Единобожие

Что-то было не так. Я это чувствовал, разрываясь между недоговорённостями слуг и молчаливой охраной. Никто не мог сказать, почему Повелитель не возвращается домой уже вторые сутки, почему его сыновья так мечутся, то приезжая, то уезжая из дворца. Я мог лишь замирать на балконе, с отчаяньем глядя на закрывающиеся ворота, а потом и вовсе перестал. Бороться с собой стало сложнее к концу третьего дня. Ни какой-то весточки, да хоть бы что-то прозвучало во дворце, но все молча разбрелись по своим местам. Я сошёл с балкона, когда в дверь дважды постучали.       — Господин, — это был охранник, — Ахмед, сын нашего Повелителя, ждёт Вас в своих покоях. Я проведу Вас к нему. Я ошарашено оглянул себя, думая, достаточно ли прилично я выгляжу для встречи, и плюнул на всё. Не выряжаться же мне в парадный костюм? На втором этаже в конце коридора есть дверь, которая ведёт во вторую часть дома. Именно там находились покои всех сыновей Хан-Ина, под ними на первом этаже должен был быть гарем. Сколько там женщин — было неизвестно, но их, кажется, давно никто не вызывал. Меня уже ждали, но Ахмед был не один, а со своими братьями Измаилом, Миххидином, Радом и Насреддином. Я поклонился и Ахмед указал на стол с бумагами, призывая занять места.       — Сложно было не заметить отсутствие Повелителя за эти дни, — произнёс старший сын, поправив кольцо на пальце. — Три дня назад он отправился в санджак Ливу к губернатору Мустафе, чтобы разрешить сложившуюся ситуацию с нападением на базы. Связь пропала сутки назад, насколько мы знаем, половину охраны обезглавили, а Повелителя держат в заложниках.       — Крайне нелогично, — неожиданно высказался Насреддин, положив руки на стол. — Мы не можем понять, чего они хотят, поскольку никаких условий не было выдвинуто. Мы планируем отправиться туда с разрывом в несколько часов, но для захвата нужно собрать больше людей, чем есть сейчас. Я недоумевающе уставился на них, не зная, что даже хочу спросить. Что я здесь делаю? Я — часть их плана? Или я непосредственно должен принять участие в его освобождении? Я не боец, а журналист.       — Я не военный, особых навыков не имею, кроме писательских. Никогда не убивал и не знал, что такое плен и смерть до момента пересечения границы Исламского государства, — тихо произношу, привлекая их взгляды. — Чем я могу помочь?       — Повелитель доверился Вам, — недовольно выдавил Ахмед, — мы не имеем права не повиноваться ему.       — Что он приказал? — спрашиваю, надеясь на лучшее. Мужчина подал мне тонкую стопку бумаг, и я аккуратно повернул их к себе, мельком взглянув на какие-то имена и контактные данные.       — Это санджак-беи*, которые были помилованы Повелителем, — объяснил Ахмед, — нужно в кратчайшие сроки оповестить их о случившемся и попросить о помощи. После этого Вам необходимо отправиться на базу, чтобы помочь пересчитать бойцов. Нам не хватает рук, практически все беи* и эфенди* отправились в ближайшие санджаки. С Вами останется Мерджан-ага, он поможет добраться до места назначения. Можете идти. Я кивнул и поднялся с места вместе с мужчинами, которым я поклонился и вышел за дверь. Там уже стоял молодой парень, примерно моего возраста, это и был Мерджа-ага. Он повел меня в другую комнату, которая оказалась полноценным IT-центром. Люди сидели за столами, агрессивно что-то печатая за ноутбуками. Такой же выдали и мне, попросив по коду быстро рассылать шаблон письма. У каждого на столе было по стопке, и люди быстро клацали мышками, справляясь куда быстрее меня. Видимо, у них действительно не хватало рук. Ближе к шести вечера мы собрались и вышли на улицу, где нас уже ждала бронированная машина. Мерджан, до этого постоянно молчавший, мельком поглядывал на меня, боясь что-то спросить, но я не рассчитывал на разговоры. Обеспокоенность происходящим меня сильно всколыхнула. Я ёрзал на сидении, пытаясь справиться с эмоциями. Мне нужно было отправиться туда, к БэкХёну, но не чтобы спасти, а чтобы хоть немного взглянуть, одним из первых убедиться в том, что он в порядке.       — Как совет мог одобрить такое? — устало задался я вопросом, потирая лицо руками. — Глупые люди.       — Совет необходимо слушаться, Господин. Всевышний в священном Коране заповедовал пророка, что надо каждое решение принимать лишь спрося совета. Те, кто внимают своему господу, и к тому же выстаивают молитву, для них есть правило между собой советоваться, ибо используют то, чем мы их наделили.       — У тебя талант толкователя, — усмехаюсь, сжимая папки с листами в руках. — Почему тогда произошла такая ошибка? Разве Повелитель мог поехать с настолько неподготовленными людьми?       — Его охрана — лучшая, Господин, — незамедлительно отозвался парень, — вероятно, с самого начала что-то пошло не так. Повелителя хотят свергнуть. Он мешает государству.       — У государства нет иного правителя! — воскликнул я, грозно взглянув на опустившего взгляд парня. — Ты разговаривал с людьми, Мерджан-ага? Они поклоняются Хан-Ину так, словно он пророк. Правительству пора отступить, иначе народ снова восстанет, и тогда начнутся страшные гонения.       — Вы так много знаете, Господин, — протянул парень, извинившись передо мной. — Я не думал, что Вы так любите Повелителя. О Вас плохо говорили во дворце.       — Несмотря на принятую веру, я всё равно останусь неверным. Мне плевать, что говорят обо мне слуги, но они обязаны служить Повелителю и слушаться его приказов, подставляя себя под удар. Теперь им приказано быть вежливым со мной, так пусть все исполняют этот указ. Парень кивнул, снова извинившись, и больше мы не разговаривали до самого конца поездки. Водитель уверенно вел машину по пустыне, вероятно, передвигаясь по навигатору. Я и представить не мог, каким образом можно ориентироваться в пустыне. Хорошо, что не началась песчаная буря, тогда было бы очень сложно. Всё ещё жгло солнце, когда мы въехали в ворота базы. Мерджан попросил следовать за ним, и меня провели в огромный ангар, где за четырьмя столами уже сидели подготовленные люди. Бойцы выстроились в очередь, и мы полтора часа распределяли их на группы по тридцать человек. Погрузить в машины пятьсот сорок человек оказалось легче, чем выдать каждому экипировку и оружие. Такое ощущение, что они действительно собирались на войну. Несколько беев выступили с речью перед большой колонной бойцов, и я про себя запомнил определённый смысл, переданный мужчинами. Они говорили о том, что их Повелитель нуждается в них, что пора отдать ему честь и защитить его своей кровью и верой в него. Помолившись, они отдали честь Аллаху и ринулись к джипам. Из базы выехало 110 машин, в том числе и моя. Мерджан пытался отговорить меня, но я заткнул его и обратился к водителю, попутно угрожая расправой, если он ослушается. Правомерный мусульманин не боится умереть в бою, и тот, кто погибнет, сражаясь с неверными или за своего Повелителя, немедленно окажется в раю. Где его ждёт всё то, чего ему не хватало в этой жизни: вода, плоды садов… Бойцы навели шума толком не подъехав к санджаку. Их уже ждали. Водитель притормозил, сказав, что он не может рисковать моей жизнью.       — Как только машины прорвутся в город, я смогу поехать следом. Простите, Господин, но поехать сразу нельзя. Я поджал губы и откинулся на спинку машины, слыша крики и бесконечные автоматные выстрелы. Люди, не боясь, рвались вперед. И уже через час мы свободно пробрались через огромные ворота.       — Где он может быть? В администрации? — вопросил я Мерджана. — Кто-нибудь знает, где его искать?       — Не знаю, Господин, об этом мне никто не докладывал. Нас и вовсе здесь быть не должно. Разочарованно взглянув на него, я заметил Измаила с Миххидином, быстро заскочивших в машину, и скомандовал следовать за ними. Водитель кивнул, и через пятнадцать минут мы остановились у большого добротного здания, очень похожего на виллу. Сыновья выскочили из машин и бросились внутрь, перед тем как охрана «прочистила» путь. Я не выходил из машины, зная, что ничем не смогу помочь. Боязнь навредить и без того критической ситуации никак не спасала БэкХёна. Мы просидели в машине полчаса, за которые я успел надумать такого, что закололо сердце. Когда это Повелитель стал так важен мне?..       — Смотрите, они готовятся! — воскликнул водитель, указав на дома вокруг. Я припал к окну, высматривая движение в окнах. Вооруженные автоматами люди заполняли пространство, наводя мушки на двери, из которых должны были выйти сыновья.       — Мерджан-ага, — выдохнул я, — немедленно иди за охраной внутрь, их нужно предупредить! Парень бросился из машины, абсолютно не боясь попасть под пули. Но на него совершенно не обратили внимания. Я понимал, что даже если охрана и сможет что-то сделать, то большинство убьют. Водитель, следуя моему приказу, перестроился ближе ко входу в виллу и я открыл дверь, замерев напротив дома. Показался Мерджан с несколькими военными. Они аккуратно присели в узком коридоре, наводя автоматы на балконы. Повелителя буквально тянули на руках. Он еле передвигал ноги и был очень слаб, чтобы двигаться самому. Его лицо было в крови, а через чужие пальцы, передавливающие рану на плече, сильно текла кровь. Я выскочил из машины, бросаясь перед охранниками, несущими БэкХёна, как прозвучал выстрел, затем снова и снова.       — Быстрее! — крикнул я, отходя от машины. Парня слева пристрелили точным попаданием в лоб. Кровь брызнула прямо мне на щёку, и я от удивления отшатнулся, сразу же бросаясь наперерез пулям. Я заметил, как красная точка остановилась на груди БэкХёна и бросился к мужчине, подхватывая его за пояс. Спину прошибло адской болью, и я закричал, падая на колени.       — Господин! — ошарашено воскликнул Мерджан, бросаясь ко мне, чтобы помочь, но БэкХён был важнее.       — Повелителя! — крикнул я, заваливаясь на бок. Мужчину уложили на заднее сидение, затем сдёрнули меня с земли и забросили на дно машины. Я не мог дышать, захлёбываясь болью. Мерджан разрывался между нами, пытаясь понять, что делать, но я лишь хрипел зажимая рану на плече БэкХёна. В голове сильно шумело и мне казалось, что я слышу себя в два раза громче. Перед глазами то темнело, то светлело. Дверь в машину в очередной раз хлопнула, и мы сорвались с места.       — Повелитель, — хрипя, позвал я, — он дышит, ага?       — Да, Господин, но рана плохая совсем.       — Зажимай, — шепнул я, расслабляясь под весом боли. — Он должен жить.       — Господин! — крикнул Мерджан, хлопнув меня по щеке. — Что я скажу Повелителю? Зачем же Вы выскочили на пулю?       — Охрана бы не успела, — выдохнул я, чувствуя сильное головокружение. — Никто бы не успел.       — Господин, пожалуйста! Господин!..

***

Несмотря на то, что ранение БэкХёна было усугублено долгим ожиданием, он всё равно очнулся раньше меня и, соответственно, раньше меня стал двигаться. Он не заходил ко мне, ни разу не проведав. Я был под круглосуточным присмотром врачей, целую неделю изнывая от скуки и боли в грудной клетке. Пуля застряла, закупорив отверстие, поэтому я смог выжить, хотя и выглядел изрядно потрепанным. Сначала мнимый плен высосал из меня все силы, теперь это. Двигаться ещё было противопоказано, но я-таки смог уломать доктора, чтобы он вернул меня в спальню. Конечно, всё это не могло пройти мимо согласования с БэкХёном, поэтому спустя несколько дней я облегченно откинулся на привычные мягкие подушки и облегченно выдохнул. Здесь, в этой комнате, я чувствовал себя в безопасности. Ожидание встречи очень волновало меня. Я не понимал, почему Повелитель не приходит ко мне. Конечно, я оступился, превысив его приказ. БэкХён, должно быть, очень мной недоволен. Он пришёл поздно вечером, когда я уже через силу держал глаза открытыми. Он разулся, снял с себя штаны и рубашку, открывая вид на перебинтованную плечо, и грузно опустился на кровать.       — Ты разочаровал меня, — произнёс он, грозно взглянув на меня, вынуждая вздрогнуть от хрипоты в голосе. — Тебе было приказано помочь на базе и отправиться домой, а не бросаться под пули! Я зажмурился от резкого тона, сжимая в руке простыню. Медленно открыв глаза, я утыкаюсь в его рассерженные глаза и могу лишь устало уставиться на него, борясь с собой.       — Они могли убить Вас, — еле произношу, морщась от боли.       — Они бы убили тебя, — цедит мужчина. Он бросился ко мне, с силой сжимая плечи руками, и я снова зажмурился, заскулив от боли. БэкХён отпустил сразу же, с толикой обеспокоенности оглядывая моё тело. Я выдохнул «Ну я же живой, Слава Аллаху» и он чуть скривил губы, недовольно глядя на меня.       — Ты должен быть невредимым, — процедил он, непозволительно близко склонившись ко мне. — А ты схватил пулю человека, который поставил крест на твоей жизни.       — Я должен быть благодарен Вам за каждую минуту своей жизни, — слабо улыбаюсь, вспоминая его слова. — Всё хорошо, Повелитель. Я больше за Вас испугался.       — Зачем? — вопросил он. — Думаешь, я отпущу тебя после этого? Думаешь, поощрю это каким-то образом?! — вскричал он. — Не бывать этому! Никогда. Я усмехнулся, и он чуть отпрянул, недоумевающе взглянув на меня. Я улыбнулся снова и прикрыл глаза, чувствуя, как внутри что-то теплеет. Постепенно становится легче и хочется просто спать, забыв о боли в теле.       — Мне ничего не нужно, — сонно шепчу, прижавшись лицом к подушке. — Хотя я бы не отказался от возможности выходить на улицу, когда захочу.       — Что ты несёшь? — послышался отдаляющийся голос. — У тебя жар? Я позову доктора.       — Не нужно, — еле двигаю губами, представляя, как он обескураженно смотрит на меня, — ляг со мной… и всё. Повелитель медленно ложится рядом, прохрипев от боли в плече, и поправляет на мне простыню. На периферии сознания чувствую, как он гладит меня по щеке, медленно спускаясь к шее и плечу, что ближе к нему.       — Какой же ты дурак, Чанёль, — тихо говорит он. Чувствую, как он целует меня в лоб и просит Аллаха подарить мне силы поскорее оправиться и образумить меня. Хочется улыбнуться, но я уже не могу никак реагировать, отдаваясь безграничному покою. Рядом с ним всегда приятно спать.