В чём тупил канон

Отметьте ошибки, пожалуйста) ========= Лина открыла глаза, узнавая полутьму спальни. Перевернулась набок, ощущая под рукой тепло простыни. На ум пришли воспоминания о том, как постельное белье со скандалом и угрозами было заменено с шелкового на льняное. И теперь наводило приятное тепло и чувство уюта, дополнявшееся балдахином из плотной ткани, пологом закрывавшее спящую деву от любопытных глаз, но позволявшее самой видеть все пространство комнаты. К счастью, вентиляция, сделанная прямо около кровати, не давала хозяйке комнаты просыпаться от головной боли из-за нехватки кислорода. В комнате было прохладно, но иномирянка не чувствовала неудобства – любящая уют, она всегда отдавала предпочтение прохладе, как тому, от чего можно спрятаться в приятных прелестях домашнего очага. Романова присела, растирая глаза и вспоминая вчерашний день. Мрачно приставила подушку к стене и села, согнув ногу в колене. Впервые за всё время не хотелось никуда бежать или кого-то спасать, хотелось просто посидеть и подумать. «Интересная суперспособность», - заметила Совесть. Вспоминая ее вчерашние визги радости по поводу появления Изанаги, иномирянка хмурилась: едва пришедшую в себя богиню испуганный Томоэ чуть ли не насильно переодел и отправил спать, пригрозив, что позовет лекаря со снотворным, если хозяйка добровольно не отправится в покои. «О каких суперспособностях ты говоришь?» - на улице, кажется, было пасмурно, или так казалось из-за зашторенных окон и полога балдахина. Лина протянула руку и за веревку подтянула ткань вверх. Нет, на улице все же пасмурно. «Нас коснулся сам Изанаги! – потрясая руками в восторженном жесте, почти верещала Совесть. – Он передал нам часть своей силы!» «Он тебе что, Итачи, чтобы касанием пальцев ко лбу силу передавать? – мрачно отозвалась Лина, хрустя затекшим плечом. – Или, по твоей логике, тут сила половым или воздушно-капельным путем передается?» «Что ты такое говоришь?!» - Совесть в ужасе приложила ладошки к щекам. «А что? – пожала плечами иномирянка. – Знаешь, какой по полу сквозняк? – флегматично пошутила Лина, и Совесть рассмеялась, поняв шутку. – Хотя Аматерасу мне бы не помешало», - задумчиво добавила иномирянка, вспоминая, что если б не помощь Изанаги, неизвестно, чем бы закончилась встреча с прислужниками Изанами. Быть слабой - отстой. В утренней тишине, прерывая их диалог, тихонько отворились седзи, и в комнату вошел Томоэ со стопкой белья в руках. Двигаясь максимально бесшумно, чтобы не разбудить потенциально спящую богиню, лис, чутко поводя ушами, прошел к шкафу и разложил по полкам вещи. Почти любовно поправил до идеального порядка и обернулся, замирая от неожиданности, – на него в упор темным (в контраст с легким свечением вокруг себя) взглядом смотрела Рин-сама. Дёрнув хвостом, лис моргнул и ничего лучше не придумал, чем сказать: - Доброе утро. «Какой он заботливы-ы-ый!» - взвизгнули где-то в голове, оглушая. - Доброе, - щурясь от голоса, скривилась Лина и перевела взгляд на зашторенное окно. - Еще очень рано, - мягко заметил ёкай. – Вчера был сложный бой, и тебе нужно больше отдохнуть, чтобы восстановиться. После встречи с демонами ни один человек не остается в живых, и… - Томоэ осёкся, и его испуг выдали уши, прижавшиеся к голове. Но Лина на этот раз не спешила гневаться, хотя упоминание о собственной слабости больно кольнуло по самолюбию. - Да. Знаю, - со вздохом откликнулась она, не отрывая взгляда от окна. Как раз удачное время для того, чтобы выразить все свои мысли по этому поводу. Лис, шурша шелковым кимоно, приблизился к ее постели и сел на прикроватный стул, так что концы длинных волос распластались серебристой волной по ковру. Лина, выгнув бровь, в непонимании проследила за его движением. Томоэ же, видя, что хозяйка не собирается предпринимать никаких резких движений, осторожно взял ее ладонь, лежащую поверх одеяла, в свою и с искренней заботой заглянул ей в глаза. - Тебе, - с замиранием сердца произнес он, стараясь, чтобы его слова были полны уверенности, - не обязательно постоянно быть сильной. Люди… - непроницаемость карих глаз пугала, и лис, запнувшись, сглотнул ком в пересохшем горле, как можно мягче продолжив: - Люди не созданы для войны, поэтому не обладают достаточной силой, чтобы бороться с более могущественными существами. Разговор с Линой – словно минное поле. Сказал шаг-слово и, прижав уши к голове, ждешь, рванет или нет. Однако Лина, подперев щеку рукой, внимательно смотрела на слугу. - Я сумею защитить тебя, - сказал Томоэ совсем тихо, чтобы не нарушать волшебную ауру теплоты и уюта, так несвойственную его хозяйке. Совесть, заливая пространство розовыми соплями и радугой, грозилась упасть в обморок. - Давай посмотрим правде в глаза, - глянув на его руку и заставив выпустить свою ладонь, проговорила Романова. – Вчера ты оставил меня, потому что на тебя влияет подземный мир сильнее, чем хотелось бы. «Кста-а-ати», - мгновенно успокоилась Совесть и озабоченно нахмурилась. - Это правда, - сокрушенно признал Томоэ, огорченно скривившись. – Но ведь ты можешь разорвать эту связь? – он с надеждой посмотрел на нее. – Ведь у тебя сейчас есть сердце Ярило. - Не всё так просто. – Лина подсела ближе к стене, чувствуя, что сползла по простыни. – Иерархия сил очень странная штука. Вы с Мидзуки вроде оба ёкаи, однако я превосходила его по силам даже без сердца Ярило, для него достаточно было одной метки бога. Однако с тобой, - Лина улыбнулась в полутень комнаты, - другое дело: мне до сих пор не хватает сил. Романова имела в виду, что против отпрыска местного бога нужно было средство посильнее, чем часть силы другого бога. - Может, тогда стоит потренироваться в подземном мире? – задумчиво произнес Томоэ. – Я попробую разорвать свою связь с ним сам. - Мда? – вскинула бровь девушка, раздумывая, стоит ли это делать и к чему это все приведет. – И как ты себе это представляешь? – позволяя ему вольность мысли, поинтересовалась богиня. Томоэ думал, что достиг истинного счастья еще тогда, когда Рин-сама не стала на него гневаться, но сейчас она и вовсе начала с ним беседовать, словно с доверенным лицом. - На другой стороне есть пустошь, куда никто не ходит, - на одном дыхании произнес он. – Там нам никто не помешает. - Точнее сказать, никто не помешает тебе сделать со мной что-нибудь, - мрачно оборвала его Лина, решительно отметая эту идею. - Я никогда не сделаю тебе больно, - резко осаженный, горячо вскинулся Томоэ и вдруг резко побледнел, потому что собственное сознание ехидно подсказало, что любое «что-нибудь» будет очень приятно. Лис отвернулся, зажимая рукой нос, из которого хлынула кровь от резко подскочившего давления. - Кошмар, - наблюдая за ним, флегматично проговорила Лина, чувствуя липкое омерзение, вновь поднявшееся в душе. – Одноклеточное, что с тебя взять. Запомни, - она цапнула его за волосы, намотав серебристые пряди на кулак. – Я никогда тебе не поверю, во-первых. А во-вторых, никогда не подставлю себя в ситуацию, которая будет угрожать моей жизни. А теперь вали прочь и принеси мне завтрак, ничтожный ёкай, - иномирянка выпустила его волосы и вновь уселась к подушке. Не посмев взглянуть на госпожу, Томоэ молча поднялся и, выйдя, стукнул кулаком по деревянной стене, едва сдерживая возглас досады на самого себя. - Не ломай храм, - выглянул из кухни Мидзуки. – У тебя тут, кстати, что-то выкипает из кастрюли, - показал пальцем себе за спину. - Завтрак готов, - Хицу, обойдя альбиноса, вышел в коридор с подносом. – Я отнесу. Лис ничего не сказал, но тень, отпечатанная на его лице, была красноречивее любых слов. Самурай, как и Мидзуки, все еще был сердит на ёкая за то, что он посмел признаться хозяйке в отнюдь не дружеской любви, поэтому лишь неодобрительно покосился на него, прежде чем войти в покои к богине. - Доброе утро, Рин-сама, - заставая ее скидывающей спальную одежду, произнес Хикиханацу. Та даже не удостоила верного слугу презренного взгляда, молча нашарив в шкафу свое белое кимоно и облачаясь в него. – Вам не стоит быть в темноте, - ставя поднос на стол, сказал он, подходя к окну. – Темнота и холод – непременные спутники зла, а вы земная богиня. Мрачная усмешка. - Темнота и холод – всего лишь степень освещенности территории и температура. Ничего конкретного, принадлежащего к какой-то одной стороне, в этом нет. Романова расчесала волосы, флегматично глядя на чужое отражение в зеркале. - Рин-сама, - тихо сказал самурай, - здесь не приняты такие правила, и я знаю, что вы такая, потому что… - он осекся, не решившись выговорить правду. - Да, - покосилась на него, подтверждая его невысказанные мысли. – И что? - Ничего, - с готовностью откликнулся он. – Прошу прощения за мою дерзость, - Хицу поклонился и спешно покинул комнату. «Скорее бы закончить с этим каноном и свалить отсюда, - уже со злостью подумала Лина, тыкая палочками в гриб на тарелке. – Человек, женщина, русская… Каждый только и делает, что указывает мне на мое место». «Не сердись на них, - очень тихо и ласково попросила Совесть. – Но ведь ты такая именно потому, что русская». «Ты че, попутала?» Совесть тут же испарилась из поля зрения, оставляя хозяйку вариться в собственном соку мыслей. *** Пока богиня ушла в прихрамовую рощу отдохнуть и поразмыслить над смыслом бытия и канона, Томоэ в паре с Хикиханацу прибирался во дворе, изредка поглядывая в сторону сидящей на пледе в окружении лис и зайцев Лины. Почему ему вдруг взбрело в голову избавиться от зависимости от темного мира, Томоэ знал точно: в случае опасности или военного конфликта (а что-то из этого будет, учитывая характер его хозяйки) он станет лишь глупой марионеткой в руках того, кто сильнее. Цепи хранительства делали его частью системы синтоистского пантеона, поэтому, напади на Рин-сама кто-то умнее и сильнее Наруками, ёкай без промедления подчинится его духу. Это было большой проблемой, однако лис даже не рассматривал вариант, чтобы избавиться от оков слуги бога – они сдерживали его страсть, не давая возможности причинить девушке зло. Если бы удалось прокачать цепи так, чтобы никто, кроме хозяйки, не имел над ним власти… - Я убрался, - выходя на крыльцо с ведром грязной воды, возвестил Мидзуки, утирая лоб подвязанным рукавом. Как и когда он научился не только варить сакэ, но и помогать по храму, было загадкой. – Хицу, пусть Томоэ сам тут доубирает, иди готовь обед. Лис лениво покосился на него, недоумевая, с чего вдруг такое распределение обязанностей, но альбинос сам рассказал: - Не хочу, чтобы ты лишний раз попадался на глаза Нанами-чан, - глаза под белесыми ресницами сузились, вертикальные зрачки стали ярко-изумрудными. Лис сдержал насмешливый смешок: здесь во дворе он как раз на самом виду у нее. – Нанами-чан, хоть и юная дева, а ответственности на весь пантеон хватит. - Потому что она Рин-сама, - хором ответили ему Хицу и Томоэ, каждый со своей интонацией. - Понял-понял, - отмахнулся тот. – Сути не меняет, - буркнул он и ушел выливать воду. Самурай подхватил метлу и, кивнув ёкаю, удалился в сторону храма. Томоэ задумчиво поглядел ему вслед и перевел взгляд на дремавшую богиню, положившую во сне руку на свернувшуюся клубком лису. Ёкай медленно приблизился к богине, так что зверьё, встревожившись, бросилось врассыпную. Лина открыла глаза, боковым зрением видя чье-то приближение. Томоэ обошел богиню и встал перед ней. Утомленная собственным недовольством из-за недостатка божественных сил, характера лиса и канона в целом, иномирянка болезненно нахмурилась. Собственных волевых сил уже не оставалось – хотелось домой, в свой простой и понятный мир без всяких интриг и хитросплетений лицемерных богов. Внутри возникло желание послать лиса далеко и надолго, чтоб его никто не нашел, однако он заговорил первым. - В подземном мире сила приказа будет не такой явной, как здесь. И не успела богиня даже дернуться, как лис схватил ее за руку, и оба исчезли. *** Красное марево зияло вверху, отражаясь от несуществующего неба, сходившееся недалеко впереди со скалой, обугленной и острой, словно ее заточили напильником. Выжженная черная земля, словно сажа, не производила никакой зелени, и лишь пара бледных поганок росла в самой тени у выступа двух камней. Воздух был настолько сухой, что песком чувствовался на зубах, перехватывая дыхание, рефлекторно вызывая приступ кашля. Пытаясь встать, Лина оглянулась – они были на широкой поляне, чем-то по строению напоминавшую чашу с довольно высокими и отвесными бортиками. «Змей, - сжимая зубы и стараясь дышать носом, иномирянка вперила глаза в спину, скрытую серебристыми волосами. – Специально выбрал время и место, чтобы погубить нас». Белое кимоно отпечатало на себе полосы черной сажи, когда Романова неуклюже поднялась с земли, держась за скалу. Томоэ всё еще стоял к ней спиной, ощущая, как по венам растекается сила. Здесь, в пустоши, максимально близко к резиденции Изанами, он чувствовал себя свободным ото всего, что связывало его руки в верхнем мире. Ёкай обернулся к девушке, стоявшей поодаль от него, но державшейся гордо, и не сдержал кривой ухмылки. Он поднял руки, не отрывая от нее взгляда, и на тонких запястьях словно материализовались два широких золотых браслета – знак принадлежности к хозяину. Они тут же уменьшились из-за ауры темного мира и стали тонкими и прозрачными, словно стеклянными. Показательно – именно таким будет влияние богини на слугу, если вдруг на нее нападет кто-то сильнее. Возможно, так бы и случилось во время битвы с Наруками, если бы холеричная богиня грома не использовала молот Окунинуши. Лис двинулся с места и неспешно шагнул к Лине. Из пыльно-серых глаза стали платиновыми, и сузившиеся вертикальные зрачки напрягали отсутствием здравомыслия. Даже нет – безумие, плескавшееся в глазах слуги, напоминало ей о том, что перед ней дикий лис. «Мне страшно», - тонко пискнула Совесть, находясь на грани обморока. «Страшно тебе? – мрачно глядя на приближающегося лиса, который сейчас как никогда напоминал паркового маньяка. – Дура ты ванильная, он демон, и любви у них нет, один секс на уме, бухло да война». Лина мельком оглядела поляну-чашу, чтобы найти хоть одно слабое место, которое бы позволило сбежать из лап лиса. Почти на противоположной стороне скала была пологой с большими выступами, по которым можно было выбраться на большее пространство и спрятаться. - Сегодня прекрасный день, чтобы стать единым целым, ты так не думаешь, моя богиня? – Томоэ был уже так близко, что невозможно было сбежать таким образом, чтобы он не успел схватить. – Наконец-то моя любовь не будет отвергнута, - масленые глаза не опускались ниже губ девушки, и рука потянулась к пряди волос, чтобы ощутить реальность происходящего. Лина, глядя ему в глаза, протянула руку, сохраняя непроницаемое выражение лица, и коснулась его головы. - Вот так, дикая богиня, - губы растянулись в широкой ухмылке. – Я научу тебя любить. - Только через мой труп, говнюк! – процедила Романова, хватая лиса за волосы и со всей силы наклоняя его себе лбом об колено. Ёкай пошатнулся, падая на колени, и Лина, не дожидаясь особого приглашения, рванула вперед, к заветной пологой скале. Ноги увязали в мягкой саже, так что неудобную обувь, тормозившую движение, пришлось скинуть. Лис, быстро оправившись, поднялся, чувствуя, как в душе поднимается знакомое чувство охотника, загоняющего жертву. В три прыжка настигнув успевшую к скале девушку, ёкай схватил ее за ворот кимоно. Дернувшись, богиня, успев зацепиться за выступ в камне, рванула на себе пояс и, оставляя юкату в руках чуть опешившего лиса, в одном нижнем белье вскарабкалась по скале на землю, отметив, что бежать и правда стало легче. «Ну Ярило, удружил, - судорожно оглянувшись на оставшуюся позади ловушку-чашу, Романова нырнула за ссохшиеся черные подобия деревьев, от которых то и дело откалывался кусок черной сажи. – Какие-то нитки, да чувства бесполезные. Лучше бы в силу мне пудовый кулак подарил». Лис, вдохнув аромат тела, оставшийся в еще теплом кимоно, спокойно вышел, оглядывая территорию и видя следы, ведшие прямо к черной роще, в которой сиянием отражалось присутствие богини. - Я найду тебя, - почти пропел Томоэ, направляясь в ту сторону, ступая ровно в ее следы. До максимально обостренного слуха донеслось дыхание, а еще погодя – частое сердцебиение. – Я слышу, как ты дышишь, - ухмыльнулся он, прибавляя шагу. Романова, поняв, что из-за свечения выдает свое присутствие, сжала кулаки, недобро помянув Ярило еще раз, и бочком нырнула за другое дерево. Лисий слух был почти безупречен, а в зрении и вовсе не приходилось сомневаться, так что спрятаться от него возможности не было. А к несчастью, выбраться из подземного мира без летательного аппарата или помощи одного лиса-дуболома было невозможно. «Придется выбить из него это дерьмо», - с мрачным вздохом решила Лина, касаясь на вид увесистой дубинки, которая тут же рассыпалась в прах. С запозданием припомнилось, что талисманы остались в кармане юкаты. «Богиня я или тапочек японский?!» Около корней нашелся гладкий камень, на котором было удобно написать сажей всё, что душе угодно. - Рин-чан, ты будешь моей, - вещал мерзкий голос уже довольно близко, и среди черноты рощи показался флер серебристого одеяния. Мельком оглянувшись на него, иномирянка написала на камне «Меч» и втопила его в податливый ствол дерева. И прежде чем рассыпаться, оно превратилось в булатный богатырский меч с двуручной рукоятью, в основании которой был инкрустирован использованный как талисман обычный камень. Довольно хмыкнув, Лина взяла его в руки, чувствуя, что он… неподъемный. - Вот ты где, - за мгновение угадав, где она, по ее силе, Томоэ возник перед ней, и Романова, усилием воли подняв клинок, резанула воздух. – Хорошая попытка, моя драгоценная, - мерзкий слащавый голос выводил из себя, - но ты выбрала и оружие, и противника себе не по силам, - чужая рука легла поверх ее на эфес, и девушка дернулась, изо всех сил заводя меч назад. Томоэ, которого забавляла эта игра, пробуждая словно давно забытые воспоминания, позволил ей это, зная, что несмотря ни на что победы ей не одержать. Лина, быстро соображая, стерла надпись «Меч» и написала «Дубина», и пока лис отвлекся на магию перевоплощения орудия, зарядила по нему палицей, снося ударом с ног и давая себе фору в несколько мгновений. Быстро придя в себя, ёкай, раззадоренный таким темпом схватки, настиг утопающую в саже беглянку, валя на землю. Лина резво вывернулась в его руках, кидая ему в глаза подножный прах, отчего лис отпрянул, отфыркиваясь от сажи, и, на инстинкте выскальзывая, стремглав принялась удирать вперед, оставляя за собой пепел рассыпающихся деревьев. Для садиста нет ничего приятнее, чем знать, как мучается его жертва. Оттого, не спеша помалкивать, Томоэ, приведя себя в порядок, продолжал свой односторонний разговор с беглянкой, надеясь, что вконец измученная и психологически задавленная дева сдастся сама. Вот уж от усталости и божественный свет слабеет, а там и тело скоро будет податливым и принадлежать только ему. Ёкай блаженно ухмыльнулся. Еще один гладкий камень. Лина на бегу подхватила его и, памятуя прошлый опыт, написала «Катана», погружая его во вставшее на пути дерево, тут же обратившееся легкой катаной, которую Лина подхватила, радуясь удобному оружию. - Быстро учишься, - похвалил перерезавший ей путь Томоэ. – Правда думаешь, что школьница сможет справиться с древним ёкаем? – он склонил голову набок. - А вот посмотрим, - яростно дыша, процедила Лина, становясь в стойку, как видела в фильмах. - Это будет легко и приятно, - он двусмысленно ухмыльнулся. Она со свистом втянула воздух сквозь губы, даже не пытаясь подавить вспыхнувшую в груди ярость. Убить мерзавца. И черт с каноном, с Нанами, со всем этим дерьмом, которым переполнен этот мир. Романова накинулась первая, рассекая воздух катаной, словно топором. Лис, будто вспоминая, приземлился поверх лезвия, насмешливо глядя на богиню сверху вниз. Лина, мгновенно отреагировав, вытащила меч из-под него и рубанула сбоку, но ёкай исчез. Иномирянка замерла, озираясь, – будь у нее опыт в таких сражениях, она бы обернулась и атаковала, потому что лис уже был позади. - Я же сказал, - чужие руки выбили клинок и обвились вокруг талии, отчего обнаженная кожа словно начала гореть. – Это будет легко. Лина с ревом наддала головой назад, так что в глазах появились темные точки, - лис как будто ожидал такого маневра, поэтому, пропустив пальцы в ее волосы, задрал ей голову, глядя в глаза сверху вниз. - Ты моя, - победно улыбнулся ёкай. Судорожно соображая, что делать, богиня не придумала ничего лучше, чем вывести на одежде лиса сажей «Тонна». И мгновенно лис осел под тяжестью собственной одежды, выпуская девушку из рук. Не дав себе полюбоваться на поверженного слугу, девушка снова рванула вперед, не пытаясь унять зашедшееся от паники сердце. «Если подумать еще лучше, можно найти способ, как попасть наверх без помощи этого кретина озабоченного, - мельком оглянувшись назад, проверяя, как далеко лис, Лина запнулась о корень, тут же рассыпавшийся прахом, и упала, садня коленки и сдирая кожу с ладоней. – Черт, с-с-с…» - шипя от боли, Романова поднялась из мягкой сажи, с низкого старта продолжая бег дальше в попытке найти что-то, что поможет ей справиться. Тень прошлого незримо поднималась из глубин подсознания, вызывая дежа вю, но стертая память не позволяла понять истоки этого чувства. Погружаясь в философское раздумье над ситуацией, как в былые времена, Томоэ довольно легко выбрался из-под хаори, с улыбкой вслух хваля свою богиню за находчивость. - Рин-чан, я вижу тебя, - зная, что она его слышит, произнес лис, идя к ней. Ее след в мягком пепле виднелся даже в багряной полутьме. Сжимая зубы и не поддаваясь панике, какая свойственна жертве, Лина неслась к тем самым скалам, которые виднелись из чаши – было похоже на то, что именно за ней можно было надежно укрыться, если слово «надежно» было вообще применимо к этому месту. Кругом пустошь, за грядой скал открывалась бескрайняя черная пустыня, вдали которой виднелось то самое марево, которое казалось близким. Лина, пробегая в расщелине, чтобы углубиться в пустыню, подобрала пару гладких обломков, надеясь в пути придумать, что можно из них сделать полезного. Дыхание сбилось уже не один раз, сухой воздух с каждым разом вызывал приступы бронхита, и тело, не выдерживающее таких нагрузок, уже отзывалось болью в правом боку. - Я рядом, - прямо позади в расщелине показался серебристый флер волос. Паника против воли сжала горло. Выбегая из гряды скал, Лина остановилась и обернулась. Томоэ был почти перед ней, гипнотизируя сальным взглядом и источая ауру собственного превосходства. «Не сдамся», - возникла мимолетная мысль, и Романова с новым приливом решимости протянула руку и вывела на ближайшем выступе «Огонь». Слуга и хозяйка смотрели друг другу в глаза, и едва ее палец оторвался от камня, скала вспыхнула ярким пламенем. Мимолетное замешательство в глазах лиса снова сменилось самодовольством. Поняв, что огонь его не задержит, девушка вновь припустила по прямой, утопая следами в черном пепле. Лисий огонь сжег пламя, переметнувшись в пустыню и преграждая путь беглянке. На одном из подобранных камней тут же появилась надпись «Воздух», и проход, который выдул самодельный талисман, помог иномирянке продолжить побег. «Точно»», - догадалась Лина, как только вспомнила про воздух, и написала на камне «Крылья»; сию секунду два сильных крыла подхватили богиню, унося вверх. Томоэ снова ощутил в груди щемящее чувство неизвестного для него самого происхождения. Словно эта погоня, этот же противник с силой духа, соизмеримой с его собственной, уже когда-то были, когда-то очень давно. Не сдаваться никогда, во что бы то ни стало – разве не за это стоило уважать ее? Разве не за внутреннюю силу полюбил он эту деву? Разве не за ответственность он уважает ее? Томоэ будто физически почувствовал, как лапы подземного мира убираются от него прочь, переставая давить на самое низменное и омерзительное в его душе. В этот миг браслеты на его запястьях истончились в леску. Лис медленно поднял руку, и лисье пламя сожгло крылья, и девушка, успев только выдохнуть, упала в готовые объятия ёкая. - Фокусы кончились, - сказал он ей без улыбки, глядя ей в глаза и словно первый раз их видя, влюбляясь по новой. - Силы еще есть, - не видя разницы в его поведении, огрызнулась Лина, наддавая ему локтем и попадая в грудину. Лис выпустил ее, но тут же придя в себя, настигнул, заваливая на землю и поднимая облако черного праха. – Отошел от меня! – отпинываясь от него, словно от огромного паука, девушка проворно подскочила, надеясь попасть ему с разворота голой пяткой в висок. Нога была поймана за щиколотку, и Романова, не удержав равновесие, снова рухнула в пепел. Девушка закашлялась от тучи пыли, промаргиваясь и пропустив тот момент, когда лис зажал ее ноги, а руки завел над головой. – Пусти! – безуспешно дернувшись из последних сил, прикрикнула она, сверля злым взглядом простершегося над ней ёкая. Грудь в простом белом лифчике высоко вздымалась от тяжелого дыхания, но лис смотрел ей в глаза, и ярость в ее взгляде словно согревала ему душу. Божественная сила, которую хранители видели лишь в минуты приступов ярости, вновь показала себя, и девушка в руках демона засияла, словно светоч во тьме. - Да, - словно вслух отвечая на свой мысленный вопрос, произнес лис, глядя на ее сияние. - Что – да? – сквозь зубы проговорила Лина, снова дернувшись. Непонятно, в какую сторону работала сила – против лиса она не помогала. - Всё, - философски ответил Томоэ, и браслеты хранительства на его руках распались, вспыхнув искрами. Лина почти потрясенно проводила взглядом исчезающие в горячем воздухе всполохи. – Ты не веришь в это? – заставив этим вопросом вернуть взгляд на себя, произнес лис. Его глаза не были полны безумия, словно он излечился от него, но непонятно, сам или с помощью своей богини. - Во что? – огрызнулась Лина. - В искренность чувств ёкая, - он отпустил ее и помог подняться на ноги. – Ты же видишь воочию – моя любовь к тебе так сильна, что я сумел побороть влияние темного мира на себя. Томоэ улыбнулся, взглянув вверх, словно видел над собой чистое небо. Он чувствовал себя свободным от гнета системы, и от этого было невероятно легко на душе. Однако Романова, не разделяя его чувств, молча пошла в сторону скал, подальше от пепельной пустоши, из-за которой легкие рвало на части. Лис, исполненный радости, двинулся за ней, наслаждаясь победой над самим собой. - Нам теперь ничего не страшно, - с каким-то внутренним спокойствием произнес лис, чувствуя себя наконец-то хозяином собственной души, а не гостем. - Послушай сюда, - не выдержав раздражающе радостного лиса, Лина обернулась у самых скал. – Никаких «нас» нет, - твердо отрезала она. – Ты больше не мой хранитель, поэтому поступай как знаешь. Я не буду тебя обращать своим слугой, учитывая необходимый обряд, - она поморщилась, - и твои чувства к этому телу. Лис хотел было что-то возразить по поводу тела, но она, повысив тон, продолжила: - Не хочу играть с твоими чувствами, чтобы тебе не было еще тяжелее. Хочешь остаться в храме – будь там. Не хочешь – иди на все четыре стороны, - ультимативно закончила свою речь богиня. Ёкай вскипел от ее слов и в мгновение ока оказался подле нее. - Послушай же меня, упрямая девчонка, - он схватил ее за плечи, прожигая горящими серыми глазами. – Ты так боишься любви! Неужели только моей? – лис вжал ее в скалу, так что в спину уперлись острые камни. – Только я тебе противен до глубин твоей черной души? – в словах отчетливо слышались горечь и обида непонимания. - Потому что я знаю свое место и свою роль во всем этом, - прямо глядя ему в глаза, сказала она, кривясь от саднящей спины. – Пора бы и тебе найти себя. - Я нашел себя, - с каким-то диким восторгом заявил лис. – Рядом с тобой. И никогда не отступлю, какими бы словами ты ни пыталась прогнать меня, - почти злорадно ухмыльнулся Томоэ и прильнул к ее губам, при этом сдерживая ее руки, чтобы она не ударила его. Новый контракт, условия которого диктовал сам ёкай, пропечатался на них обоих в виде того, что непосвященный обыватель назвал бы брачной меткой – на запястье у обоих обвилась тонким узором белая веточка вьюнка, впечатываясь в кожу и продолжая узор до безымянного пальца: у него на левой руке, у нее – на правой, согласно традициям народов, к которому они принадлежат. Пребывая в таком блаженстве, словно вкусил запретный плод, Томоэ отстранился от ее губ, соленых от пота, потрескавшихся от сухого воздуха и перепачканных в саже. Лина, глядя на него исподлобья, зло утерла губы рукой, так что кожу защипало от боли. - Теперь ты принадлежишь мне, - торжественно возвестил лис, возвышаясь над девушкой, но все еще удерживая ее за плечи, бережно и нежно. – Навсегда. И я буду защищать и оберегать тебя, - он поймал ее ладонь и сжал ее, желая, чтобы девушка ощутила трепет его чувств и заботу о себе. «Пусть твоя Нанами возвращается и разбирается с той лапшой, что ты вешаешь всем на уши», - подумала иномирянка, скрипнув зубами. Томоэ лишь хмыкнул без тени злорадства и, жестом фокусника выудив, словно из воздуха, юкату богини, одел девушку в кимоно. - Теперь можно возвращаться в храм, - и, подхватив её на руки, взмыл ввысь, в верхний мир. *** Стоял еще день, когда они появились во дворе храма. Барьер вокруг территории всколыхнулся, дернувшись от силы лиса, и возвратился на свое место. Хицу, почувствовав появление обоих, выбежал на крыльцо с обнаженным мечом, вслед за ним коснулся земли, опережая его, хмурый Мидзуки, ощерившийся белой змеей. Видя приближение со-хранителей, лис надменно хмыкнул, но поставил мрачную богиню на землю. Оба в саже, крови, ссадинах и потрепанной одежде, словно после поля брани. От них за версту несло гарью и легким флером тлена безысходности, неизменно сопровождавшими всех, кто являлся из подземного мира. Лина, впрочем, быстро очистилась от чужого духа посредством божественной силы. - Ты теперь не имеешь права быть хранителем Нанами-чан, - словно вынося приговор, несколько обиженно возвестил альбинос. – Ты надругался над богиней, - Романова недоуменно вскинула брови, - и теперь не достоин зваться ее хранителем. - А ну-ка стоять, - вскинула руку Лина, останавливая собравшегося на бравую, но верную смерть змея. – Насчет надругания я соглашусь, но пострадали в основном мозги. А ты что имеешь в виду? - Рин-сама, - янтарные глаза подошедшего самурая полыхнули праведным гневом. – Метка, что на ваших с ним руках, означают, что он избрал вас себе в супруги, - с возмущением пояснил Хицу. - И я ревную, - лицо Мидзуки выделись необычной бледностью, чем было выражено крайнее смущение. – Коварный лис завладел телом Нанами-чан! – но так и слышалось в его словах, пропитанных огорчением, будто он хотел продолжить «…а я так хотел первым». Томоэ широко ухмыльнулся, обнажая вдруг появившиеся клыки, дразня наивного альбиноса тем, чего не было. Лис протянул было руку, чтобы подтвердить слова змея объятием с Линой, но она хлестко стукнула его по ладони. - Знаете что, - уставшая от всего этого иномирянка повысила голос, - не надо ля-ля. Я, - тыкнула себе в грудь, - Лина. Вернется Нанами, с ней и разбирайтесь со всей любовью, метками, браком, остальными ванильными глупостями, а я пойду мыться, - она обогнула их со стороны самурая и собралась удалиться в храм. Однако хранители расходиться не думали. - Я тебе еще задам трепку! – сощурился Мидзуки, и Хицу положил руку на эфес второй катаны, прожигая лиса холодным взглядом. - Глупый змееныш, - фыркнул самодовольно лис, и вокруг него появились языки лисьего пламени. Богиня остановилась. - Если вы перебьете друг друга, - послышался ядовитый голос хозяйки, - одной головной болью будет меньше. Мужчины, уняв пыл, вздернув носы, разошлись в разные стороны. Сидя в ванне, Лина с ненавистью смотрела на белый узор на руке. Минуту назад она безуспешно и с остервенением пыталась оттереть его мочалкой. Оставалось только выгрызть кожу зубами, но что-то подсказывало, что ненавистная метка проявится даже поверх голого мяса. Вода тихо плескалась о края ванны, забирая грязь, омерзительное ощущение чужих рук и злые мысли. Откинув голову на бортик и положив руки на другие края ванны, иномирянка вздохнула более менее спокойно и вновь покосилась на метку. «Зная мангу и аниме наизусть, всё равно не понимаю, отчего моя сила не превосходит его, - имея в виду лиса, размышляла она. – Даже если бы дело было в его божественном происхождении, как сына Микаге. Я ведь обладаю сердцем Ярило, а Ярило по статусу выше Микаге. В чем тогда дело? В чем? – болезненно хмурясь, Лина не могла найти ответа, и неизвестность угнетала. Мысли снова вернулись к схватке в подземном мире. Прокручивая в голове каждую сцену их боя, Лина вдруг поняла: - Пожалуй, если бы не сердце Ярило, мне бы не удалось ни одно из тех превращений, что я сделала. – В крайней задумчивости потерла подбородок, осознавая, что она сильнее, чем думает о себе. – А это, - она вновь кинула косой взгляд на руку. – Черт с ним, всё равно я тут надолго не задержусь», - и, успокоив себя мыслью о скорой победе над каноном и долгожданном возвращении хозяйки тела, поднялась из воды. Позже, уже вечером, Лина сидела на пороге храма, глядя на звезды и думая о том, что неплохо было бы разжиться где-нибудь еще силой, и если не для борьбы с каноном, то хотя бы для борьбы с лисом. - Не холодно? Который нарисовался тут как тут. Лина никак не отреагировала на его слова, опустив взгляд и подперев щеку рукой. Рядом опустился ёкай, кладя руки поверх колен, словно бы красуясь этой злосчастной меткой. Романова отодвинулась от него, натыкаясь боком на несущее бревно, держащее крышу коридора. Лис усмехнулся и, придвинувшись, протянул руку, чтобы коснуться ее волос. - Отошел от меня на метр, - не выдержав, процедила иномирянка, смотря на его руку, как на клешню краба. – Я не твоя суженая, так что уймись, - сердито добавила она, ворча, что теперь даже спокойно посидеть не возможно. Забавляясь этим ворчанием, лис еще раз усмехнулся. - Я не верю в судьбу, - хвост за его спиной согласно мазнул по воздуху. - Вот ты, - насмешливое ударение, - можешь хоть верить, хоть не верить, да только жизнь у тебя прямо зависит от нее. Так что отойди и не смей прикасаться ко мне. – «Ну что за дебил, а, - досадливо додумала она. – Каким еще языком объяснить ему, чтоб он катился лесом?» - Тебе противно? – вскинул он бровь. - Да, - резко отозвалась Лина. В ответ Томоэ заключил ее в объятия, вызывая недовольный вскрик и отчаянные попытки вырваться. - Привыкнешь, - ласково сказал он ей. - А-а-а!!! На это ёкай лишь благодушно улыбался и крепче сжимал в руках свою дикую богиню.