***
После всего случившегося появилась некоторая неловкость, никто из парней не знал, как вести себя, что делать. Пак чувствовал себя неудобно за то, что именно его слова привели к этому. В памяти то и дело всплывали глаза Ву, в которых отражалась боль. Юноша шумно и тяжело вздохнул, устремляя взгляд в голубое небо, что затягивали облака. Прохладный ветер обдувал щеки, легко колыхал пожелтевшие листья на деревьях, срывая некоторые, совсем «ослабшие». Было немного морозно, особенно, после тепла школы, но Пак обратно не спешил заходить. Ему казалось, что стоит зайти в нее, так стены сразу отзовутся многочисленным шепотом, звучащим в его сознании на протяжении всего учебного дня. Конечно, большинство учеников уже разошлись по домам, да и сейчас шел урок, но неприятное ощущение не покидало Чанёля. «Лучше замерзнуть, чем услышать его вновь», — не совсем правильно рассудил уже подрагивающий от холода парень. Он хотел было подняться со скамейки и размяться, но краем глаза увидел подходящего Ифаня, и передумал. Не хотел показывать, что замерз. — Хей, мелкий, выглядишь так, словно превратился в статью, моргнул бы хоть, — окликнул его Ву, подходя ближе, протягивая ладонь и касаясь ей чужой щеки. — Твои щеки говорят, что похолодало, а ты идиот. — Здравый рассудок мне говорит, что ты сумасшедший, если разговариваешь с щеками, — флегматично заметил Чанёль, преувеличенно не спеша поднявшись со скамьи и спокойно посмотрев на Ифаня. Темно-карие глаза уже не сияли, в них застыло спокойствие. Спустя пару дней юноша наконец взял себя в руки, готовясь любое колебание своего спокойного состояния переносить на внутреннее переживание. Он и так показал достаточно эмоций, в частности в пределах школы, и этот факт не был ему по душе. Каждая эмоция, как он думал, может после обернуться слабостью, если ее отследят и надавят. Положительные моменты легко перевести в негативные или подставить их под удар. Пак предпочитал жить без опасений об этом. Ву покачал головой и щелкнул младшего по лбу. Во-первых, чтоб не шутил со старшими, во-вторых, за то, что идиот. Ну и в-третьих, просто чтобы не расслаблялся. Такой спокойный Чанёль заставлял его немного напрягаться, так как сложно было понять, что творится в его светлой, или не совсем, голове. Его настроение и так было нелегко предугадать — он то шарахается, то едва не душит в объятьях, отказываясь отцепляться. То язвит и поглядывает с вызовом, то мягко улыбается и добродушно беседует. А чего ждать от спокойствия? В какое из этих состояний оно выльется? И когда Пак Чанёль перестанет ходить противоречивой загадкой или хотя бы начнет раскрываться постепенно? Даже Ифань смог открыться, но Чанёль отозвался кратко, правда, поцелуй все сделал за него. — Так сложно было зайти в школу? — поинтересовался Ифань, поглядывая на малость покрасневшие щеки Пака. — Куда мы пойдем? — ответил вопросом на вопрос Чанёль, посмотрев внимательно на Ифаня. — Ты был не очень рад тому, что у нас разошлись уроки. Что-то планировал или желал, чтоб я с тобой одинаково в школе помучился? — Ага, предвкушал твое превращение в ледяную статую, — хмыкнул китаец, косо глянув за свое плечо. — Как насчет того, чтобы разоблачить того, кто делает все фотографии? Хочешь этого? Чанёль удивленно воззрился на Ифаня, не веря своим ушам. Он безумно желал вычислить этого поганца, но не думал, что этой же идеей загорится Ву. Ему казалось, что он не любит лишнюю мороку, а ловить фотографа именно этим и является. «Кому понадобилось все это и зачем?», — задался вопросом Пак, но не нашел на него ответа. Найдется ли он, если поймать того ублюдка, который словно разорвал ядерную бомбу, последствием которого стали шепот и сплетни? Чем больше людей шепчутся, тем меньше их страх перед Ву Ифанем. Чанёль видел чужие взгляды в сторону китайца — полные опасения, смиренные. Он ничего такого страшного не сделал, разве что для некоторых личностей, — да и это нельзя было назвать страшным, — но ученики так привыкли к некому умиротворению в своей школьной жизни, что не хотели разрушить ее унижениями, которые Ифань мог обеспечить. Сейчас же, когда буча поднята больше обычного и они привлекают много внимания, а Ву показал свою слабость, он попал под удар как минимум двух десятков учеников. Они знали, на что давить. Чанёль видел эту разницу в отношении и взглядах, и он боялся, чем это закончится. Близилось что-то большее повседневных будней — он чувствовал. Юноша развернулся, цепко ухватив старшего за плечо и заглянув в его глаза. Ифань, все это время наблюдающий за его хмурым выражением лица, удивленно вскинул брови. — Ты чего? — Не пользуйся больше своей репутацией в школе, — решительно произнес Пак, сжимая пальцами плечо парня. Предчувствие усилилось, волнение безжалостно наступало на горло. Пришла очередь Ифаня нахмуриться. Спокойствие во взгляде Чанёля сменилось решимостью и беспокойством, и это немного взбудоражило его самого, ведь только что младший являл собой спокойную скалу, и такие разительные изменения. Рука, сжавшая его плечо, заставляла ощущать за своей спиной растущую волну опасности. Он будто… чувствовал то, что чувствовал сам Чанёль? Эта догадка отдалась гулким ударом сердца, отозвалась эхом в груди. Парень внимательно смотрел в глаза напротив, а пальцы Пака сильнее сжимали его плечо, и он ощущал, как тяжело становится дышать; зарождающаяся буря неопознанных чувств затрудняла дыхание. То, что он ощущал, было ему несвойственно уже долгое время, так что послужило причиной возвращения? — Почему? Они начинают наглеть, их лучше поставить на место сразу, — произнес Ифань, вышло несколько прерывисто из-за нарушившегося мерного дыхания. Он не выдержал и перехватил руку Чанёля, мягко убирая ее со своего плеча, стало немного легче. — Не сжимай так. Что такое? — Они начинают наглеть, потому что их мнение о нас едино. Их желание унизить нас едино. Их желание сделать нам больно едино. Они перестают бояться, и чем сильнее они убеждаются, что поддержат друг друга в мести тебе, тем сильнее наглеют. Если ты продолжишь пользоваться своей репутацией… То эта ситуация точно не обойдется, а так они смягчатся или передумают! Ифань коротко рассмеялся и потрепал младшего по волосам, покачав головой. Его обеспокоили слова Чанёля, но он не собирался это показывать. Даже если кучка недоумков осмелеет, то ей придется подумать над тем, как отыграться на нем, а он не мог с уверенностью сказать, что сделают они это быстро. — Я же не один, у меня есть друзья, — обнадеживающе произнес Ву, похлопав юношу по плечу. — Я тебя так с ними и не познакомил, но уверен, что еще успеется. Они… Люди занятые. Лицо Ифаня озарила загадочная улыбка, при воспоминании своих друзей. Они были в параллельном классе, но в отличии от него продолжали свое «прекрасное» увлечение, пока он был занят Чанёлем, из-за чего они временно не контактировали. «Стоит уделить им больше внимания, иначе пристанут потом», — подумалось Ву, и он принял решение сегодня же вечером повидаться с друзьями. — И все же, без необходимости не делай этого, ладно? — настойчиво попросил Чанёль. — Я хочу быть хоть в чем-то свободным в школе, а ты ограничиваешь меня в этом? Пак нахмурился и сжал ладонь старшего. — У меня плохое предчувствие и я лишь прошу прислушаться к нему. Ифань тяжко вздохнул, ничего другого ему не оставалось. — Ладно, только при необходимости, — согласился он. — Так мы будем искать фотографа? — Да… Я хочу посмотреть в глаза этому человеку и спросить, какого черта он, блять, делает. Китаец усмехнулся, он и не ожидал другого ответа. В отличии от Чонина, Чанёль не был трусом, а тот… Пусть и вел эту игру, но именно от страха. Ким боялся его, Ву Ифаня, и решил натравить на него школу, но подставил под удар своего друга, совершив ошибку. Конечно, Ву защитит своего Пак Чанёля, однако… Чонину потом очень достанется. — Тогда предлагаю все же разойтись, чтоб накидать планы, а завтра обсудим. Согласен? — предложил старший. — Просто мне надо срочно увидеться с друзьями, пока они не затаили на меня обиду. — Думаю, так будет лучше, — кивнул с улыбкой Чанёль. — До завтра, Ифань. — До завтра.***
Ночь опустилась на город, Ищейки выступили из темноты, чтобы отправиться на охоту. Луна ярко светила, позволяя свободно видеть в темноте, не прибегая к помощи фонариков и не выдавая заранее своего присутствия. — Ты слишком увлекся играми, тебя давно не было, — еле слышным, шелестящим шепотом произнес один из парней. — Без тебя задача усложнилась. — Это не игры, а вы не дети, — послышался второй голос. Тени метнулись из своего укрытия бесшумно, обступая выбранную жертву со всех сторон. Почувствовав опасность, юноша шмыгнул за ближайший поворот и попал в тупик, облегчив Ищейкам исполнение задуманного. Они ловили его уже несколько дней и наконец-то поймали, осталось лишь получить нужную информацию. Послышался глухой щелчок, лезвие угрожающе блеснуло в свете луны. Шорох, шарканье по асфальту, — удачно была проведена подсечка, — и двое подхватили едва не упавшего парня, заводя руки за спину, удерживая их. Пойманный от неудобства положения, опустил голову, устремив взор себе под ноги. Человек, которому принадлежал второй голос, грубо ухватил парня за подбородок двумя пальцами, поднимая его голову и прижимая лезвие к его скуле. — Как же твой покровитель не позаботился о твоей защите, м? Весьма печальная ситуация, — насмешливо произнес юноша, прижимая острие сильнее, надавливая. «Жертва» дернулась, едва не напоровшись на нож. Стоявший перед ним хмыкнул, наблюдая за жалкими попытками освободиться, и с нажимом произнес: — Где Он?! Я знаю, что у тебя есть бумаги своего расследования, отдай их мне. У юноши хватило сил перебороть страх и усмехнуться. — Он не желает тебя видеть, отброс, — насмешливо выдохнул парень, вновь дернувшись, из-за чего руки отозвались ноющей болью. Те, кто его удерживал, усилили хватку. — Ты и твои дружки умрут, если продолжишь издеваться над его людьми. Парень поджал губы, мрачно сверкнул глазами и с нажимом провел лезвием по щеке, наблюдая за тем, как выступающие капельки крови словно слезы скатываются вниз. Юноша коротко вскрикнул и поджал губы, зажмурившись. А лезвие скользило дальше по нежной коже, остановившись лишь у уголка губ. — Отрезать ли мне тебе язык, м? Если ты такой бесполезный, — задумчиво склонил голову набок глава Ищеек. — Ты слабее тех, кто встречался до этого, и ты расколешься, иначе я оставлю красивые кровавые узоры на твоей коже и ты умрешь в расцвете сил девственником. — Ифань, — глухо позвал его один из Ищеек, покачав головой, — мы не можем рисковать им, иначе… — Заткнись, у Него еще много людей, и кто-нибудь да расскажет мне то, что нужно. Ву замахнулся, чтобы полоснуть ножом по горлу, но парень сжался и закричал: — Нет! Бумаги… Я только должен их забрать, завтра в полдень… Я оставлю их у заброшенного завода, чтобы их забрали. Парень довольно улыбнулся и убрал нож в карман. — Так передача не напрямую? Он не показывается ненадежным людям… Ммм. Мы отпустим тебя, но ты не в безопасности. Помни это и не выдавай нас. Ищейки отпустили свою жертву и отступили в тьму, скрываясь от света луны, собираясь вместе и направляясь к мотоциклам, припаркованным у магазина неподалеку. Оставленный парень, испуганно оглядевшись, провел кончиками пальцев по щеке и спешно напечатал сообщение, в котором говорилось: «Он близок, я не смог промолчать… Бумаги подменю, завтра в полдень Ву Ифань будет на заброшенном заводе». Отправив смс, он мгновенно удалил ее из своего телефона, и убрал его в карман, поднимаясь на ноги и убираясь из закоулка.***
— У меня к вам будет просьба, парни, — устало произнес Ву, проведя ладонью по своим волосам. Его друзья переглянулись и усмехнулись, сунув руки в карманы. — Ты наделал столько шуму в школе, видно, и правда не игра, — произнес Исин. — Как ты попал в объектив? — Ах, так вы понимающие у меня, поэтому я до сих пор не слушаю ваши обвинения, — хмыкнул Ифань, и посерьезнел. — Как раз об объективе и речь. Знаете Ким Чонина? Мне нужно, чтобы вы проследили за ним. И нашли компромат на то, что это он фотограф. Лухан и Исин непонимающе посмотрели на друга, явно не ожидая такой просьбы. Он был лучший разоблачитель и во многом разбирался сам, редко прося у них помощи, так что же теперь за ситуация? — Ты знаешь, кто фотограф, и просишь нашей помощи? — уточнил Чжан, потрогав лоб Ву, чтобы убедиться, что тот не заболел. — Он появится только тогда, когда я буду не один, а мне надо открыть его лицо тому, кто вместе со мной наделал шуму. Парни понимающе заусмехались, каждый перекидывая ногу через свой мотоцикл, усаживаясь и протягивая руку за шлемом. — Пак Чанёль, значит. Этот парень дурно на тебя влияет, раз такое происходит. Если мы поможем тебе, то ты познакомишь нас, договорились? — подал голос Лухан. — Конечно, но будете распускать руки и я оторву их, он не шлюха как мои прошлые пассии, — грозно пообещал им Ифань. Парни дружно и глухо рассмеялись. — Ух, какой наш босс серьезный, обгоним его сегодня? — заговорщицки подмигнул Исин Луханю, тот кивнул. Прежде, чем Ву успел сесть на мотоцикл, парни рванули с места. Он чертыхнулся. «Все-таки, обижаются, — подытожил он. — Самое время догнать их и проучить».