Я верил, я думал, и свет мне блеснул наконец; Создав, навсегда уступил меня року Создатель; Я продан! Я больше не Божий! Ушел продавец, И с явной насмешкой глядит на меня покупатель. Н.Гумилев
Когда солнце, небесная монетка из чистейшего золота неторопливо поднимается над изумрудно-зеленой равниной и разливается над землей ослепительными ручьями, в сердце воцаряется истинный покой и радость… радость, трепещущая в душе, как звонкий колокольчик. В детстве ему нравилось встречать рассвет, смотреть на плавную линию горизонта. Теперь он видел их только во сне. Каждое утро, когда солнце вставало для него в чужой стране, он видел сон, будто встречает рассвет на родине. Каждое утро он вспоминал, как теплое солнце озаряет знакомый храм на холме. Бронзовые барабаны, казалось, горят золотым светом, а крыши будто полыхают, плавятся в алых лучах солнца. Восхитительно красивый храм – он все еще, наверное, стоит там, в родных местах... Прикасаясь к нагретому металлу, испещренному иероглифами бронзовому барабану, мальчишкой он когда-то загадывал желание… Теперь же он не мог вспомнить, какое, хотя это до сих пор казалось ему невыразимо важным.***
Никто не мог вспомнить, когда в Нью-Йорке появился магазинчик графа D. Даже старейшие мафиози Чайна-тауна, давно поделившие между собой все сферы влияния китайского квартала, не могли сказать точно, когда появился в городе этот странный, этот особенный человек. Его любили, уважали, побаивались, ненавидели, ему едва ли не поклонялись, но мало кто мог похвастаться близким с ним знакомством, и никто не мог сказать точно, кто он такой и откуда взялся. Мог ли кто-нибудь догадаться, что господину D довелось жить еще в те времена, когда чванливые, самодовольные англичане грабили чужие страны и делили чужую землю для своих колоний?***
- Это настоящее сокровище, граф! Это золотой Будда, только живой, из плоти и крови. Вы бы видели! Впрочем, вы скоро увидите, - уверял именинника один из почтенных гостей, недавно вернувшийся из путешествия по Китаю. - А я уж было подумал, что вы забыли о моей просьбе, дорогой герцог… К тому же, дурной тон явиться на день рождения без подарка, - шутил в ответ Ричард, высокий мужчина с лукавой улыбкой и лучистым взглядом. Этот статный молодой человек с волосами цвета пшеницы слыл одним из самых завидных женихов Англии. По его льняным волосам, собранным по старой моде в хвост, сходила с ума едва ли не каждая леди в Лондоне. И все же граф в свои тридцать три еще не был женат из-за одного своего неприличного пристрастия. В тот вечер графу исполнялось тридцать три года. Прекрасный возраст для мужчины – когда организм переполнен жизненной силой и пышет здоровьем, а старость кажется еще заоблачно далекой. И столько всего хотелось бы попробовать в жизни, повидать диковинные страны, о которых рассказывают заядлые путешественники… Все сияло в поместье графа, мерцало и переливалось золотом в свете тысяч свечей. Играла музыка, смешиваясь с радостными голосами и смехом приглашенных. И только главный герой торжества мечтал о моменте, когда веселье, наконец, прекратится, гости уберутся восвояси, погаснет свет и вместо надоедливого мерцания свечей в поместье воцарится полумрак. Тогда в своей спальне он сможет насладиться драгоценным подарком. Мальчишку лет одиннадцати или двенадцати привез ему из волшебного Китая герцог М*, старый извращенец, знающий толк и в юной плоти.***
Слуга безмолвно открыл перед ним дверь спальни и подтолкнул вперед, чтобы тот вошел в бархатную полутьму покоев графа. Высокие окна были плотно зашторены темно-фиолетовой парчовой тканью. В спальне горело лишь несколько свечей. Едва можно было различить пестрый узор ковра на полу и цвет штор балдахина, украшавшего кровать графа. О Боги, эта кровать, наверное, казалась мальчику просто огромной, чудилась зверем, готовым поглотить его. Ричард лежал на постели полураздетый, связывая свои волосы в хвост шелковой лентой и наблюдая за тем, как осматривается его новый питомец. Ребенок был – само очарование. Герцог был прав – мальчик обладал внешностью золотого Будды. Прекрасное точеное лицо: высокие, четко очерченные скулы, аккуратные тонкие губы, и узкие глаза, придававшие лицу особое, почти мистическое очарование. Волосы ребенка блестели в свете свечей, словно черный шелк. Он был аккуратно причесан, длинная, тонкая коса спускалась ниже поясницы. Одет он был в аккуратный халатик из алого шелка. Герцог позаботился о шикарной обертке для своего подарка. - Дитя мое, подойди ближе, не бойся меня. В глазах мальчика невозможно было прочитать ничего: ни страха, ни робости. Они смотрели как глаза дикой птицы, не желающей даваться в руки. Граф понимал, что кроется за этим гордым взглядом. Ему казалось, что в тишине спальни он слышит, как бьется сердечко маленькой птахи… Мальчик не понимал ни слова на английском, но доверительный жест графа и мягкий тон был ясен даже ребенку. - Как зовут тебя, дитя? Мне сказали, что тебе подходит имя Феникса. Фэнхуан… верно? Мальчик вздрогнул, услышав знакомые слова, и медленно подошел ближе. - Не бойся, дитя, - повторил граф, притягивая к себе мальчика, заставляя его сесть рядом с собой на постель. Через полчаса горячие руки Ричарда уже ласкали молодое тело мальчика, заставляя его дрожать и получать первое в жизни удовольствие от рук чужого мужчины. На лицо его упали светлые волосы графа – их не сдержала шелковая лента. Горячие губы мужчины шептали что-то на непонятном языке, вырваться не было сил, сердце билось невыносимо быстро… Еще через полчаса граф Ричард лежал мертвый в своей постели, задушенный. Тонкая коса обвивала его шею, словно черная блестящая змея. Тридцать три. Кто-то скажет – прекрасный возраст для смерти. Над телом молодого графа плакал мальчик, ослепший от шока, волнения и унижения. И спустя сотню лет Фэнхуан видит во сне лицо задушенного графа, а за несколько мгновений до этого чувствует теплые губы на своей шее и слышит шепот: «Фэнхуан, мой сияющий феникс…» «Сияющий…» Даже прожив больше сотни лет, D не мог сказать точно, что случилось тогда, в поместье английского вельможи, в постели, испачканной их потом и семенем. Ему, тогда еще маленькому мальчику, казалось, что он ослеп. Он видел сияние, застилавшее глаза в тот момент, когда он набросил на шею дремлющего графа петлю из собственных волос. Свет обжег его душу, и отчего-то стало ясно, что его, мальчишку из маленькой китайской деревеньки, настигло чудовищное испытание… Проклятье, обрекающее его на кошмары во сне и наяву и вечную жизнь? Быть может, особый дар, суть которого он не мог осознать сразу? Он просто понял, что не умрет. И достигнув возраста тридцати трех лет, он больше не старился. Его желание не исполнилось, и он получил проклятье вместо счастья – ночами видеть во сне человека, которого он убил, по утрам вспоминать свою далекую родину... Больше сотни лет спустя человек, именующий себя графом D, появился в Нью-Йорке, и мафия Чайна-тауна покорно уступила ему лучшее место в квартале для его резиденции и магазина.***
Когда солнце заходит – будто прячется за бескрайним Гудзоном, Нью-Йорк мерцает в ночи тысячей волшебных огней. Кажется, весь этот город сам словно спустился с темно-синего неба. А желто-красные огоньки чьих-то вечеринок – звезды… Медный колокольчик на алой нити, привязанный у крыльца магазинчика, звякнул, в дверь постучали нарочито громко. Майкл Оберман уже прикидывал в уме, что скажет, если дверь все-таки откроется. «Ивзините за столь поздний визит, но… Да, что-то в этом роде. Лишь бы он открыл, а я уж найду, что сказать. Может, я и не великий писатель, но зато просто великолепное трепло!» В таком большом и разношерстном городе, как Нью-Йорк, просто необходимо иметь друга, который все про этот город знает. Все о его тайной жизни – о том, что происходит в «звездном городе» под покровом ночи: в просторном пентхаусе, на высоте птичьего полета, или под толщей земли, в темных подвалах Чайна-тауна, украшенных мистическими узорами цвета крови и золота… Такой друг у Обермана имелся, да и не один. Майклу, молодому, но уже популярному писателю просто необходимо было знаться с такими людьми. И пусть все, что они рассказывали, являлось лишь слухами, правды в которых было меньше десятой доли… Пусть! Майкл считал, что слухи тоже нужны. Слухи интереснее. Слухи наполняют город и превращаются в легенды, а легенды делают город волшебным. Словно призванные этими легендами, появляются авторы популярных романов ужасов. Такие, как Оберман. По слухам, владелец самого большого и самого загадочного зоомагазина в Нью-Йорке открывал двери покупателям даже глубокой ночью, и молодой писатель очень на это надеялся. Майклу не хотелось, чтобы кто-то из его друзей узнал о его визите в китайский квартал. И в то же время, посетить китайский квартал было просто необходимо, и, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, писатель отправился туда ночью. «Какое потрясающее, таинственное место! Оно дышит какой-то незримой магией, о да!.. Узоры цвета крови и золота… интересное выражение, надо бы записать, но уже не сейчас», - думал про себя Оберман, разглядывая фасад магазинчика. - Здравствуйте, господин писатель, - дверь бесшумно открылась, хозяин магазинчика, облаченный в расшитый золотыми цветами костюм из зеленого шелка, поприветствовал своего гостя. «Какой мелодичный голос у этого человека, как он потрясающе выглядит! Словно ожившее изваяние, или изображение, сошедшее со стен какого-нибудь буддистского храма! Вот это да! Интересно, сколько ему лет? По азиатам никогда не поймешь, сколько им лет на самом деле, двадцать пять или тридцать пять…» Оберман пожалел, что прямо сейчас на глазах у господина D нельзя записывать все, что приходит в голову, как привык писатель. Ему хотелось запомнить каждую деталь: китайский антураж, причудливые рисунки на стенах, запахи благовоний, которыми был наполнен магазин. И, конечно, жесты господина D, его акцент, тембр голоса, взгляд узких глаз... Все вместе эти детали казались частью мистического спектакля, и вот-вот должна была наступить кульминация. Граф D оказался очень воспитанным и радушным хозяином и воплощал собой обаяние в чистом виде. В ответ на просьбу писателя продать ему «что-нибудь эдакое, для вдохновения» D кивнул головой и повел писателя в одну из комнат. - С каждым своим покупателем, господин Оберман, я заключаю договор. И вы должны будете подписать его, если желаете приобрести у меня что-то… К примеру, этого зверя нужно ежедневно кормить свежим мясом. Молоко, кстати, она тоже любит. Самое главное – это внимание. Ее нужно расчесывать и гладить, играть с ней, хвалить как можно чаще. Если вы не будете уделять ей должного внимания, последствия могут быть ужасными, господин писатель. Майкл казалось, что он был готов к чему угодно, к любым неожиданностям и странностям. Гарри, журналист «Нью-Йорк Таймс», его лучший друг и советчик в этом городе предупреждал, что граф владеет очень редкими и необычными животными, но чтобы они были настолько невероятны… - Что это, господин D? – дрожащим голосом спросил Оберман, разглядывая существо в серебряной клетке. Писатель чувствовал, как его тело цепенеет от страха и восторга одновременно. Вопрос, казалось, повис в тишине комнаты. Граф D безмолвно улыбался, и можно было услышать только тяжелое дыхание зверя. - Ее зовут Ненси. Она очень ласковая кошечка, пока вы ласковы с ней. Познакомьтесь, пока я подготовлю договор, господин писатель.***
Оберман покинул магазин, сияя от счастья, но D слишком хорошо знал людей, чтобы не заметить – у молодого писателя поджилки затряслись от страха, когда он взял в руки тяжелый поводок: длинный кожаный ремень, переплетенный с серебряной цепью. - Любите ее и заботьтесь о ней, господин писатель, иначе даже ошейник и цепь из серебра не остановят ее гнев, - напутствовал граф, прежде чем закрыть за Оберманом дверь. Колокольчик на улице мелодично звякнул. D вздохнул и улыбнулся. - Чувствую, мой милый детектив скоро снова навестит меня… «Я буду ждать…»