хён, это только для фото!

Наверное, не отвечать на звонки дяди была плохая идея. По крайней мере, такой вывод Ёль сделал из гневных сообщений, и лишь два из них были приличными: «Чанёль, перезвони мне» и «Я убью тебя нахрен, если ты мне не перезвонишь сейчас же». Последующие состояли из изысканных ругательств и действий дяди, который, когда вернется, церемониться не будет. И это цитата! Собственно, стоит ли уточнять причину, по которой Чанёль не отвечал на его звонки и сообщение? Наверное, да. Всё началось в школе:       — Чанёль, задержись на минутку, — просит Ли сонсэнним, указывая на первую парту.       — Дерьмо, — шепчет Тэён, и желает удачи. Собственно, есть ли причина для беспокойства? Чанёль исправно посещает уроки, сдаёт все домашние задания и готовится к соревнованиям. Правда, не живёт уже третий день дома, тайно залезая в дома своих друзей. Почему родители отказывали своим сыновьям, было непонятно, а вот почему подставляли себя и впускали Ёля через окно — вполне очевидно.       — Сонсэнним? — зовёт Чанёль. — Простите, у меня сейчас тренировка.       — Садись, Чанёль, — вздыхает мужчина, обходя стол, — и объясняй, почему Бэкхён сходит на гавно в своём Сеуле? Он не может закончить работу из-за твоего игнора.       — О боже. Он совсем забыл, что телефон не работает. Нужно было… боже мой. Он смотрит на учителя так, словно он обязан его спасти, и тот цокает языком, недовольно отводя взгляд.       — Я забыл об этом, — вздыхает Ёль, — телефон выключился, я просто… у меня не было времени, чтобы его зарядить. Я практически им не пользуюсь.       — Забыл зарядить? — усмехается мужчина. — Он тебе голову расшибёт — и это в лучшем случае. Боюсь, что одними криками ты не отделаешься.       — Он возвращается?! — радостно восклицает парень. Учитель кивает. — Наконец-то!       — Да, наконец-то он подцепил себе нормального парня, а ты всё портишь со своим телефоном. Ах… вот как. Радость будто смело, но улыбка, почему-то, остаётся на губах. Чанёль кивает, не знает, кому, и не понимает, почему так сдавило в груди. Может, от счастья за дядю? Вряд ли счастье можно сравнить с душевной болью. Он просит учителя написать дяде, что он сегодня же перезвонит ему и прощается, не дожидаясь согласия. Чан несётся в раздевалку так, будто там находится его спасение. Но его там нет. Его друзья уже там, медленно переодеваются, о чем-то разговаривая, но Ёль ничего не слышит, кроме своего шумного дыхания. Он стягивает кеды и замирает, ощущая прохладный пол под ногами. Всё ещё неприятно тянет в груди, когда он думает о том, что теперь не получится пожить у родственника. Он был его последней надеждой. Возвращаться домой… нет, он не сможет. Явно не сейчас. Друзья не совершают попыток спросить, что происходит, хотя видно, что им очень хочется. Чанёль даже не ест. Ни с утра не успел поесть, ни в обед, когда они встретились в столовой. У него и так денег в обрез, так ещё и питаться? Ну нет. «Вечером», — обещает себе Ёль, — «поем в забегаловке». На тренировке уже тошнит, поэтому он отпрашивается и банально плетется в сторону дома ДоЁна. Сегодня будет сложнее, потому что друг живёт в квартире. Как это всё провернуть — фиг его знает, но Чанёль очень надеется, что получится. После рамёна становится немного дурно, парень боится, что выблюет его, так и не позволив организму усвоить, но всё обходится. Рядом с ним на лавке лежит рюкзак, в котором, помимо тетрадей, лежат скрученные три футболки с носками и трусы. Боже, во что скатывается его жизнь? Друзья стирают ему одежду, кормят его, пытаются всеми силами помочь, но не выходит ни у одного. Может, засунуть свою гордость и ссору с родителями в задницу? Вернуться домой, чтобы… жить так, как от него хотят. Ведь именно такой ультиматум прозвучал тогда утром. Его не поняли, так и не приняли. Но он один, ему семнадцать, у него нет возможности снять квартиру. Он включает телефон, но тот мигает и на заставке снова выключается. Полный провал, думает Чанёль. Дождавшись друга, они переигрывают свой план для родителей и Чан, якобы из-за совместного задания, ненадолго входит в чужой дом. Чужая зарядка подходит к телефону, Ёль читает гневные сообщения от дяди и кучу пропущенных звонков. Не знает, зачем листает дальше. Может, на что-то надеется? И таки замечает пропущенные от матери. Она оттаяла раньше отца, может быть ему повезет?.. Но Чанёль не звонит, не пытается даже. Наверняка абонентам уже пришли оповещения о том, что он на связи. Неудивительно, что первый звонит Бэкхён.       — Назови хоть одну важную причину для того, чтобы я не убил тебя, когда вернусь? — цедит в телефон мужчина. У него хриплый, будто ото сна, голос. Парню дико приятно его слышать спустя столько грёбаных дней. Хочется получить поддержку от него, хочется успокоения своей души, а ещё спросить, действительно ли у него появился кое-кто…       — Чанёль, блять! Я с тобой разговариваю или нет?!       — Да, Бэк, — еле выдавливает он, — прости, я… И вздыхает, не знает, что сказать. На той стороне тоже молчат, потому что понимают, что случилось что-то серьёзное. Наверное, дядя ждёт, чтобы Чан сам рассказал, но парень в это время зажмуривается, сжимаясь возле розетки на полу. Он пытается прийти в себя, закрыть свой поганый рот, чтобы не сказать, как скучал, как хочет быть рядом с ним. Потому что это, блять, эгоизм в чистом проявлении. Он не скажет ничего, он не будет, он сможет самостоятельно решить все проблемы.       — Телефон разрядился, а я остался с ночёвкой у друга, — наконец, выдаёт он. — Я тупо забыл, прости.       — А когда вернулся домой?       — Я не… — чуть не проговорился, господи боже, — не заметил, извини. Увалился спать, а утром и вовсе забыл про него. Ты же помнишь, я поздно возвращаюсь. Извини, пожалуйста.       — Ты меня чуть не убил, — вздохнули с той стороны. — Я звонил твоим родителям, но те были, блять, слишком заняты, чтобы со мной разговаривать. Сказали, что позже перезвонят, но всё как обычно. У тебя с ними всё нормально?       — Ну да, — неуверенно выдаёт Чан, — ты скоро вернёшься?       — В понедельник, скорее всего, — задумчиво проговаривают в телефоне.       — Ещё пять дней?! Чанёль цокает, ошарашено пытаясь понять, какого хрена происходит. Из головы вылетает всё, даже вопрос о новом парне дяди. Он так возбужден мыслью, что Бэкхён скоро вернется! Это действительно хорошая новость. И всё-таки первый прощается не Ёль. Дяде нужно идти. Чанёль обещает, что сам перезвонит через пару-тройку дней. Бэкхён ловит его на слове, смеясь в телефон.       — Блять, — шепчет парень, утыкаясь лбом в колени.       — Что, Ёль? — тихо спрашивает ДоЁн, сев на кровати рядом.       — Как же мне хуево. Я не думал, что всё будет настолько херово с родителями. Дяде нельзя знать, что всё настолько плохо, понимаешь? У него появился новый парень, насколько я помню, и теперь жить у него нельзя. Не хочу смущать ни его, ни того человека. Друг не спрашивает, что делать, потому что по лицу видно, что Чанёль в отчаянии. Видимо, ещё какое-то время ему придётся побегать по чужим домам, а в понедельник вернуться в дом. Иначе нельзя. В первую очередь дядя заедет к ним домой, а потом только к себе. Даже если он вернётся не один, это будет хорошая возможность представить парня родным. Только… родители обозлились на геев. Вряд ли теперь они захотят иметь что-то общее не то что с собственным сыном… Но дядя вряд ли даст себя в обиду, хотя может побеспокоится о причине такого отношения. Чанёль, несмотря на своё нежелание, понимает, что нужно звонить сестре. Она живёт совсем в другой стороне от дома друга, но оставаться у ДоЁна нельзя, а к остальным идти уже нет сил. Он нажимает на контакт и вздыхает, ощущая, как сбивается дыхание от волнения.       — Да, Ёль? — СоЮн отвечает почти сразу. — Папа звонил, говорил, чтоб я не смела тебе помогать, чтобы ты быстрее образумился и вернулся домой.       — И? — кажется, он перестал дышать.       — Я в магазине стою, ты что-нибудь будешь есть?       — Ничего не нужно.       — Ладно, сама что-нибудь придумаю. Позвонишь в дверь, Сохён откроет.       — Спасибо, — шепчет Чан, — скоро буду. Он выходит из дома почти в девять часов. Родители парня обеспокоенно переглядываются, но Чанёль лишь кланяется и выходит из дома, махнув другу рукой. На улице уже прохладно, до съёмной квартиры идти чуть больше получаса, но из-за усталости он появляется там почти через час. Сестра недовольно осматривает его, впуская в дом. После душа он чувствует себя намного лучше. Входит на кухню, чуть не сталкиваясь с соседкой. СоЮн ставит перед ним тарелку с едой и он поджимает губы, понимая, что ей тоже наверное трудно. Хотя родители поддерживают материально. Они молча ужинают, и это действительно то, что сейчас нужно парню. Без всяких вопросов просто поесть, ещё лучше, если он точно так же без вопросов ляжет спать.       — Спасибо за всё, — благодарит он, запуская руки под воду. — Давай тарелку.       — Я знаю, что тебе трудно, Чанёль, но это не повод отказываться от родителей. Я надеюсь, что ты будешь умнее их и до понедельника вернешься. Вряд ли дядя Бэк оценит то, что вы с родителями натворили. Он лишь кивает, и сестра говорит, что он может поспать в гостиной на полу. Она сама спит на диване, но Ёль не хочет спрашивать почему. В комнате должно быть достаточно места для них двоих с подругой. Он опускает голову на подушку и еле слышно вздыхает с явным облегчением.       — Мы собираем на двуспальную кровать уже несколько месяцев, — тихо говорит СоЮн, повернувшись спиной к парню. — Я сплю здесь, потому что она стесняется спать со мной на узкой кровати.       — А ты не стесняешься? — тихо интересуется Ёль.       — Нет, меня не смущают ни парни, ни девушки. Ого.       — Родители знают?       — Ну, ты рассказал, разве это привело к чему-то хорошему? Да, действительно. Он тяжело вздыхает и закрывает глаза, накрывшись пледом. Он надеется, что эти пять дней пройдут как можно быстрее, потому что жить вот так — явно не то, чего бы он хотел. Жить самостоятельной жизнью оказывается очень сложно, — приходит к выводу парень, мельком оглянувший квартиру и холодильник. Они не питаются ничем особенным, наверняка копят деньги на что-то лучшее, чем кровать. Чанёль думает, что сестра тоже хочет быть счастливой, поэтому мирится с таким отношением к себе. Хотя он и не должен об этом беспокоиться. Сестра же о нём не беспокоилась, так что и он не должен. Чанёль пытается заснуть, но в голове мелькают картинки образов. Он представляет, какая будет реакция у дяди, когда тот поймёт, что происходит в семье. Но он боится, что тот отреагирует слишком негативно. Ёль же не виноват… или виноват? Он не знает. Давно уже не хочет разбираться с этим. Утром он просыпается раньше всех. До школы отсюда идти далеко, а он ещё и уроки не сделал, так что нужно зайти за ДоЁном и тетрадью. Он принимает душ и пьёт воду из-под крана, даже и не думая взять хоть одно яблоко, лежащее на столе. Тихонько клацнув дверью, он спускается на улицу и тяжело вздыхает. Усталость никуда не делась, стало только хуже. В школе он буквально спотыкается на каждом шагу, что не ускользает ни от кого. Учитель Ли докапывается до него после уроков, но Чанёль лишь отчитывается, что дяде позвонил и пообещал сделать это снова. Конечно же, учитель читает лекцию о том, что то, как он вчера вышел из кабинета, было крайне неприлично. Так что приходится ещё и извиняться. День оказывается безнадёжно испорчен и тем, что Чанёлю становится плохо на тренировке. Он отчаянно хочет к Бэкхёну домой в кровать возле окна, к тому тёплому пледу и чужим успокаивающим рукам. Но вместо этого получает твёрдую койку в медпункте и отяжелевшее сознание после попытки подняться. Круто, куда ещё хуже?..