abduction

      «Ты должен мне верить».       Бекхен верит уже вторую неделю. Приносит теперь вместе с едой и документы, которые они рассматривают после трапезы вместе. Стоит ли говорить, что Бен теперь не просто смотрит, как его пленник поедает остатки с их стола, но и сам вместе с ним ест? Потом они подходят к старому металлическому столу на другом конце подвала, раскладывают там схемы их районов. Только взяв с Бена слово, что парнишку они привезут сюда целым и невредимым, Чанель рассказывает и показывает, где он может прятаться.       В течение этих двух недель они зачищают квартал за кварталом, находя лишь следы. Бекхен злится, а Чанель объясняет, что они таким образом загоняют его в ловушку, потому что территорию города он не сможет покинуть определенно.       Порой Бекхен приносит карты, и они продолжают свое бесконечное соревнование под названием «кто лучший в картах». Играют на желание, и чаще всего, конечно, выигрывает Пак и задает какие-то совсем дурацкие вопросы. Нет, Бекхену совсем не нравится Чанель. Просто он смешно шутит, почему бы и не посмеяться? И неважно, что он даже не улыбался до этого целый год.       Но когда случается, что выигрывает Бен, он спрашивает все, что хочет знать. Так он узнает о том, что Пак с детства готовился занять это пост, потому что старшая сестра не должна была пойти по этой дороге. О том, что его родителей отравили, когда ему было 13, а сестре — 16. О том, как им, двум подросткам, пришлось управлять огромной мафиозной группировкой. О том, как его сестру застрелил неизвестный два года назад.       Бекхен слушает все внимательно, потому что слышит это все впервые. Про семью Пак вообще знали только на территории семьи Пак и мертвецы.       Проходит еще неделя с разговора. Поздно вечером Бекхен заходит с большим свертком в руках. Пленник тут же отвлекается от чтения недавно принесенной ему книги. — Это то, о чем я думаю? — Пак подскакивает с дивана мгновенно, своими длиннющими ногами преодолевая расстояние до стола за два шага. — Да, — глаза у Бекхена блестят, и это легко выдает его грусть, хоть он и пытается улыбаться, — мои люди все-таки раздобыли план последнего района. Завтра ночью мы его поймаем. — Ты этого не хочешь, — резко выдает Пак. — Прости что? — У тебя глаза на мокром месте, Бекхен, — парень тут же отворачивается, но его возвращают обратно одним рыком руки. — Говори, как есть. — Завтра все закончится. Ты здесь полтора месяца, и, видимо, это срок моего привыкания. Если ты не отдавал этот чертов указ убить Тао, то наказание получит только тот парень. Мы разойдемся, и все вновь вернется в привычное русло — наши люди будут ненавидеть друг друга. Я не хочу этого. Не хочу, чтобы было прежним.       Чанель стоит настолько близко, что чувствует дыхание Бекхена. — Хочешь докажу, что все не будет прежним?       Чанель целует так, будто от этого зависит его жизнь. Хотя, по сути, так и есть.       И Бекхен мысленно вторит себе, что, нет, он не свихнулся. Повторяет вновь и вновь, но открывает рот, когда парень напротив надавливает пальцами на его щеки, заставляя разомкнуть челюсти       Спроси у Бена, как для него выглядит Пак, он бы ответил, что это шумный, надоедливый, тупой, кривоногий, огромный, лопоухий, но может быть немного красивый парень. А если вы зададите такой же вопрос сейчас, то услышите, какой Чанель идеальный и как Бекхена кроет даже от того, как собирается слюна в уголках рта.       Пак просовывает колено меж ног парня, и Бен тут же стонет, цепляется пальцами в широкие плечи и встает на носочки — лишь бы не было такого сильного давления на его пах. Но мы помним, что Чанель — игрок, который в данный момент больше всего на свете хочет сорвать джекпот. Его руки скользят вдоль шеи и мягко опускаются на лопатки, чтобы провести по ним как-то нежно, ласково. Но это лишь на несколько секунд, потому что в следующее мгновение Пак задирает темный пиджак и вытягивает ярко-красную рубашку из штанов.       Бекхен стонет в рот парню от такого резкого контраста — холодные подушечки пальцев уже скользят по его разгоряченной коже на оголенной пояснице. В голове по-прежнему кричит внутренний голос что-то в стиле «На утро ты пожалеешь!», но Бен предпочитает не думать о том, что будет завтра. Ведь процесс уже пошел, и его никак не остановишь. Да и хоть раз в жизни хотелось попробовать не угадывать мысли людей, а довериться, пусть и самому ненавистному для себя человеку до недавнего времени.       Бену тяжело так стоять — на цыпочках, еще и прогнувшись в пояснице, поэтому он пытается отстраниться, но Чанель лишь сильнее прижимает его к себе, прикусывая кожу на шее возле кадыка и слишком высоко поднимая колено. Бекхен скулит и уже почти что висит на шее своего «пленника». И, как оказывается, это не предел.       Бекхен пропускает тот момент, когда его ремень расстегивают, но Чанель запускает руки ему под штаны — и он кончается как личность.       Лицом к лицу, телом к телу и от одного касания через ткань нижнего белья Бекхен кончает позорно, прикусывая Паку шею почти что до крови и выстанывая его имя, пока в голове раздаются громкие удары.       Если бы в тот момент Чанель что-то пошутил по этому поводу, то лишился бы своего оттопыренного уха. Но он молчит — лишь дышит слишком громко и часто, пока наступает на едва стоящего Бена, постепенно подводя его к тому не совсем новому дивану в другом конце подвала.       На старом диване неудобно — уж больно сильно он прогибается под весом двух тел — но Бекхен забывает обо всем, когда его оголяют по пояс и укладывают на черные дешевые простыни, тут же кусая куда-то в район ключицы. И он стонет, не боясь, что их услышат — пусть это и подвал в здании, но по коридору все равно периодически ходят его люди, особенно когда он вновь зависает с «пленником».       По идее, это первый раз Бена. В плане в о о б щ е. Но то ли он слишком разморенный предыдущим микро-оргазмом, то ли Пак действительно хороший любовник, — Бекхен не чувствует особо сильного дискомфорта, когда в него входит один палец, лишь легкую прохладу, которой он не придает значение в силу своей возбужденности.       Растяжка совсем недолгая — Бен не может терпеть. Вообще он не может терпеть уже с того момента, как Чанель поцеловал его в шею, но когда тот еще и простату находит, каждый раз проходя по ней пальцами, парень начинает плакать от переполняющих его эмоций.       Пак обхватывает лицо Бекхена, собирая большими пальцами слезы и растирая тем самым подводку еще больше. И вот, кажется, лучший момент для чего-то романтического. Но Чанель резко входит на половину, а Бен вскрикивает, забрасывая голову назад, грозясь вывернуть шею.       Первый раз Бекхена с парнем, в качестве пассива. Но он не жалеет об этом, и это можно понять по его несдержанным стонам, когда Чанель входит особенно глубоко. В конечном итоге Пак просто забрасывает ноги парня на свои плечи, складывая его почти вдвое, но входя еще глубже. Бекхен заполнен полностью, без остатка, так, что аж искры перед глазами.       После одного такого особенно резкого толчка он выгибается в спине до хруста позвонков и прикусывает плечо Пака теперь до крови, достигая еще одного оргазма. Секундой погодя за ним следует и Чанель, тут же вяло целуя Бена в губы.       Это самый лучший день за последний год в жизни Бекхен. Ведь впервые за это время он засыпает не один — и еще полчаса смотрит в упор на Пака, в то время как он гладит его щеку. — Ее убил твой отец, — Бен слышит это уже так приглушенно, ведь он уже почти спит, что не понимает, о чем речь.       На утро Бекхен просыпается один. Вроде бы ничего необычного. Но потом до парня доходит, что он, черт возьми, в подвале своего здания с засохшей спермой по телу, с ужасно ноющей поясницей. И без Чанеля.       Что-то в младшем Бене ломается, и когда Чонин, его правая рука, заходит проверить ситуацию, то видит навзрыд рыдающего босса.       Пак Чанель — игрок. И определенно лучше Бекхена.