В чём тупил канон

Отметьте ошибочки, пожалуйста) ======= Томоэ неотступно следовал за своей хозяйкой, искоса наблюдая за разномастной толпой приглашенных на праздник к славянам гостей. Момодзоно с неподдельной радостью ходила от прилавка к прилавку, любуясь до слёз в глазах знакомыми предметами и с упоением слушая родную речь. Ёкай, наблюдая за чувствами своей госпожи, вдруг ощутил себя незначительной песчинкой на морском берегу – настолько малое место было отведено для него в сердце богини на данный момент, как ему самому казалось. Подумав над этим, лис помрачнел, продолжая тенью ступать за девушкой. - На базар я насмотрелась. Теперь пойдем поедим! – бесцеремонно хватая за руку хранителя, на эти дни забывая, что она ответственный бог земли, Лина потащила его на постоялый двор, где можно было повидать других гостей и наконец-то поесть того, ради чего они проделали такой большой путь. По странному стечению обстоятельств, их никто не трогал и даже не подходил к ним, чтобы познакомиться. Впрочем, дело было скорее не в угрожающем виде Томоэ, которого многие еще помнили по темным временам феодальной войны, а в том, что никому не было дела до других. Каждый на этом празднике общался своим кругом, чем-то напоминая обычную людскую, простите, тусовку. - Нам, пожалуйста, борща, только без мяса, вареной картошки с маслом, зеленью (только без кинзы, пожалуйста) и чесноком, свежего хлеба, молока и мятных пряников. Томоэ, ты что будешь? - То же, что и ты, - буркнул тот. - Отлично. Вы йены принимаете? – подавая лист меню обратно половому, глянула на него девушка. - Конечно! Счёт будет в йенах, - кивнул официант, уходя с листом заказа. Богиня с хранителем сидели у дальней стены за двухместным столиком. Запах свежеспиленного дерева разносился по помещению, смешиваясь с ароматом хлеба и картофеля. Томоэ, искоса оглядывая пространство, сложил руки замком перед лицом. - Помню, - произнес он, не глядя на хозяйку, - во времена войны борщ, - слово было произнесено с тремя ошибками, - использовали в качестве оружия против врага. Лина, задумчиво потирая подбородок, выгнула бровь. - Ты весь вечер напряженно озираешься по сторонам. Здесь нам нечего бояться. То, что она заметила его состояние, и то, что сказала «мы» вместо, например, «тебе», зацепило сердце Томоэ с новой силой. Это показалось ему каким-то намеком на какие-то чувства. Подперев щеку рукой, Романова тем временем продолжала: - Мы изгои везде, и каждый из нас не на своем месте, но, уверяю тебя, именно на этом празднике нам некого опасаться. И он поверил ей, хотя она больше и не пыталась его успокаивать. Дернув левым ухом, пытаясь скрыть чувства, ёкай позволил себе посмотреть в глаза девушки, словно проверяя собственную выдержку, но не смог, и быстро перевел взгляд в сторону. - Ты покраснел, - озабоченно нахмурилась богиня. – Точно хорошо себя чувствуешь? Может, другая страна пагубно действует на тебя? – вдруг осенило ее. - Нет, все хорошо, - тронутый до глубины души такой заботой, прервал ее лис, нарочито хмурясь. – Просто тут душно, - сообразил он, что ответить. – Кхм, - кашлянул он в кулак и решился перевести тему: - Ты хотела знать историю войны японских богов против славянских? - Конечно, - утроив внимание, кивнула иномирянка. – Но я посчитала, что ты всё рассказал. - Не всё, - чувствуя, как посторонняя тема возвращает ему трезвость мыслей, задумчиво ответил Томоэ. Дальше он принялся неспешно рассказывать историю противостояния и политических войн, в которых были замешаны сначала боги, потом политические лидеры, а потом даже ёкаи. Руки всех были по локоть в крови друг друга, но крайними были всегда мирные жители и простой люд. Ради хозяйки Томоэ смягчал факты, не упоминая особых жестокостей или кровавых событий, но и без этого эпоха воюющих провинций была кровавым временем для всех стран. Лис замолчал, окончив рассказ; задумавшись над его словами, Романова глянула в зал и, присмотревшись, поняла, что здесь присутствуют представители многих государств, с кем у России хорошие политические отношения. Поэтому вокруг нее с лисом было пространство в два столика, так сказать, солидарная политическая изоляция. Несмотря на параллельность Вселенных, ситуация, похоже, мало чем отличалась, и это удручало. «Ненавижу. Этот. Мир», - кривя губы, еще больше помрачнела девушка, чувствуя себя чужой среди своих, причем не только здесь, но и там, на родине Томоэ. - Ваш заказ, - ловко неся на подносе множество плошек, возвестил половой, тут же подходя и расставляя обед на столе. Порции были небольшие, с расчетом на гостей и на обед из трех блюд. Картошечка дымилась, разнося аромат чеснока и зелени. Хлеб был теплым с мелкими порами и таким вкусным, какой пекла только бабушка. Томоэ, взяв ложку, с подозрением всмотрелся в борщ, вдыхая аромат вареной капусты и томата. «Даже запах тот же самый», - содрогнулся он от ужаса. Богиня уже с удовольствием поглощала гостевую трапезу, надкусывая белый хлеб и заливая блюдо сметаной. И, глядя на хозяйку, лис решился попробовать борщ, но только ради того, чтобы понять, как оно готовится, и сделать такой же в храме. …Мало-мальски довольная Лина, любуясь звездами, направлялась в компании Томоэ обратно к своему домику. Шли по краю улицы позади домиков и лавочек, чтобы никто не потревожил их умиротворения. Чувство легкой ностальгии о родной деревне, где она отдыхала от города каждые две недели, окутало девушку будто бы легким покрывалом, внося толику грусти в летний вечер. Слуга смотрел на Момодзоно и, видя, как блестят от счастья ее глаза, думал, что неважно, в какой он стране и какие люди его окружают, главное, что рядом она. - Я… - прервал он тишину, заставив иномирянку посмотреть на себя, в тоже время сам упорно избегая ее взгляда. – Я никогда не видел такого искреннего счастья. Приняв его слова всерьез и в прямом смысле, хотя они служили лишь для того, чтобы помочь лису сказать еще кое-что, Лина озадаченно нахмурилась и, занудствуя, приложила палец к подбородку, решив уточнить: - Вообще в жизни или только в моем случае? Ожидая этой стены непонимания, которая каждый раз служила проверкой его чувств для него самого, Томоэ мысленно поблагодарил хозяйку за отсутствие романтики в голове, потому что осознал, что пока не готов сказать ей самых главных слов. Оставив вопрос хозяйки без ответа, ёкай открыл перед ней калитку двора выделенного им домика, пропуская девушку вперед. Незаметные слуги уже приготовили душевую в бане и легкий ужин, если вдруг гости проголодаются. Пока богиня управлялась с банными делами, Томоэ сидел на лавке за столом и с тоской глядел на печь, решая дилемму: спать сегодня или не спать. Всё-таки очень хотелось возлечь рядом с любимой женщиной, приклонив ее голову к своему плечу, вдыхая аромат ее волос – никто бы ему слова не сказал, второй кровати ведь нет, так что фактически всё законно. К тому же Момодзоно сама ничего не скажет, потому что даже не заподозрит ничего дурного с его стороны, ведь он для нее просто хранитель, а теперь еще и уважаемый… С другой стороны, из-за становления ёкаем все чувства обострились в стократ, но цепи хранительства сдерживают, словно кандалы, и лис лишь сведет себя в могилу внутренними терзаниями. В итоге окончательно решать, что делать, придется только ему одному. Тяжело вздохнув, слуга приложил руку ко лбу и растер лицо, пытаясь прийти в себя. Дверь в избу открылась, впуская Романову в халате, вытирающей волосы полотенцем. - Не спишь, - мельком сказала ему девушка, констатируя факт. – Мы фен брали, не помнишь? - В моей сумке посмотри, - на автомате ответил Томоэ и вдруг остановившимся взглядом посмотрел на копошащуюся в вещах девушку: она снова сказала «мы». – Я… помогу тебе, - быстрее, чем подумал, лис поднялся с места и, резво усадив хозяйку, принялся сушить ей волосы и укладывать их так, чтобы поутру прическа не была гривой льва. - Завтра Купала, мы можем уехать сразу же, как только пройдет торжественная часть: все, что я хотела, я сделала, - когда Томоэ прервался, чтобы расчесать ее пряди, произнесла иномирянка. – Нам даже не понадобился отказ от ответственности, хех. Тупой Окунинуши, - со злостью буркнула она себе под нос, уже заглушенная шумом фена. Позже, переодевшаяся в ночное платье, Лина блуждала по домику, совершая обычный предсонный ритуал: туалет, ванная, попить водички, «так, снова в туалет», и опять ванная, и «о, это что, салатик тут оставили? Молодцы какие»… Томоэ раньше никогда не замечал, что его хозяйка такая беспокойная. Но это было так… Мило? Уютно, скорее всего. Скрыв выражение лица в ладони, ёкай увидел, что богиня направилась по направлению к печи – теперь уж точно спать. Итак, две секунды на ответ, Томоэ – да или нет? Твоя судьба в твоих руках. - Я сплю сегодня с тобой, - решившись, произнес он и, поднявшись с места, подошел к печи, где уже стояла иномирянка. - Ну ладно, - пожала та плечами и ловко уцепилась за край, подтягиваясь на руках и перекидывая ногу на постель. Хранитель, взгрустнувший было о своей ненужности, ибо теперь у него идеальная госпожа, успел подхватить поскользнувшуюся богиню на руки, с удивлением всматриваясь в полутьме в широко раскрытые карие глаза. - Держу, - выдохнул лис, вдруг почувствовав дрожь в руках. - Ёрзает, - не придав значения этому мелкому происшествию, озадаченно нахмурилась Романова. – Надо бы гвоздями прибить, а то я так утром на полу проснусь. Осаженный такими словами, Томоэ невесело хмыкнул, легко вознося свою драгоценную ношу на теплую постель. Одетый в спальное кимоно, ёкай, приняв на себя самый коварный вид, от которого все женщины штабелями валились перед ним, возлег рядом с девушкой, отодвинув ее к стене. - Я не дам тебе упасть, - прожигая девушку масленым взглядом, возвестил лис, подперев голову рукой и согнув ногу в колене, так что пола кимоно ненавязчиво сползла, демонстрируя аристократически бледную кожу. Губы растянулись в лукавой усмешке, так что стали видны белоснежные клыки. Длинные волосы серебрились в лунном свете, и весь вид демона был таким, что ему не смогла бы отказать даже принцесса. - Спасибо, - дежурно поблагодарила Лина, отворачиваясь и закутываясь в одеяло. Томоэ молча уткнулся лицом в подушку – лобовая атака техники соблазнения с треском провалилась. – Только укройся, а то замерзнешь… - успела она сказать, перед тем как уснуть. Ёкай поднял голову и медленно коснулся рукой каштановой пряди. - Для меня главное, - он аккуратно отогнул край одеяла, грациозно укрывшись им, - твое благополучие, - и, поцеловав хозяйку в макушку, положил руку ей на плечо, не решившись обнять. *** Сколько вам потребуется времени, чтобы изменить свое отношение к тому, кого раньше вы ненавидели и даже презирали за одно только существование? Прошел месяц после того, как Томоэ и Юкидзи были наедине в лесу, и девушка все эти дни прокручивала в голове события того дня, включая ее бессознательное возвращение в дом благодетеля. Что бы она ни делала, чем бы ни была занята, все ее мысли были поглощены раздумьями о Томоэ. За весь месяц он не предпринимал ни одной попытки, чтобы снова забрать ее или как-то еще навредить ее дому или селению в целом. Юкидзи не понимала логику его поступков, и это ее раздражало. Но еще больше ее бесило, что проклятый демон, вопреки ее желанию, занимал все ее мысли. Ей хотелось найти его и выпытать у него, зачем он так поступил, одновременно с этим хотелось убить ёкая и в то же время никогда больше не встречать его в своей жизни. Раздираемая такими чувствами, селянка не находила себе места и всё время была раздражена сильнее обычного. - Юкидзи-сама? – Фута преданно заглянул ей в глаза. Последние недели он не отходил от своей госпожи, словно преданный пес, в надежде, что если ее снова соберутся красть, то он, если не спасет ее, то будет изо всех сил кричать о помощи. – Вы сегодня очень рассеянная, - обеспокоенно заметил он, видя, как хозяйка, задумавшись, перепутала зерно с сеном, подав лошади не тот корм. – Вас что-то беспокоит? Юкидзи, вынырнув из своих размышлений, улыбнулась мальчику. - Всё хорошо, не волнуйся. - Ой, Юкидзи-сама, как же я тогда переживал за вас, - он говорил это каждый день с тех пор, как она очнулась. – Когда вас утащил этот демон, да еще и сенбон в вас попал, я думал, что больше вас не увижу. Но вы оказались гораздо сильнее и этого Томоэ, и яда. - Я уже в безопасности, - сдержанно прервала его девушка, которой за месяц порядком надоело выслушивать одно и то же. - А может, вы переживаете из-за будущих смотрин? – предположил Фута, подманивая курочку и пытаясь покормить ее с рук. – Вам же теперь надо будет ехать в город, одной… Даже меня господин не пускает с вами, - он печально вздохнул. – А когда вы выйдете замуж, вы можете взять меня с собой? – осенила его мысль, и мальчик, кинув на землю корзинку, вцепился обеими руками в фартук Юкидзи, несколько ошеломив ее. – Я буду в качестве приданного! Девушка тепло улыбнулась и ласково погладила его по голове, ероша короткие волосы. - Как скажет господин, Фута-кун, так я и сделаю, - негромко ответила она ему. - Не хочу, чтобы вы покидали наш дом, - прослезился мальчик. - Это необходимо, чтобы принести почет и уважение в дом господина, ведь я лицо этого дома. - А после того, как вы победили демона Томоэ, вы теперь самая завидная невеста в округе, - радостно вспомнил Фута. - Видишь, ты и сам всё понимаешь… Мальчик хотел было ответить, что понимать и принимать – разные вещи, но тут вдруг раздался зычный клич на улице. - В округе видели ёкая Томоэ! Все мужчины, способные держать в руках оружие, за мной! Фута растерянно посмотрел на вмиг помрачневшую госпожу. - Юкидзи-сама, вам лучше укрыться, вдруг этот демон опять вздумает вас похитить? - Я убью его раньше, - сквозь зубы ответила девушка. - Нет! Прошу вас! – мальчик вцепился в нее изо всех сил. – Демон сильнее вас! Вы хрупкая девушка, а он… Юкидзи широко ухмыльнулась, скалясь. - Только ты меня считаешь хрупкой девушкой, - фыркнула она и, поцеловав его в лоб, удалилась за мечом. – Я вернусь, - всё же бросила воительница через плечо, считая нужным успокоить мальца. Удрученно вздохнув, Фута в одиночестве принялся докармливать скотинку. Юкидзи не одна разрывалась от мучительных дум – весь месяц Томоэ, позабыв о ждущем его Акуре-оу и о том мире вообще, бродил тенью около селения девушки, наблюдая за ней издалека и не решаясь даже приблизиться, потому что не мог головой понять свое сердце, уже давно всё решившее за хозяина. Много раз лис порывался уйти обратно в мир ёкаев, засесть в квартале красных фонарей и наслаждаться ласками податливых тануки, но при мысли о том, что будет делить ложе с кем-то, кто не Юкидзи, он чувствовал омерзение к самому себе. В итоге, не сумев совладать с бурей чувств, Томоэ, мучая себя, блуждал призраком по лесу, изредка пугая заблудившихся охотников, но никому не причиняя вреда. Одной частью своей души он был рад, что избавился от тупиковых мыслей о том, что он творит со своей жизнью и в чем смысл его личного существования. Но теперь его мир сузился лишь до одного человека, и, не имея опыт в таких делах, ёкай по неосторожности вручил этой женщине свое сердце и замер в мучительном ожидании. Заведомо уверенный в неудаче, Томоэ готов был поставить ее перед фактом, а потом, слушая язвительные ругательства в свою сторону, молча уйти и продолжать любить где-нибудь в другом месте. Теперь он в полной мере ощутил чувства всех женщин, которым он когда-либо разбивал сердца, но делал это намеренно и надменно улыбаясь в лицо. Но, может, он ждал ту самую, сильную и упрямую, которая будет идти до конца, которая будет поднимать осколки сердца, склеивать и снова вручать в его тонкие пальцы, надеясь на милость? Потому что так бы поступал сам Томоэ – так он планировал поступить в ситуации с Юкидзи. Но ведь она постоянно его удивляет, не удивит ли его и на этот раз, да таким образом, что поставит его в тупик вместе с его чувствами? Река разливалась по руслу, течение было медленным, а вода была настолько чистая, что даже с высоты можно было увидеть больших карпов, которых ловили орлы, с высоты кидаясь в воду. Томоэ сидел на краю обрыва и, положив руку на согнутую в колене ногу, меланхолично вглядывался вдаль, поверх росших по ту сторону деревьев. Акура-оу постоянно шутил по поводу мазохизма друга, говоря о том, что он слишком сильно любит размышлять о каких-то чересчур возвышенных материях. Причем тут мазохизм, Томоэ понял только сейчас – мысли загоняли его всё дальше в край темной болезни, и делал он это осознанно. Ветер донес знакомый запах раньше, чем хрустнула позади ветка, лежавшая на краю опушки. Невозможно выразить словами всю гамму эмоций, что испытал в тот момент Томоэ, но единственное, что он почувствовал, так это боль в сердце, потому что эта девушка со всем ее упрямством не способна изменить свое отношение к нему лишь из-за того, что он ёкай. И от таких мыслей ему даже поворачиваться к ней лицом не хотелось. Пусть ему хоть сейчас голову мечом рубит... Как бы хохотал Акура-оу, наблюдая за мазохизмом друга. Решительные шаги остановились в паре метров за спиной лиса. Звякнула сталь клинка, вынимаемого из ножен. - Твоё лукавство, - низким голосом заговорила Юкидзи, - признаю, не знает границ, и мне совершенно неведомы твои мысли, поэтому я пришла сюда не для того, чтобы требовать от тебя ответа, а затем, чтобы ты расплатился по всем счетам, - и сказала она совсем не то, что хотела, потому что пришла спросить, зачем он отпустил ее тогда и зачем преследует ее сейчас, ошиваясь около селения. Ёкай опустил взгляд на водную гладь реки. В силах ли ты лгать той, кого любишь, Томоэ? Продолжать свою бессмысленную игру, в который ты заведомо проигравший? Пожалуй, нет. - Если ты хочешь правды, - лис чуть склонил голову, боковым зрением нашаривая гостью, воинственно державшую в руках катану, - я скажу тебе. Моей вины в гибели твоей деревни нет. Юкидзи сощурилась, гневно вдыхая носом воздух. - Помнится, раньше ты говорил совсем противоположное. - Иди своей дорогой, человеческая дева, - не оборачиваясь, искренне попросил он ее, болезненно хмурясь. – Сейчас сюда прибудут люди из твоего селения. - Ну и что с того? – непонимающе произнесла беглянка, опустив меч. Томоэ обернулся, надеясь, что по выражению его лица она увидит логику его поступков, но, заметив в чаще леса священников и селян, лис быстро поднялся на ноги, подступая вплотную к девушке, заставляя ту ощериться мечом. Он надеялся, что таким образом ее репутация не пострадает. - Юкидзи, - мужчины вышли на обрыв с факелами и бесполезными талисманами. – Ты снова в компании этого демона, словно прикрываешься местью, а сама мчишься на свидание с этим ёкаем! Негодная женщина! Это было отчасти правдой, ведь девушка сама пришла к нему на этот раз, и выглядело бы это действительно не очень пристойно, знай селяне и ее приемный отец правду. Но Томоэ, оскорбленный тем, что они усомнились в чистоте помыслов его возлюбленной женщины, разгневался на глупых людишек. Оказавшись между ними и девушкой, лис надменно глянул на толпу, сложив руки в рукава. - Эта женщина, - небрежно начал он, - единственная достойная из всех вас, поэтому я снова выкрал ее из вашей деревни. Моргнув, Юкидзи ошеломленно глянула в спину ёкая. Он лгал… выгораживая ее! Зачем бездушный демон делает это? Ради какой цели? Неужели в нем есть благородство, тщательно скрывавшееся до этого момента, а сейчас проснувшееся? Весьма великодушно с его стороны защитить девушку от толпы людей, подверженных предрассудкам. Юкидзи хмыкнула: «Услуга за услугу». - Эй, - нарочито злясь, позвала она, и когда Томоэ обернулся к ней, не особо стараясь, мазнула мечом по воздуху. Лис молниеносно извлек из ножен свою катану и блокировал удар. Девушка приблизила свое лицо к нему, мрачно щурясь. – Я прощаю тебя, - прошептала она, гордо глядя в его глаза, - поэтому уходи, а с ними я разберусь сама. Демон стоял спиной к людям, поэтому они не могли видеть изумления, отразившегося на его лице. - Не медли, - сказала Юкидзи и с силой оттолкнула его от себя. Лис, поддавшись, отпрыгнул и, вложив меч в ножны, исчез восвояси. Селянка небрежно кинула катану в ножны и, взвалив меч себе на плечо, молча прошла мимо ничего не понимающих мужчин с гордо поднятой головой. – Этот демон больше не заявится сюда, - кинула она им. - Да здравствует Юкидзи, победительница ёкаев! – начали говорить одни. - Но нам было видение от богов… - завели свою шарманку храмовники. Беглянка остановилась, не оборачиваясь, и все испуганно замерли. – Ладно… - и вся толпа покорно последовала за ней. Боги безуспешно искали Томоэ, надеясь выловить его там, где он обычно пребывал – в квартале красных фонарей в мире ёкаев, но лис решил не возвращаться туда, а поселиться как можно ближе к Юкидзи. Обернувшись стариком, демон тихонько жил себе в охотничьей хижине посреди леса, наблюдая за своей возлюбленной и пытаясь разгадать, что значил ее широкий жест прощения. Смотрины, на которые господин отправил Юкидзи одну, хотя Фута слезно умолял сопровождать ее, должны были проходить в другом городе, поэтому, принарядившись и прихватив с собой подарки будущим родственникам, девушка верхом на скакуне прошествовала посреди леса. После дождя дорогу размыло, поэтому, решив обойти по травяной части, одинокая наездница вскоре набрела на болото, откуда не смогла выбраться сама, а после короткой борьбы с природой, почувствовав свою беспомощность, хотела уже оставить коня и выбираться самой, как вдруг белесая тень мелькнула к ней и легким движением костлявых пальцев вытащила за упряжь лошадь, а вместе с ней и хозяйку. Томоэ в своем облике стоял на твердой земле, держа под уздцы коня Юкидзи и стараясь не встречаться с ее будто всезнающим взглядом. Она не чувствовала ни страха, ни жажды убийства по отношению к стоявшему рядом ёкаю. Лис же хотел просто молча вывести ее на дорогу, но едва он тронул с места коня, упряжь лопнула, и девушка, удивленно охнув, завалилась в подставленные руки демона. - До твоего селения полдня пути, тебе не стоит возвращаться, - упорно избегая ее взгляда, произнес преступник, ставя беглянку на землю. – Мой дом близко, пережди, пока я починю для тебя ремни, - и повел коня куда-то в чащу. Весь тот период времени между несостоявшимся боем с Томоэ и этим днем Юкидзи пребывала в думах, пытаясь найти объяснение странному поступку демона, на который она сама ответила не менее странным. В излишнее человеколюбие ёкая верилось с трудом, как и в искреннее благородство. И сейчас, когда, попав в беду, она снова была спасена им, селянка сложила пазлы одной мозаики в общую картину. Она остановилась и твердо посмотрела в спину удалявшемуся лису. - Прежде чем ты снова мне поможешь, сделав меня твоей должницей, я должна кое-что прояснить тебе, - серьезно заговорила девушка, заставив его остановиться. Она не боялась своих дальнейших слов, и если уж быть благородным и честным, то нужно держаться до конца, несмотря ни на что и в чем бы то ни было. – Я догадывалась о том, что моя красота привлекла тебя, и ты, сменив тактику, действуешь очень хитро и продуманно. Я ценю твою настойчивость и позволю тебе любить меня, но более этого я не могу тебе дать по долгу чести моему господину, приютившему меня. Сломлен тяжестью своих чувств. Побежден своей слабостью. Покорен обстоятельствам и более себе не принадлежит. Как и предполагал, Юкидзи всё же поставила его в тупик своим решением, не сказав ни да, ни нет. Томоэ обернулся с усмешкой. - Так как ты человеческая женщина, а я демон, то для нас нет будущего в этом мире. Юкидзи выгнула бровь, не понимая его. - Твои условия, - пояснил он с горечью, - единственное, что возможно в данной ситуации. Поняв его, девушка благосклонно кивнула и поравнялась с ним. - Но плату я все же тебе оставлю, в качестве благодарности за твое отношение, - без опаски заметила она ему. В хижине нашлись нужные инструменты, но Томоэ, вместо того, чтобы самому чинить ремни, привлек к этому делу мелких ёкаев, находившихся у него в должниках. Сам же лис, устроив столик на террасе, принялся поить дорогую гостью чаем. Юкидзи чувствовала себя комфортно, и даже сама удивлялась этому; ёкай же испытывал для себя неизведанное чувство стеснения – говорил мало и негромко, чуть ли не краснея. - Кто твой жених? – наконец спросил он. - Какой-то богач, - небрежно пожала плечами Юкидзи. – Живет в столице. Это только смотрины, может быть, он мне даже не понравится, или я ему, - фыркнула. Томоэ засмотрелся на нее и поймал себя на мысли, что больше не сможет ее отпустить от себя. Юкидзи, заметив его взгляд, не сдержала усмешки. - Ты сильный воин, должно быть, - ставя пиалу, сказала она. – Если желаешь, можешь отправиться со мной в город, я представлю тебя своим сводным братом, - она поднялась на ноги, проходя мимо него. - Зачем тебе это? – звучало как «Зачем тебе со мной возиться?». Беглянка надменно фыркнула. - Даже принцесса не может похвастать, что в ее охране есть ёкай. А ты еще и влюблен в меня – это даст мне гарантию, что ты меня не предашь. К тому же можешь пригодиться в хозяйстве, - весело усмехнулась она. И ее слова никак не задевали достоинство ёкая. Как бы громко хохотал Акура-оу, узнай он о том, что Томоэ медленно, но верно превращают в домашнего пса… … Притворяясь другом, шло время, действуя против всех. Томоэ жил при Юкидзи, которая была замужем за богачом. Супруги нежно любили друг друга, и не прошло и двух лет, как в их семье родилась девочка. А Томоэ ждал, преданно охраняя свою драгоценность от чужих посягательств и дурных языков. Акура-оу, не выдержав разлуки с дорогим другом и узнав, что он живет теперь у людей, напал на дом Юкидзи, но был избит, а вскоре захвачен богами и расчленен – верхнюю часть туловища поместили в царство Изанами, а нижняя хранилась в жерле вулкана*. Врагов видимых более не осталось, и Томоэ, тенью живший рядом со своей любимой женщиной, наблюдал, как медленно она стареет. Смотрел, как ее дети растут и создают свои семьи. Видел, как медленно, но неизбежно меняется мир. И лишь на смертном одре, который настиг ее позже, чем супруга, Юкидзи тихим шепотом сказала ёкаю: - Я люблю тебя так сильно, как ты любишь меня. Но я не смогла бы разделить с тобой твою вечность, Томоэ. Потрясенный такой правдой, лис, бережно перехватив ее ладонь, горячо сказал: - Я бы стал человеком… - Ни в коем случае, - прервала она его. – Никогда, слышишь, не ставь на карту свое драгоценное бессмертие. Живи вечно, Томоэ, - женщина с любовью выдохнула это имя. – Живи ради меня. И однажды одна из моих внучек разделит с тобой твою бесконечно долгую жизнь. Только… жди… Горе от потери любимой заглушилось заботами о ее многочисленной семье. Но годы шли, складываясь в десятилетия, и ни одна из внучек Юкидзи не была на нее похожа, ни характером, ни внешностью. Обессиленный от мучительного ожидания, Томоэ потерял надежду и отошел от своей клятвы быть верным охранником ее потомкам. Лишенный смысла жизни, лис бесцельно брел в пространстве, сам не ведая, куда и зачем. И именно таким он наткнулся на Микаге. - Я вижу твой недуг, - окликнул он ёкая. – Я помогу тебе забыть твои чувства, но взамен ты должен будешь служить мне при храме. Что ж, небольшая цена, если твое сердце забрали с собой в могилу. И Томоэ согласился обменять воспоминания о своей любви на душевный покой. Вот и вся история ёкая Томоэ и человеческой девушки Юкидзи. *** - Микаге-кун, - бог земли стоял перед Окунинуши, и тот недовольно хмурил белесые брови. – Ты приютил этого дикого лиса, несмотря на то, что знал, как я к нему отношусь? - Микаге-кун поступил не нарочно! – тут же вступился за него Отохико. – Этот лис был как брошенный щенок, а Микаге-кун много общается с людьми, оттого и слишком добрый ко всем, попавшим в беду! Не судите его строго, Окунинуши-сама! Микаге молчал, глядя мягкими карими глазами прямо на верховного бога. - В любом случае, одной головной болью меньше, - рассудил тот, махнув веером. – Война со славянами отнимает много сил, и заниматься еще и этим лисом мне сейчас некогда. Но если он перестанет прислуживать в твоем храме, ты знаешь, что его ждет. - Да, Окунинуши-сама… ====================== *Ситуация с Акурой-оу взрывала мне мозг сильнее, чем даже тупость главных героев. Не, серьезно? У, на минуточку, демона есть душа? Люди, если вы создаете свою мифологию, то, ёпрст, следуйте ей до конца: если у демона есть душа, то есть и спец. ад для демонов. Шта? Это вообще нормально? Какие-то альтернативные демоны, блт И да, я могу орать по этому поводу еще долго. Есть желание поспорить – го в комментарии с аргументами, где я не права