Единобожие

День сменялся другим, и так уже четверо суток. Я открывал глаза, чтобы нацарапать палочку на полу и закрывал их на долгие часы, пропадая в беспамятстве. Голод кружил голову, убивая во мне всё человеческое вместе с температурой и кашлем. Я практически не двигался, постоянно лёжа на спине. Кровь, охватившая мою одежду и тело, сильно холодила по вечерам. Я не мог думать ни о ком, кроме как о БэкХёне, который оставил меня здесь умирать. Охрана стала приходить чаще и бить меньше по времени, но истрёпанное чужими кулаками тело не выдерживало после нескольких ударов. Я просыпался с заплывшими от крови глазами, слизывал корочку с губ и снова закрывал глаза. Осман умер вечером четвертого дня. Он закрыл глаза и больше их не открыл. Это было ужасно. Каждая минута, проведённая рядом с мёртвым вонючим телом. Меня тошнило кровью и слюной, а остальные лишь пытались отпихнуть тело подальше к двери.       — Его и до этого сильно потрепали, — тихо произнёс Алим. — Мы встретились с ним на базе в пункте, он уже был ранен.       — Два огнестрела, — шепнул Джамиль. Послышался шорох от движения ногами. — Мы закончим так же, даже если что-то расскажем. Они умолкли на какое-то время, а потом я услышал тяжелое свистящее дыхание. Мужчины уснули, и я повернул голову к двери, замечая, что полоска света ушла со стены. Дверь с грохотом открылась, и охранники, не входя внутрь, бросили вёдра внутрь. Я недоумевающе прислушался и вздрогнул, услышав писк.       — Спокойной ночи, — эхом послышался голос, и дверь с грохотом закрыли. Я дёрнулся, вскрикнув от боли в теле, разбудив тем самым остальных пленников. Они пытались понять, что происходит, но когда до их ног добрались крысы, они и сами закричали, дёргаясь в цепях. Я оттолкнул ногой животное и бросился к ведру, руками разгребая ненасытных ублюдков. Сев сверху на ведро, я поджал под себя ноги, удерживая их руками навесу. Я сжался и всхлипнул от страха, боясь и дёрнуться в сторону. Крысы бросились к Осману. Этот животный ненасытный визг стоял всю ночь, вырывая из меня не то вскрики, не то удушенные всхлипы. Темнота сгущалась, из-за этого стало лучше слышно истерику обессиленных мужчин. Мы слушали, как они поедают чужое тело, представляя, как примутся за нас.       — Да что же мы такое сделали, чтобы заслужить это?! — закричал я. Рыдая, без конца отбивая ногами животных, мне пришлось подняться на ведре, потому что некоторым не хватившим мяса крысам удалось учуять меня на небольшой возвышенности. Мои сокамерники громко начали молиться, захлёбываясь слезами. У Джамиля была сломана нога и ключица, а у Амира был перелом руки и колена. Мы были в крови, которая так вкусно пахла для них. Я отбивался всю ночь, молясь вместе с ними, уже не разбираясь, кому. Крыс выгнали лишь утром. За охраной закрылась дверь, и я, как стоял, так и упал лицом на пол, разбивая скулу и висок. Алим разбудил меня, подтянувшись ко мне по полу. Слёзы скатывались по его лицу, хотя пытка закончилась. Я заметил, что его покусанные ноги всё ещё кровоточили.       — Как Джамиль? — еле слышно вопросил я, не двигаясь.       — Умер, — его грудь сжало, и воздух вышел со свистом. — Ты последний, Чан, они перебьют всех, но, может, они немного сжалятся, если ты расскажешь им, кто мы такие. Может, пощадят, и смерть будет не такой страшной.       — Алим, — выдохнул я, забываясь, — они же не люди. Какая смерть для неверного, если она не причиняет ему много боли?       — Перережут горло. Это намного лучше, чем быть сожранным заживо крысами, — всхлипнул Алим, еле открывая глаза. — Я уже ухожу, Аллах забирает меня. Послушай, что я расскажу тебе: план называется «Мёртвый Аббас», мы боевики с той стороны. Глава отдал приказ уничтожить несколько баз Хан-Ина, и мы, собрав группу из пятидесяти человек, поехали прямиком по пустыне. Там с ним и встретились… даже не удалось ничего начать, как нас перестреляли и взяли в плен. Осман примкнул к нам после первой базы, до этого я его не видел, он практически не разговаривал из-за ранений; Джамиль мой брат. Мы… должны были зафиксировать разрушенные базы и отправиться обратно для уточнения следующих целей. Мустафа хотел, чтобы политики почувствовали власть снова… вроде бы у Хан-Ина станет меньше людей и можно будет его свергнуть, но он… всех обыграл. Мужчина тяжело задышал, и я скривился, когда у него изо рта пошла кровь. Алим слабо закашлялся и устало взглянул на меня, продолжая свой краткий рассказ. На первой базе они могли сбежать, там были доверенные люди, которые могли бы их спасти. Я пытался вслушиваться к его голос, но чувствовал, как одолевает усталость. Держаться в сознании с каждой минутой становилось не менее тяжело, чем Алиму. Мужчина с запинками рассказывал дальше, уточняя имена предателей с первого пленного места Хан-Ина, затем перешел ко второму и рассказал, что один из охранников связался с людьми Мустафы.       — Они сказали умирать, — шепнул Алим, — это всё… что я знаю. Не могу ничего вспомнить… ещё, надеюсь этого будет достаточно для менее жестокой смерти. Я скривился, чувствуя себя уничтоженным. Мужчина, слабо улыбнувшись, еле двигая губами помолился и закрыл глаза. Его дыхание ожидаемо остановилось, и я заплакал, чувствуя раздирающую моральную боль. Он остался человеком даже несмотря на то, что был боевиком противников БэкХёна. Он выдал информацию, чтобы спасти моё тело от дальнейших пыток и страшной казни. Я плакал, всматриваясь в его посеревшее лицо, напротив своего, и никак не мог остановиться. Лёжа в невыносимой давящей на уши тишине, я мог только безвольно шаркать ногами, чтобы создать хоть какие-то звуки. Мои всхлипы давили на голову, я жмурился и был готов кричать, но неожиданно замер. В глазах потемнело и я понадеялся, что умру вместе с остальными. Камеру открыли с привычным грохотом, но я уже не мог открыть глаза. Тело было ужасно тяжелым даже для меня. Казалось, кто-то положил плиту на спину, вдавливая выступившие рёбра в каменный пол. Охрана, негромко разговаривала, проверяя людей на наличие жизненных показателей. К моей шее прикоснулись пальцы и сразу же перевернули на спину, легонько ударив по щекам. Я всё ещё не мог найти силы открыть глаза, лишь слабо двинул губами и услышал облегченное «Живой». Меня резко подняли на руки и вышли из холодного помещения. Голова безвольно лежала на чужом плече, изредка дёргаясь от быстрых подскакивающих шагов. От резкой смены температуры и света у меня пошла кровь из носа. Охранник что-то пробурчал об этом остальным, и я почувствовал, как мужчины ускорились. Я уснул или же потерял сознание, оказавшись в спасающей прохладе дворца. Я уже и не надеялся оказаться здесь когда-нибудь. Я надеялся, что просто умру.

***

Какое-то время я не мог двигаться и открывать глаза. Тело продолжало быть невыносимо тяжелым для меня. Я чувствовал, как кто-то касается моих рук, как вставляют иглы в вену и проверяют показатели, но не мог дать понять, что я в сознании. Я много спал, каждый раз мне снились кошмары о том, как на меня бросаются огромные крысы и вид обглоданных костей. Я не сомневался, что нахожусь в какой-то хорошей комнате, потому что лежать было мягко и тепло. В таком помещении не может стоять запах разлагающегося тела, но он был. Я чувствовал его, и от этого слёзы полились из глаз. Может, меня похоронили заживо?.. Пальцы коснулись шеи, и я чуть нахмурился, пытаясь перебороть себя и открыть глаза. Болела рука и занемела спина с ногами. Я попытался немного дёрнуться, чтобы ослабить давление на тело, но смог лишь бессильно выдохнуть. Пальцы продолжали аккуратно касаться щеки, проводя большим пальцем по скуле. Я чаще задышал, поняв, чьи это руки. Никто больше не позволил бы себе касаться меня, такая грубая кожа была только у Хан-Ина.       — Просыпайся, — прозвучал голос. Рядом со мной сели, обхватив ладонями лицо. Я нахмурился, пытаясь открыть глаза, но смог лишь немного приоткрыть. БэкХён провёл рукой по лбу и повторился вновь. Перед глазами было ярко и мутно. Я зажмурился, быстро промаргивая, чтобы хоть что-то увидеть и постепенно резкость зрения вернулась ко мне. Мужчина был бесчеловечно хмур, напряженно вглядывался в меня, всё ещё оглаживая скулы. Я с трудом сглотнул слюну и перевел взгляд на стену, наконец, понимая, что мы находимся в нашей спальне. Черт возьми, осознание этого было даже лучше, чем то, что я мог по-прежнему хорошо видеть. Сильно защипало нос, и я прикрыл глаза, стыдясь своих слёз облегчения. БэкХён никогда за полгода не показывал свою слабость, вдалбливая мне в голову своей силой и упорством, что это не приемлемо для мусульманина. Слёзы стёрли и неожиданно прикоснулись губами ко лбу, будто благословляя на выздоровление. Мужчина отпустил моё лицо и вышел из комнаты. Через мгновение ко мне впустили доктора, который принялся осматривать моё тело.       — Я в порядке? — тихо спрашиваю.       — Истощение, — откликнулся тот, по-доброму взглянув на меня, — Вы ещё долго будете лежать. Подниматься сейчас нежелательно.       — Всё болит, — пожаловался я, — лежать уже невыносимо. Спина, таз, ноги разрываются.       — Вы сильно сбросили вес, — объяснил тот, — поэтому такая боль и тяжесть. Стоит понемногу начинать питаться самостоятельно и разминаться, но не пытайтесь много ходить. Ни к чему усугублять ваше положение.       — Долго я так лежу?       — Два дня, — я скривился, — удивительно, что смогли так быстро очнуться. Но это лишь к лучшему. Пожалуйста, не нервничайте и не напрягайтесь. С сегодняшнего дня начнёте есть, через пару недель уже сможете уверенно передвигаться.       — Так долго, — охнул я. — А можно быстрее?       — А Вы куда-то спешите? Доктор улыбнулся, не глядя на меня, и вышел из комнаты, поклонившись. Я нахмурился, пытаясь понять, к чему он это сделал, но усталость сморила меня раньше, чем я смог повернуться на бок. В следующий раз я проснулся от ощущения прогнувшейся кровати. Нахмурившись, я сонно повернул голову в ту сторону и вздохнул. БэкХён устало лёг на спину, глядя в потолок, а потом повернул ко мне голову и спросил, как я себя чувствую.       — Ужасно, — выдохнул, опуская взгляд. — Я могу рассказать всё сейчас, или Вы хотите отдохнуть, Повелитель? Мужчина поджал губы и скомандовал говорить, переведя взгляд обратно на потолок. Я начал с самых первых сведений — их имен, уточняя, что не могу знать, настоящие ли это имена. Попытался рассказать слово в слово, но память временами подводила, из-за чего приходилось умолкать, хмурясь. К концу мужчина со вздохом сел на кровати и взглянул на мои ноги, вынуждая недоумевающе переводить с них взгляд.       — Ты хочешь есть, — неожиданно сказал он, отодвигая полог.       — Может быть утром? — тихо спросил я, наблюдая за тем, как он натянул на себя рубашку и застегнул штаны. — Повелитель… Дверь закрылась за ним с тихим щелчком. Я обессиленно развалился на кровати, чувствуя, что вряд ли сейчас смогу нормально есть, но БэкХёна никогда не волновали мои желания. Почему он такой… странный?.. Слуги закрепили полог, помогли мне сесть на кровати и поставили небольшой поднос на колени. Следом поклонились, предупредили, что вернутся через полчаса и вышли, не глядя мне в глаза. Я в очередной раз скривился, не понимая, что происходит. БэкХён вернулся нескоро. Я успел поесть и отдать поднос, а ещё спустить ноги с кровати. Заметно, что начали сходить гематомы, где-то побледнели синяки. Я недовольно уставился на худые ноги и закрыл глаза, проводя по бёдрам ладошками, будто это сможет как-то вернуть мне прежнее состояние. Мужчина вошел в комнату и недовольно цокнул, заметив меня, упёршегося руками в кровать, чтоб не перехилиться вперед.       — Немедленно ляг, — требовательно проговорил он, слабо надавливая на мои плечи.       — Очень болит, — я вцепился в его рубашку пальцами, устало взглядывая в непоколебимые глаза, — так тяжело лежать, пожалуйста, можно мне посидеть? БэкХён оскалился и отошёл от меня, входя в ванную. Я устало упёрся руками в кровать и закрыл глаза. Нет, я не хотел пытаться подняться, зная, что ноги подкосятся и тогда я буду выглядеть перед мужчиной слишком слабым и беззащитным. Из ванной послышался шум воды, и я понял, что он хочет искупаться. Интересно, куда он уходил? Его не было так долго… Он зашёл в комнату и стал рядом со мной, резко подняв меня на руки. Я удивлённо вцепился в его плечи пальцами, пытаясь никак не выдать свой шок. Мужчина усадил меня на бортик ванной и поддёрнул пальцами рубашку, стягивая её через верх, следом и трусы. Ошарашено уставившись на него, я был лишь удостоин безэмоционального взгляда и очередных крепких объятий. Вода была немного кусаче-горячей. Я непонимающе уставился на воду, а потом на мужчину, который закатал рукава на своей рубашке и опустил руки на мои ноги.       — Повелитель… Я дёрнулся, пытаясь отогнать его руку, но он взглянул на меня так, что я замер, ощущая массирующие движения. Это длилось недолго, но я действительно почувствовал себя лучше. Спустя время я уже мог самостоятельно прислониться к бортику ванной, но ноги всё ещё не держали меня. БэкХён вытянул меня из ванной и оставил в покое, подавая полотенце в руки. Я опасно покачнулся, и он незамедлительно подставил руки, внимательно всмотревшись в меня.       — Тебе снятся кошмары, — неожиданно произнёс БэкХён, опуская на кровать. — Ты часто хмуришься и дёргаешься во сне.       — Это из-за трупов, — выдохнул я, — запах… вид костей и крыс. Было с-страшно. Я поджал губы, отводя взгляд. Он присел рядом на свою половину кровати и положил ладонь на мою грудь, привлекая внимание.       — Я знаю, что ты чувствуешь, — произнёс он. — Шестнадцать лет назад я пробыл в плену полгода, и там, поверь мне, было намного хуже. Охрана бесновалась, не давая мне спать и есть. Я висел на стене, суставы ещё долгое время не могли прийти в норму. До сих пор не знаю, сколько операций было проведено, чтобы спасти мою жизнь. Да и не хочется. Его ладошка медленно поглаживала плечо, будто разминая мышцы. Я не отрываясь смотрел на него, пытаясь понять, что происходит в его голове. БэкХён слабо усмехнулся, из-за чего порез немного исказил его лицо, и я перевел на него взгляд. Я ещё никогда не прикасался к его лицу. Даже во время близости он так сильно ограничивал мои движения, что я мог лишь предаваться чувствам, отдавая всё, что у меня отбирали…       — Алим рассказал мне всё это, чтобы спасти мне жизнь, — прошептал я, — он подумал, что эта информация сможет… смягчить ваше решение насчёт моей казни. Он… помолился и умер так тихо, как будто заснул… В плену Вы были не один, верно? Мужчина кивнул.       — Мой друг детства, самый близкий мне человек умер рядом со мной. Я не мог знать, спасут ли нас, но мы неустанно молились сутками напролёт, и тогда он сказал мне: «смотри, брат, я умираю, Аллах сжалился надо мной». Я отпустил его с молитвой и ещё долгие недели смотрел на его сгнивающее тело. — Он нахмурился. — Я оплакивал его пять лет, и до сих пор не могу отпустить своего друга, он всегда со мной в моей голове, поэтому духовная слабость, которую ты испытываешь, не может быть кем-то расценена, как душевная низость. Боль, которую ты испытываешь, исцелят молитвы и вера в Аллаха. Я долгое время был нездоров с собой, мучился от болей и не знал, как найти себя. Любое помещение напоминало те четыре стены заточения. Я боролся с собой и смог в совершенстве воспитать в себе ненависть, жесткость и мужественность.       — Я так не смогу, — одними губами выдал я, чувствуя, как скатываются слёзы по переносице.       — Ты другой, — примиряюще сказал он, склонившись к лицу, — и ты не обязан быть похожим на меня и любого другого правоверного. Бог примет тебя, иноверца, несмотря ни на что, справедливо рассудит и не даст упасть в трудную минуту. Он стёр слёзы с моих щек и прикоснулся губами ко лбу, словно по-отцовски взглянув на меня. Эта мягкость с его стороны была совершенно необъяснимой. БэкХён лег рядом со мной и мягко приобнял, притянув к себе. Я заснул сразу, почувствовав себя в безопасности. Эта лёгкость не отпускала меня до самого утра. Повелитель ушёл рано, оставив полог приоткрытым. Я привёл себя в порядок и медленно открыл дверь, привлекая встревоженные взгляды охраны. Неловко закрыв дверь, я по стенке двинулся в столовую, слыша медленные шаги за своей спиной.       — Господин, — ошарашил меня обращением поклонившийся слуга, — проходите, пожалуйста, уже все готово. Я опустился на диван и сконфужено взглянул на замершую у выхода охрану. Никто не смотрел мне в глаза, и это сильно удивляло меня. Быстро накрыли на стол, и придворный ага' спросил меня, нужно ли мне что-нибудь ещё.       — А где Повелитель? — тихо спросил я.       — Повелитель отбыл из дворца в другой город. Совет назначил встречу нашего Повелителя с Мустафой и его приближенными, чтобы уладить конфликт.       — О боже, — выдохнул я, нахмурившись. — Ага', а почему никто… не смотрит мне в глаза? Я чем-то провинился?       — Что Вы, господин! — удивился тот. — Повелитель приказал чтить Вас наравне с его наложницами. Мы молимся за Ваше благополучие и надеемся, что Вы сможете быть довольны нашей работой. Я замер, не зная, что и сказать.       — Иди, ага', — еле выдохнул я. — Спасибо. «Повелитель приказал чтить вас наравне с его наложницами…»