В чём тупил канон

Отметьте ошибки, пожалуйста) ================ Едва ночная карета богини коснулась земли, как иномирянка выскочила из нее на глазах изумленного Томоэ, еще не настолько привыкшего к неожиданностям своей хозяйки, и побежала смотреть, как изменилось исправленное ею будущее. Была ночь, поэтому не спящий Мидзуки в компании детей огненного духа сидел на крыльце храма, пришедшего в чуть обветшалое состояние без богини, и, приподняв брови, несколько удивленно смотрел на несущуюся к нему Момодзоно. - Как ты попал в храм? – остановившись перед ним, потребовала ответа Лина. Томоэ, поспешивший за хозяйкой, остановился наравне с ней, держа в руках сразу все сумки. - Э-э-э… - опешил змей, переведя взгляд с Лины на хранителей храма и обратно. – Ну… Ты разрушила созданный мной мир, а потом исцелила меня с помощью Хикиханацу, - робко проговорил тот. - Хм, - нахмурилась богиня и, помедлив, тут же повернулась к Томоэ, щурясь. – А ты что-нибудь другое помнишь? - Я же с тобой был… - не ожидал такого вопроса тот. - Что происходит? – тихо спросил Мидзуки у Оникири. Тот пожал плечами. - Нанами-сама, мы так рады, что вы вернулись! – вышел к ней с приветственными объятиями Котетсу. – Мы всерьез боялись, что вы погибнете в России, и оплакивали вас все дни вашего отсутствия! – кинулся к ней, уцепившись за ткань платья. Романова, выдохнув и разгладив переносицу, приобняла Котетсу. - Всё хорошо, всё даже лучше, чем могло быть, - бодро сообщила она хранителям. – Я спать на сегодня. Томоэ, разбуди меня раньше, я пойду завтра в школу, меня там ждут важные дела, - и, взлохматив по пути волосы альбиносу в приступе нежности, удалилась вглубь храма. Моргнув, змей машинально коснулся рукой головы и вытаращился на ёкая. - Что происходит? – уже недовольно повторил он. Лис загадочно вильнул хвостом и тоже прошел в храм. Радостные дети огненного духа поспешили за ним. *** За готовкой завтрака Томоэ как обычно ни о чем не думал, как вдруг в пустую голову пришли пазлы прошлых событий. Например, он вспомнил, что Хицу при своем пробуждении назвал Нанами никак иначе как Рин-сама. Откуда такое странное имя, если даже в имени Момодзоно Нанами нет, черт возьми, ни одной буквы «р»? А вот в имени Евангелина есть буква, которую так и тянет японскому обывателю озвучить как «р». Томоэ прекратил нарезать зелень и всмотрелся в окно, открывающее вид на голубое небо. «Значит, Нанами на самом деле зовут Евангелина. – Но это был единственно правильный вывод из всех, и то за него стоит похвалить лишенного логики и здравого смысла лиса. – Я тоже буду называть ее Рин-сама. Ей будет приятно», - с необычайной теплотой в сердце подумал он. Он не задумывался о том, что в теле японки мог быть кто-то другой. А даже если бы это так и было, лис принял бы это как само собой разумеющееся. Этот "кто-то" не делал зла, но постоянно причинял всем добро, покой и порядок. Томоэ частью разума догадывался, что что-то не так, но это абсолютно не имело значения. И полюбил Томоэ не тело с огромными карими глазами, а душу с твердым волевым характером, которая способна вести за собой отдельных людей и целые миры. Приготовив завтрак, лис счел нужным отнести его к своей госпоже в спальню, посему, снарядив едой поднос, с самым безразличным видом отправился по коридору к богине, оставляя за собой флер лоска, блеска и серебристых волос. За дверью спальни слышались голоса – толкнув створу, Томоэ увидел разговаривающих о чем-то серьезном хозяйку храма и ее самурая. Гордость за занятую делами хозяйку захватила его с головой и, решив выделиться особой заботой, лис, поставив поднос на низкий столик, сказал с аристократичным видом: - Завтрак готов, Евангелина-сама. У Лины от страха перехватило дыхание, так что та, не оборачиваясь, остановившимся взглядом вытаращилась на Хицу. Тот же, предвидя треш, обернулся кинжалом, уложившись в ножнах. - Ты чё, ошалел?! – обернувшись, заорала на опешившего ёкая девушка. – Те кто меня так позволил называть?! - Я… - попытался оправдаться Томоэ, совсем не ожидавший такого от нее и думавший, что время, проведенное вместе с ней, дает ему какие-то привилегии. - Ты! Да! Ты! – Лина перевернула стол, так что яичница оказалась у ног ёкая. – Будешь зубной щеткой драить сегодня весь храм! – орала она, встав на перевернутый стол и схватив его за грудки. – Пока всё тут сиять не будет, пока щетка не сотрется до пластмассы! – и, откинув его от себя, хлопнула дверью так, что та слетела с петель, а Мидзуки, сидевший на крыльце, подскочил от неожиданности и, чуя беду, скрылся из виду. Томоэ, сидя у стены, положив руку на согнутую в колене ногу, задумчиво смотрел в потолок. Каждая взбучка от Лины была отрезвляющим лещом, избавляющим от разного рода романтического флёра, так и норовящего проскользнуть в незанятую голову. Лис припомнил, что Лина довольно давно не злилась на него «со всей силы», вот и застоялась розовая жижа в голове. Он усмехнулся над собой, понимая, что сам дурак, а Евангелина никогда не изменяет себе и своим принципам, ибо как ненавидела ёкаев, так и ненавидит их, но в то же время относится к своей назначенной должности со всей серьезностью. В отличие от него. Что ж, Томоэ-доно, очень непрофессионально с вашей стороны. Фыркнув на себя, лис принялся прибираться в спальне. А после почувствовал острое желание чистить всё зубной щеткой. Ох уж эта сила приказа в тандеме с холеричной хозяйкой… *** - Как я и ожидала, дело совсем не в Нанами, и несчастная девочка стала лишь пешкой в руках искусных манипуляторов, - сердилась Лина, направляясь в компании Хикиханацу в школу. - Все связи на месте, ни одна не утратила себя, - сказал свое наблюдение за своим миром тот. – Ничего не поменялось на стороне ёкаев от того, что прошлое изменено. - Ох, Хицу, - со скорбью вздохнула Лина. – Хотела бы я быть уверенной, что мои расчеты верны, и сейчас семья Момодзоно в полном составе спокойно себе живет дома. - Но, Рин-сама, дело и вправду оказалось лишь в Томоэ-доно, - заметил самурай. – Он видная фигура прошлого, и славяне вам неоднократно это подчеркивали. Лина хотела было согласиться, как вдруг ее внимание привлек дом, окутанный миазмами, от которых не удалось избавиться с помощью талисманов. - Ну-ка, - кивнула она на дом. – Давай попробуем. Я подозреваю, что демоны сделали из этого дома сортир, поэтому тут постоянно миазмы. Шикигами приподнял бровь, но меч обнажил. Богиня прикрыла веки и глазами помощника разглядела черные нити связей. - Вы правы, Рин-сама, - подтвердил самурай и рубанул по нитям мечом. Те рассыпались, словно металл на морозе, и дом сверкнул чистотой, избавленный от миазмов. - Восторг, - мрачно похвалила шикигами Лина. – Вот бы также легко удалось бы распутать клубок интриг вокруг Томоэ. - Я уверен, вам это удастся лучше, чем кому-либо, - искренне сказал ей шикигами. Не особо слушая его, иномирянка задумчиво осмотрелась по сторонам и пошла в совершенно противоположную от выбранной сторону. - Дом Нанами, - коротко пояснила она хранителю, и тот, сразу поняв, обернулся кинжалом, чтобы не мешать хозяйке думать и идти. Едва они отошли на безопасное расстояние, на крыше дома появился Микаге как обычно в шляпе и плаще. Измененную историю Томоэ и Нанами знали только он сам и Окунинуши, как глава синтоистского пантеона. Бог земли улыбался вслед Лине и, бесполезно поставив ладонь козырьком, смотрел вдаль, углядывая среди крыш частного сектора за парком жилище Момодзоно. - Микаге, - рядом материализовался недовольный и расстроенный Отохико. – Не представляю, что у тебя в голове, но эта девчонка может сместить тебя с твоего поста. - Что в этом плохого? – беспечно откликнулся тот. Камикадзе, взъярившись, подскочил к другу, хватая его за отвороты плаща, и, тряся его как собака крысу, проорал ему в лицо: - Потому что ты станешь падшим богом, тормоз белобрысый!!! Или ты забыл, что бывает с богом, когда на его место становится тот, кто сильнее его?! Твоя метка бога растворится в ней, как только она обретет достаточно сил! Ты специально выбрал эту девчонку? Ты знал, что у нее такая сила? Ну, признавайся! Микаге же смотрел абсолютно спокойно, не пряча светло-карих глаз. Отохико, не выдержав этого взгляда, упал ему на грудь, закрыв глаза и стараясь не разрыдаться всерьез. Бог земли мягко улыбнулся и погладил его по вихрастой голове. - Даже если так случится, я готов к этому, Отохико, - негромко сказал он, глядя в небо. – За всё, что я сделал, это будет достойная расплата. Камикадзе отскочил от него и снова воскликнул: - Ненавижу тебя! И помогать не буду ни тебе, ни этой девчонке твоей! Хочешь умереть – да пожалуйста! Катись куда хочешь! – и в порыве гнева унесся в вихре. - Отохико… - чуть удивился Микаге, но, улыбнувшись, договорил: - Береги себя, - и распался лазурными бабочками. *** «Мы на месте или нет?» - Лина стояла посреди улицы и осматривалась, угадывая дом Нанами в измененном квартале, который видела только раз, ночью и в другой, можно сказать, реальности. «А вот я хз, - сердито заявила Совесть. – Перековеркала канон, теперь всё, сама разгадывай, что происходит!» Хикиханацу молча обернулся самураем и указал пальцем на женщину с трехлетним ребенком, сидевшую на скамье у дома. Женщина была матерью Нанами. Моргнув, Романова вдруг тормознула, потому что не совсем понимала, как можно себя повести в такой ситуации, и замерла, глядя на нее в упор. Ребенок заметил иномирянку первым и, дернув мать за подол платья, указал в ее сторону: - Нянями-тянь. Женщина подняла голову и, радостно вскинув брови, жестом подозвала ее к себе, вставая со скамьи: - Здравствуй, Нанами! Опомнившись, Лина подошла и обняла незнакомую женщину, для которой это тело было дочерью. После трогательных приветствий, иномирянка села рядом с ней, и мальчик с радостью запросился к ней на колени. - Мы с отцом и твоими братьями думали, что ты больше не вернешься домой, - с горестным смехом произнесла женщина. – Ты была так расстроена тогда, что убежала из дома без вещей. Я только знала, что ты школу пропускаешь, но где ты живешь… - она замолчала и виновато глянула на дочь, словно вина была и вправду серьезной. - Прошло почти полгода, это уже не имеет значения, - пригладив волосы брату Нанами, ответила Лина. – Сейчас я зашла уточнить, что у вас все хорошо, - она улыбнулась дежурной улыбкой. – Мне пора в школу. Я обязательно вернусь домой, когда закончу свои дела. Девушка пересадила мальчика на колени матери и поднялась. - До свидания, - максимально любяще сказала Романова и, не испытав желания еще раз обнимать чужого человека, зашагала прочь от отчего дома. Хикиханацу, всё это время бывший в форме человека, шел рядом с хозяйкой, пытаясь угадать ее настроение. - Мир не серый, не цветной и не градиентный, как многие думают, - заговорила богиня, выйдя из квартала частных домов. – Мир поделен четко на черное и белое. Кто думает иначе – глупый мечтатель. Хицу непонимающе покосился на девушку. - Я к тому, - пояснила та, - что если бы не мечта примирить всех и сделать всех добрыми и хорошими, у Момодзоно Нанами была бы такая семья, и страсти потустороннего мира ее бы не касались. Есть только одно, что сможет заставить всех стать добрыми, и это сила. А чья сила и каким образом – это уже отдельный разговор. «Если честно, я сама не особо шарю, в чем смысл», - шепнула Хицу Совесть. Лина фыркнула. - Здесь я всё исправила. Теперь займусь непосредственно тем, зачем я иду в школу. *** В школе было всё как всегда. Те же одноклассники, те же визги, крики, хохот и голос Курамы, повествующего о случае на съемках нового клипа. Лина не смогла сдержаться, чтобы не скривиться от мысли, что опять придется пересекаться с ними всеми. И едва она переступила порог класса, как староста, бывшая всегда настороже, воскликнула, перекрывая весь остальной шум: - Момодзоно-сан! – и тут же подбежала к ней. – Нанами-сан, почему ты так делаешь? Тебя же могут отчислить, ты ведь пропустила последние контрольные и половину подготовительных курсов! Ты знаешь, что мне стоило попросить учителя подождать и не отчислять тебя?! - Обещаю исправиться, - удержав себя от жеста пионера, ровно сообщила Романова, честно глядя старосте в глаза. - Уж поверю тебе, но тебе придется писать кучу работ и объяснительных в учительской, - пригрозила пальчиком девушка. - Ничего не поделаешь, - пожала плечами иномирянка, тем временем высматривая в классе Ами, ради которой она, собственно, и пришла в царство школоты и суицидального мракобесия. Курама, продолжая свое повествование, искоса наблюдал за богиней, решив подойти к ней и поинтересоваться, что случилось: вести о том, что бог земли был во враждебной синтоистскому пантеону России, разнеслись среди ёкаев, как огонь по тополиному пуху. Ами пришла в конце перерыва с кипой бумаг – девочка вместе со старостой помогала учителю с подготовкой к тесту по английскому. Какого лысого лешего поставили тесты летом на курсах, было непонятно даже местным школьникам. Однако подойти к ней из-за ее занятости и большого количества людей вокруг совсем не представлялось возможности. Тест по английскому был проще простого, тем более тому, у кого золотая медаль и красный диплом. Фан-клуб Курамы весь урок помогал кумиру, впрочем, он и не особо нуждался в помощи, но от халявы решил не отказываться. Следующим уроком обещали сделать математику с разбором логарифмов и интегралов. Самое то для технаря, чтобы мозг не заржавел. Тем временем Ами, собрав листочки у одноклассников, понесла их в учительскую, и Лина, решив поймать ее где-нибудь в коридоре, пошла за ней. Благо все ученики сидели либо в классах, либо дома. На обратном пути проходящую мимо одноклассницу Романова окликнула, примостившись у окна. - Да? Ты что-то хотела, Нанами-чан? – привычно сложив брови в недоумении, подошла к ней девочка. - Мы с тобой так хорошо и давно знакомы, может быть, ты составишь мне компанию, я хочу на пляж сходить на выходных? Ами неуверенно улыбнулась и чуть шаркнула ножкой назад, пытаясь припомнить, когда это они с Момодзоно оказались «хорошо и давно знакомы». Мало того, из-за знакомства Лины с Курамой Ами ее еще и побаивалась. - Э… Нанами-чан, прости, пожалуйста, но я занята все выходные, - и, спешно поклонившись, девочка убежала по направлению к аудитории. Тихий хохот раздался совсем близко, и из-за угла вышел Шинджиро, вытирая слезы от смеха. - Ты что, дикая? – не удержался от подкола кумир подростков, даже зная, что ему достанется от богини. – Кто так с людьми разговаривает? Отмахнувшись от ворона, Романова повернулась к окну, тоскливо и мрачно рассматривая пришкольный пейзаж. Курама же, приободрившись от того, что его не превратили в жабу, расхрабрился, принявшись давать советы: - Возьми шоколадку, напиши красивую записку, будет гораздо цивилизованнее, - заметил он, театрально жестикулируя. – А то дружбу предлагаешь так, словно замуж зовешь. - Ты сейчас договоришься, - покосилась в его сторону иномирянка. Тот поднял руки в примирительном жесте. - Я из добрых побуждений советую, абсолютно по-дружески. - Ага, - мрачно проворчала Лина, - а я потом сердца не досчитаюсь. - О, Нанами-чан, ну почему ты до сих пор мне не доверяешь? – картинно расстроился ворон. - Я никому не доверяю, - буднично заметила та. И, чуть погодя, перевела тему, блефуя, ибо не знала наверняка истинное положение дел: - На твоей горе творятся непотребства из-за Дзиро, - ворон остановившимся взглядом глянул в спину девушке. – Как только закончу дела с Ами, тут же наведаюсь туда, - она обернулась с жутким оскалом: - Или ты думал, что сможешь укрыться от моей помощи? Кураме стало не по себе от всезнайства богини земли. А иномирянка, отойдя от окна, собралась в класс, но неожиданно качнулась и осела вниз по стеночке, согнувшись от боли. - Нанами! – подскочил к ней Шинджиро. - Не прикасайся ко мне, - успела она выдавить из себя, прежде чем он бы схватил ее за плечо. - Что случилось? Совладав с приступом боли, Романова выпрямилась и задрала рубашку – на правом боку чернело пятно скверны размером с ладонь. - Откуда это взялось… - пробормотала Лина, пытаясь встать. - Тебя прокляли в России! – обеспокоенно сказал Курама, полностью уверенный в своей правоте. – Я доставлю тебя в храм, тебе там станет лучше! - Откуда ты знаешь про Россию? – скривилась богиня, шлепнув его по ладони, когда он снова потянулся ей помогать. – Ты заразишься. Стой подальше. - Это небывалое событие, - хмурясь, ворон взъерошил себе волосы. – Такого никогда не было, потому что синтоистский и славянский пантеоны всегда враждовали. - И в чем причина? – Романова поднялась на ноги и, кривясь, по стеночке начала пробираться к выходу из школы. - Из-за территории, конечно, - идя рядом, готовый подставить руки, хмурился Шинджиро. – Славяне оккупировали Курильские острова, перерезав всех богов, которые жили там. Лина сжала зубы. - Оставим этот разговор. Меня не могли проклясть там. - Почему ты так думаешь? - Зачем такие сложности? – вопросом на вопрос ответила она. – Я была прямо в их руках, стоило просто взмахнуть мечом. На лестнице Лина поскользнулась, и если бы не Курама, ухвативший ее за ворот рубашки, рухнула бы вниз. - Я за сумкой и вызову такси! – решительно сказал он. – Не двигайся! - Хорошо, - слишком утомившись для споров, Романова опустилась на ступеньки. Отогнула еще раз рубашку и исследовала пятно внимательнее. Что можно сказать… Вы когда-нибудь гнили заживо? Ну, а плесенью покрывались когда-нибудь так, чтобы прям мох колосился синего цвета? Скверна по сути это гниль, плесень на коже, некроз тканей, выражаясь медицинским языком, и без чудесного вмешательства излечиться нельзя было никаким образом. Вспомнив такие факты, иномирянка скривилась еще сильнее, но лишь оттого, что пятно вдруг выросло на миллиметр. «Я умру раньше от болевого шока», - тяжело дыша, подумала Лина. «Мы умрем», - тихий голос Совести сквозил слезами. «К большому сожалению, мы и так бы долго не прожили», - усмехнулась богиня и, нашарив талисман в кармане, написала на нем что-то и налепила на себя. Боль отступила. - Такси уже ждет, - рядом появился Курама. – Держись за меня. - Не боишься заразиться? – перекинув слабеющую руку через его плечо, поинтересовалась девушка. - Скверна такого рода не заразна, - ответствовал Курама. Но спросить, какого именно, Лина не успела – провалилась в обморок, обмякая в руках ворона. *** Когда на пороге храма появился тенгу с бессознательной Момодзоно на руках, там едва не случилась Третья Мировая. Если бы не трезвое слово Хикиханацу, вовремя появившегося из своей обители, от храма бы целого штакетника не осталось. - Момодзоно больна скверной, - наконец удалось сказать Кураме. - Если я узнаю, что в этом виноват ты… - прошипел лис, сжав кулак перед его носом. - Нет, - Мидзуки, подойдя к лежащей на руках ворона богине, отогнул край рубашки, где показалось черное пятно, разросшееся на весь бок и живот. – Это божественное наказание. - Что это значит? – нахмурился Томоэ, подходя и перенимая из рук Шинджиро свою богиню. Лицо ее было серым, и маской застыло выражение боли. - В каждом храме есть люди, которые ходят и что-то просят… - Прихожане, - поправил Кураму змей. - Они, естественно, грешат все, но не смертельно, поэтому ничего богу не делается. Но когда один из людей, приходящих в храм, совершает преступление, это сказывается и на боге. Обычный бог может справиться с этим без проблем, не допустив скверны и даже очистив того человека. - Но Нанами-чан человек, - со скорбью в голосе произнес Мидзуки. - И что, что я человек, - через силу проговорила пришедшая в себя Романова. - Ты умрешь, вот что! – возвысил голос Томоэ, сложив два и два из рассказа ёкаев. - Все люди смертны, - пытаясь встать на ноги, мрачно фыркнула Лина. - Ты не можешь излечиться от скверны самостоятельно, - сказал Мидзуки. – У тебя нет сил, чтобы прощать людям их грехи. - ЗНАЧИТ, Я НАЙДУ ИХ, - встав на ноги, крикнула Лина в лицо змею, который раздражал своим фаталистическим настроением. – Болтаешь тут, дурак белобрысый. Пшел с глаз моих, только и знаешь, что недооценивать меня, - злая, девушка отпихнула с дороги поддавшегося Томоэ и зашагала нетвердой походкой к храму. Мидзуки, прикусив язык, опустил голову, сожалея о своих словах. - Мидзуки-доно, вы совсем не верите в Нанами-сама, - качнул головой Оникири, и они вместе с Котетсу поспешили поддерживать богиню. Лина нетвердой походкой шла ко входу в храм, и никто не решился ей помогать, чтобы не обидеть ее и не нарваться на гнев богини. На пороге, не выдержав, она присела на ступеньки и, стараясь ровно дышать, но дыхание постоянно сбивалось, снова глянула на скверну – пятно уже достигло груди. Мидзуки в ужасе глянул на Томоэ – страх потерять еще одну госпожу накрыл его с головой, вызывая приступ истерики. Курама поджал губы, чувствуя свою бесполезность в данной ситуации. - Ты еще здесь? – покосился на него лис, единственный сохранявший трезвость рассудка. - Я не могу оставить Нанами в такой ситуации, - сквозь зубы ответил он. – Еще не наступит полночь, как она рассыплется в прах. - Поболтай еще тут, - процедил ёкай и для начала залепил пощечину Мидзуки, приводя того в себя. – Немедленно проверь всех, кто приходил в храм последние две недели! Живо! - Да, - кивнул тот, убегая в кабинет, по пути роняя слезы, не в силах посмотреть на богиню. Лис призвал огонь на помощь и приказал проверить наскоро всех прихожан, кто приходил всё это время, не совершили ли они что-то преступное. - Чем я могу помочь? – спросил тенгу. - Не мешай, - кинул ему Томоэ, уходя к девушке и становясь напротив нее. - Как же это всё не вовремя, - пробормотала Лина, стараясь подняться на ноги, но тут же оступаясь в готовые объятия слуги. Лис остановившимся взглядом посмотрел на нее, не в силах поверить, что ничего не сможет сделать ради ее спасения. Он сжал ее чуть крепче в порыве чувств и в ужасе понял, что часть плоти, зараженная скверной, рассыпалась пеплом под его пальцами. - Рин… - чувствуя свою беспомощность, прошептал ёкай. - Мне не больно, - Лина слабеющей рукой указала на талисман «обезболивание», который прикрепила к себе. – Неси меня в кабинет, - сипло приказала иномирянка. – Мидзуки сам ничего не найдет… Курама следом зашел за ними, тенью пройдя по коридору и в комнату к богине – Томоэ не решился выполнить ее просьбу. Лина была в полузабытьи, и лис, уложив ее на кровать, сел на колени перед ней, завесившись длинными волосами. - Это слишком сильная скверна, - сказал Томоэ. – А Нанами всего лишь человек. - Это и странно, - подал голос ворон. – Ни один бог еще не выживал от такой скверны, если бы заразился ею. Но что поддерживает жизнь Нанами? Томоэ совсем низко наклонил голову к руке девушки, касаясь ее лбом. - Я вспомнил кое-что… - медленно проговорил Шинджиро, выуживая воспоминание. Романова умирала – скверна поражала внутренние органы, начав с печени. Когда она доберется до сердца, половина артерий уже будет недееспособна. Тьма сгущалась всё сильнее, но желание жить и спасти тех, ради кого она вообще сюда попала, заставляли сражаться со смертью. И когда иномирянка уже почувствовала усталость и готовность сдаться, тьму прорезал яркий свет, и тепло коснулось щеки девушки. - Лина, - голос Ярило успокоил и придал сил очнуться. - Как-то я видел, что Нанами сражается с демоном в школе, - услышала богиня голос Курамы. – Она была в такой ярости, что зубами его загрызла. – Горький смешок Томоэ раздался совсем близко. – Так вот, может, это часть плоти демона дает ей сил жить, пока скверна не поразила всё тело? – выдвинул дельное предположение ворон. Томоэ поднял голову и обернулся – сухие горячие глаза смотрели удивленно и с надеждой. - Если ей дать укусить меня, она выживет? - Дурак, - сил усмехнуться Лина в себе не нашла. Зато решение проблемы пронзило ее, равно как и догадка, что за подарок преподнес ей славянский бог. – Подарок Ярило, Томоэ… Едва услышав ее голос, лис тут же кинулся за предметом – шкатулка обнаружилась на самом видном месте. Легко открыв крышку, лис замер, увидев, что там было сердце. Обычное, хорошо промытое и скорее всего стерильное, словно готовое для пересадки, но живое человеческое сердце размером чуть меньше кулака. - Сюда, - шелест ее голоса вывел его из оцепенения. Томоэ, подойдя, вложил ей в руку сердце и подержал ее за локоть. В ладони девушки сердце обрело четвертое агрегатное состояние и без труда влилось в ее рот. Мидзуки, появившийся в дверях в этот момент, увидел, как воссияло тело богини, ослепляя своим светом, и спустя секунду всё стихло, словно ничего и не было. Ёкаи во все глаза уставились на девушку – она спала, и след скверны, уже поразившей плечо, пропал. - Мы спасли Нанами-чан, - широко раскрыв глаза, произнес змей, не веря своим глазам. - Чье это сердце? – Курама смотрел на шкатулку в руках Томоэ, расписанную под палех. - Подарок одного из славянских богов, - ответил лис. - Ты не понимаешь, - всерьез запаниковал ворон, тряхнув его за плечо. – Если это сердце бога, у вас будут большие неприятности. - Иного выхода спасти Нанами у нас не было, - ровно ответил тот. Дети огненного духа, молча наблюдавшие за действием, кивнули. Курама замолчал, не найдя что ответить и признавая правоту за лисом. - Мне пора идти, - после паузы сказал он, хмурясь. – Провожать меня не нужно. Шаги тенгу гулко отражались от стен храма. Хранители же молча и не сговариваясь уселись у постели богини, решив ждать ее пробуждения тут, сколько бы времени это не заняло бы. Хикиханацу последовал их примеру, и все трое, прикрыв глаза, стали похожи на мраморные изваяния у древнего храма. Однако буквально спустя минуту Курама вбежал обратно в спальню с растерянным видом. - Вокруг храма образовался барьер, - проговорил он, переводя взгляд с одного хранителя на другого. – Нельзя ни выйти, ни войти. Но те ему не отвечали. *** Вязкая тьма, заполонившая пространство, мерзко шевелилась, словно живая. Лина по одному взгляду вниз осознала, что находится в своем теле, – уж слишком четко проступала грудь. Полные руки с коротко стриженными ногтями и русая тяжелая коса ниже пояса тоже служили идентификаторами личности. Девушка усмехнулась и обернулась, натыкаясь на Момодзоно Нанами, стоявшую напротив нее в свадебном кимоно. - Это ты? – с недоверием спросила Лина, думая, что находится во сне. Та же подошла и взяла ее за руку. - Я реальнее, чем можно себе представить, - ее голос лился ручьем, и на Юкидзи она сейчас походила даже больше, чем сама Юкидзи. – Я хочу выразить тебе благодарность за твое мужество, - печальные карие глаза смотрели прямо в серые. – Ты сумела сделать то, чего не смогла я. – На немой вопрос возлюбленная Томоэ продолжила: - Каждый раз я пыталась исправить прошлое, каждый раз возвращалась к одному и тому же моменту, но не могла понять, что исправить может лишь полное безучастие к прошлому. Я видела столько развязок, но каждая была одна хуже другой. И только тебе удалось исправить всё максимально наилучшим образом. Лина сердито вырвала свою руку и отступила. - Я понимаю твои чувства, - Нанами отвела взгляд. – Я не имела права вызывать тебя из твоего мира только затем, чтобы ты помогла мне здесь. Прости меня за это. - Простила уже, - мрачно откликнулась Романова. - Я… - Момодзоно заправила несуществующую прядь за ухо. – Я бы могла всё исправить сама. Но у меня нет таких моральных сил, как у тебя. - А что здесь исправлять? – подозрительно сощурилась иномирянка. – Сидишь ровно, в прошлое не ходишь, лиса воспринимаешь как слугу и ёкая, полностью следуешь инструкциям. Делов-то. Бывшая богиня горько усмехнулась и, положив руку на сердце, подняла искренние глаза на Лину: - Ему не прикажешь «не люби». Невозможно жить рядом с красивым парнем и не мечтать о нем, - девичьего восторга больше не было в этих словах. Нанами осознавала ошибки молодости и принимала их. И, пожалуй, будь у нее попыток пятнадцать, она бы все равно повторила заново свою жизнь. Лина, поняв это, лишь хмыкнула и сложила руки под грудью. - Как ты уже поняла, - медленно заговорила Момодзоно после паузы. – Всё началось из-за и благодаря Томоэ. Он и вправду был самым сильным из ёкаев. В одном из возможных будущих, которое я случайно создала, боги убивают Акуру-оу, и Томоэ, поклявшись отомстить, убивает весь синтоистский пантеон, заключив сделку со славянами. – Она поежилась от ужаса воспоминаний. – Это будущее случайно увидел Окунинуши и всеми правдами и неправдами решил обезопасить себя, начав охоту на Томоэ еще пятьсот лет назад, что и повлекло за собой связь с Юкидзи и глазом дракона. Все боги ужасно боялись Томоэ, - она не досказала мысль и замолчала, задумавшись. Романова скривилась, понимая, что совсем не хочет касаться той грязи, в которую ее всё равно втянули. - Но если начинать всё с самого начала, - тяжело вздохнула Момодзоно. – То история уходит корнями в глубь веков. Лина терпеливо перекинула косу за спину. - Виной всем бедам, которые приключились с моим дорогим Томоэ… - Нанами приложила ладонь ко рту – мысль об этом причиняла ей боль. – Во всем виноват Микаге. Романова потрясенно вытаращилась. - Микаге? Бог земли и тот, кто спас его? - Давным-давно, когда мир был совсем другим, боги тоже были другими, - бывшая богиня разгладила складки кимоно. – Микаге постоянно был рядом с людьми. Он любил их настолько, что однажды зачал с человеческой женщиной ребенка. Выражение лица Лины от шока стало резко непроницаемым. Шаблон разорвался так, что в ушах стоял гулкий треск. - Но… он же лис? – тихо произнесла иномирянка. - Раньше шикигами Микаге вместо бабочки была лисица, - пояснила Нанами и продолжила: - Это был прецедент, но Микаге не отказался ни от женщины, ни от ребенка. Однако Окунинуши выставил его на великий суд, и там ему приказали уничтожить и женщину, и дитя, а всем, кто был в курсе этой истории (а это ни много ни мало всё Изумо), было предписано стереть память. Микаге пошел против всех и стоял до последнего, в конце концов, когда он развязал войну, выкрав молот Окунинуши, ему пошли на уступку. Все остались живы при условии, что женщине сотрут память, а Томоэ должен был расти в нижнем мире среди себе подобных. Сердце Микаге было разбито, и он на долгие столетия был отлучен от людей и должен был жить в Изумо в строжайшем запрете покидать его даже на короткий срок. Мгла колыхнулась, словно паучья паутина, задетая ветром. - Но нить всё равно связывала их, - повествовала Момодзоно. – Когда оказалось, что Томоэ бесчинствует в компании выросшего вместе с ним Акуры-оу, а боги объявили на них охоту, Микаге первый вызвался помочь. Зная, что его все равно убьют, он, желая Томоэ только счастья, постарался привязать его к людям, к какой-либо женщине, чтобы суметь его спасти. Таким образом, в этой истории оказывается мой род, - Нанами замолчала. Несколько минут прошло в тишине, пока иномирянка укладывала в голове полученную информацию. Наконец Романова спросила: - Почему здесь только ты? Разве вы не вместе с Томоэ? Еще одна горькая усмешка была ответом. - У ёкаев нет души. И после смерти он обратился в прах. Лишь моя память сохраняет его образ. Нанами подняла глаза, ловя взгляд Лины. - На самом деле, - добавила она, - я не прожила и трех месяцев. Я сделала столько ошибок, которые стоили мне жизни, что после всего, так дорого мне доставшегося, я умерла. А Томоэ жил долгой жизнью при храме Микаге. Я вне времени и не могу найти покой до тех пор, пока будущее не изменится. – Она снова взяла Лину за руку. – Но благодаря тебе всё изменилось. Мне всё равно, что будет с остальными. Я… я сломала много жизней, но столько же и соединила, - Момодзоно осеклась, видя суровый взгляд иномирянки. - Вот что, - сурово сказала Романова. – Я всё сделаю так, как захочу и как мне будет виднее. А ты вернись в тело и доживи свою человеческую жизнь счастливо. - Без Томоэ я не захочу коротать этот век, - печально качнула головой бывшая богиня. - Поговори мне еще тут, - сердито сказала иномирянка. Нанами, глядя на нее, снова грустно усмехнулась. - Спаси Томоэ, Лина-чан, умоляю, - она, роняя слезы, подошла к ней и обняла ее, распадаясь осколками ажурного стекла. *** В тишине комнаты скромно сидел Курама у стены на стуле и чувствовал, что ему не по себе, потому что он очутился словно в морге – все молчат, не шевелятся, и даже дети огненного духа куда-то делись. Было страшно, как в самом старом фильме ужасов – казалось, что сейчас кто-то откроет глаза и накинется, сияя красными глазами. Ворон на всякий случай расправил крылья и с еще большей опаской покосился в противоположную сторону. Вдруг трое хранителей разом открыли глаза. Вместе с ними очнулась и Лина. Кураме стало не по себе еще сильнее. Слуги поднялись и обернулись к своей госпоже. - Рин-сама, - Хикиханацу с тревогой взглянул на нее. - Нанами-чан, - Мидзуки взял ее за руку, а Томоэ, бывший ближе всех, склонился над ее лицом, заглядывая в карие глаза. - Нанами-сама! – откуда-то вынырнули Оникири и Котетсу. – Мы думали, вы умерли! - Вы все ненормальные, - подал голос Шинджиро. – Выпустите меня в нормальный мир! - Сказал тенгу, - обернулся к нему Томоэ. Тот состроил гримасу. Лина спустила ноги на пол, и все разом почувствовали кожей, что барьер треснул и распался. Пространство заволокло какой-то живительной силой, словно при Микаге или еще каком настоящем боге. - Нанами-чан, ты стала как настоящий бог, - потрясенно сказал Мидзуки. - Скорее перестала быть человеком, - подал голос Шинджиро, с опаской глядя на новую богиню. - Хицу, ты чувствуешь? – не обращая ни на кого внимания, обратилась она к шикигами. - Тот человек, который ранил тебя скверной, близко, - ответил самурай, оглянувшись на окно. - Идем, - она встала и направилась вон из комнаты. – Курама, - донесся до него ее голос, - иди домой, я тебя не держу. Томоэ, ты нужен мне. Лис беспрекословно подчинился, почти на цыпочках пройдя вслед за хозяйкой. Весь двор храма преобразился и стал даже лучше, чем был при Микаге. Деревья зеленели с большей силой, и плоды на них висели уже сейчас. Между деревьями в гуще рощи были видны лисицы и зайцы, нашедшие приют в защищенном месте. Кругом стоял веселый гомон и пение птиц. Потрясенный Курама с изумлением посмотрел в спину богине, одновременно восхищаясь и трепеща перед такой силой. Томоэ же впервые за долгое время снова чувствовал внутренний покой, находясь в храме. Они нашли того человека у подножия горы, где находился храм Микаге. В деловом костюме офисного планктона, мужчина средних лет сидел на скамье, опустив голову на руки, упертые локтями в колени. Богиня подошла к нему и коснулась его рукой, с прикосновением увидев то, что он сделал: убил жену в порыве бытовой ссоры и сбежал, боясь полиции и тюрьмы. - Кто вы? – преступивший черту видел и девушку, и ее хранителей. - Я бог земли в местном храме, - представилась Лина и, достав свой телефон, набрала номер, кинув трубку Томоэ. - Полиция слушает, - раздалось оттуда. - Мне… так жаль, - кинувшись к ногам Лины, разрыдался мужчина. - Из-за тебя мы чуть не потеряли Нанами, - сердито высказался Курама, не спешивший покидать их. - Мне так жа-аль! - Я знаю, - успокаивающе проговорила девушка. – Десять лет тебе хватит, чтобы подумать над своим поведением, - Лина закрыла глаза и увидела без помощи Хицу связь и боль. Одно движение, и ничего не стало. Приехавшая полиция забрала преступника. Все четверо стояли и смотрели вслед машине, каждый думая о своем. - Наконец-то мне хватит сил, чтобы помочь всем и исправить то, что наделали до меня, - умиротворенно улыбнулась Лина друзьям и, развернувшись, пошла вверх к храму. Курама, собравшийся было ретироваться подальше, вдруг остановился и полюбопытствовал: - Так чье это было сердце? Романова обернулась, глядя на ожидавших ответа самурая, лиса и ворона. Улыбнулась. - Ярило, конечно же. =========== 5629 слов