На границе Пустоты

Я подорвался с кровати. Капюшон сам по себе откинулся на плечи, и я начал озираться сторонам, переходя на внутреннее зрение. Где они? Градиент силы нарастал куда-то на северо-запад, и я даже сделал несколько шагов по комнате, чтобы помочь себе разглядеть того, кто заставил вздрогнуть пространство под невидимой волной. Бесполезно. Черт, не вижу! Энергия, словно зарево на горизонте, превращалась в продолговатую веретенообразную вспышку, и определить ее точное местонахождение я не мог — слишком далеко. Несколько секунд она полыхала, как уроненная набок мандорла, и внезапно исчезла без следа. Я остекленелым взглядом пялился в стену. Они идут. — Сидур! — я подлетел к спящему другу и с силой потряс его за плечо. — Сидур, мать твою, просыпайся! Вместо ответа он только беззвучно промямлил что-то губами. — Сид, вставай! Тревога! Послышался то ли рык, то ли стон, его брови насупились так сильно, что морщины крестообразно расчертили лоб, а линия ресниц изогнулась разъяренной кошкой, и я расслышал тихое и угрожающее: — Какая, нахер, тревога? Убей меня, и я продолжу спать… Твою мать, капитан! — Вставай, Сид, поднимайся! — я еще раз потряс друга за плечо. — Надо идти, мне нужна твоя помощь! Я вновь проверил расположение вспышки, но ничего не отыскал. Пусто. Это была разведка? — Подъем, капитан! — уже со злостью рявкнул я на приятеля и швырнул его плащ поверх развалившегося тела. — Чтоб мерлок вас всех задрал… — послышалось с противоположной койки, а вслед за этим Сидур мрачно и грузно уселся на матрасе. — Одевайся, сейчас же. — Сора? Охотники на северо-западе. Видишь? — Нет. — Смотри зорко. — Буду смотреть. Птица тоже показалась мне усталой и недовольной, но ничего. Сейчас надо всем собраться. Еще немного, Сора… Еще совсем чуть-чуть, и можно будет отдыхать. По крайней мере тебе. Напряжение вновь возрастало с каждой секундой. Пришедшие были опасны и, более того, непредсказуемы. Я не знал сколько их — один? Навряд ли. Два? Четыре? Десять? Какой именно меткой обладает каждый из них? Без понятия. Как оказалось, их ворожбе я не поддаюсь — мое тело с легкостью противостоит ей, но в крепости есть люди… И вот как раз они… — Сид, ты готов? — Что случилось? Какая тревога? Рик, что происходит? — Слушай, дружище, слушай внимательно. Сейчас мы пойдем к И’р Ридеху. Надо уводить людей из замка. Слышишь? — Почему? Зачем? — Сюда идут те, с кем мы можем и не справиться. Сид, сделав несколько шагов, встал как вкопанный: — Даже если так, ты что… Ты хочешь сдать крепость? Я замер к нему спиной, глянул в темноту за окном и проговорил: — Нет. Надо только вывести людей. — Это и называется «сдать крепость», Рик, и даже если будет нападение, Т’а Бергирд на это точно не пойдет! Я вздохнул, а затем в несколько шагов преодолел расстояние до двери, и уже на пороге обернулся и посмотрел на взъерошенного со сна приятеля: — У нас совсем нет времени, Сидур, надо торопиться. Я вновь почувствовал, как по пространству прокатилась и исчезла очень знакомая силовая волна. *** Злой невыспавшийся комендант опустился за стол и близоруко прищурился — этой ночью он едва ли успел прилечь, рубаха даже по виду выглядела несвежей и, судя по всему, была на нем еще со вчерашнего дня. — Эвакуировать гарнизон? Какого черта? — рыкнул он из тени и уставился на меня. Взгляд его был тяжел, но, думается, что в случае потерь хоронить товарищей будет тяжелее. — Сейчас нет времени на объяснения. Я сообщал о возможных неприятностях, но вы не стали брать их в расчет, пожар в Йоне представляется вам случайным совпадением. Мне приходится повторятся: нужно вывести людей из замка. — Да что ты городишь, мальчишка? — Его Превосходительство приподнялся в кресле, громко хлопнув ладонями по столешнице, наклонился вперед и оскалился, став похожим на разъяренного бульдога. — Для этого нет оснований! Да и будь я четырежды проклят, если оставлю крепость! Что, расставить еще нескольких дозорных по стене, чтобы ты мог спокойно спать до рассвета? Так тому и быть! А теперь иди вон! Комендант отвернулся, раздраженно играя костяшками пальцев. Выводить словесные политесы не было времени. Убеждать тоже. — Кажется, форма рядового заставила вас забыться, господин комендант? — нарочито спокойно предположил я, и И’р Ридех резко поднял на меня взгляд. — Вы не поняли меня. Это не каприз. И даже не просьба. Это приказ. Крылья носа коменданта начали раздуваться, лицо — багроветь, и несколько раз словив ртом воздух, он с нарастающим гулом голосовых связок то ли прошипел, то ли проревел: — Да как ты смеешь? Я сделал несколько шагов, встал вплотную к его столу и посмотрел на коменданта сверху вниз: — Смею, ваше превосходительство. По праву рода — смею. Поверьте, я хорошо знаю законы. Чувствуя, что начинаю нервничать, я сжал кулаки, встряхнул плечи: — Я, совершеннолетний единственный Наследный Княжич Северных Ормирских Земель Ар’Ту­рин И’р Рикхард приказываю вам, Лорду Коменданту Восточной Крепости Эшр, Т’а Бергирду И’р Ридеху, оставить крепость Эшр ввиду введенного мной чрезвычайного положения. В комнате повисла звенящая тишина. Я посмотрел в пылающие яростью глаза И’р Ридеха — было видно, он еще не сдался и будет тратить драгоценное время. Я секунду помолчал, выдерживая его взгляд, и, вздохнув, завершил: — Я надеюсь, дело не дойдет до измены, ваше превосходительство. Все. Карты разыграны. У него не было права на выбор с самого начала. У коменданта нервным тиком зашлось правое нижнее веко. — И’р Сидур, — я обернулся к двери, возле которой мой друг застыл немым конвоиром, — Я сейчас напишу бумагу, ты засвидетельствуешь. Под аккомпанемент гробового молчания я в три строки изложил свой первый в жизни приказ, в котором говорилось, что отныне и до моего отбытия крепость Эшр находится под моим командованием. Всю ответственность за происходящее с этой ночи несет Наследный Княжич Северных Оримирских Земель Ар’Ту­рин И’р Рикхард. Заверил бумагу своей личной подписью, подписью Сидура, и протянул ее И’р Ридеху. Старый комендант словно постарел на пару лет за эти несколько минут: морщины разбежались по его лицу, застревая в седой щетине и собираясь в глубокие провалы около глаз и крыльев носа. Мне сделалось его жаль. Смелый и независимый северный лорд только что получил, пусть и временную, но отставку от мальчишки… Я сделал шаг вперед и положил руку на плечо И’р Ридеха, устало откинувшегося на спинку рабочего кресла, и проговорил: — Это не прихоть, ваше Превосходительство, и не «барские замашки», как вы выразились при нашем знакомстве… Он небрежно усмехнулся, а я поймал взгляд Сидура и кивнул: — Сид, помоги сержанту Вирсу организовать людей под предлогом внеплановых учений. Тревогу не поднимать. Мост не трогать, уйти по перекидным мосткам из часовой барбакана по несколько человек — ниже воды, тише травы. Рассредоточить людей в лесу. Ничего с собой не брать, огонь не разводить. На все про все пятнадцать минут. Сидур поджал губы, поглядел на коменданта, вздохнул и, отходя к двери, проговорил: — Сейчас все сделаю и вернусь. — Нет, Сид. Ты тоже покинешь Эшр. Каждый оставшийся станет слабым местом. — Ваша Светлость, — желчно проговорил комендант, — Вы сами когда собираетесь покидать стены? Его «Вы» звучало с издевкой, но я мог его понять. — А я и не собираюсь. Ормир не сдает своих крепостей, — мимолетно улыбнулся я. Оглядев еще сильнее нахмурившегося И’р Ридеха, да пропустив мимо ушей его бормотание на счет «если и правда враги, и он здесь сдохнет, не сносить тебе, Рид, на старости лет головы», я спросил:  — В каком состоянии сейчас потерна? * Страх и неуверенность ушли, а по сосудам, как и говорил Мир, вместе с кровью все быстрее и быстрее разгонялся правильный лихой запал. *** — Сора, видишь? — Только добыча, людей нет. — На северо-западе? — На юго-западе от гнезда тоже никого. — Мы их упустили. Они были там. Должны были быть. Хорошо. Сколько людей около южных ворот? — Много. Я почувствовал, что оплошал — Сора умела считать до пяти: один, два, три, четыре, пять и много. Ладно. В общем я уже приблизительно понял, что происходит, когда кайра еще в первый раз сказала, что никого не видит над Эшром, а вспышка при этом исходила с уровня горизонта. Потерна — узкий лаз под стеной крепости, оканчивающийся в предгорном ущелье неподалеку. Других вариантов просто нет. Откуда они о ней знают? Крепость была захвачена пятьдесят лет назад, и возможно сведения хранятся с тех самых пор? Не знаю… Да и неважно уже… Для небольшой диверсии — идеальный вариант. Если церковники придут, то наверняка оттуда. Вспышка силы вновь породила протяженную волну. Да что они там делают? Поднявшись из кресла, я оглядел опустевший кабинет коменданта. Тут нет ничего подходящего — в его парадные доспехи я точно лезть не собираюсь, надо заглянуть в арсенал, все равно ждать гостей надо на первом ярусе. *** Плиту переборки объяло облаком силы, которая, нарастая, начинала фонить все сильнее и сильнее, и в какой-то момент каменная дверь, крошась, опала пылью на пол. Вот что порождало такие длинные остаточные волны — церковники ломали переборки! «Хорошо, что я отправил всех из крепости подальше», — краешком сознания отметил я и принялся наблюдать дальше за происходящим. Стоя в подсобке второго яруса хорошо знакомой Северной башни, я сквозь решето деревянного настила следил за мечеными, которые по одному выбирались из лаза. Один, второй… Еще будут? А вот и третий — мой давний приятель Коротышка. — Ну что, — тихо раздалось в нижнем помещении. Слышимость из-за дощатого настила шикарная, — Все? Лойр, не мешкай! — Куда теперь? — другой голос. — Вниз. Они, если его и держат, то там. Согр, глянь-ка. Я увидел, как метка одного источника приняла нисходящий поток силы и озарила пространство жесткой «расчесывающей» энергией. Несколько секунд, и все закончилось. Поисковое заклинание. Те же самые трое… Судя по всему, тот, кого назвали Согром, отозвался: — Близко. Очень близко. Где-то слева и почему-то тянет наоборот наверх… Лойр, посмотри, есть ли кто живой поблизости? Коротышка сконцентрировался и раскинул уже знакомую сеть — такую же, как была создана на главной площади Идиса. Покрутил головой. — Никого… Вообще никого поблизости… Ни одной живой души… — голос брата Лойра, Коротышки, прозвучал надтреснуто и нервозно. — Значит либо там амулет, либо тело. Керр скорее всего мертв, иначе давно бы дал о себе знать… Чертовы ормирские твари! И дернуло тебя к солдату прикопаться! — У него был очень сильный Источник… — тихо проговорил низкорослый священник. Огляделся по сторонам и добавил: — Не нравится мне все это… Я не вижу тут ни одной Искры… — Пожар в Йоне оттянул на себя большую часть гарнизона. Тут и не должно никого быть. Согр, ты точно видел только одну метку? — Да… — Веди, — решительным тоном велел один из церковников, пропуская братьев вперед. В темноте башни раздались тихие шелестящие шаги. Я хмыкнул про себя и построил коридор до комнаты коменданта — пускай пока побегают, а я подумаю. *** Значит, как и говорил Шиз, они пришли за Керром и шнурком… А еще один из них обладает даром искать метки… Понятное дело, Керра они уже не найдут, а вот шнурок… Он до сих пор лежал в кармане куртки. Я решил, что опасно оставлять его в системе у Трех, если есть хотя бы шанс, что его может засечь Четвертый — все-таки от греха, как говориться, надо быть подальше… Что же делать? Я подошел к окну и посмотрел в ночное небо. Над Южной башней вальяжно светила полная луна. Проследив взглядом за набегающим на мистическое светило облаком, я задумался, хмыкнул — в голову пришла совершенно дикая идея — и мои губы растянулись в хулиганской улыбке. *** По моей просьбе Сора уже как пять минут носилась над крепостью и вопила, как обезумевшая сирена. Голос кайры, отдаленно напоминающий скрежет металла о стекло, разносился ветром по округе, а я, вернувшись в Северную башню, туда, где было «гнездо», вслушивался и надеялся, что у моих товарищей в лесу крепкие нервы… Снизу раздавались смазанные эхом голоса. — Ты что, бредишь? Ты же говорил, что метка находится в донжоне! А до этого — что тут… Признавайся, Согр, ты согрешил, и Лучезарный обделил тебя милостью… — Да клянусь собственным Источником, Барн, она была там… А теперь она здесь! Я не знаю… Я не понимаю. Я не мог так ошибиться! Может она как-то перемещается? — голос брата Согра звучал растерянно и нервно, — Я же видел… — Братья мои… — О, а это уже Коротышка, — Мне это все не нравится… Такое впечатление, что в замке вообще никого нет! Мне, признаться, страшно… — Лойр, это же была твоя идея, что ты теперь разнылся? — голос Барна, самого крупного из трех церковников, звучал раздраженно. Они уже давно перестали шептаться и теперь, занервничав, громко переругивались между собой. Голоса, звуки шагов и скрип деревянной лестницы раздавались где-то в районе второго яруса. Тот, который Барн, судя по скрипу ступеней, идет впереди. Я усмехнулся. Сейчас они дойдут до третьего — там будет каменная площадка на четвертый… И… Как только доски вновь заскрипели под тяжелым церковником, я сосредоточился, представляя себе расположение окна на площадке, и прищелкнул пальцами. Послышалась возня, словно кто-то оступился, и возглас брата Согра: — Братья мои… Вы… Видели? Видели да? — Да что еще? — Утомленно спросил Барн. — Я, кажется, видел, — простонал Кортышка. — Да что вы все видели? — Там в небе… Был огонь… Он застилал все небо… — казалось, брат Лойр дрожал, — Прямо как в Книге Пророчеств… Ну, допустим, только просвет окна. Оно там расположено высоко и узкое — церковников, по идее, даже не припекло. Впрочем… Что там брат Сорг сказал о Книге Пророчеств? У них и такая есть? Надо будет ознакомиться. — Да что за глупости? — проговорил обладающий разрушительной меткой брат Барн, — Просто луна сегодня полная, вот и осветила тучку… — И луна сегодня полная… — прошептал брат Согр. — И нет никого… — добавил брат Лойр. — И метка перемещается, — поддержал истерику Коротышки первый свидетель «огненных небес»… — Я знаю… — Судя по характерному звуку, брат Лойр шлепнул себя по лбу, — Это не метка перемещается… Это призрак брата Керра ходит по замку… Я чуть не хмыкнул вслух — призраков не видно, пока они не проявят свою Искру, а метка крепится к физической оболочке… Ну да ладно. Но мысль про призрака мне очень понравилась. Надо будет… — А ты знаешь способ упокоить усопшего? — неизвестно у кого поинтересовался брат Согр. — Да я вас обоих сейчас упокою, если не перестанете нести ересь. Наша задача — вернуть метки. Судя по тому, что эта не наделена Источником, брата Керра тут или нет, или он мертв, что сейчас абсолютно равнозначно. Так что скорее всего это амулет, и нам нужно его найти и вернуть — таких немного осталось. Перестаньте трястись как напуганные поселяне и соберитесь! Так… А вот с этого момента, если можно поподробней. Значит, таких артефактов у них совсем немного? Ну, тем более отдавать не стану. — А что насчет того, что в замке пусто? Даже коменданта нет… И часовых на воротах… — подал голос Коротышка. — Этому наверняка есть объяснение. Ну-ну… Судя по эху голосов, церковники еще не успели проделать и половины пути наверх, и это хорошо. Узкий высокий колодец Северной башни многократно усиливал все шумы, особенно сейчас, когда в ночную тишину вмешивался только сквозящий меж небольших окошек ветер. Пора начинать основное представление. Я сложил руки рупором и, понизив голос, монотонно запел, как пели мантры монахи на моей исторической родине — зловеще, нудно и протяжно. На японском. — Ка-го-мэ, ка-го-мэ, ка-го, но на-ка но-то-ри ва…* Пропев до середины популярную детскую считалку, я почувствовал, как меня вновь накрыло сетью Коротышки. Ну и ладно, все равно он ничего не обнаружит — Источника во мне сейчас нет, и я спокойно продолжил: — …Цу-ру то ка-мэ га су-бэ-та ши-ро, но щё-ум-эн да-рэ? Прислушался. В башне — тишина, только еле слышно поскрипывают доски под топчущимися на месте клириками, и как у одного из них шумно учащается дыхание. После пятисекундного замешательства в стенах низким голосом брата Барна прошептало: — Может, твоя сеть не работает? Вон у Согра тоже ничего толкового не выходит! Дыхание стало скомканным, прерывистым: — Лучезарный… Ты оставил нас? — Прекратить истерику. Там наверное кто-то есть, и у этого кого-то наша метка… Я схожу посмотрю. — Сора, покричи у окна, пожалуйста… Меньше чем через несколько секунд у окна опять раздался протяжный скрежещущий птичий вопль. — А может не надо? — … Это совпадение… Интересно, я успею еще раз прочитать «Когомэ»? Ну, начну по крайней мере… — Ка-го-мэ, ка-го-мэ, ка-го, но на-ка но-то-ри ва… Начиная с момента про цаплю, я пел все тише и тише, и задав финальный вопрос считалки — «кто у тебя за спиной?» — переместился в кабинет коменданта. Окинув внутренним зрением Северную башню, я увидел три Источника — если смотреть только так, то они выглядят как мерцающие огоньки в черноте — один медленно двигался влево и вверх, а еще двое замерли чуть ниже. Ладно. Надо отнести шнурок подальше отсюда — одна нога туда, другая обратно. Пока оставлю его в Цитадели, но потом обязательно спрячу амулет на нейтральной территории, раз клирики способны его засечь… Так и сделал. *** Луна светила довольно высоко, хотя чувствовалось, что еще чуть-чуть и займется рассвет. По замковому двору бродило три человеческие фигуры. Да что же они все никак не угомонятся? Тут даже этой их метки не осталось… Я следил за церковниками из окна кабинета, размышляя, чего бы такого провернуть, чтобы они поскорее убрались восвояси. Напряг слух, но звуки человеческой речи упорно не желали пробираться сквозь стекло. Я заметил, что брат Барн двигается резко, нервно, а вот двое других, наоборот, стараются быть как можно неприметнее — скользят по наименее освещенным участкам пространства. Что ж с вами делать-то? В какой-то момент самая крупная фигура остановилась, обернулась в сторону двух других, ютящихся у стен лазарета, и до меня все-таки долетело: — …Хватит ныть! Я сейчас покажу… И сквозь тело церковника, словно из ниоткуда, начал пробиваться уверенный мощный нисходящий поток силы. Метка активировалась. Я хорошо помнил, что случится, если пробовать его перехватить — мне кажется, мой резерв подключается к этому потоку и, засасываясь, начинает втягиваться в метку. В ту ночь я еле оторвался от этого потока, так что нет… Касаться его нельзя, но что насчет потока «на выходе»? Ворожба святош на меня не действовала… Наверное, надо попробовать. Практически сразу из метки Барна начало выдуваться целое облако модифицированной силы, которое начало клубиться, постепенно расширяясь, и, кажется, собралось принять причудливую продолговатую форму. Я, черпнув из резерва, отправил силовую нить наперерез, распластывая ее и уплощая — получилась своего рода энергетическая пленка, которая постепенно заключила фигуру клирика в сферу, словно в мыльный пузырь. «Облако» наткнулось на преграду и принялось загибаться внутрь. А что, если попробовать его немного ужать? Завихрения силы сгустились, становясь плотнее, и вскоре все пространство внутри пузыря заполнилось плотной алой пеленой. Я удивился — неужели сам церковник этого не замечает? Как он тогда управляет своим даром? Я не успел сообразить, что произойдет дальше. В один миг сжатая в пузыре сила, будто взъярившись, всколыхнулась и приобрела четкую ломанную структуру. Стенки пузыря, показалось, на долю секунды покрылись морозным узором, и тело церковника размазало по всему плацу. Все еще подпитываемая мной сфера удержала всколыхнувшуюся остаточную волну силы внутри. Я непонимающе наблюдал за тем, как на том месте, где стоял брат Барн, сделалось пусто. А спустя еще мгновение очнулся и в голове все словно помутилось — кажется, весь двор и стены были покрыты тонким слоем его плоти. Я, еле чувствуя собственную руку, заторможенно прижал сжатый кулак к губам. Он дробил своей силой огромные камни в пыль… На улице послышался дикий ор. Испуганная Сора снялась со стены и со своим жутковатым криком сделала несколько кругов над крепостью. В надежде, что мне все произошедшее просто почудилось, вновь посмотрел в окно — но там… Только брат Согр тащил за подмышки бесчувственного Коротышку в сторону Северной башни, ко входу в потайную патерну. На плохо гнущихся ногах я прошел к креслу коменданта, упал в него грудой металлолома и очень постарался отгородиться от эмоций — наблюдать их со стороны, выстраивая между собой и чувствами невидимую стену. Дело еще не сделано. Убедиться, что церковники ушли, опустить мост и дать сигнальный рог — знак своим, что можно возвращаться. И тишина. *** — Рик, твою мать! Что здесь происходило? — Сидур встревоженно оглядел меня с ног до головы, — Ты дерьмово выглядишь. — Ну что, Вашесть, наигрались? Скучно стало? — в колодце барбакана раздался еще один голос. На утрамбованную каменную крошку ступил комендант. — Приветствую, лорд И’р Ридех, — угрюмо отозвался я, а потом, вздохнув, выпрямился и, посмотрев без стеснения на коменданта, проговорил, — Пойдемте, ваше превосходительство, у нас с вами еще много дел. Сидур, ты с нами. Сержант Вирс остался в воротах — пересчитывать по головам возвращающихся в крепость солдат. — Как вы наверное уже знаете, нас с Йонуром переводят на север. Мы отбудем сегодня же. — Но… — начал было Сид. — Сегодня же, — повторил я, выходя на плац. На одно единственное мгновение сердце перевернулось, подпрыгнув до угла нижней челюсти, и голову повело. Я вновь взял себя в руки и продолжил: — На площади придется прибрать сейчас же. За это прошу прощения. Но, что более важно на данный момент — потайная патерна больше не является таковой по ту сторону границы. Ее необходимо заложить. Попросите Вирса поставить караул в Северной башне — плита на входе разбита. — Я притормозил и остановился у входа в лазарет. — Все произошедшее не должно придаваться огласке ни при каких условиях. Те, кто придет сегодня в крепость, должны верить, что это были внеплановые учения. Единственный человек, которому вы напишете правдивый отчет — это мой отец. Всем остальным — пишите, что хотите. Сидур, это касается и тебя тоже, — я бросил взгляд на своего друга и понял, что тот отстал от нас — замер, сделав несколько шагов по площади, и теперь ошалело озирался по сторонам. — Что это… Щебень под ногами и стены были покрыты слоем темно-бурого, словно какой-то безумец протер свою жертву через сито и размазал получившееся повсюду, куда смог дотянуться. Я. Пахло холодным металлом, и в свете взошедшего солнца большая часть плаца окрасилась в коричневато-кровяной. Услышав, как Сора захлопала крыльями за моей спиной, я по привычке вытянул руку. Резко сморщился — ее длинные массивные когти пробили мышцы левого предплечья прямо сквозь одежду. Челюсти свело — пережидая боль, я до хруста сжал зубы, а после пришлось глубоко выдохнуть, чтобы сконцентрироваться — надо говорить, так как иначе из сориного захвата вырваться невозможно. — Сора, лети в гнездо. Надо поспать, но недолго. — Кровь? — Не страшно. — Я поймала твоего человека? Я не хотела. — Лети, надо отдохнуть… — Рик! — Сидур быстро оказался рядом. — Не страшно. Это моя вина. Мне просто надо немного отдохнуть. — Вы знали о… — Начал И’р Ридех, но я его перебил и прижал к себе пораненную, теперь уже освобожденную, руку.  — Теперь это уже не имеет значения. Теперь все хорошо. Мне надо в лазарет. Принимайте командование, а подробности мы с вами обсудим перед отбытием. Сид, позаботься о Йонуре из второго взвода. — Я устало прикрыл веки, вновь встряхнулся, и продолжил, — И да, в кратчайшие сроки необходимо забрать Жигача из первого. Сейчас же отправьте кого-нибудь в Идис. В остальном крепость должна выглядеть обычнейшим образом — часовые, мост опущен, дозорные на башне. Ничто не должно говорить о том, что сегодня ночью тут что-то происходило. Вы поняли меня, господин комендант? И’р Ридех был хмур и серьезен — военная выправка сказывалась несмотря на усталость и еле заметную по дергающемуся веку нервозность. Пробитая патерна — это не шутки, поэтому все мои слова воспринимались теперь без издевки и всерьез. Он кивнул: — Идите, ваша светлость, я позабочусь о деталях. Можете не беспокоиться. — Хорошо. Если вдруг заметите что-нибудь подозрительное, тут же сообщайте. Сидур, дай отоспаться своим ребятам, решай все вопросы и поспи немного сам. Разбудите меня в три по полудню. Ваше превосходительство, — я кивнул И’р Ридеху и, не дожидаясь ответной реакции, поторопился ко входу в лазарет. Я очень хотел, чтобы все произошедшее отсеклось от настоящего беспамятством сна без сновидений. *** Копыта лошади периодически вязли в стылой грязи, и приходилось помогать — подталкивать ее всем корпусом вперед, чтобы серебристой было проще выбраться из очередной ямы. Подобная езда выматывала не только животное, но и наездника. Впереди шли Сидур и Ридар, один из его конников, а позади на крепкой высокой кобыле трясся Йонур, следом за которым следовал Арэх — плечистый статный парень с добрыми глазами. Для Чернуши все это путешествие было настоящим испытанием, и даже несмотря на то, что с лошадьми в Ормире знаком практически каждый, по лицу моего приятеля читалось: чем скорее это закончится, тем лучше. Ничего. К третьему дню привыкнет и освоится. «Ты привыкнешь, все привыкают», — сказал Гедур в ночь гибели Керра. Привыкну ли? Интересно, а Мир тоже привык? Я вспомнил остекленелые глаза Мирэха — глаза прожженого рубаки, чей клинок отправил на перерождение бесчисленное количество душ — в моменты, когда он думал, что никто его не видит, он замирал над рукоятью огромного, как он сам, ростового меча и смотрел в никуда так холодно, что невольно пробивал озноб. А после я вспомнил и твой пустой безжизненный взгляд, которым ты смотрел сквозь меня, зависнув как черный жнец над Макото-саном — твои глаза заледенели, как у мертвого, и меня передернуло. Тебе действительно сделалось все равно? Может ли человек действительно к этому привыкнуть, или что-то должно изначально работать в человеке «неправильно»? Как относиться к смерти равнодушно? Грубый порыв ветра пригнул верхушки елей, опаляя щеки ледяным потоком воздуха. Я перехватил поводья в здоровую руку и проследил за тем, как Сора лавирует в бурном небе над перелеском. Скоро зима вступит в свои права — повсюду станет темно и нестерпимо холодно. Все заметет снежной пеленой по нижние ветви, и голубые ели покажутся не такими высокими, а горы, теряя в рельефе, сплетутся с землей в неразделимое целое. Реки встанут льдом и зарастут торосами, а по их берегам будут выть бураны. И тогда именно эта толстая пелена из льда и снега, словно надежный щит, будет сохранять жизнь от непомерного холода, укрывать своими объятиями, защищать до тех пор, пока планета не приблизится к солнцу, сделав очередной виток, пока на северных землях не начнется новый цикл — проснутся спящие в своих ямах рыбы, выберутся из своих нор звери, и проклюнутся из проталин высеянные по осени зерна. Понимание пришло внезапно и мгновенно, по ассоциативной цепочке. Тот пугающий холод в глазах Мира — всего лишь щит.