хён, это только для фото!

Тишина не нарушается ещё долго. Чанёль успокаивается, они выпивают чай, и Бэкхён подсаживается ближе. Оба понимают, что нужно поговорить, обсудить происходящее, но старший позволяет младшему начать первому. Вряд ли заданный напрямую вопрос будет способствовать хорошему разговору… Чанёль вздыхает, подтягиваясь ближе к спинке кровати, и кладёт подушку на вытянутые ноги.       — В начале недели Намджун спросил, готов ли я идти дальше. До этого я не задумывался над этим, потому что мне не то чтобы не нужно это… скорее я в этом не был заинтересован. После Сонмина было сложно и совсем не хотелось близости. Джун посеял в голове эти дурацкие мысли, я стал сравнивать их, представлял, как это будет выглядеть, и отбивалось желание вообще иметь парня.       — Ты сказал ему нет? — поинтересовался Бэкхён. Чанёль поднял глаза.       — Нет, — шепнул он, — побоялся, что это оттолкнёт его, но и согласия я не давал. Мы просто обсудили это, и мне показалось, что я дал ему понять свою позицию. Пару дней назад он спросил меня снова, я объяснил, что до этого у меня был парень, который поступил… неправильно. Намджун ответил… совсем не так, как я ожидал. Он подумал, что на практике страх уйдёт. Я долго мялся, пытался подобрать слова, чтобы избежать этого. Но он убедил меня в том, что сразу остановится, когда я попрошу.       — Он остановился? — Чанёль, нахмурившись, кивнул. — Хорошо, продолжай.       — Я всё равно этого не хотел. Просто… — горло снова сжало, и Ёль приложил к нему пальцы, обхватывая кожу, — я правда не думал, что будут такие последствия после Сонмина. Голову будто сорвало. Я еле дошел до дома. Было так страшно, что я не справляюсь, стал корить себя за то, что согласился на это, не разобравшись в себе. Чанёль на время застыл, не мигая глядя на свои ноги, укутанные в плед. Нет, он не представлял всё это заново, не переживал произошедшее. Просто пытался понять, почему не отказался от глупой затеи. Пускай он не жалел, но всё равно это всё было очень неприятно. Ему бы не хотелось ещё раз пережить такое. Бэкхён благоразумно молчал, позволяя малому прийти в себя.       — Честно говоря, я не знаю, какими словами это можно описать, — сокрушился Ёль, закрывая лицо ладошками. — Всё от начала до конца было ужасно. Я думал, что задохнусь от страха. Он меня не правильно понимал, думал, что я возбудился, но у меня не получилось. Бэкхён внимательно смотрел на него, когда Чанёль поднял взгляд. Это было ужасно стыдно, но Ёль не чувствовал, чтобы краснели щёки. Он чувствовал ужас от осознания.       — У меня совсем ничего не получилось. Глаза налились слезами, но Ёль приказал себе не плакать. Сжав руки в кулаки, он быстро проморгал слёзы и глубоко вздохнул. Он не знал, что говорить дальше. Одного слова было недостаточно для того, чтобы описать всю ситуацию. Но вряд ли у него хватит мужества описать это, он еле нашел в себе силы сказать, что у него не получилось возбудиться.       — Говори, — попросил Бэкхён, — ты знаешь, что нужно. Я не осуждаю и не злюсь. Я хочу, чтобы ты выговорился.       — Нечего рассказывать, — покачал головой Чанёль, — ощущения просто не описать. Он замолчал, прикрывая глаза. Не хотелось об этом думать, но в голову лезли чужие прикосновения. Было противно, но, к счастью, не от самого себя, а от Намджуна. Бэкхён немного посидел, понимая, что племянник больше не сможет говорить. Чужие руки разжались и расправили подушку. Бэкхён спросил, будет ли Чанёль ещё что-нибудь пить и тот согласно кивнул. Бэкхён вернулся спустя, может, минут десять, но за это время что-то успело поменяться. Возможно, стало больше места на кровати? Чанёль передвинулся к окну или показалось? Подушка всё ещё лежала на его коленях, но что-то было не так. Вряд ли было хорошей идеей оставлять его одного, но на часах почти двенадцать. Завтра пятница, последний рабочий день. Мужчина со стуком поставил на тумбочку кружку чая и, не говоря ни слова, отвернулся, вспомнив, что оставил телефон на кухне.       — Он поцеловал меня, — тихо прозвучал голос. Бэкхён замер, медленно оборачиваясь к Чанёлю, прожигающему бесчувственным взглядом подушку. Он сел на освобождённую часть кровати и кивнул, призывая продолжать.       — Я подумал, что всё будет нормально. Это же просто поцелуй, ничего такого. Потом он потянул на себя, и мне пришлось подчиниться. Я пересел на его колени и почувствовал… Стало не по себе и я напрягся, попытался подумать о чем-то другом, а потом он сказал эти слова… — Чанёль потянул руки к лицу, но одну Бэкхён успел перехватить, бережно сжимая её. — Сонмин тогда сказал подобное. Я испугался воспоминаний. Они были слишком реалистичные. Он подумал, что я… но… я ругнулся не из-за чувств, а от испуга. Я хотел сказать, чтобы он остановился, потому что это уже был предел, но не получилось.       — Не получилось? — тихо переспросил Бэкхён, чуть наклоняясь. Чанёль нахмурился, пытаясь понять, как это объяснить.       — Я не знаю, зачем сделал это. Это был не я, — звучало, как жалкое оправдание. — Блядь, идиот.       — Чанёль, — поспешно прервал Бэк, — спокойнее. Ты был не в себе.       — Мне было больно, — вспомнилось, — он сильно сжимал бёдра. И он постоянно целовал шею… ненавижу, когда так делают. И потом… когда он расстегнул джинсы, я думал, что задохнусь. Паника накрыла так неожиданно! Я… всё было совсем плохо. Я попросил его остановиться, выговорил-таки, но он сделал это не сразу. Чанёль тяжело вздохнул и зачесал волосы назад, наконец, взглянув на застывшего Бэкхёна. Он казался очень напряженным, слишком… каменным. Мужчина спросил, что было дальше, будто не своим голосом. Наверное, он чувствовал злость.       — Наверное, я реально выглядел плохо, поэтому он включил свет и всё, наконец-то, закончилось. Я бы хотел просто посидеть в тишине, но он заваливал вопросами, трогал меня за руки… Я не виню его в этом, он не знал, что делать, наверное. Но дальше было хуже. Я понял, что мне нельзя здесь оставаться. Его было слишком много в той комнате, поэтому я сразу стал собираться. Чанёль нахмурился, сжимая сильнее нужного ладонь дяди.       — Нет, я понимал, что это неправильно, что я банально сбегал, поэтому извинился. Но, видимо, этого было недостаточно. Он сказал, что не виноват в том, что у меня не встал, и я понял, что он совершенно меня не слушал тогда. Пока я сходил с ума, он просто… Он сказал, что не причастен к этому, что это, якобы, не его дело. Я сказал, что это касается нас обоих, но он просто усмехнулся, и кошмар закончился. Такого облегчения Ёль давно не испытывал. Парень кивнул себе, уверяясь в том, что всё действительно закончилось, и он больше не будет с ним никогда пересекаться. Неожиданно пальцы с силой сжали, вынуждая зашипеть от боли. Бэкхён распустил захват сразу же, закрывая глаза. Он должен был внутри себя перемолоть свои гнев и негодование. Даже он так не позволял вести себя с парнями, хотя был ещё тем придурком. После пережитого говорить парню, что это не его забота, когда пытался склонить его к сексу… слишком низко. Достойно звания ублюдка.       — Ты злишься. Это не было вопросом, но Бэкхён был готов ответить «да». Ему казалось, что это хрупкое существо, сидящее на кровати и переживающее из-за всяких дебилов, достойно лучшего. Неужели не могли найти нормального парня? Почему Чанёль должен испытывать такое? Он называл это «кошмаром», видимо, это действительно было так.       — Мне уже легче. О, пошли оправдания, чтобы сделать легче для дяди. Прекрасно. Он сейчас готов чужой позвоночник сломать голыми руками, а ему говорят, что уже легче. Может, ещё скажет, что сегодня же готов идти знакомиться с кем-то? Блять. Ох как хочется кое-кого избить или грязно выругаться.       — Чанёль? — наигранно спокойно зовёт Бэк, дожидаясь чужого «А?». — Заткнись. Он приходит в себя не сразу. Племянник успевает допить до середины кружки, когда Бэкхён свободно вдыхает и выдыхает, поднимая голову. Он открывает глаза и будто бы смотрит на Ёля чужими глазами, слишком спокойными и уравновешенными. Слишком безэмоциональными, но затем дядя моргает, и всё становится на свои места.       — Сейчас я задам тебе вопрос, на который ты должен ответить максимально честно.       — Я не скажу, где он живёт, — пытается пошутить Ёль. — Ладно, хорошо.       — Ты считаешь, что у тебя моральная травма? Больше не хочешь отношений и боишься близости с кем-то?       — В ближайшее время мне явно не хочется иметь с кем-то контакт, — уверенно произносит Ёль, поняв важность вопроса. — Не думаю, что я боюсь прикосновений или чего-то такого. Мысль о близости меня не пугает, только… не вызывает должных чувств. Думаю, если я столкнусь с этим снова, ситуация может повториться, поэтому вряд ли я буду спешить. Если у меня получится, то… думаю, я не стану избегать вовсе близости с кем-то.       — Ты просто был напуган, — успокаивающе протягивает Бэкхён, — когда человеку страшно, вряд ли у него получится возбудиться или хотя бы подумать об этом. Не переживай. Попробуешь, пока я на работе буду.       — Дядя! — восклицает Ёль, краснея. — Ну что за фигня… Мужчина слабо улыбается и гладит его по голове. Парень допивает чай и передаёт кружку, мельком взглянув на телефон. На часах полпервого ночи. Бэк целует его в лоб и укрывает пледом, желает спокойной ночи и выключает свет. Чанёль чувствует себя благодарным за это понимание с его стороны. Родители бы так не смогли. Им, кажется, совсем на него наплевать, но он тревожится и надеется, что сможет остаться здесь до тех пор, пока родственник не выпроводит его.       — Спокойной ночи, — шепчет парень, закрывая глаза.

***

На этой неделе у них должен быть семейный ужин. У дяди намечается командировка на неделю, и Бэкхён лишь качает головой. Он просит вести себя благоразумно, но оба понимают, что сейчас возвращаться в родительский дом совсем небезопасно. Вряд ли Ёль сейчас сможет контактировать с родителями, после произошедшего. «Я за себя не ручаюсь», — сказал тогда Чанёль, подняв руки.       — Поверить не могу, — стонет парень, утыкаясь лицом прямо в подушку. — Ну за что?       — Ты так реагируешь, как будто я оставляю там тебя навсегда. Бэкхён закатывает глаза, но Чан на самом деле понимает, что может произойти. Дядя взрослый мужчина, он наверняка воспользуется возможностью и найдет себе кого-нибудь, и не факт, что он вернется один. Квартира его, стеснять его он не собирается, поэтому придётся остаться у родителей надолго.       — Ты уже что-то напридумывал себе, да? — усмехается Бэк, разглядывая скривившееся лицо.       — Куда же без этого?       — Ну и? — вздыхает Бэк, раскладывая стиранные вещи по полкам. — Что там у тебя образовалось в голове?       — Что ты вместо работы будешь кадрить каких-нибудь мальчиков и в итоге приедешь с каким-то… кем-то. И мне придётся остаться жить у родителей навсегда. Бэкхён смеется. Черт, он просто до слез насмехается над ним, даже бросая уборку. Смотрит на него ошарашенными глазами и качает головой. Чанёль знает, что дядя думает о нём, как о придурке.       — Но ты сам прекрасно понимаешь, что уже взрослый мужик и всё такое, — закатывает глаза Ёль, — вряд ли ты…       — Чанёль, — прерывает его дядя, ухмыляясь, — ты живёшь у меня уже третий… или четвёртый? месяц. Видел за это время здесь кого-то, кроме нас? Без секса можно прожить. На нервы давит, но это скорее ситуация с твоей личной жизнью.       — Поэтому, наверное, я поживу какое-то время у родителей. Решение вынуждает мужчину лишь хмыкнуть. Малой сам не понимает, что говорит, но Бэкхён не против. Если ему так будет угодно, то пожалуйста, лишь бы ситуация не усугубилась. Вряд ли родители будут так вытирать ему сопли, если что-то случится. Малой всё равно придёт к нему, а потом и смысла уходить не будет и всё вернётся на круги своя.       — Я не буду тебя держать, Чанёль, — Бэк плюхнулся рядом с ним, хлопая по плечу, — хочешь — попробуй, но постарайся воздержаться от ссор. Они не будут такими понимающими, как я. В их голове заложена другая система, ты там вроде как чужой.       — Я знаю, — вздыхает тот, — это меня и беспокоит. Почему-то кроме тебя нет никого понимающего и действительно любящего меня. Родители… говорили много гадостей, я бы не хотел с ними иметь что-то общее.       — Но они твои родители, ты всё равно зависишь от них. Если они скажут, что ты обязан остаться, несмотря на твоё решение, оставайся. Сделай так, как они скажут, иначе ситуация сильно усугубится. И… воздержись от разговоров о происходящем за всё это время, ладно? Бэкхён поднимается с места со вздохом. Ему совсем не хотелось бы уезжать, но время пришло, нужно ехать в Сеул. Вряд ли он задержится там надолго, но не факт, что задание будет легким.       — Я и не собирался, — нахмурился Ёль, — но даже если они спросят… Хочешь сказать, что они подумают…       — Они могут подумать, что я плохо на тебя влияю, Чанёль, — твёрдо произнес Бэк, обернувшись. — Поэтому будь аккуратен в выражениях и не дай им подумать, что я научил тебя чему-то плохому или к чему-то подстрекал.       — Неужели они настолько конченые?       — Не говори так, — покачал головой дядя, направляясь к выходу из комнаты. — Это твои родители и они имеют право управлять тобой так, как им заблагорассудится. Готовь вещи, встреча в воскресенье в пять.