Roads Untraveled

Леди Августа Аврелия – человек привычки. Конечно, в случае необходимости она умеет импровизировать (без этого невозможно ни растить детей, ни заниматься коммерцией, а леди Августа неплохо так преуспела и в первом, и во втором), но её жизнь уже долгие годы подчинена пусть и гибкому, но устойчивому распорядку. К примеру, раз в два-три месяца, предупреждая хозяйку минимум за неделю, к ней из Имперского города приезжает погостить брат. До усадьбы Верилий обычно добирается в миддас или в турдас (а в сандас уже возвращается домой), и Августа всегда начинает загодя готовиться к этому визиту: не только старается наперёд уладить хозяйственные вопросы, но и корректирует диету, чаще и дольше занимается гимнастикой… Как ни печально это признать, а почтенная вдова легата Аврелия – давно уж не молодая девчонка, которая может позволить себе не задумываться о том, что она ест: последствия импульсивных решений и затяжных застолий с готовностью оседают у неё на животе и на бёдрах. Воспитанная в имперской строгости, Августа заботится о своём здоровье, как телесном, так и душевном... и потому не отказывает себе в удовольствиях. Жизнь так коротка, зачем же делать её ещё и невыносимо скучной? Визиты Верилия для Августы – всегда праздник, повод позволить себе отдохнуть душой и отдаться излишествам: быть откровенной, бесстыдно-дерзкой, делить свои слабости с человеком, которого любит и которому доверяет — и ради которого ей не нужно казаться сильной. От брата у неё практически нет секретов. Августа твёрдо стоит на земле, но и ей, каменно-непреклонной, порою необходим драгоценный отдых. Даже если одновременно с Верилием в усадьбе гостят Аттий или другие дети, первый вечер они с братом проводят наедине — за “инспектированием инвестиций”. Когда Августа только решилась начать своё дело, Верилий очень помог ей, в том числе и деньгами; они сразу договорились считать это не подачкой, а финансовым вложением, и брат регулярно получал свою долю доходов от пивоварни Аврелиев — и регулярно участвовал в “дегустации образцов”, как значилось это в ежедневнике у Августы. Фактически “дегустацией” их посиделки можно было бы назвать только с большой натяжкой: оба они довольно быстро пьянели и после пары кружек оказывались совершенно не в состоянии оценивать цвет, ароматику и вкусовое богатство различных сортов пива. Не помогали сохранить трезвость рассудка даже многочисленные и разнообразные закуски, подаваемые к столу: пряные колбаски с горчицей и травами, куриные крылышки в медово-имбирном соусе, креветки, обжаренные на оливковом масле с петрушкой и красным вином... копчёная на ольховых опилках мойва, хрустящие ломтики чесночного хлеба, острые сырные шарики с паприкой и чёрным перцем, тушёная капуста с копчёностями и красным луком, маринованные с морковью и кориандром свиные ушки, говяжьи рёбрышки с тмином и паприкой… Зато они с братом быстро доходили до той кондиции, когда можно было легко и непринуждённо обсуждать даже самые деликатные вопросы. – Ну что, Верилий, – затянула Августа, ехидно похрустывая очередной чесночной гренкой, – рассказывай! Каково это – с тёмным эльфом? – Не понимаю, о чём ты, – откликнулся братец, безуспешно пытаясь спрятаться за кружкой с пилсом. – У тебя всё на лице написано, даже не отпирайся! Да и не стал бы ты дважды на две недели отправлять ко мне Аттия, – уточнила она, хлебнув своего лагера, – ради визита коллеги-учёного. Когда это ученик мешал тебе с ними общаться? Верилий вздохнул, примиряясь с судьбой, и осторожно уточнил: – Да, мы и правда стали любовниками, госпожа следователь… тебя интересует что-то конкретное, или тебе просто нравится меня мучить? – А это правда, что тёмные эльфы?.. – Августа красноречиво покосилась вниз, под стол, и изобразила пальцами ножницы. – И как, есть разница? Верилий залился краской, сглотнул, рассеянно слизнул с губ медово-имбирный соус и принялся рассуждать о “ритуалах во славу Боэтии”; чтобы справиться с неловкостью, он перескочил на отстранённый лекторский тон, но, учитывая, сколько в его крови было алкоголя, получалось… своеобразно. По правде сказать, Августу не особенно интересовали ни символическое значение срезанных складок кожи, ни даже внешний вид тёмноэльфийских членов: в выборе мужчин она была куда консервативнее брата и почти всегда отдавала предпочтение соотечественникам. Но обстоятельность полупьяного Верилия сама по себе оказалась достаточно красноречива: по всему выходило, что он всерьёз изучил вопрос, читал, небось, тематическую литературу… и не на шутку втрескался в своего эльфа. Августа переживала — а как же иначе? Конечно, Верилий был взрослым, рассудительным мужчиной, способным — и имеющим полное право — принимать такие решения без оглядки на мнение старшей сестры… Но когда этот взрослый, рассудительный мужчина втрескался в эльфа в последний раз, всё кончилось тем, что он попытался вскрыть себе вены ножом для бумаг. – Ты знаешь, – задумчиво и удивительно мягко сказал вдруг Верилий, – это так странно... Но рядом с Савосом я чуть ли не впервые чувствую, что всё со мной правильно, всё – в порядке. Чувствую, что мне не за что стыдиться, не от чего прятаться. Что я не “слишком”: слишком занудный, слишком неловкий, слишком болтливый. Что я не “недостаточно”: недостаточно смел, или опытен, или просто хорош. Что я не проклят богами, и все такие, как я – не прокляты… И это такое удивительное, волшебное чувство! Я даже не знал, что так вообще бывает. – Тебе повезло встретить на своём пути того, с кем такое возможно, – кивнула Августа, чувствуя на лице ласковую тень Бело-Золотой башни. Леди Августа Аврелия – человек привычки... и, кажется, ей пора начинать привыкать к эльфийскому “зятю”.