, - зная, что Лина ничего никому не сказала, а знать они должны, заговорил Хицу, - к Рин-сама пришел Аотакэ. - Шикигами Химемико-сан? – обернулся к нему Томоэ. Тот кивнул. - Он сказал, что его госпожа не может смириться с приговором бога земли, поэтому отправилась на поиски Котаро-куна. - В обличье принцессы болот? – вскинул брови ёкай, попутно вспоминая, когда это Аотакэ сумел прошмыгнуть мимо них с Мидзуки и где они были в этот момент. - Последние четыре дня Рин-сама искала способ разорвать связь Химемико-сан с Котаро-куном таким образом, чтобы Химемико не погибла от беспросветной пустоты в сердце. - Она нашла его? Оставив вопрос без ответа, самурай исчез, обратившись кинжалом. Лис, не зная что и подумать, вплотную занялся поправкой здоровья госпожи. Хранитель, заботливо убрав тряпку со лба девушки, намочил ее и снова протянул руку, чтобы положить, но остановился. Лицо Нанами, привлекшее его в этот момент, было совсем не детским, и горькая складка у губ говорила о чрезмерной усталости. Такая юная, такая хрупкая, но со стальным стержнем внутри – она вызывала восхищение сильнее, чем Микаге, даже чем весь пантеон богов, и за ней хотелось идти туда, куда она скажет, не взирая ни на что. Томоэ, положив тряпку на ее лоб, медленно взял в свою руку ее ладонь, прохладную как обычно, удивляясь тонким пальцам, бледным, будто прозрачным. На запястье хорошо были видны синие вены, и демон, не сдержавшись, коснулся губами пульсирующей жилки. Прикрыв глаза, приложил ладонь к щеке, чувствуя необъяснимое и словно давно забытое волнение. Внутри проснулся какой-то дикий зверь, который хотел наброситься на девушку и делать с ней такое, из-за чего бы она потом долго плакала. Кровь ударила в голову так сильно, что в глазах потемнело. Покраснев, лис отвернулся от девушки, отпуская ее руку и пытаясь сладить с собой. Удивляясь самому себе и учащенному сердцебиению, ёкай, не выдержав давления чувств, вылил на себя таз воды, охлаждая разгоряченную душу. Выйдя мокрым и мрачным за новой порцией воды, он встретил Мидзуки. - Нанами-сама себе не изменяет, - хмыкнул тот, думая, что это Лина от злости швырнула в него первым попавшимся предметом. – Я в таком случае тут подожду. Не хочу попасть под горячую руку. Ничего не ответив, лис прошел мимо. *** К семи вечера Момодзоно пришла в себя и, открыв глаза, увидела у постели мрачного Томоэ, который, обложившись какими-то журналами, вчитывался в их содержание, сидя лицом к кровати. Девушка шевельнулась, переворачиваясь на бок и пытаясь подняться. Лис тут же поднял на нее взгляд. - Не шевелись, тебе стоит хорошо отдохнуть, - просто сказал он ей, скрывая злобу на себя. Лина, не видя его чувств, всё-таки приподнялась, хватаясь за голову. – Я же сказал – не поднимайся, неужели так сложно последовать доброму совету? – сдержанно проговорил ёкай, поднимаясь и подходя к ней. - Я в порядке, - щурясь от боли, прошептала та осипшим голосом. – Нужно помочь Химемико… Она сейчас таких дел натворит, а мы с Хицу уже достигли уровня исцеления связей… Демон, кладя ей руку на плечо, склонился к ней и проговорил на ухо тихим угрожающим тоном: - Если не будешь меня слушаться, я тебя накажу. Эти слова подействовали как красная тряпка для быка. От ударившей в голову крови та мгновенно перестала болеть, и Лина, взъярившись, подскочила с постели, лбом ударяя лиса в нос. - Сидеть, ёкай поганый! – заорала она, топая ногами. – Ты как с хозяйкой разговариваешь?! Я сама тебя сейчас так накажу – будешь зубной щеткой весь храм драить! Мидзуки, в этот момент подошедший к двери с подносом еды, молча развернулся и свалил подобру-поздорову. - Я тут тружусь, пытаюсь наладить его жизнь и жизнь всех, кто тут вообще живет, а он еще и наказывать меня собрался, утырок ушастый! Себя накажи!!! И так далее и тому подобное. Опустив голову, Томоэ сидел на полу перед госпожой и, глядя, как капает кровь из носа на кимоно, чувствовал, как ему легчает. Он полдня корил себя за нечистые мысли по отношению к хозяйке, так что выливал на себя не один таз с ледяной водой, но чувства не утихали, словно обретя иммунитет, – они становились еще горячее и еще больнее. В конце концов поняв, что если не отвлечется, сойдет с ума, либо сделает что-то непотребное, лис принялся читать журналы путешествий, чтобы свозить хозяйку отдохнуть. Она ругала его такими словами, которые он весь день применял к себе, и, озвученные ею, они подействовали, как бальзам на его душу. Он не достоин быть ее хранителем, но быть вдали от нее сейчас еще худшая пытка, чем быть рядом и не мочь коснуться ее. Романова его не пинала и не била, но ему хотелось, чтобы хозяйка хорошенько приложила его еще раз об пол или заставила выкинуться с крыши небоскреба. Ему хотелось вызывать ее ненависть, потому что доброе отношение Лины к нему усугубило бы его страсть, давая волю воображению. Такое мерзкое время, что вежливость путают с флиртом. Заметив, что кимоно лиса залито кровью, иномирянка, нахмурившись, успокоилась и, обеспокоенно присев, взяла в руки ткань. Потрясенный заботой, так похожей на нее, Томоэ поднял глаза на девушку, мысленно моля, чтобы она его хорошенько ударила еще раз, потому что грязные мыслишки снова начали заполнять его разум. - Че, больно, штоль? – утирая нос рукавом по старой дворовой привычке, Лина без задних мыслей хватанула его за подбородок, хмурясь, осматривая нанесенный ущерб. Ее прикосновения обожгли его тело, так что кровь из носа хлынула сильнее. – Тьфу, вторая группа, штоль? Только она так ручьем литься может. Ладно, - поднимаясь с корточек, девушка, морща лоб, кинула непонимающий взгляд на журналы, - иди прибери себя и пойдем искать Химемико. - Слушаюсь, госпожа, - опуская голову в поклоне, он тоже поднялся с колен. - Тц, давай без этого, а? – раздраженно вскинула та руку. – Я не делаю из тебя раба, потому что мне нужен не раб, а помощник, надежный и умелый. И ругаю я тебя не потому, что ты мне ненавистен, а потому что ты виноват. Я уже говорила, как я к тебе отношусь, и своих слов забирать не собираюсь. Поклонившись еще раз, лис вышел, пребывая в смущенном состоянии духа. *** Не сумев отпустить ее без еды, Томоэ всё же мягко настоял на ужине, приводя убедительные аргументы в пользу ее здоровья и сил, которые нужны ей для борьбы с глупостью канона. Сдавшись под натиском вдруг проклюнувшейся у хранителя логики, Лина поужинала. Оставив Мидзуки на защиту храма, богиня и ее личный ёкай отправились на поиски принцессы болот. Едва они спустились к подножию лестницы, которая вела из храма, к ногам Момодзоно бросился Аотакэ. - Нанами-сама! Химемико-сама нашла мальчишку и утащила его в болото! Я ничего не сумел сделать, Нанами-сама! - Немедленно веди нас туда! – решительно приказала Лина. Они втроем очень быстро переместились в мир болот, оказавшись в тронном зале, где на троне сидела Химемико, а Котаро, съежившись от страха, жался в углу. - Котаро-кун, это же я… - пыталась напомнить ему о себе принцесса, рукавами закрывая лицо и плача. - Отпустите меня, я ни в чем не виноват, - шептал юноша, пытаясь отодвинуться от нее как можно дальше. Увидев такое безобразие, Романова кинулась к ним. - Котаро! – воскликнула она, привлекая его внимание. - Кто вы? – удивленно проговорил он. - Нанами-сан? – произнесла Химемико и заплакала еще горше. – Вы были правы, Нанами-сан… - Вы сами виноваты в том, что сейчас происходит, Химемико-сан, - строго отчитывала ее Лина. – Вы напугали человека, вы приволокли его в свой дворец и пытаетесь теперь силой овладеть им. - Силой… овладеть? – потрясенно прошептал виновник «торжества». - Я не могу выкинуть эту любовь из своего сердца, - рыдала принцесса. – Ёкаи любят один раз и на всю жизнь… - Да как тебе не стыдно! – не выдержала Лина. – Ты живешь вечно, а он едва ли дотянет до семидесяти! И ты добровольно хочешь страдать оставшееся тебе время, потому что один раз полюбила не равного себе? Ты нормальная вообще, нет?! - Когда-нибудь… - всхлип. – Вы влюбитесь в того, кто сейчас рядом с вами, и поймете мои чувства. Томоэ замер, чувствуя, как сердце пропустило удар. Это… Это было то, о чем он боялся мечтать, потому что Нанами, влюбленная в него, стала его дневной грезой. Насмешливый фырк хозяйки разбил его мысли вдребезги. - Я никогда не влюблюсь, - надменно заявила иномирянка, оскалившись. – Ведь у меня нет сердца. Хикиханацу! Самурай возник перед ней, обнажая оба меча, висевшие на его поясе. - Один меч, что разделяет связи, разорвет ту нить, что ты протянула между собой и Котаро, - проговорила Лина. - Нет! Я не хочу! – вскинула руки принцесса. - Тц, да что ж вам так всем страдать-то нравится, - мрачно скривилась богиня. Хицу взмахнул мечом, и синяя нить, болезненно тянущая обе жизни ко дну, разорвалась, кровоточа, словно рваная рана. Химемико схватилась за грудь, перестав рыдать. Котаро, тараща глаза, молча смотрел на них. - Второй меч, что лечит раненую душу, избавит тебя от боли, которую ты сама желала. Взмах второго меча, и принцесса с удивлением почувствовала себя гораздо лучше, ощущая, что сидящий рядом человек не вызывает никаких чувств. Сердце не болело, душа не страдала. Связи больше не было. - Вот так, - уперев руки в боки, гордо заявила Романова. - Я помолвлена, - прикрывшись взявшимся ниоткуда веером, сказала Химемико. - Но вы вспомнили об этом только сейчас! – возмутился плачущий от счастья Аотакэ. - Да уж, но лучше поздно, чем никогда. Ладно. Котаро, - добро улыбнувшись мальчику, Лина протянула ему руку. – Идем, мы проводим тебя до дома. *** Потрясенный фактами юноша, довольная собой богиня и мрачный молчаливый ёкай шли по ночному городу, провожая человеческого мальчишку. - Я бы хотел, чтобы вы больше меня не беспокоили, - сказал, наконец, тот. - Не вопрос. Томоэ, сотри ему память, и пойдем уже домой, время за полночь же. Лис, приложив руку к его голове, забрал воспоминания, и мальчик осел в руки успевшей подхватить его Лины. - Ну и хорошо. Сейчас оставим его у дверей его дома и пойдем. Подстилку надо постелить, а то простудится, - снимая с себя пальто, Лина уже шла к порогу дома. Позже, когда они возвращались домой, Томоэ, молчавший до сих пор, произнес: - Пойдем в парк. - Внезапно, - озвучила иномирянка свои мысли, покосившись на него. – В темный парк? Там порешить меня хочешь? Ты ж смотри, я буду защищаться. - Нет, - упорно избегая ее взгляда, ответил лис. – В парк аттракционов. - Э, - мрачно протянула девушка. – Ты что, «Пункт назначения» не смотрел? Я после третьей части даже смотреть на них опасаюсь. Не совсем поняв, что такое «Пункт назначения», Томоэ проговорил: - Я хочу, чтобы ты отдохнула. Ты очень бледная, и я волнуюсь за твое здоровье. Частые обмороки – это не шутка. Ему с большим трудом дались эти слова, потому что это единственное, что он мог сказать, не говоря, что уже любит ее. Проявив крайнюю степень заботы, облеченную в высказанные слова, Томоэ надеялся, что его чувства дойдут по адресату. Но Лина не Нанами. - Да ладно, - отмахнулась его хозяйка. – Лишь бы дотянуть до конца, а там уже разберемся со всем. Всё равно не проживу больше положенного. Томоэ острым взглядом посмотрел на нее, желая увидеть ее истинные чувства, – девушка, согласуясь со своими словами, никак не отреагировала, глядя прямо перед собой. Ее сила духа была такой, что, живи она пятьсот лет назад, правила бы своей страной, и, пожалуй, он был бы не прочь быть у нее на службе. «Я хочу, чтобы ты жила вечно», - в голове отчетливо прозвучала эта мысль, и ёкай согласился с ней. Терять такого драгоценного человека совсем не было желания, хотелось быть рядом, пусть даже в качестве слуги, но вечно. Поняв, что окончательно попался в тот капкан, в который попадать ему не следовало, Томоэ, смирившись, усмехнулся, даже обрадовавшись, что его силки имели гневливый характер с нотами справедливости. - Идем, - подхватывая ее на руки, тем самым вгоняя ее в ступор, хмыкнул лис. – Город прекрасен в ночи. - Ну ок, - пожала плечами та. Вскоре они оказались у колеса обозрения, на котором ёкай и хотел покатать свою дражайшую хозяйку. Лисьи уши и хвост исчезли под фокусом с листьями. - А парочкам скидка после полуночи, - поведал улыбчивый билетёр. - О, нормас, - иномирянка ткнула локтем в бок лиса. – Сэкономим. - Два, пожалуйста, - протягивая купюры, сказал Томоэ. - Конечно-конечно, держите! – умиляясь им со стороны, билетёр отдал билеты и сдачу. Усевшись в кабине напротив друг друга, оба уставились в окна. Негромко шумел кондиционер. Кабина, раскачиваясь, медленно поплыла вверх. Лина зевнула, стирая выступившие слезы. - Если честно, я сильно устала, - призналась она. – Здоровье и правда подводит, нужно сходить к врачу, чтобы определил, что со мной. Томоэ, обратившись в слух, внимательно слушал ее, однако не отводя взгляд от окна. - Подозреваю у себя наличие какой-то страшной болезни… - переходя в ворчание, говорила Романова. – Вот уж мне эта родословная, умереть не встать, за собой не следили, только и делали, что влюблялись непонятно в кого и плодили больное наследство… Как же бесит… - девушка потерла пальцами болевший лоб. Томоэ, увидев ее движение, скорбно поджал губы и пересел к ней. Твердой рукой уложил чуть опешившую госпожу головой себе на колени. Лина, как была с рукой у лба, так и опустилась в полулежачую позу. - Чёй-та? – отняв руку от лица и покосившись на лиса, вскинула та брови. - Устраивайся поудобнее, - делая тон максимально флегматичным, чтобы не выдать дрожание в голосе, проговорил ёкай. – Отдохни как следует. Я буду охранять твой сон. - От души, - оценив такой расклад, зевнула Лина и свернулась калачиком, одной рукой приобняв его колени как подушечку. – Капец, ляжки у тебя острые, как на голых камнях спать… - он тут же подложил ей под голову кусок ткани. – О, мягонько стало… Ты это, не забудь меня тут, ладно? – еще один зевок почти проваливающейся в сон богини. – Спасибо, Томоэ… Сидя в тишине и смотря на ночной город, ёкай чувствовал себя самым сильным, потому что охранял самое хрупкое существо в мире, и в то же время – полным ничтожеством, потому что девушка, которая доверила ему свою защиту, могла и сама за себя постоять. Когда он успел так сильно привязаться к человеческой девушке? Может, в один из разов, когда она, будучи им недовольна, кричала, приказывая сидеть? А может, в тот момент, когда она била его? Хах, что за мазохизм, Томоэ? Влюбиться в человека – вот самый настоящий мазохизм. Что? Ты не любишь ее? Глубокое чувство уважения, желание быть рядом, защищать от всего и беспокоиться, если она вдруг плохо себя чувствует – разве это не проявления любви? Стал ли ты от этого слабым, Томоэ? Нет, ты растешь вместе с ней, возрастая и в силе, и в умении. Внутренний голос был спокоен и рассуждал с мудростью голосом Нанами. Томоэ, слушая свой разум, понимал его правдивость. Не глядя, он положил руку ей на голову, вплетая пальцы в каштановые волосы. Лина что-то сонно проворчала на неразборчивом языке. Но руку ёкай не убрал. Кабина остановилась. Улыбающийся билетёр раскрыл дверь и, видя девушку спящей, умилительно и понимающе улыбнулся, подмигивая враз помрачневшему лису. Тот без лишних слов подхватил хозяйку на руки и легко вынес ее из колеса обозрения. Решив испытать себя, Томоэ пошел в храм пешком, неся свою драгоценную ношу на руках. - Нанами, - прошептал он ей на ухо, - обними меня, - лицо его в этот момент было особенно непроницаемо. - Зачем? – пробормотала едва слышно Романова, уже видя десятый сон. - Потому что, - он запнулся, глядя на ее спящее лицо, и продолжил совсем не так, как хотел: - Мне так будет легче тебя нести. Что-то пробормотав в ответ, видимо, соглашаясь с его логикой, иномирянка не без помощи Томоэ обхватила его за шею и, положив голову на плечо, окончательно уснула. Усадив ее на локоть, ёкай обнял ее второй рукой, чтобы девушка не упала, и широким шагом поспешил в храм, источая ауру мужественности. В этот момент он чувствовал себя таким сильным, что, явись тут армия Изанами, он бы вынес ее, не глядя. Эта девушка признает его демоном, она не хочет делать из него никого другого и относится к нему лучше Микаге, позорно сбежавшего на целых двадцать лет. Эта девушка дает ему те силы, которых он когда-то лишился, сам не помня почему. И этой девушке он благодарен и будет служить до тех пор, пока она сама не прогонит его. И именно обязанность Томоэ сделать всё, чтобы срок его службы в качестве хранителя Момодзоно максимально приблизился к вечности. Мидзуки сидел на крыльце, когда Томоэ с богиней на руках приблизился к храму. - Ну наконец-то, - всплеснул руками змей. – Я уж думал, вы не вернетесь – четвертый час ночи! - Не шуми – Нанами спит, - просто сказал хранитель, проходя мимо него и уходя в коридор. - Так вы с ней были, - альбинос ухмыльнулся, провожая его взглядом, - на свидании? Томоэ остановился и обернулся. По его лицу скользнула та самая демоническая усмешка, от которой всех бросало в дрожь в былые времена. - Да, - ответил ёкай и удалился в покои девушки. Мидзуки, удивленно моргнув, перевел взгляд поверх деревьев. На востоке занималась заря.