abduction

      Проходит несколько дней. Чанель по-прежнему сидит в подвале, только теперь ему принесли туда не самый новый диван. Но это уж лучше, чем сидеть на холодном и мокром полу. Ему все же приносят иногда еду, при том же лично Бекхен. Пак каждый раз, заливаясь смехом, спрашивает, не плевал ли туда Бен. Тот же, в свою очередь, каждый раз спрашивает за местоположение крысы, но ничего нового не узнает.       Это случается через две недели после похищения Пака.       Дверь открывается, и в подвал проходит уж больно веселый Бекхен. Чанель сразу настораживается и садится ровно на диванчике. Через секунду ему на колени кидают несколько распечаток, а Бен по привычке уже ставит стул и садится на него, закидывая ногу на ногу. Пак рассматривает схемы района, что находился под его властью, а после поднимает перепуганные глаза на Бена. — Нет, нет, ты не можешь пойти туда! — Еще как могу, по предварительному проникновению, именно там находится эта крыса, — Бекхен улыбается и смотрит на растерянное лицо своего заложника. — У меня свои источники. — Да нет его там! — рявкает Чанель, вставая с дивана. Но Бен даже не дергается. Он продолжает с неприкрытым азартом смотреть на Пака. Они попали прямо в точку. — Нет его там, нет! Если ты пойдешь туда, то они убьют тебя — и не посмотрят, кто ты!       Бен улыбается еще шире, смотря на то, как отчаянно Чанель прикрыть свою задницу в переносном смысле слова. Ведь там определенно есть эта крыса и даже исходя не столько из информации от проверенного человека, сколько из реакции Пака. — Пожалуйста, Бекхен, не ходи туда. Я не хочу тебя терять, — в последний раз просит, нет, умоляет Чанель.       Бен в ответ лишь фыркает и уходит из подвала, не веря такому ужасному блефу.       Чанель не находит себе места все последующие несколько часов, и когда дверь резко открывается с ноги кем-то, он так надеется, что это его Бекхен.       Бекхен стоит весь перемазанный в крови. — Начиная с какого момента ты мне не врал, Пак? — С самого начала, — совсем тихо произносит Чанель, все еще продолжая настороженно осматривать Бена на наличие ран. Судя по всему, вся кровь была не его. Тишина слишком затягивается, и парень все-таки решается спросить. — Сколько? — Шесть человек, — едва слышно произносит Бекхен, не желая принимать тот факт, что из-за его нежелания верить Паку погибло его шесть человек. И еще одиннадцать ранено. Он не хочет об этом думать и поэтому бросает на колени своему пленнику аптечку и растегивает свою черную рубашку, оголяя не только подкаченное тело, но и простреленное плечо.       Чанель, кажется, перестает дышать. Он тут же вскакивает с дивана и усаживает на него Бена. Черт возьми, он же наверняка потерял уже достаточно крови. Чанель же не простит себя, если не сможет помочь своему любимому. Пак уже перебинтовывал раненный бок, когда стоящую до этого тишину разрывает хриплый голос Бекхена. — Какого черта ты вообще мне помогаешь? Я тебя похитил, приказал моим тебя избить, а ты все равно продолжаешь мне помо… — Потому что я люблю тебя, Бекхен. И как, если не таким способом, я могу показать и доказать свои чувства? Я забочусь о тебе и говорю правду все время. И я, клянусь, что не убивал твоих родителей. Ты должен мне верить. Пожалуйста…       И, знаете, Бекхен верит. И, кажется, испытывает Стокгольмский синдром наоборот.