Засланная

Крепче, парень, вяжи узлы Беда идёт по пятам. Вода и ветер сегодня злы, И зол, как черт, капитан. И нет сегодня пути назад, Как нет следа за кормой. Никто не сможет тебе сказать, Когда ты вернешься домой. Дом Ветров «Морская»

Распорядок дня на корабле - вещь весьма условная и во многом обуславлена привычками капитана. Если он жаворонок и поднимается в 5 утра, то экипажу жить не быть, но на ногах надо быть еще в 4. Негоже позже начальства приниматься за работу. Если капитан предпочитает поспать подольше, то и команде легче. Это касается и питания, и увольнительных, и вообще всех сторон непритязательной военной жизни. В случае с Шепардом команде определенно повезло. Про таких говорят: слуга царю, отец солдатам. Поднимался он в 9, ложился в 22. Любил нормально поесть, а по своим СПЕКТоРским делам, бывало, надолго задерживался на Цитадели. Все это в совокупности давало команде почти райскую жизнь в пределах одного фрегата. Плюс те, кому посчастливилось летать на «Нормандии» под командованием СПЕКТРа, потом не знали проблем с трудоустройством. А те, кто работал с Шепардом, вообще не думали о безработице. Рекомендации Героя Галактики высоко ценились на нынешней бирже труда. Другое дело, что уходить с теплого и относительно безопасного места народ старался только ногами вперед, что случалось очень редко. Шепард был милостив: закрывал глаза на проступки, за которые другие капитаны могли шкуру спустить, и был в меру суров, когда дело казалось наказаний. И этим он заслужил поголовное обожание со стороны экипажа. Признаться честно, я тоже пошла на поводу его обаяния. И долго не могла понять, почему те, кто был близок капитану – его бойцовские псы – перед ним не преклонялись. Дружеское уважение, не более. Впрочем, вскоре Шепард потерял часть своего влияния на меня. Началось все с назначения на пост принимающей медсестры. Доктор Чаквас объяснила, что ей одной не успеть оказать первую помощь и подготовить операционную одновременно, поэтому в мою задачу входило не дать бойцу умереть сразу и предупредить доктора. Это было почти месяц назад, и с тех пор я летала в шаттле Шепарда на каждую его высадку. С этих самых пор капитан открылся совсем с другой стороны. Многие отмечали вечную печать усталости и грусти на его лице. В принципе, никто на корабле не видел Шепарда смеющимся или улыбающимся, что придавало ему еще и статус святого мученика. Экипаж был свято уверен, что их драгоценного коммандера тяготит чувство вины и он душой страдает за каждого невинно убиенного ребенка. Я видела его улыбающимся. Я видела его смеющимся, как безумец. Я видела его довольным. Многие женщины пытались очаровать его. Многие красавицы и умницы пытались залезть ему в штаны. Его постоянно охаживала азари Лиара. Ему писали проникновенные письма, слали непристойные видео. Прекрасная половина Галактики делала все, чтобы расшевелить коммандера, но безуспешно. Он был равнодушен и холоден. Просто потому, что его сердце было отдано единственной и неповторимой. Он хотел только ее, жил только ею, мечтал о ней. Он не мог позволить себе ни проблеска радости, пока они не оставались вдвоем. И целый мир исчезал, когда он встречался с ней. И она так же трепетно любила его с первой их встречи. Она ждала его появления, она ласкала его. Только с ней он чувствовал себя живым. И воистину, эта любовь могла бы быть достойна отдельного романа, если бы речь шла о женщине. Но Шепард беззаветно и бесконечно любил только одно – войну. Он оживал, едва до шаттла доносились звуки боя. Он начинал улыбаться, когда первая очередь проходила по его щитам. Он хохотал, когда убивал первого врага за день. Он был безумен. Он не был воином или героем. Он был безжалостным, сумасшедшим убийцей. Другое дело, что этой войне на полное уничтожение не нужен был герой, ей вполне подходил такой же отвратительный, как и она сама, мясник. Шепард прорывался сквозь ряды противников косой смерти, разрывал их на части, буйствовал в своем безумии. Только наблюдая за ним в привычной среде, я поняла, почему с коммандером всегда идут строго определенные члены боевой группы. Мягкокожих женщин он предпочитал оставлять на борту, а на обслугу в виде меня и пилота челнока не обращал внимания. Он брал тех, кто поддерживал его. Тех, кто молчал об его истинном облике. Эти четверо были ничем не лучше его самого. Четверо мясников. Бойцовские псы Шепарда. Гаррус Вакариан – в простонародье Омеги – Архангел. Тот еще ублюдок. Больше пушек он любит только убийства. Этот снайпер избирателен, хитер и безжалостен. Его всегда забрасывали в тыл, где он лишал врагов всякой надежды на побег. Если верить слухам, турианец неделю продержался, простреливая мост. Я, в отличие от Стива, в это не очень верю. Люди врут. Джеймс Вега – шкаф 4х4. Преданный коммандеру до мозга костей, видящий в нем единственный пример для подражания. Он мог бы быть неплохим солдатом, но после Шепарда будет только мясником. СУЗИ. Дружелюбный ИИ «Нормандии»? Как же. Те, кто видел ее в бою, так больше не думают. Я всегда подозревала, что компьютеры не очень любят пользователей. Теперь я в этом убедилась. Не удивлюсь, если проснусь ночью от попыток Омнитула меня задушить. Задача СУЗИ - отвлекать огонь противника на себя. Создав с десяток голографий, терминатор с сиськами, поудобнее перехватывает пистолеты и расстреливает тех, кого Шепард случайно оставил в живых. Явик – живое ископаемое. Последний представитель протеан - тех ребят, на которых Жнецы отыгрались в прошлый раз. Аватар Мести, голос Возмездия. Единственный, кому на Шепарда, в общем то, наплевать. Пока коммандер борется со Жнецами и не мешает Явику мстить, тот не видит смысла высказывать свои претензии. Практически ни с кем не разговаривает, по кораблю ходят слухи о нем и Лиаре, но боюсь, в скором времени обезглавленное тело сплетника найдут в шлюзе. Именно этой боевой пятерке мне следует оказывать первую помощь. Залечивать раны убийцам. Почему убийцам? Потому что научному персоналу станций "Цербера" нечего им противопоставить, и по идее он может быть полезен, но в ярости боя Шепард сносит вообще все, что имеет неосторожность дышать. Беременных женщин и стариков это тоже касается. Две ипостаси Героя Галактики мирно уживаются в одном теле, а тем, кто его окружает, приходится мириться с его безумством. Быть может, эта война заберет его. Ведь без боев Шепард станет просто мясником – убийцей и резать начнет уже своих. С этими невеселыми мыслями я сидела в челноке, ожидая возвращения Псаря и его Псов. Кортез то и дело выходил на связь с группой высадки, уточняя их местонахождение. Сейчас мы были на Тучанке. Несчастный "Цербер" заложил там бомбу, способную устроить большой бадабум. Родная планета кроганов вгоняла в депрессию. Радиоактивная пустыня с высокими хребтами гор, насквозь продуваемая горячим ветром. Я копалась в Омнитуле, пытаясь скрасить ожидание игрушками и музыкой. Где-то внизу умирали люди и буйствовал никем не контролируемый берсерк. Человек существо гадкое, ко всему привыкает. Так и я привыкла к горящим от возбуждения глазам коммандера после его возвращения, крови на его броне, ранам, которые мне приходилось штопать. Как правило, ничего серьезного, кроме случая, когда турианцу чуть не оторвало ногу миной. Вот тогда повозились, а сейчас - тишь да гладь. Вернутся с парой символических царапин и будут нести всякий бред про войну и нашу обязательную победу, пока я буду обрабатывать ранения. Кортез задремал за пультом, шел четвертый час ожиданий, когда пульт засиял, запищал и сквозь помехи пробился непривычно серьезный голос коммандера: - Кортез, подбери нас с базы. - Есть, сэр, - отчеканил пилот и поднял челнок в воздух. Через полчаса мы уже летели к месту дислокации «Нормандии». Псарь был хмур, а Псы молча смотрели в иллюминаторы. Я занялась привычным делом, осматривая бойцов на предмет смертельных ранений. Ничего страшного. Царапина у Веги – помажем, и все пройдет. Пара ушибов у Явика – дам ему мазь, пусть сам мажется, все равно не допустит до тела. У Шепарда вывих плеча и синяки. Стараясь не смотреть ему в глаза, я расстегнула броню, отсоединила наплечники, чтобы освободить руку и грудь. Кость вышла не сильно, поболит и перестанет. Я уперлась ему в плечо. Кожа его была горячей, мокрой, липла к рукам. У него большие руки – сразу и не обхватишь – поэтому я зацепилась за бицепс и уткнулась в плечо: - Будет немного больно, коммандер. Он промолчал, даже не посмотрев в мою сторону. Что ж, так даже легче. Я резко дернула руку, и кость со скрипом возвратилась на место. - Не сложнее чем прикурить. Где тут мои бинты, надо привязать и ввести закрепитель, к вечеру будет на руках ходить. Не заметила, как начала думать вслух. Хорошо, хоть ничего дурного не сказала. Кто знает, на что способен Псарь сейчас? Никогда не видела его расстроенным после боя. Никто, кажется, не обратил внимания на мои слова. Незаметно выдохнув, я, правой рукой держа плечо Шепарда, левой порыскала в сумке в поисках бинтов. Ага, вот они родимые. А где закрепитель? Неужто забыла? Говорила мне мама: проверяй вещи перед выходом! Ладно, будем обходиться подручными средствами. Вколю ему закрепитель на «Нормандии». Бинтовать мне нравилось всегда, видимо, любила в детстве игру в «мумию». Тут главное затянуть потуже, чтобы кость не гуляла. С закрепителем можно было бы вообще не заниматься подобной ерундой, но что есть, то есть. Я оборвала конец бинта зубами. Негигиенично, зато быстро. Потом подняла сумку в надежде, что, может, завалялся где пузыречек, только теперь заметив, что один из Псов внимательно за мной наблюдает. Во все свои четыре глаза. Судя по роже, сейчас скажет что-нибудь про примитивных врачей. Клянусь богами, если что-нибудь ляпнет, в следующий раз вылечу его перелом телепатией вплоть до стола доктора Чаквас! Нет, молчит. Смотрит, падлюка, не мигая. Я убрала в сумку бинты и тюбики из-под мазей. - Вас что-то беспокоит, Явик? – как можно более нейтральным тоном спросила я. С этим жуком невозможно себя контролировать: по морде не видно, что он думает. А если слухам верить, то он вообще телепат–экстрасенс и все о тебе уже заранее знает. Направо песню запевает, налево сказку говорит. Иногда мне казалось, что «Нормандия» - большая деревня, полная суеверных идиотов. - Уронила, - проскрипел протеанин, протягивая мне шприц закрепителя. Я чуть кивнула, а он так же безразлично отвернулся к иллюминатору. От укола Шепард даже не дернулся, весь полет сидел, как каменный. Я накинула на его плечи толстовку. И села в дальний угол челнока. До стыковки с фрегатом оставались считанные секунды. - Добро пожаловать на борт, коммандер, - раздался металлический голос с нотками дружелюбия, если такое возможно у машин. Всегда мурашки по телу от ее приветствий. - СУЗИ, пригласи Примарха Виктуса в переговорную. - Да,Шепард. Даже не удосужился куртку застегнуть. Я смотрела на его прямую спину, пытаясь понять, что же произошло на Тучанке.