В объятиях зверя

Донмён смотрел на голубую гладь реки и чувствовал, как постепенно обретает спокойствие от молчаливого присутствия человека, что сидел рядом. Вообще-то он сам не очень понимал, почему захотел именно сюда: вода вызывала у него смутные воспоминания о чём-то неприятном. Что именно случилось, Донмён не помнил, хотя эти воспоминания не мешали ему наслаждаться красотой реки. Плавать он не умел. Хотя родители пытались его научить в детстве, но мальчик отказывался даже близко подходить к воде. Это была первая из причин издёвок в новой школе: жил на Чеджу, а плавать не умеет. Тут же посыпались разные теории, почему он не ходит в бассейн, может, не хочет, чтобы все видели какой-то физический недостаток его тела… При этом все словно забыли, что на футбол-то он переодевался вместе с ними, и всё с его телом в порядке. Мысли свернули не в ту сторону, настроение поползло вниз, как вдруг что-то коснулось ног Донмёна. Опустив взгляд, он охнул: Хангёль положил голову на его колени и чуть улыбался, прикрыв глаза. — Посторожи мой сон. Я немного устал. — Может, лучше рюкзак подложить? У меня острые коленки, — чуть смущённо произнёс Донхён, ощущая тепло, а потом почувствовал, как длинные пальцы одноклассника прошлись вдоль ноги и легли на бедро. — Мне всё нравится, а если ты погладишь меня, будет ещё лучше, — приоткрыв один глаз, Хангёль успокоил: — Не бойся, я не кусаюсь. Если сам не попросишь. Спина Донмёна мгновенно покрылась мурашками — то ли от скрытого смысла в его словах, то ли от низкого тембра, который лишал воли. — Считай это своей благодарностью за спасение, — уже мягче произнес растянувшийся блондин, снова закрывая глаза. Донмён осторожно коснулся высветленных волос: они оказались мягкими и приятными на ощупь, хотя выглядели, как солома. Постепенно его движения становились всё увереннее, пальцы сильнее погружались в густую шевелюру, он начал получать удовольствие от своих действий и расслабился. Расслабившийся Донмён гладил чужие волосы и смотрел вдаль, наслаждаясь тишиной и спокойствием, жалея, что не может в такой теплый день окунуться в прохладную воду, когда внезапно прозвучавший вопрос заставил его вздрогнуть от неожиданности. — Почему ты не плаваешь? — Откуда… а, одноклассники рассказали, — кивнул Донмён и подумал о том, что же ещё они могли рассказать. — Ты не ходишь в бассейн, и да, люди любят посплетничать. Ты же с Чеджу. Из груди Донмёна вырвался вздох: ну конечно, раз ты живёшь на острове, со всех сторон окружённом водой, то и должен в ней себя чувствовать, как рыба, а не тонуть топориком. Какое распространённое заблуждение. — Я не знаю. Точнее, не помню подробностей. В детстве что-то со мной случилось, родители говорят, что я чуть не утонул, течение утянуло, — он всё так же смотрел в сторону, безуспешно пытаясь припомнить подробности. — Нет. После этого ты научился плавать, а потом… было ещё что-то. Не хочешь говорить? — Донмён перевёл удивленный взгляд на парня, который, казалось, был совершенно серьёзен. — Наверное, ты перегрелся и бредишь, — приложив ладонь к прохладному лбу, он понял, что у Хангёля нет жара, но убрать руку не успел — её быстро поймали и поцеловали кончики пальцев. Вот чужие губы были действительно обжигающими. Можно ли считать это признаком болезни? Или Донмён сам болен? — Несу бред из-за тебя, перестаю здраво мыслить. Взгляд тёмных глаз завораживал и словно говорил — доверься мне, но Донмён боялся, что снова его бросят и оставят одного. Почему ему в голову пришло слово «снова»? Кто и когда его уже бросал? В висках застучало от напряжения и попыток прорваться сквозь темные пятна в памяти. — Поехали, а то уже смеркается. Твоя мама будет волноваться, — Хангёль внезапно поднялся и потянул за собой Донмёна — руку он так и не отпустил. На следующее утро Донмён попытался узнать у родителей, почему он так боится воды, но они лишь переглянулись и ушли от ответа, повторяя то же самое, что и раньше. Правда, ему показалось, что в их глазах промелькнул страх. Из-за этой тайны весь день ему не удавалось сосредоточиться на учёбе. Полностью погрузившись в размышления, он даже не заметил, что, как только учитель собирался его вызвать, двое учеников прикрывали его, работая на удивление слаженно. За обедом Донмён ковырялся в тарелке, съев от силы пару ложек риса, почти не слушая Джуна. Вдруг шум, который обычно стоял в столовой, прекратился, повисла тишина. Он соизволил вынырнуть из своих мыслей и понял, что всё смотрят на него. — Что случилось? — тихо обратился он к другу, который тоже глядел как-то странно. — Хангёль только что отказал нашей главной красавице, сказав, что его сердце уже занято. — И? — Занято человеком с двумя хвостиками. Донмён резко вдохнул. Все знали, что год назад в шутку ему сделали хвостики, использовав розовые резиночки для волос, но вряд ли кто-нибудь рассказал бы об этом новенькому. Многие наверняка уже забыли об этом (как показал сегодняшний случай — нет), да и была куча других, более интересных шуток над ним. Конечно, существовала надежда, что это было совпадением, и ему просто нравилась очень милая девушка, только вот появившаяся улыбка на губах Хангёля — когда Донмён всё-таки на него посмотрел — говорила об обратном. И раз ему вряд ли рассказывали о том случае, напрашивался единственный вариант: он знал то, о чём Донмён не говорил никому, даже Джуну: мама в детстве тоже делала ему хвостики. Кто же ты, Ли Хангёль?