В чём тупил канон

Признаюсь честно, этой главой я мстю. Жаль, моя месть не дойдет до адресата, мхах Х) ============== Перемена каноничного прошлого не всегда означает безоблачное настоящее, потому что изменяющий не до конца учитывает все нюансы, которые были при становлении крепкой линии жизни всех участников истории. Один из таких белоголовых нюансов блуждал по лесу горы Курама в поисках пути к храму тэнгу. Ятори все пятьсот лет искал случая отомстить Томоэ за расправу над дражайшим и уважаемым Акурой-оу. Но так как лис превышал его по силам, да еще и был под охраной одного, затем второго бога, приспешник Акуры-оу уже почти отчаялся. Однако тут оказалось, что Нанами Момодзоно водит тесное знакомство с Курамой тэнгу, которому пообещала вернуть его в его дом. Осталось сделать такую ловушку, которая убьет их всех, и тогда месть за Акуру-оу, наконец, свершится… *** «Ну?» - делая волну бровями, Совесть уперла руки в бока – оно и понятно: ее радости не было предела. За эти несколько утренних часов она успела побывать в крайности язвительности и крайности беспредельного семиоблачного счастья. В общем, вынесла мозги как могла. «Загну», - в рифму откликнулась хозяйка, разбирая очередную тетрадку с молитвами. Их накопилось много еще со времен Микаге, так что новая богиня даже не все их разобрала, хотя и работала не покладая рук. «Томоэ признался нам в любви!» - всплеснула та руками. Три часа назад в этой фразе вместо «нам» было «тебе» и изрядная доля претензии. Подумав об этом, Романова сощурилась, перелистывая страницу. «Ты провалилась, и теперь, наконец-то вернется именно тот канон, какой хочу я!» - закончила свою мысль Совесть. «Ясно», - откликнулась хозяйка, хмурясь и перелистывая лист обратно, потому что неправильно поняла последний иероглиф, написание которого в контексте переводится совершенно противоположно. «Что тебе ясно? – сердито огрызнулась та. – Где там твои 32 плана по числу букв, чтобы устранить любовь Томоэ к тебе?! – пару часов назад это было сказано с обвинительной интонацией. – С… - чуть не сказав «судьба», Совесть вовремя одумалась, но досказала свою восторженную мысль: - Линия жизни остается прежней, как бы ты ни пыталась поменять канон!» Иномирянка зевнула, чувствуя недостаток кислорода в комнате из-за закрытых окон, – кажется, проснувшись, она еще не выходила из своей спальни, да и обитатели храма не торопились беспокоить свою дорогую госпожу. «Это всё глупости, - заговорила Лина, вчитываясь в просьбы. – То, что чувствует Томоэ, всего лишь фарс, влечение мужского тела к женскому и отсутствие других вариантов. Будь здесь Ами, Кей или даже Наруками – Томоэ выбрал бы их, не раздумывая», - подперла рукой голову, ставшую вдруг тяжелой. Совесть ошарашено замерла, не зная, что сказать. «Ты просто… Просто… - возмущение, накатывающее из глубин, желало обозвать Лину самыми последними словами. – Циничная сволочь ты! Вместо сердца у тебя кусок льда!» «Ага, я как Обито, "Ведь у меня нет сердца", - пошутила Лина, припоминая слова одного из героев сёнэн манги. – Причем тут цинизм? – искренне не понимая, вздохнула иномирянка, накрывая рукавом белого кимоно страницу тетради. – Я не отрываюсь от реальности. А моя реальность такова, что, будь я сейчас не в этом теле, а в своем, Томоэ в лучшем случае удостоил бы меня взглядом. А тут признается в любви и говорит, что любит именно Рин-саму, а не это тело. Разумеется. Аж сто раз», - без тени доверия саркастично скривилась Романова. «Ты просто невыносима», - тихо, но упрямо проговорила Совесть. «Не забывай, пожалуйста, - повысила тон Лина, которую порядком достало ее нытье, - ради кого мы это всё делаем, и заткнись. Не доводи меня». Лимит терпения и возможности доставать иномирянку кончился. Совесть, решив не играть с огнем, замолчала, кусая губы. В комнату постучали. Классифицировать этот стук как уверенный или неуверенный было сложно, поэтому, не утруждая себя этим, Лина сказала, кинув взгляд на сёдзи: - Войдите. - Рин-сама, - вопреки всем предположениям там стоял Хикиханацу. – Вы забыли телефон в кабинете. - Кто-то звонил? – подняла голову от тетрадей Романова. - Судя по списку, Ами-сан, - вскинул бровь самурай, проходя и отдавая мобильник хозяйке. - Когда я успела дать ей свой номер? – пробормотала Лина и вслух добавила: - Что-то еще? Шикигами помолчал, словно подбирая слова, затем негромко произнес: - На вашем месте, я был бы более осмотрителен с Томоэ. Вы получили силу Ярило, но будете ли вы способны контролировать лиса, когда он решится напасть на вас? Хранители до сих пор пребывали в шоке от признания Томоэ, но за эти дни ёкай не предпринял ни одной попытки, чтобы как-то проявить на практике свои слова. И не только потому, что Мидзуки и Хицу неусыпно охраняли богиню так, словно Томоэ не бывшая гроза подземного мира, а парковый сексуальный маньяк. Подумав об этом, иномирянка едва удержалась от смешка и ответила: - Я все еще богиня в этом храме. А узы слуги, Хицу, не нитки для вязания, ты и сам это знаешь. - Да, госпожа, - в полном смирении самурай склонил голову перед ней, признавая ее правоту, и удалился из комнаты. Перезванивать Ами было не в планах Лины, тем более что по канону, кажется, там должно быть групповое свидание, если иномирянка точно помнила события. «Какая досада, - без тени оной заметила Романова. – Казалось бы, простор для фантазии – целый пантеон в твоем распоряжении, нижний мир, верхний, тэнгу на холмах, – твори не хочу, а в итоге всё ограничивается банальной романтикой». «И что?! – тут же взвилась Совесть, не сумев промолчать за родимый канон. – Тут всё не ограничивается романтикой, а построено на ней! Романтика – основа канона!» «Вот и я о том же, - пространно проговорила Лина. – Убери ее, и ничего не останется…» - О, - вслух произнесла богиня, подняв голову. – На территорию храма зашел человек. Совесть, разобидевшись в край, решила никак не комментировать это событие. Девушка, сложив тетради правильной стопкой, поднялась и прошла к двери, чтобы попасть в кабинет. И едва она протянула руку к створе, чтобы отодвинуть ее, сёдзи разъехались перед ней сами, являя серебристого слугу, в руках которого был поднос с завтраком. Ёкай за эти четыре дня старался не попадаться лишний раз на глаза Рин-саме, потому что… боялся. Его признание было для него словно сон, и хотя его хозяйка дала ему надежду, лис, зная ее характер, не спешил радоваться или расслабляться. - Ты опять работала без света, - возвышаясь над ней и чуть сверкая холодным блеском серых глаз, произнес ёкай, как можно пространнее и осторожнее, чтобы богиня не решила, что он ей перечит. «Он такой заботливый!» - ультразвуком взвизгнула Совесть, оглушая Лину порывом диких чувств. У кухни стояли Хицу и Мидзуки, сдерживавшие друг друга, чтобы не пойти и не оттаскать Томоэ за длинные волосы за приставания к богине. Лина же, невероятно устав от всех этих любовных перипетий и впервые пожалев, что оказалась не в «Атаке титанов» (хотя это последний фендом, куда бы ей хотелось попасть в здравом уме), вздохнула. Ей было искренне жаль лиса (теперь почти так же, как ей жаль было Нанами, ставшую жертвой интриг богов), потому что она знала, каково быть безответно влюбленным без надежды на взаимность. И хотя особой симпатии к ёкаю не испытывала, для себя решила быть с ним мягче, пока ситуация не образуется, и Нанами не вернется обратно доживать свой век в исправленном каноне. «Ты была влюблена?! – округлила глаза Совесть, позабыв свою обиду. – Поверить не могу! В голове не укладывается! И что ты с ним сделала? Откусила голову?» - Благодарю за службу, - не обратив внимания на ее сарказм, серьезно сказала Лина, беря из рук лиса поднос. – В храм пришел человек, поэтому я позавтракаю в кабинете. А ты будь наготове – возможно, придется наведаться в город. Романова, обойдя слугу, удалилась в сторону алтаря. Томоэ, словно сраженный ее словами, стоял, не шелохнувшись, некоторое время, затем запоздало обернулся, успев увидеть лишь локон каштановых волос, скрывшийся в дверях. Как он и ожидал, с хозяйкой нельзя было расслабляться, и даже несмотря на ее ответ, она все равно подчеркнуто холодна с ним, будто он не излил перед ней душу, а снова пытался показать, что не станет служить человеку. Томоэ неосознанно прижал ладонь ко рту, скосив глаза в сторону. Сейчас для него не имело значения происхождение Рин-самы. Это было настолько неважным, насколько синтоистский пантеон презирал лиса из-за того, что он ёкай. То, что так часто повторяла Нанами с ядовитой усмешкой, наконец, понял и Томоэ – оба они совершенно чужие для того мира, в котором жили. Ёкай, ставший хранителем бога, и человек, ставший богом, – абсурд, не укладывавшийся в голове ни у одного из истинных представителей пантеона. - Томоэ! – позвали из кабинета, вырывая его из отрешенных мыслей. Лис встрепенулся. – Нам нужно срочно в город, - хмурившаяся богиня вышла из кабинета. – Ты готов? - Почему именно он? – возмутился Мидзуки. – Я тоже хочу быть полезным! И Хицу, уверен, тоже хочет. Хикиханацу подтвердил свое желание только взглядом. - И в конце концов! – распалялся альбинос, высказывая свои претензии. – У лиса сейчас башню снесло на почве любви, - обвинительно тыкая в его сторону, заявил змей, - он не сможет тебя защитить! Томоэ горько усмехнулся, видя, как ему опять указывают на его место, а обостренное чувство справедливости Лины ответило клокочущим гневом, поднявшемся из глубин души. - Вот что, - непонятно, чего больше испугались оба хранителя – стального тона или темной ауры, сгустившейся около богини, - в моем храме не будет звучать никаких речей, которые умаляют достоинства тех, кто не похож на вас. Если я услышу еще раз подобные слова, - сверкающие серым карие глаза смотрели прожигающим взглядом в упор на сжавшегося от страха альбиноса, - клянусь, да не останется тот в живых. - Я-а… понял, - заикнувшись, поспешно закивал Мидзуки. - Славно, - мгновенно успокаиваясь и идя на выход, произнесла Лина. Томоэ едва смог унять зашедшееся от радости сердце. Разве можно сравнить глупые слова о любви и прочую романтическую ересь всех тануки, что были у него, с серьезностью его богини? Да, Рин-сама скупа на проявление чувств, но разве хоть одна из тех, кто досель клялась ему в вечной любви, могла бы также сурово хотя бы пресечь сплетни о нем? Никогда. Исполнившись гордости, лис поравнялся с иномирянкой, смерив теплым взглядом хрупкую фигуру, заключенную в белое кимоно, и каштановую копну волос, небрежно откинутую за спину и рассыпавшуюся по плечам. - Мужчина, что приходил в храм, - хмурясь, заговорила Лина, когда они спускались по лестнице. – У него умерла мать, но, по его словам, не может упокоиться и постоянно приходит к нему во сне. Чувствуя подвох, Томоэ снова посмотрел на хозяйку, ожидая, когда она закончит свою мысль. - Поэтому я взяла тебя, - пояснила Романова. – Я полагаю, это демон. В деле, где замешаны ёкаи, от тебя гораздо больше толку, чем от домашних хранителей. А ты чё думал, в сказку попал? Томоэ усмехнулся своей наивности. *** Путешествия к нужному дому заставили их обогнуть частный сектор, так любимый Линой, (потому что тогда жертвы сводятся к минимуму), и углубили обоих путников в город, поближе к многоэтажкам. Соответственно, в городе не избежать толпы людей, которая глазела на них так, словно они сбежали, по меньшей мере, из психушки. К счастью, это Япония, а не Россия, поэтому большинство оправдало их для себя словами: - Они ж с фестиваля. Но если люди могли поверить в эту ерунду, придуманную ими самими, то встречных низших ёкаев и падших богов, желавших полакомиться вкусной, но слабой богиней, было не так легко провести. - Такая вкусная, - раздавалось со всех сторон, и даже обилие людей на улице не влияло на количество ёкаев, выползавших из подвалов, чтобы лицезреть Нанами. - Такая сладкая… - Один кусочек попробовать… - И обретешь утерянное достоинство… Томоэ в очередной раз сжег подступивших слишком близко ёкаев и нахмурился. - Нам лучше воспользоваться транспортом. Мы привлекаем внимание. - Я тебя что, за красивые глаза взяла? – холодно осадила его Лина, прикасаясь к нему и очищая от крови, смердевшей так, что щипало глаза. – Я иду пешком по городу не ради своей прихоти, - сурово сказала она. – Боги не исполняют своих обязанностей, оттого кругом грязь и вонь от скопившихся ёкаев. Посмотри, - она кивнула назад. Лис обернулся. Никто не замечал, но путь, по которому они прошли, был очищен, и люди, шедшие по нему, чувствовали себя лучше, сами не понимая отчего. - Засучи рукава, Томоэ, - бодро кивнула ему богиня. – Мы сюда не отдыхать пришли. - Слушаюсь, - поддерживая ее настроение, ответил лис, выцепляя в толпе ёкаев и готовясь истребить их. - Постой-ка, - Лина глянула на дом, около которого они оказались. – Мы на месте. Здесь живет тот мужчина. Томоэ скептично оглядел строение. - Какая вкусная боги… Очередной ёкай был прерван точным ударом острых когтей в основание шеи. - Если не ошибаюсь, - начал было лис, - это… Из дверей, которые отозвались кваканьем домофона, вышел Курама, чуть заспанный, но такой же вальяжный и небрежно красивый. - …дом ворона, - закончил слуга свою фразу, с неудовольствием сложив руки на груди. - Ого, - заметил их Шинджиро. – Вот это встреча, - обрадовался он им. - Может, это его имел в виду тот прихожанин? – с широкой ухмылкой шепнул хозяйке лис. – Ему-то я бы с удовольствием голову оторвал. - Что привело вас в эти края? – полюбопытствовал тэнгу. – Нанами-чан соскучилась по старому другу? – очаровательно улыбнулся он богине. - Мы здесь по работе, - вскинув бровь, ответила Романова. – Ко мне пришел новый прихожанин и пожаловался, что не может спать из-за своей матери, которая после недавней смерти стала часто приходить к нему во сне. Ты не видел здесь ничего подозрительного? – спросила иномирянка, попутно оглядывая окна многоэтажки. - С чего бы? – удивился Курама вопросу. – Я даже в школе бываю чаще, чем дома. Даже сплю тут через раз – запись альбома, знаете ли, утомительное занятие. - Если тебя это так утомляет, - язвительно заметил Томоэ, - вернись тогда на свою гору, с которой слез. - Чё сказал? – прошипел Шинджиро, схватив его за грудки. - Что слышал, волчья сыть, - лис схватил его в ответ. - Х… - «ватит» потонуло в гуле и треске, раздавшемся где-то наверху. Томоэ, молниеносно среагировав, успел подхватить Лину и отпрыгнуть, как на то место, где они стояли секунду назад, градом осыпались осколки стекла. Курама молча отряхнул с жилетки осколки, поднимая голову наверх. - Помогите! – на карнизе, цепляясь из последних сил, висел тот самый мужчина, приходивший утром в храм. Он не видел и не знал причины, подумав, что это газ взорвался в его квартире, но прямо над ним в проломе окна сидел демон, скалясь во всю широченную пасть, из которой стекали слюни. - Настоящий демон, - присвистнул тэнгу. - Да уж, не из шоколада, - мрачно откликнулся лис, судорожно размышляя, как лучше провернуть дело, чтобы и хозяйка была цела, и человека спасти. - Томоэ, - касание богини к плечу дало мир в душе, отставляя панику и даруя трезвость мыслей. – Я могу очистить этот дом. На большее моих сил не хватит. Спаси человека и поймай демона, остальным займусь я. Обернувшись на хозяйку, без тени сомнений или паники смотрящей на него, Томоэ кивнул и, исполнившись силы духа, рванул вверх, вспоминая, что ни один житель обители Изанами никогда не был равным ему по силе. - Ты идешь со мной, - покосилась в сторону Курамы Лина. - С чего бы? – недовольно насупился тот. - Ты допустил это, вовремя не заметив опасности, поэтому я тебя накажу, - серьезно шутила Романова. – Сделаю своим хранителем, и будешь жить у меня, песни мне петь – в храме давно нужен свой менестрель. - А что это… Это я вообще не это… Не должен заниматься этим! – от неожиданности угрозы Шинджиро даже не сразу нашелся, как ответить. - Не поможешь мне – будешь заниматься, - лукаво пригрозила ему иномирянка. Испугавшись, что дикая богиня и вправду так сделает, ворон покорно пошел за ней, открыв ей дверь дома и поднявшись с ней на нужный этаж. Дверь двухкомнатной квартиры была настежь открыта. Мебель поражала простотой – видимо, хозяин жил здесь один. Через окно дул ветер, создавая сквозняк с дверями, норовящими захлопнуться. В гостиной лежал человек без сознания; на диване, ожидая хозяйку, сидел Томоэ, чувствуя себя как никогда сильным. В клетке из лисьего пламени сидел демон, всё также скалясь и пытаясь вырваться. Курама предупредительно остался на пороге, а Лина, едва зайдя в квартиру, тут же засияла божественной силой, словно индикатором показывая, насколько всё плохо. - Ну всё, ты прошлась по этажам, дом очищен, демон пойман, можно уходить? – глядя на часы и понимая, что уже сильно опаздывает, поторопил их тэнгу. - Можешь идти, - сухо сообщила ему Романова, обернувшись. – Не забудь только каждый день приходить в храм и отмечаться, ты теперь на учете. Шинджиро закатил глаза, вздыхая и оставаясь на месте. - Томоэ, ты ничего странного не заметил? – оглядывая комнату и видя темные сгустки в каждом углу, спросила Лина. - Тут так всё провоняло ёкаем, что даже трудно дышать, - доставая платок, проворчал Курама, все еще оставаясь в дверях. - Верно, - кивнула иномирянка, проходя к клетке и всматриваясь в демона. - Это не душа его матери, - подтвердил ее догадку лис. – Я чувствую здесь такую силу, будто тут организован филиал подземного мира, - косясь на мерцание богини, словно про себя добавил он. «Ясно, почему так голова кружится», - нахмурилась иномирянка, сердясь на то, что даже с сердцем Ярило и меткой Микаге всё еще очень слаба. - Девчонка… - голос, больше похожий на свист, пробирал до костей. Иномирянка вновь глянула на демона, который смотрел прямо на нее. – Ты не сможешь ничего изменить… Я прорицатель, и я вижу, чего ты добиваешься. Система не поддастся твоим рукам… Лина остановившимся взглядом смотрела на него. Томоэ, не отрывая взгляда от богини, поднял руку, сжав ладонь в кулак, так что клетка схлопнулась, раздавив пленника. Слуга и хозяйка пересеклись взглядами. - Судьбы нет, - произнес лис, словно напоминая ей ее же слова. Лишь снисходительно хмыкнув, Романова шагнула к закрытой двери спальни, из-под которой лилась тьма дымкой тумана. Свет, исходящий от богини, стал ярче, словно в контраст сгущавшейся в квартире тьме. - Я пошел, - разорвал молчание Курама. – Не мое дело – спасать людей из западни, в которую они сами себя загнали. - Что ты имеешь в виду? – обернулась к нему Лина. Шинджиро указал на человека. - Камень на его шее. Всем людям (почему-то) свойственно доверять всяким оберегам. И хорошо, если это просто сувенир, купленный на море у какого-нибудь шарлатана. Но камни, которые и правда имеют какую-то силу, служат не оберегами, а маяками для демонов. - А этот, похоже, заигрался с магией, - хмыкнул Томоэ, нисколько не жалея глупого человека. Чем гуще сгущалась тьма в квартире, тем свободнее чувствовал себя лис, так что остатки разума грозились уйти, оставив лишь голые инстинкты наедине с его госпожой. – Чаще всего я приходил в этот мир лишь благодаря оберегам и прочим магическим штукам, вроде карт таро, - пояснил он глянувшей на него девушке. - Тут очень сильная темная аура, - отступив на лестничную площадку, произнес Шинджиро, и вдруг дверь перед ним захлопнулась, словно сейф. Окно в комнате перестало пропускать свет – они оказались в барьере подземного мира. Томоэ поднялся с дивана, чувствуя такое могущество, словно это он правит миром. В его глазах не было ничего, кроме необузданного желания, направленного на Рин-саму. «Любовь? – насмешливо фыркнула Лина, глядя на лиса, медленно подходившего к ней. – Да-да, глупая, скажи это еще раз, если поверишь в искренность чувств ёкая». «Я верю, - упрямо заявила Совесть, боязливо прячась. – Просто случайное стечение обстоятельств…» - Моя богиня, - беря ее руку и целуя, произнес Томоэ. Затем протянул ладонь и коснулся ее щеки, пропуская между тонкими пальцами каштановый локон. – Я верю в ваши силы, Рин-сама, поэтому вынужден вас покинуть, до того как сделаю с вами то, о чем потом пожалею. Томоэ приблизился к ее губам, опаляя дыханием, но, сдержав себя в руках, исчез из барьера. Совесть с грохотом хлопнулась в обморок. Лина повернулась к дверям и, повернув ручку, потянула на себя, освещая своим светом пространство. Спальня была небогата убранством – лишь кровать, стул и стол, на котором лежали карты таро, гадальная доска для спиритизма и свечи в кругу. На прикроватной тумбочке лежал набор разного рода недрагоценных камней, сделанных под кулоны, чтоб их удобно было носить. И вишенкой на торте мракобесия была дыра посреди комнаты, сочившаяся тьмой и скверной. - Этот человек получил по заслугам, - шипящий шепот раздался из угла слева. Это был другой демон. – Почему ты защищаешь его? Он сам позвал нас, когда пытался призвать свою мать с помощью спиритизма. - Меня попросили, и я помогаю, - ответила Лина. - Нечего помогать тем, кто сам тянется к нам, - второй голос, из правого угла. – Люди должны умереть… Третий голос раздался совсем близко, словно за спиной: - А ты, застрявшая между нашими мирами, не хочешь ли присоединиться к нам? Человек, вкусивший часть бога, становится ёкаем, разве тебе не сообщили этого? – голос медом лился в уши. – Ты была бы самой сильной из нас с твоей меткой бога, даже Изанами не сравнилась бы с такой силой. - Люди омерзительны, - голос с противоположной стороны. – Каждый из нас будет счастлив, если все они умрут… «Проблема, - осознала Лина, чувствуя, как потеют ладони. – Я не могу с ними справиться. Сил хватает лишь на то, чтобы не заразиться скверной». - Маленькой богине не хватает сил? Какая досада, - глумливый смех со всех сторон. – Теперь мы вечно будем в этом пространстве противостоять друг другу… Вдруг через окно спальни, затянутое тьмой, в барьер ворвался яркий свет, и перед Линой встал некто в белой одежде с длинным колпаком на голове и длинными черными волосами. Девушка не могла разглядеть его лица, потому что он был к ней спиной. - Изанаги! – взвизгнули демоны и собирались ринуться в дыру, но она тут же затянулась. - Как смеете вы выходить из подземного мира, - властный голос привел в трепет даже иномирянку, а демонов и вовсе заставил сжаться на полу. - Скажи об этом своему отпрыску, лицемер! – взвизгнул один из них. Изанаги махнул мечом, разрубив пространство и истребив нечисть. Барьер распался, и Лина в тишине ощутила, как гулко стучит сердце. Еще бы! Легенда синтоистского пантеона прямо перед ней! Лязг стали вывел ее из мыслей, и один из высших богов обернулся к девушке, одаривая ее благосклонным взглядом лукаво прищуренных черных глаз. Он был настолько прекрасен, что Окунинуши, превосходивший всех своей красотой, рядом с ним показался бы обладателем заурядной внешности. Романова, завороженная такой красотой, даже не могла сдвинуться с места. - Я знаю тебя, Евангелина*, - голос, от которого поползли мурашки по спине. Изанаги улыбался, глядя в упор на иномирянку. – Как поразительны линии жизни, - пространно заметил он. – Но мне интересно, - он приблизился к затаившей дыхание девушке, - как дальше сложится твоя жизнь, - Изанаги протянул к ней руку и коснулся пальцами ее лба, исчезая. Вбежавший в комнату Томоэ успел подхватить Лину, мягко опустившуюся ему в руки, – девушка была без сознания. *** Пока земная богиня из храма на холме решала чужие проблемы, Ами и Кей действительно собрались на групповое свидание. Некота шла лишь затем, чтобы поддержать свою подругу, не могущую прожить без отношений ни дня, оттого и звонила Нанами, чтобы та, в свою очередь, поддержала Ами. Третью девушку они так и не нашли, а их парни отказались прийти по причине мужской солидарности (как так – друг без пары останется? Непорядок!), поэтому в этот вечер, проводив Кей домой, девочка, задумчиво созерцая зеленый пейзаж уходящего лета, шла по парку. Обычно ее путь домой не пролегал здесь, но Ами втайне надеялась встретить тут того юношу из кафе, чтобы их встреча выглядела неожиданностью, потому что приходить к нему на работу лишь затем, чтобы увидеть его, было, по мнению Некоты, верх наглости. Невдалеке около одной из парковых скамеек блеснули знакомые очки. Чувствуя, как сердце радостно подпрыгнуло, девочка неспешно приблизилась к месту, останавливаясь возле лавочки и наблюдая, как ловко переворачиваются стороны разноцветного кубика в руках Урашимы. - Добрый вечер, Котаро-кун, - вежливо произнесла Некота, держа руки с сумочкой за спиной. Словно очнувшись, парень вздрогнул и поднял голову, вдруг заливаясь краской. - А…ми-сан, здравствуйте, - тут же вернув взгляд обратно к игрушке, пробормотал он. Возникла неловкая пауза. Ами хотелось, чтобы он сделал шаг ей навстречу, а Котаро так стеснялся, что от души желал, чтобы она быстрее ушла. Спустя двадцать секунд молчания обоим стало настолько неловко, что хотелось бежать в разные стороны. - Хорошего вечера, Котаро-кун, - заправив прядку за ухо, проговорила девочка, отворачиваясь и собираясь уйти. - И вам, Ами-сан… Как так получилось, что там оказался поребрик – загадка для всех, но Некота споткнулась об него и неловко упала на тротуар, так что короткая юбка оказалась задрана, демонстрируя симпатичное нижнее белье с большой красной клубникой. Урашима, глянувший в ее сторону, так резко попунцовел, что рисковал заработать инсульт. Ами, оправив юбку, присела на плитку тротуара, стараясь не заплакать от ужаса ситуации, но слезы предательски душили и рвались наружу. Не выдержав, девочка закрыла лицо руками и расплакалась. Котаро, моргнув пару раз, вдруг ощутил себя на порядок выше, прям близко к настоящему мужчине. Взяв себя в руки, он поднялся со скамьи и, приблизившись к девушке, заметил: - Никто не знает, но шея жирафа по длине равна его ногам. Ами отняла руки от лица и посмотрела на юношу, сморгнув слезы. - Что? – переспросила она, думая, что ей послышалось. Урашима скромно улыбнулся, коснувшись очков. - Сестра так часто делает – если племянник плачет, она говорит что-то отвлекающее, и он тут же перестает, - пояснил тот. Ами шмыгнула носом, стирая слезы со щек. - Я могу проводить тебя, - на одном дыхании произнес он и вдруг испугался ее реакции, но руку всё же протянул. Девочка несмело улыбнулась и коснулась пальчиками раскрытой ладони. Котаро помог ей подняться и подал сумочку, отлетевшую в сторону при падении. - А про жирафа – это правда? – поинтересовалась Некота, чуть погодя. - Не уверен, но могу проверить и сказать завтра, - откликнулся мальчик. - Тогда я завтра буду ждать тебя на той скамье, - поддержала она его идею, скромно улыбнувшись. - Эм… - поняв, что попал, Урашима несмело кашлянул и только покраснел. А приятный летний вечер медленно перетекал в ночь. ================ *В древние времена считалось, что если Бог обращается к кому-то по имени, значит, этот кто-то наделен таким талантом, что даже Бог его заметил. Ну и не забывайте про сакральное значение настоящих имен ;)