Sum up

Так, хорошо, приходить в пещеру было ошибкой. Нет, это не ошибка – всего лишь мелкая оплошность. Прилетать на эту планету – вот настоящая ошибка, за которую он расплачивается собственным спокойствием и душевным равновесием. Криптон взорвался? Ерунда какая. Под потолком пищат агонизирующие летучие мыши, или это только у Кларка в голове? Он никогда не видел и не слышал летучих мышей в таком состоянии, но почему-то это сравнение первым приходит на ум. Брюс стоит к нему спиной, разглядывая груду обломков, которая раньше чем-то была, или груду деталей, которой только предстоит чем-то стать, – Кларк не уверен. На Брюсе нет футболки. На Брюсе, который вообще никогда не демонстрирует своё тело в таком объёме, разве что на пляже (Кларк лично не видел, но нагуглил фото). Но сейчас в бэтсклепе, полном прощающихся с жизнью воображаемых летучих мышей, даже не жарко. Это грубое нарушение техники безопасности, этикета, законодательства Соединённых Штатов Америки, прав пришельцев. – Будешь продолжать стоять столбом или скажешь, зачем явился? И Кларк набирает полную грудь воздуха, который не особо-то ему и нужен. О да, что-нибудь он определённо скажет. – Я не могу выбросить тебя из головы. Я абсолютно в тебя не влюблён, это просто одержимость какая-то. А ведь ты ни разу мне даже слова доброго не отжалел, но я просыпаюсь и засыпаю с тобой, хожу с тобой на работу. Я причесаться не могу, чтобы заодно не причесать и тебя. И уж поверь мне, в этом нет ни капли логики, которую ты так любишь, и ещё меньше удовольствия. Но каждый раз, когда я вижу что-нибудь интересное, я хочу поделиться этим с тобой, а когда мне плохо, я заявляюсь к тебе и стою тут столбом. Мы знакомы сто лет, а я без понятия, кто ты под всеми своими масками, но я каждый божий день ссорюсь с тобой и мирюсь обратно, даже если мы не встретились и не пособачились на самом деле. Я страшно на тебя зол, но на себя я зол ещё больше… – А можно лучше опять вернуться к той части, где ты подробно объясняешь, что совершенно в меня не влюблён? – Брюс уже давно развернулся к нему лицом и выглядит скорее довольным, чем удивлённым, и воображаемые летучие мыши наконец-то умолкают.