Classified. В лабиринте секретных служб

Аляска Комплекс 451 — Как много ты помнишь? Женский голос, осторожный, но настойчивый. В интонациях разумный баланс материнской заботы и авторитетной твердости. Адам приоткрыл рот, попытавшись ответить, но ничего не вышло. Во рту было сухо, голос не слушался, словно Адам пытался воспользоваться не своим, а чужим. Он сомкнул губы, бросив затею пытаться заговорить, и сосредоточился на другом — рассмотреть окружающее пространство, увидеть того, кто с ним разговаривает. — Не торопись, — снова заговорила женщина и приказала кому-то другому: — Дай ему воды. Вокруг было бесконечное белое пространство, но яркий свет не слепил глаза. На краю зрительного поля убегали вниз потоки золотистых значков. Адаму вдруг захотелось отмахнуться от них. Он уже приподнял руку, но вспомнил, что эти значки проецируются прямо на его синтетическую сетчатку. Что-то черное попало в поле зрения. Рука — тоже искусственная, длинная ладонь, проворные, гибкие пальцы. Адам опустил руку и моргнул, понимая, что лежит на кровати, механизм которой начал плавное движение вверх, приподняв Адама в полусидячее положение. И теперь он заметил силуэты человеческих фигур и непроизвольно вздрогнул. Эхо какого-то воспоминания, которое исчезло прежде, чем Адам смог понять, что его насторожило. Но тревога внутри осталась. Сбоку появился манипулятор, плавно приближая к Адаму бутылку с прозрачной жидкостью. Адам хотел податься назад, но спина уже плотно прилегала к кровати. Манипулятор замер, поднеся горлышко бутылки к губам Адама. Пить хотелось нестерпимо, и он все-таки качнулся вперед, жадно делая первый глоток. У воды был легкий лекарственный привкус, но Адаму казалось, что он не пил уже лет сто, и не обратил на это внимания, просто наслаждался водой. Но вода пробудила еще одно воспоминание. Холод сковал тело, соленая вода заполнила рот, горло, легкие... Адам поперхнулся, задохнувшись. Рванулся вперед, провода, прикрепленные к его телу, натянулись, некоторые оторвались, посылая противоречивые сигналы на аппараты, находящиеся в изголовье кровати. На Адама обрушилась волна абсолютной паники — жестокая и непреодолимая сила лишала его возможности ей противостоять, сокрушала волю в одно мгновение. Он знал — это была смерть. Она давила на него. Знал, потому что ему уже приходилось переживать подобное. Вихрь из стекла и пламени. Он резал его изнутри и снаружи, но тогда Адам выжил, хоть и безвозвратно стал другим. Второй раз это были холод и давление. Адам снова слышал треск собственных ломающихся ребер. Морская стихия была полна решимости стереть его с лица Земли. Теперь он вспомнил. Мелькающие обрывки воспоминаний с нарушенной хронологией, вспышки света. Моменты, оторванные друг от друга, и боль, много боли. Скрежет металла, не выдерживающего натиска волн, крики безумцев и умирающих и стук собственного останавливающегося сердца. Копья света, пробивающиеся сквозь толщу воды. И ужасная уверенность в том, что он умрет и ничто не сможет этому помешкать. Правда, еще был женский голос. Кричала какая-то девушка, звала его... Но именно мысль о том, что он должен быть мертв, не давала ему покоя. Искусственные глаза понемногу приспосабливались к свету, оттенок комнаты менялся, и Адам мог уже рассмотреть больше. Настойчиво отгонял от себя лишние мысли, пытаясь найти в себе тот стержень, который поддерживал его все то время. Адам с трудом вздохнул. Уже получалось контролировать себя. Сердцебиение успокоилось, но предупреждающие индикаторы не исчезли. Адам тяжело сглотнул. — Помню океан, — были первые его слова. — Холод. — Тебе очень повезло, что ты выжил, — услышал он мужской голос. Он снова моргнул и смог наконец рассмотреть тех, кто с ним говорил. Женщина — темнокожая, среднего роста, лицо обрамлял белоснежный платок. И мужчина — тоже невысокий, бледный и усталый. Оба были во врачебной униформе, и у обоих в руках были медицинские планшеты. Женщина растянула губы в дежурной улыбке. — Когда вас вытащили из океана, вы были в состоянии клинической смерти, однако сочетание холода и правильной работы вашего «Стража здоровья» не позволило вам умереть. Мы смогли вернуть вас к жизни. — Многим людям не так повезло, — с упреком произнес мужчина. Адам оттолкнул от себя бутылку и откинулся на подушку, ничего не сказав. Его мысли были еще слишком сумбурными и бессвязными. Он снова взглянул на свои руки, на плечо, где черный углепластик впивался в кожу. Коснулся груди, чувствуя под пальцами подкожные импланты и шрамы. Адам отчаянно пытался вспомнить, где он их получил, но память молчала. И сейчас даже та часть его тела, что состояла из плоти и костей, казалась ему такой же искусственной, как и аугментации. — Вы помните что-то еще? — спросила женщина. — Дэрроу, — вдруг мелькнуло в голове. — Вы знаете, кто это? — доктора обменялись взглядами. — Он умер там. Только сейчас Адам заметил окно за спинами докторов — заснеженный пейзаж. И все это пробудило новое воспоминание — Адам уже был в похожей одноцветной, белоснежной комнате, и там был кто-то важный для него... Память не дала ничего конкретного, лишь горькое чувство утраты и разочарования. — Вы можете нам рассказать?.. — заговорила женщина, но Адам резко перевел на нее острый взгляд. — Меня зовут Адам Дженсен, — нетерпеливо произнес он, — я помню, кто я, но не помню, как, черт вас дери, я здесь оказался! В этот же день оба доктора — Рефика и Макфадден — решили, что Адам вполне сносно себя чувствует и может уже выходить из палаты, чтобы прогуляться по комплексу. Они сказали, что это медицинский центр, но он не был похож ни на один из тех, в которых доводилось побывать Адаму. Рефика сообщила ему, что раньше он был полицейским, и он с каждым днем все яснее вспоминал прежнюю жизнь. И этот «медицинский центр» все больше напоминал ему лечебницу, в которую он отправлял психически нестабильных подозреваемых. Вроде еще не тюрьма, но свободы уже гораздо меньше. Врачи часто избегали разговоров, а в их голосах сквозили успокоительные интонации. Адаму это очень не нравилось. И когда его спросили о родственниках, с которыми можно было бы связаться, инстинкт заставил его солгать. Он сказал, что не помнит ни фамилий, ни адресов. А вот инфолинк оставался в автономном режиме, но, кажется, был неисправен. Словно его отключили, как и все боевые аугментации. Еще Адам узнал, что таких «восстановительных клиник» десятки, и все они расположены в таких же безлюдных местах. И чем больше Адам исследовал коридоры и гулял во дворе, тем сильнее он убеждался, что все здесь совершенно не то, чем кажется. Здесь были собраны представители всех этнических, возрастных и социальных групп, и связывало их всех лишь одно — наличие аугментаций. От церебральных имплантов до искусственных конечностей. Поначалу другие «восстанавливающиеся» , которых никто не называл пациентами и уж тем более заключенными, сторонились Адама, оставляя его в одиночестве — никто не подсаживался в столовой, не подходил во время непродолжительных и однообразных прогулок. Но Адам был этому только рад. Ему нужно было это одиночество, такое привычное и подходящее для того, чтобы привести свои мысли в порядок. Получалось это очень медленно, память возвращалась нехотя, фрагмент за фрагментом, часто с волной паники или горя. Адам собирал себя по кусочкам. Одно он не мог пока понять — кто была та девушка, голос которой он слышал в Панхее. Он знал, что тогда он очень хотел слышать этот голос, всем своим существом цеплялся за него, глядя на несущуюся на него смерть. Но кто она? Он смутно припоминал какой-то образ — темно-рыжие волосы, зеленые глаза, но с этим образом тут же приходило ощущение сильнейшего разочарования. А с голосом — нет. Адам даже закрывал глаза, хмурясь и пытаясь вспомнить, но все было впустую. Макфадден при очередном осмотре скупо заявил, что не думал, что Адам сможет восстановиться. «Нельзя обмануть смерть дважды», — сказал он тогда. И сейчас, медленно бредя по двору и прокручивая все это в памяти, Адам и не заметил, как произнес вслух: — Я стараюсь отличаться, — с губ сорвалось облако пара. — Что? — неожиданно раздалось за спиной. Адам резко обернулся, под ногами хрустнула ледяная корка. Сзади стоял крепкий мужчина, с сильным загаром, лысый с клочковатой бородой. Глаза были обычными, и Адам в них увидел живой интерес и настороженность. — Неважно, — ответил Адам, — просто мысли вслух. — Молодец, — улыбнулся мужчина. Он подошел к забору и оперся руками на ограждение. Руки были модифицированными, но, в отличие от элегантных и изящных протезов Адама, были сделаны из грубого металла и походили на части строительного крана, уменьшенные до человеческих размеров — широкие ладони с тремя массивными пальцами. На спине было крепление под дополнительную третью руку, но сейчас она была снята. — Говорят, что... — Без забора лучше, — закончил за него Адам. — Точно! Я именно это и хотел сказать, — довольно улыбнулся мужчина и протянул руку Адаму для рукопожатия с таким видом, словно Адам только что прошел проверку. — Люди меня зовут Стэкс, а ты Дженсен, верно? — Ты меня знаешь? — Адам настороженно пожал руку. Стэкс кивнул в сторону корпуса — там стояли два санитара в теплых парках и наблюдали за прогуливающимися. — Слышал, как они о тебе говорили. Адам в который раз внимательно посмотрел на санитаров — на поясах у них висели дубинки и парализаторы. Почему ВОЗ нуждалась в вооруженных охранниках, он не понимал. Здесь же место, где лечат людей, разве нет? — Я из Сиэтла, — снова заговорил Стэкс. — Монтажником был, строил небоскребы, пока... ну ты понимаешь. А ты кем был? — Бывший коп. — М-м, похож. Знаешь, люди удивляются, задают вопросы, они тебя раньше тут не видели. — Я понял, — фыркнул Адам, — ты вытянул короткую соломинку, и тебе поручили поговорить с новоприбывшим. — Что-то вроде того, — грустно усмехнулся Стэкс. — Большинство из нас находится здесь уже давно. Кому повезет, те уезжают. Здесь не так много новых лиц. — Ну да, а я новичок, как ты и сказал, — Адам внимательно посмотрел на него. — Ты не совсем обычный новичок. Тебя нашли во льдах. Здесь много таких, но они все в коме, без шансов. Мы зовем их спящими красавцами. — Макфадден сказал, что мне просто повезло. Порыв холодного ветра заставил Адама поежиться и плотнее запахнуть тонкую куртку, которую ему выдали в клинике. — Говорят о тебе и о других спящих... Скажи, вы ведь все были там... в Арктике. В самом сердце Инцидента? Когда все началось. — Панхея, — помимо воли вырвалось у Адама. Он снова вспомнил ледяную воду, словно тисками сдавливающую его, и черный провал гигантского колодца в океане. — Да, я был там. Стэкс напрягся. — Значит, ты участвовал во всем этом? — Нет, — Адам понимал, что он врет, но не мог вспомнить правду. — Мы все в этом участвовали, разве нет? — Ты прав, — Стэкс погрустнел. — В тот день я потерял жену и дочь. — Мне жаль, — тихо отозвался Адам. Мысли вновь вернулись к неизвестной девушке. — Давно ты здесь? — С тех пор, как это случилось, — Стэкс отпустил забор и отошел. Адам заметил, как расслабились санитары. Стэкс это тоже заметил и хмыкнул. — Они боятся, что я сорвусь с катушек. Просто вырежу дыру в этой стене и свалю отсюда. Адам поднял глаза на небо, подставляя лицо под первые капли дождя. — Они правы? — Да, мужик, — кивнул Стэкс. — Думаю на днях это и провернуть. Он направился к корпусу, и Адам развернулся, чтобы тоже вернуться в теплое помещение, когда заметил направляющегося к нему санитара. — Так, к тебе посетитель, — отрывисто и грубо бросил он. Адам на миг застыл. Никто ведь не знает, что он здесь? — Я бы на твоем месте не обольщался, — грустно произнес Стэкс, словно отвечая на невысказанный вопрос Адама. Санитары отвели его на нижний уровень — та часть клиники, где Адам еще не был. Ни одного окна, лишь режущие глаза люминесцентные лампы. Комнату, в которую завели санитары, иначе как «допросной» Адам назвать не мог — железный стол, привинченный к кафельному полу, два железных стула, тоже намертво прикрепленных. Ближний к Адаму стул был свободен, на втором же сидела женщина. Очень худая, в черной куртке. На Адама даже не взглянула, внимательно читала что-то на светящемся дисплее цифрового блокнота. Адам сразу заметил метки нейроимплантов на лбу и шее женщины, а потом перевел взгляд на ее правую руку — она была такой же тонкой и длинной, как и левая, но из матовой стали. Все в облике женщине просто кричало о том, что перед ним правительственный агент. Адам мысленно фыркнул и сел на стул, не дожидаясь приглашения. Женщина бросила на него мимолетный взгляд. Адам обвел взглядом комнату, считывая количество камер, и ухмыльнулся от затянувшегося молчания. Молчание и психологическое давление было первичной методикой допроса, которой их обучали в полицейской академии. Простое молчание часто могло подвигнуть подозреваемого заполнить паузу словами, сознаться во всем или изложить неизвестные факты, но сейчас у Адама не было настроения играть в эти игры. Он наклонился вперед, пристально глядя на женщину. — Я мог бы выпить чашечку кофе, пока вас здесь дожидаюсь. Она едва заметно усмехнулась, стукнула металлическим пальцем по маленькому дисплею на столе, послышался тихий гул, и правая рука Адама словно бы приросла к столешнице. На запястье был толстый металлический браслет, Адам заметил его сразу после пробуждения. Врачи утверждали, что браслеты созданы для того, чтобы отслеживать состояние пациентов, но Адам нисколько в это не верил. Правда, и не думал, что браслет будет работать столь прямолинейно. Он незаметно напряг руку, но не смог сдвинуть ее и на сантиметр. Видимо, в столе был скрыт мощный электромагнитный генератор. Женщина же сидела на таком расстоянии, что Адам не смог бы дотянуться до нее свободной рукой. Это было отвратительное ощущение. — Все ваши боевые аугментации заблокированы, — заговорила она, откладывая блокнот в сторону, и достала удостоверение. Адам успел заметить пистолет в подмышечной кобуре. — Я агент Дженна Торн. Министерство внутренней безопасности. — Федеральная служба охраны, — прочел Адам на ее удостоверении. — Я-то думал, вы всегда были лишь охранниками. — Времена меняются, а наши полномочия расширяются. — Не то слово... — протянул Адам. — И вы думаете, что я доставлю вам неприятности, агент Торн? — Это часть моей работы, — она бросила взгляд в сторону видеокамер, и Адам заметил, как одна из них повернулась в его сторону и замерла. Он старался вести себя тихо, хотя сложно было сдерживать в себе непонятные пока панические порывы. У этой Торн была информация, в которой сейчас остро нуждался Адам. — Вы знаете, почему вы здесь, мистер Дженсен? — Все говорят, что мне очень повезло. — Комплекс «451» является частью сети медицинских клиник, — Торн продолжила так, словно не слышала Адама, — созданных для того, чтобы помочь жертвам Панхейского инцидента реинтегрироваться в общество. — Вы называете это всего лишь инцидентом? — Адам презрительно прищурился. — Мистер Дженсен, когда вы даете вещи имя, она теряет над вами власть. Девять-одиннадцать. Кошка Пять. Инцидент. Дайте событию имя, и вы сможете спокойно изучить его, пронумеровать и сдать дело в архив. Это важный механизм преодоления последствий, позволяющий обществу двигаться дальше. — По моему опыту, для этого требуется намного больше, — ответил Адам. — О, у вас есть опыт, да, — Торн кивнула. — На вашем веку было немало бедствий и катастроф. Ситуация в Мексикантауне, нападение террористов на «Шариф Индастриз». — Они не были террористами, — произнес Адам и замолчал, понимая, что дал Торн ниточку, которую давать не следовало. Надо было срочно уводить разговор в другую сторону. — Вы ведете себя так, как будто все обо мне знаете. Может быть, сможете мне чем-то помочь? — он постучал пальцем по лбу. — Где я был в прошлом году? Торн развела руками. — Здесь, мистер Дженсен. Ваше здоровье медленно восстанавливалось, и наконец вы вышли из комы, в которой вас нашли, когда подобрали в Северном Ледовитом океане. Но меня больше интересует то, чем вы занимались, прежде чем решились на столь экстремальное купание. Что вы делали на объекте «Панхея» и какую роль сыграли в его разрушении? — Я не помню, — солгал Адам. И судя по прищурившимся глазам Торн, она ложь уловила. Личный крестовый поход Адама завершился именно там, на Панхее, где он обнаружил гигантский суперкомпьютер, который использовал живых людей в качестве вычислительных мощностей ядра. Но Франкенштейн убил своего монстра... Холодно... я могу согреть... Адам смотрел в искусственные глаза Торн, применяя просто чудовищные усилия по сохранению каменного выражения лица. Память издевалась над ним, подкидывая новые воспоминания в самый неподходящий момент. На Панхее он был не один! — Где вы были, когда умер Хью Дэрроу? — резким тоном спросила Торн. Я не обманывала его! Адам моргнул. — Я не помню! — повторил он, злясь на то, что эти воспоминания бросают его на самую грань самоконтроля. Хью Дэрроу — долбанная совесть человечества! Создал схему, от которой кровь стынет в жилах. Нашел способ связать всех аугов в единую сеть и управлять их сознанием при помощи биочипов. Одно нажатие кнопки, и хаос массового психоза накрыл весь мир. Смерть и разрушения прошлись волной по планете, оставив в обществе незаживающую рану. И люди испугались затаенного зла, которое, как многие думали, несли ауги. Эффектная демонстрация Дэрроу была оплачена кровью миллионов невинных. И миллионы других по-прежнему платили за нее. Адама оградили от этого. Он помнил. Но кто... Кто?! — После Инцидента, — продолжала Торн, — после всего нанесенного ущерба, было ясно, что Панхея разрушится. Но по нашим данным, вы были в центре управления Панхеи перед тем, как были отключены все протоколы безопасности, — она подняла злобный взгляд на Адама. — Что ты там видел? Как тебе удалось выжить после отключения протоколов? Кто затопил станцию?! — Я не... — Вспомни! — заорала Торн. — И расскажи все, как было! Дэрроу был сумасшедшим, и он получил то, что заслужил, после того, что произошло, этого никто не отрицает. Но потеря Панхеи... есть очень много нерешенных вопросов. Виновные до сих пор не найдены и не наказаны. Ты меня понимаешь? — вкрадчивым тоном закончила она. — Я пошел туда, чтобы его остановить... — слова снова вырвались против воли, и Адам поджал губы. — И я чуть не умер из-за этого. Больше мне нечего сказать. — Правда? — Торн подняла бровь. — Дэрроу плавает где-то на океанском дне, и мы все должны двигаться дальше? Ты это хочешь сказать? Адам незаметно поерзал на стуле, вновь попытавшись сдвинуть «приклеенную» руку. — Ты сама сказала о том, как справиться. Восстановление. — Но для этого нам важно знать, кто дал Дэрроу средства для осуществления его замысла. Он был миллиардером, но даже его ресурсы не были безграничны. Сохранять равнодушный вид становилось все сложнее. Обрывки воспоминаний продолжали и продолжали подниматься из глубин памяти. И именно в те моменты, когда Адам этого меньше всего ожидал. Спровоцировать могло все что угодно — звук, слово, даже запах. С той секунды, когда Торн заговорила про Панхею, Адам чувствовал, как внутри него тлеет беспричинная ярость, направленная на тех, кого он не помнил. Но с каждой секундой, с каждым словом призраки прошлого становились все более осязаемы, и наконец сложились в единую картинку, все-таки заставив Адама чуть вздрогнуть. Иллюминаты. Эта страшилка была фактом. Роль Дэрроу была раскрыта, но настоящие кукловоды по-прежнему оставались в тени. И Дэрроу говорил про кого-то еще. Девушку. Но Адам не помнил ни имени, ни образа. Вот только ощущения были очень противоречивыми — от раздирающего душу в клочья разочарования до причиняющей боль нежности. — Дэрроу помогли, — говорила Торн, — этих людей надо привлечь к ответственности, они опасны. У Иллюминатов повсюду свои люди, вспомнил Адам. И эта Торн — вовсе не тот человек, которому можно доверять. Ведь именно доверие и инстинкты помогали Адаму оставаться живым все то время после нападения на «Шарифа». — У меня для вас есть работенка, для которой вы были созданы, — холодно произнес Адам. — Копайте, агент Торн, копайте. — Расскажи мне, что знаешь, — злобно процедила Торн, но тут же перешла на официальный тон. — Иначе я буду думать, что вам есть что скрывать, мистер Дженсен. И тогда ваш статус может измениться. Изменения Адам уже почувствовал. Словно чья-то невидимая рука надавила на затылок, стало сложнее дышать. Торн пустила в действие КАСИ. Но Адам не собирался поддаваться. — Можете думать что угодно! — рявкнул он. — Но сейчас, если ты не помогаешь мне восстановить пробелы в памяти и не выводишь меня из этого места, какого хера я должен продолжать говорить? — Адам откинулся на спинку стула. — Это все. Он заметил, как Торн готова была сорваться, но сдержала себя. — Пока, — сквозь зубы произнесла она и стукнула пальцем по виртуальной клавиатуре на столе. Жужжание стихло, и рука Адам дернулась, когда ее освободило. Он поморщился, напрягая искусственные мышцы. — Пока все, — повторила Торн и вышла из комнаты. * * * Адам убеждал себя, что продолжает каждый день нарезать круги по периметру 451-го, чтобы попытаться вызвать в памяти немного своего старого навыка, но после еще одного или двух дней хождения у Адама появился план побега. Но это будет непросто. Были целые районы комплекса, которые были закрыты для «восстанавливающихся», и на данный момент у Адама были только приблизительные оценки количества охранников и систем безопасности. А еще был браслет. Адам смотрел на него, пока шел, ощупывая поверхность устройства. Адам не сомневался, что именно в эту секунду он передает свое точное местоположение, и если он не найдет способ подделать его сигнал или полностью убрать эту штуку, любая попытка покинуть комплекс будет напрасной. Здесь никому не говорили, что они пленники, но отсутствие открытых дверей и мрачная отдаленность говорило об обратном. Доктор Макфадден что-то сказал о том, что клиника изолирована в целях «безопасности», и Адаму оставалось только гадать, о чьей именно безопасности идет речь. Несложно было понять, что за пределами линии забора те, кто не был аугментирован, боялись тех, кто был. «Инцидент» убедил их в этом. Адам нахмурился и повернулся к комплексу. Мельком увидел себя в окне, когда проходил мимо, черные «запятые» имплантов его защитных линз обрамляли угловатое, исхудавшее за месяцы комы лицо и затравленные глаза. Борода была уже неопрятной и слишком длинной, и электробритвы, которую здесь выдавали, было недостаточно, чтобы укротить ее. В конце концов он плюнул на попытки привести себя в нормальный вид. И теперь мог лишь грустно усмехаться, думая, что немногие из тех, кто знал Адама Дженсена, покинувшего Детройт в двадцать седьмом году, узнают человека, которого он сейчас видел в тусклом стекле. Он даже не был уверен, что и сам узнает. Глядя себе в глаза, Адам ощутил странное чувство отчужденности, которое его совершенно не устраивало. Но вдруг ветер донес до него голос Стэкса, и неприятный момент исчез. Стэкса Адам увидел в затемненном углу открытого двора. Вокруг него угрожающим полукругом столпились еще трое обитателей клиники. Самой крупной из них была широкоплечая коренастая женщина с гладкими каштановыми волосами и фигурой культуриста. У нее были кибернетические ноги, покрытые кружащимися гравированными деталями, и Адам узнал в ней бывшую участницу расформированной ауг-лиги смешанных боевых искусств. Рядом с ней стояли два парня в таких же невзрачных куртках, что и у Адама. У одного на лице был имплант, превращающий глаза в одну сплошную цифровую сенсорную сетку, а у другого — татуировки, плохо скрывающие метки каких-то нейронные имплантов. — Ты же знаешь, как это бывает, — нараспев говорила женщина и ткнула рукой Стэкса в грудь. — Ауг здесь, натурал там. И он не будет заступаться за нас. Ауги должны следить за аугами, вот что я хочу сказать. Моноглазый кивнул в знак согласия, а его татуированный приятель молча стоял рядом. — Я просто пойду своей дорогой, Белл, — Стэкс выдавил слабую улыбку. — Ладно? — Нет, — женщина снова ткнула его, на этот раз сильнее. — Не ладно. Первым Адама заметил парень с татуировками и дернул Белл за руку. Она обернулась и прищурилась. — Ну. Новый парень. Ты проснулась, спящая красавица? — Стэкс, — Адам проигнорировал выпад женщины, — есть минутка? Мне нужно тебя кое о чем спросить. Стэкс сделал осторожный шаг мимо Моноглазого, бросив благодарный взгляд на Адама. — Эй, мы все здесь крутые, Дженсен, — хмыкнул Моноглазый. — Дженсен? — эхом повторил татуированный. — Поплавок, — он рассмеялся собственной шутке, быстро гнусаво хихикнув. Белл оглядела Адама с ног до головы с выражением, которое было чем-то средним между насмешкой и ухмылкой, и указала на его руки. — Что там у тебя? «Шариф», верно? Знаю, высший класс, — она фыркнула и провела рукой по бедру. — Но не мой металл. Только ТЮМ. Всегда. Адам не отвел взгляд. — И что за ноги? Айрис-модель тяжелых модов? И как эти сорок процентов брака работают на тебя? Выражение лица Белл ожесточилось, и он понял, что задел ее за живое. Тай-Юн Медикал, постоянный конкурент «Шариф Индастриз», возможно, имел большую долю рынка, но им не хватало изящества и надежности высокотехнологичной техники «Шарифа». Белл пожала плечами. — Я в порядке. Однажды снесла человеку голову. Хочешь увидеть, как я сделаю это снова? — Я пас, — Адам посмотрел на замершего Стэкса. — Мне нужен кофе. Ты идешь? — Увидимся, Дженсен! — крикнула им в спины Белл. * * * Отель «Империоли» Сорренто Италия — Мне нравится эта тишина, — сказала она и обвела рукой комнату президентского номера. — Сегодня это принадлежит только нам. — Моя дорогая Бет, все принадлежит нам. Элизабет Дюклэр жила в мире, где все, чего она хотела, обязательно происходило. Это было похоже на силу природы, столь же укоренившуюся в ее существовании, как восход и закат солнца. Даже думать о реальности, где мир не подчиняется ее воле, было бы для нее проклятием. Рожденная в большом достатке как дочь одной из богатейших династий на Земле, она имела на это право по рождению. И будучи женщиной с большими средствами, высоким интеллектом и амбициями, она неизбежно попадет в орбиту Иллюминатов. Они не завербовали Элизабет, как разведчики талантов, выслеживающие начинающего спортсмена. Нет, в каком-то смысле она всегда была одной из них, с рождения готовая занять место в Совете пяти. Так и должно было быть, и у нее никогда не возникало желания усомниться в этом. Дюклэр была королевой мира... с чего бы ей желать иного? — Ты и впрямь прекрасно выглядишь сегодня вечером, дорогая. — Люциус, — сказала она с легким упреком. — Лесть ни к чему не приведет. — Нельзя винить старика за попытку, — улыбнулся он. Хотя его истинный возраст был его самой тщательно охраняемой тайной, Люциус Дебирс держался с задумчивой серьезностью пожилого государственного деятеля. Многое из этого проистекало из передовых биотехнологий, с которыми Элизабет помогла ему. Ее роль главы всемирной организации здравоохранения дала ей беспрецедентный доступ к экспериментальным медицинским системам, о которых простые люди земного шара никогда не узнают. Она помогала Дебирсу бороться с разрушительным воздействием времени и болезней, и в этом между ними родилась особая связь. Это любовь к нему или к его власти? Дюклэр задавала себе этот вопрос много раз и никогда не рассматривала ответ слишком подробно. Это не имело значения. Дебирс был лидером Совета. Быть женщиной, которую он считал своей ровней, — не лучшее ли, что может быть в жизни? — Думаешь, остальные говорят о нас? — спросила она. — Стэнтон или этот проклятый карьерист Пейдж? — Морган, Дауд и все остальные... — Дебирс усмехнулся и отвернулся. — Они знают, что у нас с тобой есть личные разговоры. Но имеет ли значение, какие грязные мотивы они нам приписывают? — Они подумают, что это делает нас слабыми. Он кивнул. — Хорошо. Неправильное мышление поощряет глупый выбор, и я бы предпочел узнать раньше, чем позже, если один из них ударит по мне... по нам, — Люциус налил им еще вина. — Возможно, Пейдж. Если когда-нибудь придет день, когда он наберется храбрости. Дауд никогда не пошевелится. Он слишком любит свои владения такими, какие они есть. Дебирс сделал глоток вина и внимательно посмотрел на Элизабет. — Наш последний враг, — заговорил он. — Как ты думаешь, кто это? — Мой ответ тот же, что и раньше. Янус скрывает свою личность лучше, чем кто-либо и когда-либо. — Янус... — Дебирс насмешливо фыркнул. — «Два лица на одной голове». Какой банальный выбор для прозвища двойного агента, — он бросил на Элизабет раздраженный взгляд. — События слишком точны и слишком четко выстроены, чтобы быть действиями какого-то случайного нарушителя спокойствия. Янус — необычный враг. Я сказал Моргану, что с Янусом и его смешной маленькой бандой хакеров покончено. Но, похоже, я объявил о победе слишком рано. Так называемый коллектив Джаггернаут не так мертв, как мне бы хотелось. Они как тараканы. Трудно уничтожить их за один раз. Кем они себя возомнили? — спросил он, оскорбленный безрассудством врага, который осмелился противостоять ему. — Стая детей-активистов, стреляющих в нас из-под прикрытия киберпространства! — Мы разберемся с ними, — ответила Элизабет. — Мы всегда выдерживали такие атаки. И никогда не отклонялись от своего курса. — Ответственность ложится на нас. История... — История — это то, как мы ее записываем. Мы те, кто обладает мужеством, проницательностью и моральным правом. Мы идем впереди, Люциус. Это то, что нам суждено сделать. Поступки какого-то безликого труса не могут этому помешать. Дебирс помолчал, потом улыбнулся. — Конечно, ты права, дорогая. Я хочу отрезать голову Янусу, кем бы он ни был, и покончить с этими раздражителями раз и навсегда. Человечество находится на критическом социальном этапе, оно разделено и расколото. Слишком многое поставлено на карту, чтобы отвлекаться! — Я обещала тебе, что разработаю план действий, — сказала Элизабет. — Так и есть. Я использовала некоторые ресурсы, которыми я обладаю. Пешки по доске и находятся в движении. Нам придется вести тонкую и длительную игру, Люциус. Янус помешает нам подобраться ближе, но я думаю, что нашла способ. * * * Аляска Комплекс 451 Будь у Адама больше времени, он бы сумел перевернуть ситуацию в свою сторону, но времени не было, и ему ничего не оставалось, кроме как просто реагировать на то, что происходит вокруг. Составленный против него план уже был приведен в действие. По опыту Адама, мир любил лишать человека выбора и заставлять его смириться. Успех или неудача. Второго шанса нет. И заходя в комнату отдыха, Адам понял, что это ловушка. В углу стоял Стэкс с разбитым носом, Белл с дружками стояли рядом. И небольшая толпа, собравшаяся вокруг. Все смотрели настороженно. И смотрели на Адама. — Теперь мы получим ответы на свои вопросы, — без предисловий начала Белл. — А то Стэкс нам их не дал. Толпа расступилась, пропуская Адама, и он посмотрел на них. Все они, до сих пор не проявлявшие к нему ни малейшего интереса, смотрели на него так, словно затаили на него обиду. Что изменилось? — Дженсен... — шагнул было вперед Стэкс, но Моноглазый замахнулся на него дубинкой с электрическим наконечником. Хоть Стэкс и был крупнее худощавого парня, но испугался гудящего и сверкающего оружия. Вторая шестерка Белл скинул куртку, демонстрируя сияющие татуировки. И Адам увидел характерную грубую кожу на его голой груди, которая указывала на кожные импланты брони. Тот нетерпеливо пританцовывал и облизывал губы, и Адам понял, что первая атака будет от него. Это было так явно, словно над татуированным заморгала неоновая стрелка. — Какие-то проблемы? — Адам проигнорировал обоих «головорезов» и сосредоточил все внимание на Белл. — Ты чертовски прав, — она оскалила зубы. Со стороны толпы послышался ропот поддержки. — Я с самого начала почуяла тебя, Дженсен. Жаль, сразу не дала волю интуиции. — У меня нет времени на игры. Ты хочешь мне что-то сказать, выкладывай. Или убери своих игрушечных мальчиков с моего пути. Белл широко развела руки. — Видишь этих людей, Дженсен? У нас у всех есть что-то общее. Мы все потеряли многое в этом инциденте. Любимых, семьи. Родной кров. Деньги. Мы потеряли наши проклятые жизни. Снова послышалось ворчливое согласие, и холодное, ползущее понимание осенило Дженсена, когда Белл продолжила: — А теперь эти придурки обвиняют нас во всем. Мы здесь пленники, чувак. Все потому, что кто-то нас наебал. Она указала прямо на него. У Адама перехватило дыхание, когда еще одно непрошеное воспоминание ожило перед его мысленным взором. Голос — шелковистый, почти детский голос Элизы Кассан. И серия жестоких, окончательных выборов, каждый из которых был более неприятным, чем предыдущий. — Ты был там! — прорычала Белл, повышая голос. — Ты сделал это, Дженсен? — ее слова наполнились чистой яростью, и он понял, что, несмотря на ее грубые манеры, Белл была такой же жертвой ужасного нападения Дэрроу, как и все остальные. — Отвечай! — Кто тебе это сказал? — спросил Адам. — Не имеет значения, кто и что мне сказал, — парировала Белл. — Не слышу, чтобы ты это отрицал, — она двинулась на него. — Оглянись, сукин ты сын. Посмотри, что ты наделал. Адам бегло осмотрелся. Все эти ауги отчаянно нуждались в ком-то, кого можно было бы обвинить, в ком-то, кто был здесь, настоящий и перед ними, а не призрак, как Хью Дэрроу, чье тело было раздавлено тысячами тонн стали в Северном Ледовитом океане. Они хотели козла отпущения, и кто-то решил, что это будет он, Адам. Он на мгновение потерял сосредоточенность, когда эта мысль эхом отозвалась в его голове, и этого было достаточно, чтобы кто-то позади него в толпе толкнул его вперед, плюясь и издеваясь. Он споткнулся, и татуированный, рыча, бросился к нему. В обеих руках он держал кухонные ножи. Адам рефлекторно вскинул руку и запустил нервный импульс, который должен был задействовать наноклинки, но услышал лишь глухой щелчок и слишком поздно вспомнил, что боевые аугментации отключены. Вместо этого он вошел в неуклюжий блок — ножи резанули по поликарбонатной оболочке его руки. Адам перешел в контратаку, низко пригнувшись и ударив татуированного в живот. Но кожная броня поглотила большую часть силы удара. Толпа кричала на него, требуя крови. Неважно, что он им скажет. Он был чужаком, новым и неизвестным, и даже если Белл была их мучительницей, она все еще была одной из них. Легко манипулировать людьми, изливать всю свою ненависть на одну цель. Их не волновала правда. Адам был на Панхее, это факт, и они как будто учуяли запах этого места — и того, что там делалось, — все еще на нем. Ножи упали на незащищенное горло Адама, но татуированный был неопытен и держал их слишком близко друг к другу. Свободной рукой Адам схватил ближайшее острие, услышав хруст металла о синтетическую ладонь. Затем дернул татуированного на себя и сильно ударил его по лицу. Нос сломался с отвратительным треском, и хлынула кровь. Он упал, завывая от боли. Адам отшвырнул ногой выпавшие ножи, когда Белл и Моноглазый одновременно бросились на него. Белл была сильной, но не проворной, и ее тяжелая аугментированная нога не смогла зацепить Адама и сбить его с ног. Он скользнул назад, схватив складной стул, развернулся и ударил Моноглазого по плечу. Но тот ткнул в него электрошокером. К счастью, промахнулся, но бело-голубые искры были очень близко. Изображение правого глаза Адама на мгновение затуманилось из-за электромагнитного поля. Руки Моноглазого были натуральными, и это сделало его уязвимым. Адам схватил его запястье и сломал, выкрутив его до такой степени, что ни одна человеческая кость не могла бы выдержать. Моноглазый закричал, и Адам выхватил у него из онемевших пальцев электрошокер и в упор ударил ему над глазами. Пластик разлетелся на куски, и второй из людей Белл упал на пол. Но сама Белл не стала дожидаться, пока Адам обратит внимание и на нее, и ударила его ногой в спину. Он упал на колени и, врезавшись в стол, рухнул под ним. Электрошокер Адам выронил и быстро повернулся, откатываясь в сторону, когда Белл уже почти на него наступила. Ее стальная нога смяла стол. Адам подскочил, пытаясь встать, но толпа последовала его примеру и принялась бросать в него стулья, заставляя закрываться и мешая встать на ноги. Стэкс пришел на помощь, но яростный удар Белл отбросил его в сторону, впечатывая в стену. Белл преодолела короткое расстояние к Адаму двумя тяжелыми пневматическими шагами. Он не успел встать, лишь увернулся от ее плевка и увидел ее резкий выпад ногой. Она попыталась нанести смертельный удар, раздавить грудь и остановить его сердце. Но Адам успел выставить блок, и в течение долгих секунд это превратилось в соревнование оборудования — требовательного, точного механизма Адама, построенного Шарифом, против грубой силы аугментированной ноги Белл Тай-Юн. В глазах Белл не было ничего, кроме неприкрытой ненависти. — Ты заплатишь! — вопила она. Краем глаза Адам заметил какое-то движение, и тут же появился Стэкс с окровавленным лицом, размахивающий огнетушителем, как дубинкой. Он ударил Белл в висок, и она отлетела в сторону. Стэкс опустил руку с двумя пальцами и схватил Адама, легко и быстро поднимая его на ноги. Белл же перекатилась и встала на одно колено, когда остальная разъяренная толпа сомкнула ряды позади нее, но прежде чем они успели среагировать, Адам выхватил огнетушитель из руки Стэкса и, направив на толпу, выпустил в них дугу замораживающего, удушающего углекислого газа, останавливая любую новую атаку. — Хватит! — прорычал Адам. Двери комнаты с грохотом распахнулись, и ворвалась дюжина санитаров с электрошокерами в руках, выкрикивая приказы и угрожая. Следом вошла Торн, оценивающе оглядывая комнату. Адам уронил огнетушитель и приподнял руки, остальные участники побоища неохотно сделали то же самое. Он увидел, как Белл вопросительно посмотрела на Торн, но та полностью проигнорировала ее немой вопрос, и Адам сразу понял, что именно она раскрыла обстоятельства его появления. — У вас талант попадать в неприятности, мистер Дженсен, — Торн оглядела его с ног до головы, мельком взглянув на Стэкса. — Такое случается, — он вытер кровь с губы. — Почему ты все еще здесь? — Я же сказала, мы еще не закончили. И, кажется, я была права, проявив к тебе более пристальный интерес. Адам скривил губы. — Чушь. Пытаешься меня разжалобить? Взгляд Торн вернулся к Стэксу. — В тюрьме все может пойти наперекосяк. Это выявляет худшее в людях. — Я думал, это клиника, а не тюрьма, — пробормотал Стэкс. Она не обратила внимания на его замечание. — Думаю, на данный момент будет лучше изолировать вас от всех остальных, мистер Дженсен. Пока мы не сможем все решить, — Торн подозвала трех санитаров. — Отведите его в изолятор и держите там. Один из санитаров толкнул его, но Адам не сдвинулся с места. — А что с ним? — он кивнул в сторону Стэкса. — А что с ним? — повторила Торн. — Он вернется на свою комнату. Он не моя забота. Адам видел видел жажду мести на лицах Белл и других аугов, и знал, что если они не смогут добраться до него, они отыграются на Стэксе. Этот человек будет наказан только за то, что проявил к Адаму хоть немного дружелюбия. — Нет. Здесь для него небезопасно. — Со мной все будет в порядке, брат, — тихо сказал Стэкс, не в силах скрыть свой страх. — Не волнуйся. — Ты всегда полицейский, Адам? — Торн фыркнула. — Служить и защищать? Человека, которого ты едва знаешь. Если бы ты читал досье Харрисона Стэкера, ты бы думал иначе. Адам пропустил это мимо ушей. — Оставишь его здесь, и он кончит с заточкой в ребрах. Торн сложила руки на груди, молча оценивая их обоих. Потом кивнула и указала на санитаров. — Возьмите и мистера Стэкера. Мы будем держать его подальше от опасности... так долго, как сможем. Санитар снова толкнул Адама, и на этот раз он двинулся, шагая в ногу со Стэксом, когда охранники окружили их. Сзади послышались насмешки Белл. — Мне очень жаль, — тихо сказал Адам. — У Торн есть на меня зуб, и ты взял на себя часть ответственности. Стэкс посмотрел на него. — Просто скажи мне, что Белл ошибалась. Ты и этот ублюдок Дэрроу... — Хью Дэрроу умер из-за меня, — прервал его Адам. — Верь этому. Они молча шли по узким коридорам 451-го, и Адам перебирал в уме стремительно рушащиеся варианты. Театр Торн в комнате отдыха был рассчитан на то, чтобы вывести его из равновесия. Она подвергла Стэкса опасности, настроила остальных обитателей объекта против Адама, так что у него не было поддержки, и единственный выход — вернуться к ней. Отправив его в изолятор, она получит полный контроль над тем, что произойдет дальше. И сейчас Адам понял, что, попросив спрятать и Стэкса, он дал Торн еще один инструмент, который она использует против него. Она вскоре пригрозит, что отошлет Стэкса обратно к милой Белл, если Адам не даст ей то, что она хочет. Она использует его врожденный инстинкт заступаться за беззащитных. Адам наблюдал за Стэксом краем глаза. Был ли он частью сложной игры Торн? Она манипулировала Белл, она сделала то же самое со Стэксом? Мог ли Адам ему доверять? Стэкс заметил его взгляд и нахмурился. — То, что Торн сказала насчет моего досье... она права. Я делал плохие вещи... у меня не было выбора... Адам кивнул. — Я знаю, как это бывает. Он прислушивался к своим инстинктам, и все они говорили ему, что этого человека используют так же, как и его. Санитары вывели их наружу, и они побрели под холодным дождем, падавшим с безжалостно серого неба. — Как давно ты здесь? — спросил Адам, глядя прямо перед собой. — Ты уже спрашивал меня об этом, — сказал тот. — Я же сказал. После инцидента. — Когда тебя должны были отпустить? — Они сказали, шесть месяцев, — вздохнул Стэкс. — Но доктор Рефика сказала, что все это займет больше времени. Так оно и выходит. — Я здесь уже шесть дней, — Адам согнул руки и напрягся. — И этого достаточно. План, который у него был, — просто куски, которые никак не могли собраться вместе. Но в чем Адам был уверен, так это в том, что агент Торн не собирается ослаблять хватку. Если она была способна рисковать жизнью невинного человека только для того, чтобы доставить Адама туда, куда она хотела, не было никакого способа спрятаться от нее в этом комплексе. Его время подходило к концу. Браслет-ингибитор на руке Адама отключал многие его аугментации, но нейромышечный имплант-посредник в его теле был слишком широко распространен, чтобы его можно было так легко остановить. Конечно, от пуль он сейчас увернуться не смог бы, но все равно еще мог двигаться быстрее, чем обычный человек. Адам выбросил вперед руку, как кобра, хватая за запястье ближайшего санитара. И прежде чем охранник успел среагировать, Адам воткнул наконечник электрошокера в металлическую рамку браслета. Обжигающий электрический разряд потрескивал над его рукой, причиняя сильную боль и заставляя искусственные мышцы дергаться, но риск окупился — цепочка индикаторов на браслете погасла. Санитар закричал, и два других охранника повернулись к Адаму и Стэксу. Стэкс быстро поднял массивные руки, блокируя других охранников, пока Адам разбирался с первым. Быстро сообразил, мысленно усмехнулся Адам. Когда браслет отключился, он почувствовал прилив энергии — система перезагружалась, быстро активируя импланты один за другим. В углах дисплея сетчатки замигали индикаторные глифы. Адам и не думал, что когда-нибудь будет рад этому ощущению. Развернувшись, он ударил отбивающегося санитара по лицу тыльной стороной ладони, намеренно оттягивая удар для нокаута, а не для смертельного удара. Охранник упал в снег и лежал, стонал от боли. Адам сорвал «мертвый» браслет с руки и обернулся к Стэксу. Тот как раз схватил одного из санитаров за куртку и швырнул его в сторону Адама, одновременно размахивая тяжелой рукой в сторону оставшегося. Адам встретил противника ударом электрошокера в живот. Оружие выстрелило с низким жужжанием, и крик боли санитара оборвался, когда он потерял сознание от шока. — Красный Код! Красный Код!— крикнул последний охранник в рацию, содрав ее с пояса. — У нас есть!.. — Закрой рот! — крикнул Стэкс и сомкнул большие, похожие на когти пальцы кибер-руки на предплечье санитара. Тот закричал, когда груды раздавленной плоти, костей и пластика превратились в беспорядочное месиво. Стэкс отшвырнул его на землю и посмотрел на Адама. — Черт, мужик! Ты мог бы предупредить меня, что пойдешь на это! — До этого момента я и сам не знал. Адам подбежал к высокому забору — сквозь его толстые прутья виднелись заснеженные грузовики. — Там машины. Мы должны... — Я понял, — Стэкс оттолкнул его в сторону и согнул искусственные руки. — Дай я помогу тебе, — Адам прижал электрошокер к браслету Стэкса. — Будет больно, — предупредил он и, не дожидаясь ответа, запустил в устройство потрескивающую волну напряжения. Стэкс вскрикнул от боли, но потом его когтистые пальцы вцепились в металлические звенья. Искры полетели оранжевыми дождем, когда он разорвал прутья, и запоздало сирены начали звучать по всей длине комплекса. Сквозь вой сирен Адам услышал и другой пронзительный вой и мельком увидел насекомоподобную фигуру, поднимающуюся с крыши главного здания и направляющуюся к ним. — Дрон! Стэкс протиснулся через внутренний забор и повторил свои разрушительные действия на внешней линии. Адам быстро последовал за ним, наконец-то оказавшись за пределами комплекса. Охранники вышли из изолятора и главного здания. Оптика Адама высветила оружие в их руках — на этот раз не парализаторы, а короткоствольные дробовики. — Твое шоу, парень!— сказал Стэкс. — Что будем делать? — Заводи! — Адам ткнул пальцем в сторону пикапа, припаркованного в нескольких метрах от него, на платформе которого громоздились запасные части и оборудование. Это была старая бензиновая модель две тысячи десятых годов, более надежная в холодных аляскинских температурах, чем современные гибриды или электронные автомобили. Стэкс бросился в машине, когда что-то быстро просвистело над головой Адама, падая на мокрый асфальт. Он обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как второй предмет, не причинив вреда, ткнулся в его плечо. Дротик с транквилизатором. — Быстрее заводи! — крикнул Адам, снова заметив дрон, когда тот развернулся в воздухе. Размером с футбольный мяч, держащийся в воздухе за счет четырех вращающихся роторов, снизу — черное дуло пистолета-транквилизатора. Дрон прицелился, но Адам резко пригнулся и, схватив с земли комок грязной слякоти, бросил его в парящего дрона. Снежок с влажным шлепком ударил в глаз камеры, и роторы дрона жалобно завизжали, когда аппарат на мгновение потерял цель. Позади себя Адам услышал, как Стэкс застонал от напряжения, а затем — хруст рвущегося металла. Он обернулся и увидел, что тот сорвал дверцу пикапа и теперь стоял, сгорбившись над рулем, дергая провода. Адам подбежал к машине, заглядывая в кузов, ища что-нибудь, что можно было бы использовать в качестве оружия. Стэкс издал победный клич, когда мотор пикапа взревел. — Мы уже катимся! — Еще нет... — Адам схватил кусок металлической арматуры. Снежок уже соскользнул с камеры, и дрон снова бросился на них. Какое-то мгновение Адам держал арматуру, как длинный меч, размышляя, сможет ли он прихлопнуть дрона в воздухе, прежде чем тот проткнет его дротиком. Но потом ему пришло в голову кое-что получше, и он включил прицельное увеличение. Адам перевернул арматуру в руке, хватая теперь как копье, и в последнюю секунду метнул ее. Тупой конец арматуры ударил дрона с такой силой, что вывихнул один из его роторов, и тот рухнул на землю. Раздались выстрелы охранники выбежали через дыру в заборе. Стэкс развернул машину, колеса пикапа плевались льдом и дождевой водой, когда он поворачивал к шоссе. — Ну же! — он взревел. — Беги, черт побери! Адам бросился к машине, на ходу заскакивая в салон. — Гони!— крикнул он в ответ, когда пуля ударилась о кузов. Служебная трасса от 451-го объекта выходила на дорогу, пересекавшую полуостров, и, судя по карте на экране спутниковой навигации пикапа, соединялась с большим шоссе в нескольких милях дальше. Но на пикапе были только местные жетоны, и не было разрешения на проезд между штатами, что означало, что как только они выедут на автостраду, их перехватят полицейские дроны. — Это случится, несмотря ни на что, — сказал Стэкс. — Скорее всего, наши приятели в комплексе сейчас звонят в полицию штата с описанием этих колес. Адам покачал головой. — Я так не думаю. Я знаю, как работают эти люди. Стэкс бросил на него взгляд. — Эти люди? — повторил он. — Ты говоришь о Всемирной Организации Здравоохранения так, будто они из ЦРУ. — Ты только что провел восемнадцать месяцев в плену у них, — парировал Дженсен. — Это ты мне скажи. — Справедливо... — согласился Стэкс и ударил по рулю. — Дерьмо. Это все просто какой-то пиздец. — Даже не спорю, — Адам склонился над навигационным экраном, прокручивая карту. — Смотри, там, где соединяются дороги, есть автоматическая станция техобслуживания. Езжай туда. Мы бросим пикап, найдем другую машину. Стэкс нахмурился. — Не хочу тебя огорчать, брат, но если мы с тобой не единственные люди в радиусе пятидесяти миль отсюда, я должен тебе доллар. Ничего, кроме этих чертовых большегрузных роботов-грузовиков, бегающих вверх и вниз по этому участку дороги, от Анкориджа до границы или обратно к нефтяным скважинам. Кислотные дожди и все такое, Аляска больше не принимает туристов. Города вокруг мертвы и исчезли. — Я знаю, — сказал Адам. — И мы воспользуемся этим. Мы сядем на одну из этих автоматических установок, сможем добраться до Джуно и снова связаться с Штатами. Как можно дальше от объекта четыре-пять-один. — Я тебя слышу, — с чувством сказал Стэкс. — Но ты забываешь, что у этих роботов убийственная охрана, да? — Да, — Адам провел рукой по шестиугольной пластине над правым глазом. — Но я знаю парня, который может нам в этом помочь. Как и предсказывал Стэкс, автостанция была совершенно лишена человеческой жизни и, вероятно, уже давно. Несколько безликих автоцистерн, украшенных корпоративными логотипами, заполнили заправочные отсеки, управляемые машинами, где паучьи руки крана подавали энергетические пуповины в ожидающие слоты на их боках. Адам наблюдал, как один из них долил заряд в свои массивные батареи и отделился от них резким движением. Робот проехал мимо Адама к съезду на шоссе, включив инфракрасные ходовые огни. Башня шокера, установленная на борту танкера, повернулась, чтобы проследить за Адамом — немое предупреждение держаться подальше. Простой искусственный интеллект, который управлял этими грузовиками, имел лишь поверхностный интерес к людям, как к препятствиям, которых нужно избегать, или потенциальным угонщикам, которых нужно уничтожить. Цены на настоящее ископаемое топливо делали кражу таких транспортеров с обширных аляскинских месторождений постоянной проблемой, поэтому машины были запрограммированы на автоматическое недоверие ко всему органическому, что приближалось к ним. Адам нахмурился и отвернулся, обдумывая свой следующий шаг. У них не было много времени, в лучшем случае минут двадцать. Нужно было действовать быстро. У автостанции было какое-то поверхностное укрытие — запоздалая мысль, встроенная в это место на случай, если кто-то из плоти и крови окажется достаточно неудачливым, чтобы оказаться здесь. За толстой ветрозащитной дверью со сломанными уплотнителями стояли стулья и столы напротив зловонного химического туалета, телефона экстренной помощи, сломанного настенного экрана и пары вышедших из строя торговых автоматов. Один из автоматов уже был вскрыт Стэксом. Адам посмотрел на раздутые банки с просроченной колой, крошащиеся упаковки сои и поморщился. — Эта дрянь тебя отравит, — сказал он. — Она уже даже достаточно взрослая, чтобы иметь детей. Стэкс протянул ему несвежий энергетический батончик. — Не привередничай. Так как насчет твоего парня? Адам неохотно взял пакетик. — В любую секунду… — Дай мне знать, как все пройдет, — Стэкс сгреб в охапку все, что выудил из торгового автомата, и вышел наружу. За время пребывания в комплексе Адам понял, что тот окружен маскирующим полем, которое подавляет любые сигналы сотовой связи дальнего действия. Пока он был внутри, его инфолинк был лишь мертвым куском металла, неспособным передавать или принимать, заблокированным даже самым основным сигналам слежения. Но теперь Адам был в нескольких милях от 451-го, и ничто не могло прервать передачу. Инфолинк перезагружался. Начальная последовательность завершилась, и для любого, кто знал секретные протоколы контакта импланта, Адам Дженсен фактически вернулся на сетку. Через две минуты знакомый голос эхом отозвался в передатчике. — Кто это? — требование было резким и недоверчивым. — Привет, Фрэнсис, — ответил Адам, на миг устало прикрывая глаза, и услышал резкий вздох. — Назови себя. Или я отключу эту передачу прямо сейчас и вычищу контакт. — У меня нет времени на игры, Притчард. Это я. Я думал, ты все еще следишь за этим кодом. — После года молчания? — Притчард повысил голос, став немногословным и насмешливым. — Может быть, мне следует... — он замолчал, спохватившись. — Адам Дженсен числился пропавшим без вести и считается погибшим после разрушения Панхеи. У меня нет оснований полагать, что факт не соответствует действительности. Если ты Дженсен, докажи это. — Твое второе имя Венделл. Твой хакерский дескриптор — Nuclearsnake. С номером три. Достаточно? — Любой компетентный следователь может раскопать эти данные. — А еще ты придурок. Последовала долгая пауза. — Хорошо, — сказал наконец Притчард. — Если ты не Дженсен, то очень убедительно подражаешь ему, — он снова помолчал. — Сигнал локатора показывает... Аляску? Может, ты мог бы дать какое-то объяснение, почему... — Нет времени, — оборвал его Адам. — Если ты смог запилинговать, где я, значит ты точно знаешь, где я. Мне надо свалить отсюда, Притчард, и немедленно. — И это все? Ты связался со мной ни с того ни с сего, потому что тебе нужна услуга? — В значительной степени, да. Ты можешь это сделать? — Конечно я могу это сделать, — фыркнул Притчард. — Куда тебе нужно? Дверь распахнулась, и в комнату ворвался Стэкс. — Дженсен! Я увидел вертолет на Западе, огни сканировали дорогу. Идут сюда, — он покачал головой. — У нас есть минут пять, не больше. Адам кивнул ему и отвернулся. — Детройт, — сказал он Притчарду. — Пора вернуться домой. * * * В техническом отсеке автоматического грузовика, едва достаточно большого, чтобы двое мужчин могли поместиться в нем, не задевая друг друга, было душно и неудобно. Почти весь долгий путь они проделали в дружеской тишине, правда, по большей части Стэкс тихо похрапывал, а Адам дремал, но не позволял себе полностью погрузиться в сон. И когда он почувствовал, что грузовик начал замедляться от постоянного темпа, который он поддерживал с Аляски, Адам подтолкнул Стэкса ботинком. — Я проснулся, — проворчал тот. — Мы уже на месте? — Похоже на то. Грузовик качнуло, и он наконец остановился. Люк с шипением открылся, и внутрь ворвался порыв холодного влажного воздуха. Адам вылез из машины и, вытянувшись в полный рост, поморщился от боли в спине. Стэкс замер позади него, делая глубокие вдохи. — Чувак, я почти забыл, что такое свежий воздух, — он закашлялся и сплюнул. — Ну, не то чтобы этот воздух такой свежий... Едва они вышли из машины, как люк с шипением захлопнулся, и грузовик с грохотом уехал, оставив их на обочине автострады. Адам огляделся и увидел дорожный знак, сообщавший, что они находятся на верхнем участке I-94 — Детройтской индустриальной автострады, сразу за Дирборном. Сориентировавшись, он обернулся и увидел темную полосу реки на Востоке, за плохо освещенными улицами Мексикантауна. А дальше к северу — центр Детройт, скопление небоскребов, слабо светящихся сквозь низкие облака. Там постоянно горело пламя и отражалось от дна облачного массива, придавая ему угрюмое сияние. Адам выбрал центр Ренессанса по направлению к реке и использовал его в качестве ориентира для поиска двух колонн здания «Шариф Индастриз». На мгновение показалось, что башни исчезли с горизонта. Он привык видеть стеклянные и стальные балки, освещенные изнутри мягким золотистым светом на мили вокруг. Но оптика приспособилась к расстоянию, и Адам понял, в чем дело. Башни «Шарифа» все еще были там, но они казались темными на фоне ночного неба, никакого освещения не было видно, за исключением красных сигнальных огней для самолетов на самом верху. Стэкс сделал вид, что осматривается. — Милое местечко. Теперь я жалею, что не попросил твоего приятеля Притчарда отвезти нас в Сиэтл. Адам молчал, быстро направляясь к указанному месту встречи. За парком была станция метро. Осталась всего пара минут. На парк, через который они шли, не был пустым, как обычно в такое позднее время. Горело множество костров, сидели десятки аугов. Адам и раньше видел последствия отмены нейропозина, и это всегда было уродливое, печальное зрелище. Без регулярных доз аугментации начинали давать осечки и вызывали сильную боль, судороги и в худших случаях системное повреждение нервов. Доступность препарата всегда контролировалась, и он всегда был дорогим, но после инцидента Адам задался вопросом, насколько труднее стало его достать. Альтернатив было немного — с ядовитыми «уличными» версиями, приготовленными преступными бандами, и опасными непроверенными вариантами, такими как «riezene», больше забирающими жизни, чем спасающими. Чертово гетто роботов. Они спустились в фойе метро, и Адам активировал инфолинк. — Притчард, мы на месте. — Я знаю. Голос донесся не из его имплантированного коммуникатора, а из темноты рядом с металлической лестницей, ведущей к платформам. Худощавая фигура в темно-коричневой куртке поверх бесформенной толстовки появилась из-за освещенного дисплея с картой. Руки потянулись откинуть капюшон, и Адам увидел лицо Притчарда. Хакер выглядел изможденным и усталым, его тонкие черты казались впалыми в восковом полумраке. Он склонил голову набок, внимательно изучая Адама, одной рукой крепко держась за карман куртки. — Собираешься стрелять в меня, Притчард? Я знаю, что мы никогда не были лучшими друзьями, но я думал, что мы расстались на лучших условиях. Хакер немного расслабился и огляделся, вглядываясь в углы зала. — Осторожность не помешает, — он шагнул ближе и вдруг протянул руку и сорвал с головы Адама волос. Быстро попятился назад, достал маленькое портативное устройство и положил волосы в лоток для образцов. — Проверка ДНК? — Адам прищурился. — Ты все еще думаешь, что я не тот, за кого себя выдаю? Притчард не ответил, переводя взгляд с Адама на показания прибора. Через мгновение раздался тихий перезвон, и хакер кивнул. — Насколько я знаю, ты мог быть хирургически измененным двойником... Но генное сканирование совпадает с образцами из файлов компании, так что теперь я тебе верю, — он оглядел Адама. — Для покойника ты выглядишь неплохо. — Спасибо за это Шарифу. Страж здоровья поддерживал мою жизнь в воде. — Да, конечно, — Притчард кивнул. Его тон был едким. — Ты сделал выживание вопреки всему смыслом своего существования. Полагаю, это не должно меня шокировать. Я мог бы догадаться, что ты не захлебнешься, как и все остальные. Стэкс толкнул Дженсена в бок. — Мужик, кажется, не рад тебя видеть, — осторожно сказал он. — Притчард никогда не бывает счастлив, — заметил Адам. — А чего ты ожидал? — рявкнул хакер. — Объятий? Куда бы ты ни пошел, за тобой по пятам следуют проблемы! — Что он имеет в виду?— сказал Стэкс. Адам поднял руку. — Не время, Фрэнсис, — он сделал ударение на имени, зная, что Притчард поймет. — У тебя есть то, о чем я просил? Пожилой мужчина в тяжелом пальто вошел в фойе и замешкался на ступеньках, увидев их троих и сразу заподозрив что-то противозаконное, что на самом деле-то было правдой. Притчард раздраженно подозвал Стэкса и Адама к темному углу, и прохожий сделал вид, что ничего не видел, почти бегом поднимаясь по ступенькам. Притчард достал два карманных секретаря и протянул их Адаму. — Там закодировано удостоверение личности, плюс фальшивый кредитный счет в банке Детройта. Там хватит на пару обедов и билет на автобус. — Я не собираюсь уезжать отсюда в ближайшее время, — огрызнулся Адам. — Я вернулся в Детройт не просто так. Притчард исподлобья глянул на него. — Я знал, что говорить с тобой было ошибкой. Я должен был стереть код инфолинка после того, как они сказали, что ты мертв, — он покачал головой. — Дженсен, теперь все по-другому. Если ты думал, что было плохо до Инцидента, то ты понятия не имеешь, значит, что такое плохо. Этот город — последнее место, где ты должен быть. Твое лицо здесь знают. И я рискую своей жизнью, просто находясь в том же месте, что и ты. — Да, — кивнул Адам. — Должен признать, видеть тебя на поле боя — это что-то новенькое. Когда ты выходишь из-за стола? — У меня даже стола больше нет! — горячо воскликнул Притчард, но затем его тон изменился, став угрюмым. — Скажем так, у меня уже нет того, что было раньше. Недалеко донесся низкий, хриплый гул приближающегося к платформе поезда, и Адам услышал, как автоматический диктор объявляет пункты назначения. — Мне нужно взглянуть, — сказал он Притчарду, не понимая, откуда взялось это желание. — Я должен увидеть город своими глазами. — Ты пожалеешь об этом, — смягчился Притчард и повернулся к лестнице. — Я уже знаю. Поезда ждали всего несколько пассажиров, и когда они заметили Адама и Стэкса, выходящих на платформу, то сразу же отошли дальше. Адам поджал губы. Он не раз испытывал анти-аугские настроения, направленные против него — от переходящих на другую сторону улицы людей, чтобы держаться от него подальше, до откровенного фанатизма с криками «ханзер» и угрозами физического насилия. Но теперь он чувствовал новую враждебность в людях вокруг него — смесь страха и гнева. Поезд плавно затормозил, и двери автоматически с шипением открылись. Адам шагнул к ближайшему вагону и услышал, как Притчард окликнул его по имени, но он уже оказался лицом к лицу с двумя полицейскими в черно-оранжевых бронежилетах. Они преградили ему путь. — Куда это ты собрался? — сказал один из них. Другой коп ткнул пальцем в наклейку на окне вагона, рядом с надписью «не курить/не проносить огнестрельное оружие». На наклейке была изображена простая фигурка мужчины и женщины на черном фоне с зеленой каймой. Адам никогда раньше такой не видел, а их было с дюжину, приклеенных к окнам пяти из шести вагонов. — Знаешь, что это значит? — Просвети меня, — сказал Адам. — Это значит «только для натуралов», — сказал первый коп и оттолкнул Адама на шаг назад тыльной стороной ладони, а другой рукой ухватился за дубинку, висевшую у него на бедре. Он кивнул в сторону хвоста поезда. — Вали туда. Адам устал, и это все раздражало его. Он задумался, не сказать ли патрульным несколько слов, но сдержался, вздохнув. Не так уж и давно он был одним из них, а теперь его бывшие коллеги угрожают ему расправой. На дверях последнего вагона красовался другой символ — те же фигурки мужчины и женщины, но на этот раз окаймленные красным. Адам заметил, что у обеих фигур была рука или нога, окрашенная в малиновый цвет, чтобы указать на наличие протеза. — Это шутка? — выдохнул Стэкс. — Правила сегрегации появились через некоторое время после инцидента, — сказал ему Притчард. — В наши дни аугментированные люди — граждане второго сорта. — И все просто позволили этому случиться? — негромко произнес Адам. Притчард посмотрел на него. — Ты действительно думаешь, что люди хоть на мгновение задумались о правах аугментированных после того, как семьдесят процентов из них впали в безумие? Все произошло быстро, Дженсен. Любой, кто не соглашался на вывод из эксплуатации своих аугментаций, должен был зарегистрироваться для регистрации, строгого контроля, принудительного лицензирования... принудительного заключения и удаления оборудования для несоответствующих. Дивная новая рабовладельческая экономика. Мрачный тон в его словах был тем, чего Адам никогда раньше не слышал от Фрэнка Притчарда. Под его обычно язвительной и высокомерной внешностью что-то изменилось. Как и все остальные, Притчард прошел через многое за время отсутствия Адама. — Я видел башни, — сказал Адам, кивая в сторону горизонта. — Что случилось с Шарифом? — Человек или компания? — Притчард невесело усмехнулся. — И то, и другое. Стэкс стоял у окна, наблюдая за мелькающими мимо зданиями, а Притчард сел напротив Адама и наклонился к нему, понизив голос. — Здесь Дэвид Шариф — уже не то имя, которое люди хотят слышать. Помнишь все его смелые планы сделать Детройт «городом-маяком», вернуть технологии, процветание и рабочие места? — он покачал головой. — Все исчезло, рассыпалось в прах. То золотое будущее, о котором он говорил. В последний раз, когда Адам видел Дэвида Шарифа, он был в Панхее. Адам помнил, как Шариф умолял его сделать правильный выбор для общего блага, но после обрушения Панхеи Адам не знал, выжил ли Шариф. Он внимательно слушал, как Притчард излагает всю эту печальную историю. Адам не удивился, узнав, что Шариф сбежал на борту частной мини-субмарины, но, как объяснил Притчард, это было не так уж удачно. — Его батискаф был поврежден, когда он поднимался на поверхность, и к тому времени, когда спасательные корабли ООН доставили его на борт, он был уже в коме. Понимаешь? Поэтому он проспал почти все, что последовало за этим. Кома. Адам почувствовал странный проблеск узнавания. Шариф и он, оба мертвые для мира. Притчард продолжал: — В последующие недели люди отчаянно нуждались в ком-то, в ком угодно, кто бы взял на себя ответственность за инцидент. Были нападения на всех производителей аугментации по всему миру, на технические лаборатории и исследовательские центры... они сожгли клиники «Протез». Адам мрачно кивнул. Эти клиники были самыми непосредственными, самыми видимыми целями для любого гневного возмездия. В этом была какая-то ужасная ирония, поскольку именно тайные агенты, работающие через «Протез», заложили основу для ночи хаоса инцидента, имплантировав биочипы во время массового обновления прошивки, которые позволили сигналу Дэрроу сделать свою работу. — Одна за другой все крупные корпорации разорились. Изолей первой объявила о банкротстве, потом Кусанаги, Кэйдин Глобал... — Притчард замолчал. — Пара рыбок еще плавает, но они не протянут дольше конца года. Единственный, кто держится, — это ТЮМ. Адам нахмурился. Они оба знали, что Тай-Юн пользуется поддержкой не только китайского правительства, но и Иллюминатов. Имея за спиной такие силы, ТЮМ была единственной корпорацией, способной выдержать шторм. — Когда рухнули акции всех остальных компаний, Тай-Юн поглотила их, — сказал Притчард. — А с Шарифом во льдах совет директоров компании распался, — он указал на темные башни далекого офисного здания. — Итак, теперь все либо куплено китайцами, либо сожжено людьми, которые хотели отомстить... — он отвернулся и вздохнул. — Я ушел самым последним. Я был там в тот день, когда они официально закрыли это место и заколотили его, — в его голосе прозвучала нотка беспомощного гнева. — Я не знаю, я думал, что смогу что-то сделать... Но когда Шариф проснулся, когда он, наконец, вернулся... я думаю, что это сломало что-то внутри него, видеть, как его детище разрывается на части... Он не мог оставаться и смотреть, как оно умирает. Адам кивнул. — Могу в это поверить. Я никогда не считал Дэвида Шарифа человеком, который хорошо справляется с неудачами. — Я не знаю, где он сейчас, — заключил Притчард. — Я связывался с ним по каким-то каналам, но пока... ничего. — Может, это и к лучшему. Притчард раздраженно нахмурился. — Тебе легко говорить. Пока ты «умирал», я висел на кончиках пальцев, — он отвел взгляд. — Чтобы держаться на плаву, мне пришлось... вернуться к использованию старых навыков, если ты понимаешь, что я имею в виду. Адам мог себе представить, что это значит. До того как Фрэнк Притчард получил должность главы отдела цифровой безопасности в «Шариф Индастриз», он подрабатывал черным хакером. Браконьер превратился в егеря, а теперь снова в браконьера. — Мы делаем то, что должны. — Тебе не обязательно быть здесь, — Притчард махнул рукой в сторону окна вагона, когда монорельс обогнул высокий, осыпающийся бурый дом и въехал в центр города. — Мир уже считает Адама Дженсена трупом. Почему бы не оставить все, как есть? Сойди с дистанции и не возвращайся... — он вздохнул. — Я и сам об этом думаю. — Нет, — Адам покачал головой, холодная волна праведного гнева сжала его грудь. — Мне надоело отставать от них на шаг, — он спохватился прежде, чем сказал «Иллюминаты». Притчард прекрасно знал, кого он имеет в виду. — Они сломали мою жизнь. Они уничтожили все, что имело для меня значение. Я потерял всякий выбор, кем или чем я был... — черные поликарбонатные пальцы его руки сжались в кулак. — У меня провал в памяти в целый год. Так что я больше не позволю им забрать что-то у меня или у кого-то еще. Притчард издал непривычное насмешливое фырканье. — Что ты собираешься делать, Дженсен? Пойти на бой с ними? Адам встретился с ним взглядом. — Ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы ответить на этот вопрос. — Ты заблуждаешься. — Нет, — Адам отвернулся, когда монорельс замедлил ход и остановился. — Мне просто больше уже нечего терять. — Она бы с тобой не согласилась, — тихо произнес Притчард, и Адам быстро обернулся к нему. — Кто? Притчард несколько секунд внимательно смотрел на него. — Что значит кто? Ты что, не помн... — он резко замолчал, откидываясь назад. Адаму это не нравилось — Притчард явно решил скрыть от него что-то. — Не помню кого? — рыкнул Адам. Взгляд Притчарда был напряженным, но все же спустя еще минуту он заговорил. — Лили. Адам нахмурился, прокручивая в голове это имя, но ничего, связанного с этой девушкой, вспомнить не мог. — Рыжая, зеленоглазая, — подсказывал Притчард, — но не Меган. Адам молча покачал головой, отмечая, как помрачнел Притчард. — Надеюсь, она тебя тоже уже не помнит, — тихо произнес тот, поднимаясь. — Здесь холодно, — сказал Стэкс, когда они спускались по остановившимся эскалаторам со станции на продуваемую ветром улицу. Адам рассеянно кивнул и огляделся. Они вышли около обширной строительной площадки, которая в двадцать седьмом году была началом запланированной инициативы по реконструкции. Теперь это была колоссальная куча обломков, напоминающая остатки зоны боевых действий. Какие-то стены еще стояли и были покрыты слоем плакатов с резкими анти-аугскими лозунгами — «Защитите наше будущее«, «Сохраните наши улицы человеческими», «Ваши дети в безопасности?» Еще больше обездоленных собралось вокруг руин в обшарпанном трущобном городке, и от него Адам уловил запах жареного мяса. — Пойду принесу что-нибудь... — сказал Стэкс, уловив тот же запах. — Там жарят крыс, — сказал ему Притчард. — Просто чтобы ты знал. — Я не привередлив. Просто проголодался. Притчард проводил его взглядом. — Ты доверяешь этому человеку? — Он спас мне жизнь, помог сбежать из клиники ВОЗ, где нас держали. Я перед ним в долгу. Хакер посмотрел на него. — Ты не ответил на мой вопрос. — Он не дал мне повода не доверять ему, — сказал Адам. — А сейчас мне нужно как можно больше союзников. Стэкс вернулся с жилистым куском мяса на вертеле и набросился на него, словно умирал с голоду. Он шел с трудом, хромая с каждым шагом. — Вы... хотите перекусить? — Я пас, — сказал Адам. — Ты в порядке? — Замерз, — ответил Стэкс. Все остальные здания были темными и неосвещенными. Те, которые не были покрыты металлическими панелями безопасности, чтобы защитить их от потенциальных поселенцев, были скелетообразными рамами. Темные пустоты там, где когда-то были окна, смотрели на них как глазницы черепа, и повсюду были груды мусора. — После инцидента многие из этих мест были просто оставлены гнить, — сказал Притчард. — Ни у кого не было причин возвращаться и восстанавливать. Они завернули за угол, и Адам увидел знакомый дом — Хирон, жилой комплекс, где он жил, когда работал на Шарифа. Теперь «Хирон» выглядел по-другому: главный вход перегораживали тяжелые бетонные барьеры из Джерси, какие можно увидеть на военной базе. Снаружи автоматический бот безопасности катался взад и вперед в бесконечном патрулировании, его сканеры проецировали веер янтарного лазерного света на его пути. Память снова ожила, на этот раз подкидывая Адаму воспоминание о квартире. Не его, другой квартире в «Хироне» — уютной, утопающей в приятном аромате. И мимолетно мелькнул силуэт какой-то девушки. О Меган думать не хотелось, вот ее-то как раз хотелось забыть. Забыть все те ее признания, которые на деле оказались ложью. На стене дома Адам увидел тот же символ — «только для натуралов». Робот заметил Адама и повернулся в его сторону, приподнявшись на колесиках и направив на него дуло орудия. Адам проигнорировал и шел дальше. — И сколько же всего этого дерьма с сегрегацией? — спросил он. — Оно повсюду, — сказал ему Притчард. — Я слышал разговоры в сети о так называемых «безопасных гаванях» за пределами США, но я не знаю, насколько это правда. — Это не то, чего я хотел... — сказал сам себе Адам. Стэкс покивал. — И ты, и я, брат. — Сюда, — Притчард свернул в забитый мусором переулок и оказался за приземистым каменным зданием с частично обрушившейся крышей. — Вот оно. — Риальто... — Адам вгляделся в темный кинотеатр. — Я думал, это место снесли. На фасаде кинотеатра висели выцветшие рекламные щиты с выцветшими же от непогоды афишами художественных фильмов десятилетней давности, а перед входом, где раньше была билетная касса, виднелась лишь металлическая решетка ограждения. — Таков был план, — сказал Притчард. — Но, как и все остальное здесь, инцидент встал на пути этого. Кинотеатр изолирован, у него есть силовая передача, достаточно хорошая для моих нужд, и, самое главное, никто не беспокоит меня, — они обошли здание сзади. — Конечно, это не совсем «Хилтон-Фудзикава», но поскольку я оказываю вам гостеприимство, вы не в том положении, чтобы жаловаться. С тех пор как они сошли с монорельса, Адам разглядывал разрисованные эмблемами уличных банд стены. Его старые полицейские инстинкты вышли на первый план. Он взглянул на Притчарда. — С каких это пор эта часть города стала территорией мототрахеров? Притчард побледнел. — Скажем так, после инцидента они расширили свои возможности. Без серьезного присутствия полиции... Их конкуренты либо мертвы, либо бежали. — Эй, Снейки! — крикнул грубый голос, и Адам увидел фигуру, выбирающуюся из машины, припаркованной рядом с перевернутым мусорным контейнером. Мужчина был одет в цвета банды. — Ты говоришь о нас гадости, чувак? Еще трое бандитов вышли и встали рядом с ним. Они следили за черным входом в «Риальто», и Адам упрекнул себя за то, что не заметил их, пока они не подошли слишком близко. — Вот дерьмо. Поведение Притчарда говорило о многом. Он явно знал этих людей. — Твои друзья? — спросил Стэкс. — О, мы хорошие друзья, — сказал бандит с оружием в руках, прежде чем Притчард успел ответить. Подойдя ближе, Адам увидел, что у него отсутствует ухо, мочка заменена частью военного слухового импланта. Должно быть, он подслушивал их разговор, пока они шли по улице. — Разве не так, Снейки? Другие члены банды щеголяли по крайней мере одной аугментацией, в основном низкосортными моделями Тай-Юн, и все они носили пистолеты за поясами. Адам чувствовал себя раздетым без оружия. — Чего ты хочешь, Кали? — Притчард изобразил раздражение, но Адам видел, что он встревожен. — Я расплачиваюсь с вами. У нас больше нет никаких дел. Тот, кого он назвал Кали, хмыкнул вместе со своими друзьями. — Нет, приятель, все не так. Он двинулся вперед, и его товарищи по банде с важным видом последовали за ним. — Видишь, теперь здесь заправляют бандиты. Значит, ты живешь на нашей территории. Ты... — он замолчал, подыскивая подходящее слово. — Арендатор. Притчард скрестил руки на груди. — Я заключил сделку с «Магнитом», — настаивал он. Кали покачал головой, провел рукой по козлиной бородке и ухмыльнулся. — Нет, нет. Видишь ли, Снейки, ты слишком полезен. Мэг, он босс, и у него есть другие работы, которые ты можешь сделать. — Меня это не интересует, — Притчард покачал головой. — Дело не в том, чего хочет твоя тощая белая задница, придурок, — прорычал один из бандитов. — Делай, что сказал. Может, тебе и твоим дамам еще удастся пожить. Кали пожал плечами и склонил голову набок. — Значит, так оно и есть. Видишь ли, Мэг сейчас очень занят важным делом, но он придет сюда, когда закончит... Адам решил, что все это продолжалось достаточно долго, и шагнул вперед. — Может, ты все-таки плохо слышишь с этим имплантом, — он встал между Кали и Притчардом. — Фрэнк отказался. Так почему бы тебе не отправиться нахер? Кали снова потрогал бороду и хихикнул. — Ну посмотри на этого скользкого сукина сына! Ты что, его менеджер? — Просто коллега по работе, — поправил Адам. Он сложил руки на груди, чувствуя, как под воздействием импульсов, исходящих от его нервов, внутри предплечий начинают работать механизмы. Раздался щелчок вращающихся микро-шестеренок, и из скрытых щелей в запястьях Адама выскользнули пара метровых лезвий. Черный сплав с фрактальными мономолекулярными краями, оружие было способно разрезать большинство материалов, как масло. Ухмылка на лице Кали застыла, а глаза превратились в блюдца, когда Адам приставил одно из лезвий прямо к его подбородку. — Осторожнее, — сказал он бандиту. — Не делай резких движений, если не хочешь по-настоящему побриться. Головорез с револьвером заколебался, и Стэкс воспользовался этим — сделал угрожающий шаг вперед, подняв свое тяжелую руку. Он широко раскрыл свои когтистые руки с двумя пальцами и медленно стал вращать ими вокруг запястных суставов. Кали сглотнул, медленно и очень осторожно — затем поднял руку. — Эй, успокойся. Просто передаю Снейки сообщение, да? Он попятился от лезвия, и Адам отпустил его. — Мэг, он придет в себя, вот и все, — Кали отступил к машине, пытаясь собраться с духом. — Тебе лучше приготовиться к работе. И заставь своих парней быть вежливыми. Бандит с пистолетом наконец убрал его в кобуру и, сплюнув на землю, присоединился к остальным в машине. Адам убрал клинки, когда машина уехала. — Все тот же старый Дженсен! — воскликнул Притчард. — Тебе обязательно надо вмешиваться во все! — Он ткнул его в грудь. — Я собирался с этим разобраться! — Ах вот как? — Стэкс подавил кашель и поднял бровь. — Как это? — Теперь я живу здесь, — продолжал Притчард. — Это означает, что есть определенные реальности, которые я должен принять. Я не хочу, чтобы ты нарушал статус-кво больше, чем уже сделал! — Не за что, — ответил Адам. Притчард раздраженно фыркнул и пошел к черному входу «Риальто», набирая код на скрытой клавиатуре. Тяжелая металлическая пожарная дверь с лязгом открылась, и он вошел внутрь, не дожидаясь, пока остальные последуют за ним. Адам и Стэкс осторожно вошли, и их шаги эхом отдавались внутри. Интерьер «Риальто» представлял собой величественные руины: разрушающиеся стены в стиле ар-деко, подвесная галерея наверху и осыпающиеся ряды сидений, напоминающие снимок разлагающейся скульптуры. Заплесневелые, мокрые от дождя панели свисали с высокого потолка над головой, а целые секции пола проваливались в темный подвал внизу. Притчард прошел по импровизированной дорожке, построенной из лестниц и листового металла, направляясь к сцене, где когда-то висел гигантский киноэкран. Там, на возвышении, Адам увидел надувные палатки и гибкие пластиковые стены, установленные вокруг сияющих компьютерных серверов. Пронзительный писк эхом разнесся по атриуму, и Адам напрягся, мгновенно распознав преддетонационное предупреждение мины. Он увидел огни, мигающие цепями вокруг дорожки. Безопасность Притчарда — серия кинетических и электромагнитных импульсных мин с датчиками движения. Прежде чем устройства успели сработать, Притчард откашлялся и назвал пароль. — Айрис жива, — сказал он громким голосом. Отсчет времени остановился, и мины вернулись в спящий режим. — Интересный декор, — заметил Адам, оглядывая интерьер. Сбоку он увидел место, освобожденное от стульев и заваленное тяжелыми пластиковыми ящиками с логотипом «Шариф Индастриз». — Дай угадаю, ты позаимствовал кое-какие канцелярские принадлежности, прежде чем тебя уволили? — Я подал в отставку, — ответил Притчард, поднимаясь на помост. Он остановился, чтобы проверить кабели на мотоцикле с электрическим двигателем, который заряжался от массивного аккумулятора. — Я рассматриваю все это как выходное пособие, — он махнул на коробки. — Думаю, часть из них твоя... — Что? — удивился Адам. Он уже понял, что все его вещи из квартиры были выброшены на помойку. И от этого внутри все скручивалось в тугой узел — что-то было в его квартире, что-то, что он очень хотел вернуть. Притчард кивнул. — Из твоего офиса в «Шариф Индастриз». Адам подошел к ящикам, отодвинул некоторые в сторону, пока не нашел пару с его старым кодом сотрудника «Шарифа». Первый был завален папками и бумагами, но во втором было содержимое его личного шкафчика из оперативного центра безопасности компании — запасной бронежилет и кобура с запасным пистолетом. Он проверил и зарядил пистолет, и прикрепил кобуру. — Наконец-то, — вздохнул Адам. Он вернулся к Притчарду, к огромной коллекции украденных компьютерных серверов, экранов цифровых проекторов и других технических устройств, о функциях которых он мог только догадываться. Кабели питания и передачи данных были повсюду под ногами, протянувшись, как стержни, через приподнятую платформу помоста. Одна часть сцены представляла собой гостиную хакера с потертым кожаным диваном, переносной кухней из десантного модуля и надувной палаткой для сна. Притчард уже вернулся в свой «кабинет», его руки скользили по клавиатуре с подсветкой, пока он работал с водопадом непонятного кода на одном из больших экранов. — Итак, — фыркнул он. — С чего ты хочешь начать свой новый крестовый поход? Чем скорее ты решишь, тем скорее сможешь уйти. Адам ответить не успел — Стэкс свалился со стула и рухнул на пол дергающейся грудой. Адам подскочил к нему как раз вовремя, чтобы увидеть, как тот раздавил банку пива дрожащими железными пальцами. Еще один крик боли сорвался с его губ, и он захрипел. Адам развернул его так, чтобы он не поранился, но он ничего не мог поделать, кроме как позволить Стэксу выдержать приступ. — У него синдром отмены нейропозина, — мрачно сказал Притчард. — Это плохо. Когда была его последняя доза? — Я... я... я в порядке... — выдохнул Стэкс, когда дрожь постепенно утихла. Он закашлялся, сплевывая кровь. — Вот дерьмо. Болит-то как, брат. Притчард подтащил к ним устройство, за которым тянулись десятки цветных кабелей. Он включил его и подсоединил провода к разъемам в плечевых суставах Стэкса. — Здесь много красных отметин, — объяснил он через мгновение, читая с маленького экрана. — Половина этой информации бессмысленна для меня... похоже, что могут быть сбои в соединителях через кластеры ПЭДОТ. — Я справлюсь, — Стэкс заставил себя сесть, но от усилия чуть не потерял сознание. — Я... все будет хорошо. Просто нужно отдохнуть. — Это как-то связано с тем, что случилось с нами в клинике ВОЗ? — Адам вопросительно посмотрел на Притчарда. Тот прекрасно знал, что Адам не нуждается в нейропозине, но его аугментации по-прежнему были подвержены сбоям, как и любое другое сложное оборудование. Он покачал головой. — Я не знаю, и я не могу много сделать с этим оборудованием, Дженсен. У меня нет технологий или знаний, чтобы дать вам полный обзор системы. Я имею в виду, я хакер, а не кибернетик. Адам нахмурился. — Мы не можем пройти по каким-либо законным каналам, нас поймают в ту же секунду. Как насчет клиник черного рынка? — Если ты хочешь отдаться на милость местного клана Жнецов, давай, — Притчард кивнул на руку Адама. — Ты проснешься безглазым торсом в инвалидном кресле. Если вообще проснешься. Адам на мгновение замолчал, обдумывая услышанное. В голове возникла неприятная мысль. Нужно было беспокоиться не только о благополучии Стэкса, но и о своем собственном. — Я не помню год своей жизни и понятия не имею, что сделали со мной за это время, — он посмотрел на свои руки. — Как я могу доверять своим аугментациям? А как же Шариф? — Я же сказал, я не знаю, где он... — Компания, а не человек, — добавил Адам. — В лаборатории в здании «Шарифа» есть все оборудование для диагностики, верно? И, возможно, некоторые запасы нейропозина. — Если его еще не забрали или не разграбили! — ответил Притчард. — Не говоря уже о том, что новые владельцы из Хэнши крепко заперли башни. — Притчард, прежде чем все это взорвалось, мы с тобой отвечали за безопасность этого здания. Если кто и может туда попасть, так это мы. Он достаточно хорошо знал Фрэнка Притчарда, чтобы понимать, что обращение к его хакерскому тщеславию, желанию сломать систему, поколеблет его. Он буквально видел, как в голове Притчарда формируется решение. Но что-то еще подталкивало Адама к этому поступку. Больше, чем желание помочь Стэксу, больше, чем холодное подозрение, что агент Торн или кто-то другой из его врагов могли изменить его. Пробелы в памяти. Кусочки прошлого, которых ему не хватает. Он снова подумал про Лили. Ее ли голос периодически проигрывала его память? — Это будет нелегко, — сказал Притчард. — Нам всем придется идти. — Ладно, — сказал Стэкс. — Не то чтобы у меня был выбор. Адам кивнул. — Мы вернемся к тому, с чего все началось. * * * Лос-Анджелес Калифорния США — Внизу все уже собрались, сэр. В ближайшие десять минут у нас будет связь с Прагой. Женщина откинула коротко остриженные светлые волосы назад, когда ветер подхватил их. — Понял, — он кивнул и сделал еще одну затяжку. Они представляли собой разительный контраст: хотя Кристиан Жарро и Рэй Ванда были примерно одного роста, она была стройной и атлетически сложенной, а он — широкоплечий и квадратный. Смуглое точеное лицо Жарро с полуприкрытыми глазами обычно выражало задумчивость, но Ванда всегда казалась настороженной, как будто она вечно ждала, когда захлопнется капкан. Оба были одеты в одинаковые тактические костюмы, облегающие, с легким бронежилетом и стандартным снаряжением, которое было бы знакомо любому антитеррористическому оператору по всему миру. Любимым оружием Жарро был пулемет «Ураган», модифицированный по его личным спецификациям, тогда как Ванда предпочитала пару полуавтоматических пистолетов. Ни на одном из них не было никаких опознавательных знаков на их матово-черных костюмах, но в плече был встроен чип, который выводит панель данных, если ее вызовет правильный сигнал. Это покажет их как сотрудников правоохранительных органов, работающих на Интерпол. Но это случалось очень редко — показывать свой значок. Группа, на которую они работали, — оперативная группа 29 — международная контртеррористическая, развед— и следственная группа, созданная по специальному мандату ООН. ОГ29 могла быстро реагировать, не увязая в юридических вопросах или бюрократии. Жарро командовал группой «Альфа» североамериканского подразделения ОГ29. Его завербовали прямо из ВВС США через несколько месяцев после Инцидента, он был год в своей новой должности, и ему это очень понравилось. Он лучше, чем кто-либо другой, знал, какую опасность может представлять собой неконтролируемый терроризм, насилие и организованная преступность, знал причины, по которым такая группа, как ОГ29, нужна миру. Когда произошел Инцидент, он чуть не умер от нервного шока, вызванного сигналом Дэрроу... Но вместо того, чтобы удалить импланты, которые чуть не убили его, он решил посвятить себя тому, чтобы убедиться, что такое больше не повторится. ОГ29 казалась лучшим вариантом, и когда Интерпол предложил ему работу, он без колебаний подписал контракт. Ванда тоже была аугментирована, но она никогда много не говорила о том дне, который забрал ее руки, а Жарро не спрашивал. Они были хорошей командой, вместе с тщательно отобранными оперативниками первого уровня, которых Жарро лично выбрал. Его беспокоило, что у них было только одно полевое отделение в США и Канаде. Но большие и громкие преступления можно оставить ФБР и национальной безопасности. То, что делала ОГ29 — борьба с преступностью и терроризмом, которые имеют глобальный охват, угрожают тысячам людей на нескольких континентах. — С кем мы будем говорить в Праге? — Жарро бросил сигарету с края крыши, жестом приглашая Ванду следовать за ним к лестнице. — Джим Миллер, ваша противоположность из Центрального европейского офиса. — Миллер? — брови Жарро поползли вверх. — Я слышал о нем. Он был с тактической штурмовой группой в Австралии до Инцидента. Чертовски меткий стрелок, так о нем говорят. — Вот именно. И прежде чем вы спросите, я никогда не встречала его, — Ванда была из Нидерландов, завербована по тем же каналам, что и Жарро, но в ее случае — через службу специального вмешательства голландской национальной полиции. Она провела некоторое время в штаб-квартире ОГ29 в Лионе перед переездом в Штаты, но Миллер был для нее неизвестной величиной. — Мы узнаем наверняка, когда поговорим с этим человеком. — Да, — Жарро нахмурился. — Прямо сейчас я бы связался с самим Папой Теодором, если бы думал, что это даст нам зацепку. Ванда фыркнула. — При всем моем уважении, сэр, божественное руководство не заставит нас страдать. Проходя мимо, он обменялся взглядами с другими членами отделения, получив в ответ одобрительные кивки. Ему не нужно было спрашивать, о чем они думают. Как и Жарро, остальная часть команды «Альфа» была раздражена бездействием, которое было навязано им после того, как тупик за тупиком мешали подразделению достичь своей цели миссии. В течение последних трех месяцев североамериканское подразделение ОГ29 систематически обнаруживало, изолировало и ликвидировало филиалы широко распространенной сети незаконной контрабанды, которая торговала аугментациями на черном рынке. С момента введения новых законов и многочисленных актов регистрации по всему миру все кибертехнологии были запрещены для гражданского использования, за исключением специального разрешения, но это не остановило людей — торговали имплантами, оставшимися до того, как все рухнуло, доморощенными модификациями или, что хуже всего, имплантами, отобранными у доноров без их согласия. Жарро, Ванда и остальная команда «Альфа» выполняли самое трудное задание — выслеживали безликого, неизвестного брокера, который каким-то образом умудрялся на шаг опережать оперативную группу. Кем бы ни был этот человек, он постоянно продавал боевые аугментации из Соединенных Штатов. Жарро поставил перед собой задачу перекрыть этот трубопровод, но пока ему это не удалось. На последнем послеоперационном брифинге один из членов команды горько пожаловался, что для того, чтобы перехитрить их, брокер должен быть связан с кем-то в Интерполе. Жарро ничего не сказал, но потом признался Ванде, что у него такие же подозрения. Оставалось надеяться, что у Миллера и Пражского офиса появилась новая зацепка, которая поможет им выйти из тупика. — Пора нырять, — сказал Жарро. Он опустился в пластиковое кресло, наклоненное под углом под полукруглой шарнирной рамой, напоминающей медицинский рентгеновский аппарат. Аппарат нейронной подсети состоял из массивных блоков сверхпроводящих квантовых детекторов изображения, которые окружали голову пользователя густым ореолом, и когда он усаживался, устройство поворачивалось на месте. Ванда заняла еще одно место под вторым блоком НПС, подключенным к первому, а техник, работавший на установке, дважды проверил последние соединения и показал Жарро большой палец. — Нейронная связь работает, сэр, — сказал он, постукивая по монитору. — Четность связи пять на пять. Резкий, яркий свет, казалось, исходил из-за его глаз. Затем внезапное ощущение смещения тела, когда нервная связь включилась — и затем Жарро оказался совсем в другом месте. Нарочито невзрачный конференц-зал с большим столом, окруженным одинаковыми стульями — в одном из которых он сидел — и стенами с деревянной отделкой. Окно выходило на какой-то несуществующий холм под идеально голубым небом, и единственным примечательным предметом в зале было изображение символа Интерпола, который висел в воздухе над столом, как скульптура, бросающая вызов гравитации. На стуле рядом с ним образовался аватар Ванды. Она кивнула, и Жарро посмотрел на цифровые изображения своих рук, разминая пальцы. Логотип Интерпола лопнул, как пузырь, на короткое время замененный словом «соединение...», и прежде чем он исчез, на другом конце стоял появился третий человек. — Это Миллер, — сказал вновь прибывший. — Меня хорошо видно? Жарро кивнул. Он представился, представил Ванду и почувствовал странное желание пожать Миллеру руку. — Спасибо, что согласились поработать с нами, — начал он. — И извините за разницу во времени. Что там, утро? — В Праге четыре утра, — сказала Ванда. — Не волнуйтесь, — ответил Миллер с усталой улыбкой. — В офисе тихо в это время, — он немного наклонился вперед, и Жарро хорошо разглядел его аватар. Если это было точное изображение, то Джим Миллер выглядел лет на сорок пять, высокий и коротко стриженный, с обветренным лицом, которое даже НПС не мог полностью исказить. Жарро знал этот тип людей — бывалый коп привык делать свою работу. — Итак, позвольте мне рассказать вам, что мы имеем в итоге, — руки Миллера работали с клавиатурой, которую виртуальная среда не воспроизводила, его пальцы танцевали в воздухе. — Мы перехватили разговор на нашей стороне Атлантики. Несколько человек говорили о партии боевых аугментаций, прибывающих из Штатов на следующей неделе или около того. Никаких подробностей о поставщике, но у нас есть подтвержденный идентификатор преступников, которые будут делать передачу. В воздухе между ними развернулись панели данных, показывая записи перехвата и изображения с камер наблюдения. Жарро увидел кадры, сделанные беспилотником, на которых были аугментированные люди в пыльном боевом снаряжении, стоящие на пустынной дороге. — Наемники? — немедленно сказал он. Было в них что-то неуловимое, свойственное профессиональным военным, что-то вроде манеры держаться даже за пределами зоны боевых действий. У мужчин на фотографиях было что-то еще — самоуверенность. Миллер кивнул. — Этот головорез известен под псевдонимом Шеппард. Его настоящее имя Джон Трент, но он давно им не пользовался. Вместе с большей частью команды он входил в ударную группу «Беллтауэр Ассошиэйтс». — Стадо быков, — хмыкнула Ванда. — Как уместно. — После скандала Трент и его ребята оказались среди тех, кто ушел в самоволку. Из того, что мы можем сказать, они решили пойти в прибыльный мир незаконной торговли оружием, подготовки террористов и всего остального незаконного, что приносит прибыль. Когда «Беллтауэр» сократили и переименовали в «Тарвос Секьюрити», такие парни, как Трент, были первыми, кто сбежал. Безжалостный. Ему все равно, попадут ли гражданские под перекрестный огонь. — Настоящая прелесть, — протянул Жарро, обдумав слова Миллера. Когда история о частном военной компании «Беллтауэр» и ее участии в управлении секретной тюрьмой в Тихом океане под названием «Райфлмен-Бэнк» попала в новостные ленты, тщательно представленная репутация компании пошла на спад. Вопросы этики, слухи о медицинских экспериментах, проводимых над незаконно удерживаемыми заключенными, все это кружилось и прилипало к блестящей форме «Беллтауэра», как грязь. Сейчас компания больше не существовала — за исключением ее последних остатков как «Тарвос» — но в своих предсмертных муках «Беллтауэр» выплюнул достаточно обученных, аугментированных убийц, чтобы создать чертовски много проблем для правоохранительных органов всего мира. — Где сейчас этот «Шеппард» и его команда? Миллер нахмурился. — Точно не знаем. Я думаю, что транзит будет идти через Канаду. Шеппард, как известно, имеет дело практически с кем угодно. Есть шанс, что он обменяет аугментации на контрабандный картель джиннов в зоне Африканского конфликта. Но я лично боюсь, что он продаст все Коалиции. — Я думал, что Коалиция за права аугментированных предпочитает мирное сопротивления, — сказал Жарро. Группа радикальных активистов не действовала в Северной Америке, но он видел брифинг по безопасности о растущем присутствии КПА в европейской зоне операций. Они были сосредоточены в Чешской Республике, прямо на пороге Миллера, поэтому неудивительно, что он опасался их. — На словах, — ответил Миллер. — Но есть слухи о том, что КПА движется к гораздо более воинственной позиции. Теперь вы понимаете, почему я не хочу, чтобы эти военные аугментации покидали вашу землю? — Все это понятно, — сказала Ванда, — но нам понадобится больше данных, прежде чем мы сможем что-то предпринять. В идеале мы хотим поймать этого персонажа Шеппарда и его груз… Миллер снова кивнул. — Согласен. Но как бы мне ни хотелось быть там с вами, мне нужно разбираться со своими проблемами здесь, в Праге. Но есть еще одна часть головоломки, которую мы получили от нашего перехвата, и думаю, которую вы найдете очень полезной. Мы знаем, куда направляется Шеппард и его команда, и я предполагаю, что именно там произойдет обмен. Жарро ощутил трепет предвкушения. Это может быть самая сильная зацепка за последние месяцы. — Где это? — нетерпеливо спросил он. — Вы когда-нибудь были в Детройте?— спросил Миллер со слабой улыбкой.