Roads Untraveled

Верилий Страбон был не особо общительным человеком, но он всегда с удовольствием вёл научные переписки. Конечно, сам он редко когда становился их инициатором — мешали, так сказать, “особенности характера”, — но своими корреспондентами дорожил и многих из них со всей искренностью считал друзьями. Когда в одном из писем Савос Верано — тёмноэльфийский учёный, с которым они поддерживали связь уже несколько лет — упомянул, что собирается в деловую поездку в Имперский город, Верилий, по правде сказать, растерялся. Он очень ценил общение с мессером Верано и был бы не против узнать того получше. Но вот позволить мессеру Верано получше узнать его самого? Люди, которые хорошо узнавали Верилия, обычно надолго рядом с ним не задерживались. За бумагой ему всегда легко было прятаться: блистать остроумием, потратив неделю на выдумывание одной-единственной хорошей шутки; щеголять эрудированностью, перерыв десяток томов ради какой-нибудь броской цитаты; каждую фразу обдумывать по десятку раз, чтобы не оконфузиться... Утрата комфортной дистанции выбивала Верилия из колеи, и всё-таки он не хотел отказываться от этой встречи. Савос Верано стал ему добрым другом: не поприветствовать его в Сиродииле было бы некрасиво… и, пожалуй, обидно — самому Верилию. Впервые они повстречались в “Короле и королеве”, где мессер Верано как раз остановился, и с того самого дня их дороги резко переменили направления. Впрочем, оба они далеко не сразу сумели подкорректировать свои карты. Первым, самым ярким впечатлением Верилия стало постыдно-расистское осознание того, что его друг — действительно тёмный эльф, рождённый и выросший в Морровинде. Конечно, Савос Верано не делал никакого секрета из своей народности, но читая его написанные на безукоризненном сиродиильском письма, об этом было слишком легко забыть. Серая кожа, яркие жёлто-красные глаза и мягкий, певучий акцент не позволяли забыть о расах при всём желании… хотя Верилий вообще старался не думать о том, что имеет дело не с чистым разумом, а с мужчиной из плоти и крови — это в разы облегчало его существование. Руководствуясь этой удобной парадигмой, Верилий успешно справился с неловкостью и за бокалом Тамики взялся рассказывать о карте Скинграда, составленной им по заказу графа... Видя в чужих глазах искренний интерес, он с удивительной лёгкостью “вёл” беседу. “А ведь красивый оттенок! – решил, хорошенько всмотревшись в чужие глаза, Верилий — не понимая, что в это мгновение он прошёл точку невозврата. – Чистая киноварь, какая бывает только у самой дорогой и качественной минеральной краски: ясный и тёплый красный, что почти обжигает пальцы…” – Неудивительно, что из-под таких прекрасных рук выходят признанные шедевры, – неожиданно заявил обладатель этих киноварных глаз, и Верилию потребовалось несколько секунд, чтобы “счистить” с услышанного велеречивую тёмноэльфийскую вежливость. Моргнув, он поблагодарил мессера Верано за комплименты своему ремеслу и взялся расспрашивать его о традиционной велотийской городской планировке...

Верилий нескоро поймёт, что перестарался с отрешением от телесности — и оттого в упор не увидел флирта.