***
Я бегу. Зачем? Куда? Не знаю и даже не могу предположить. Просто бегу так быстро, будто бы за мной кто-то гнался. Будто бы загонял в самые темные углы замка. Будто бы грозился убить. Возможно, оно действительно было так. Я расталкиваю на своем пути всех, кто только пытался что-то сказать мне или возразить. Кто просто мешался на дороге — мои руки сразу же отталкивали его, освобождая путь к своей комнате. Они кричали, визжали, спрашивали, что случилось… Да ничего. Просто теперь моя жизнь принадлежит жалкому трикстеру. Просто бы добежать и заплакать. Так завыть на кровати от безысходности. От злобы, от ненависти, от того, что этот вшивый ётун поставил меня на колени и заставил вымаливать разрешение на то, чтобы стать его женой. Унизил при всех. Растоптал. Тварь. Ты узнаешь еще, ётун, какой я тебе хорошей женой буду. Слезы катятся по щекам сами, без моего ведома. Катятся, заливают лицо, мочат губы, заставляя меня давиться соленым привкусом. Хрипы сами собой рвутся из груди, будто бы я не могу сказать и слова. А я не могла его сказать. Перед глазами все плывет и я не могу теперь нормально различать лица. Просто смазанные пятна. Просто темнота. Слышу сзади крик, но не оборачиваюсь и ускоряюсь. Быстрее. Пропасть бы и никогда не появляться здесь. Никогда не видеть его лица, его ужасное безразличие и в то же время его ужасную ненависть. Лишь бы не видеть вшивого ётуна. Лишь бы не видеть Локи. Крик ближе. Громче. Яростнее. Кто-то дергает меня за рукав, с силой потягивая на себя, но легкий лоскут ткани остается лежать в руках этого человека. Бегу и не останавливаюсь. Заворачиваю за угол, оказываясь почти что в полной темноте. Окна закрыты, запрещая солнцу проникать внутрь, а алые языки пламени факелов еле-еле извивались и отбрасывали тусклые тени на холодные полы и стены. Рыдания рвутся из груди, заглушая окружающую меня тишину. Почему же я?! Почему?! Почему?! Почему я, Великие Боги?! За что такое наказание мне, если грех лежит не на моей душе?! Почему наша семья оказалась в такой западне? За что ты так ненавидишь нас, Один?! За что готов убить своих собственных внуков?! За что так хочешь покарать свою плоть и кровь?! За что желаешь мне смерти?! Кричу. Кричу так, что все вокруг замирает. Останавливается. Время вертится только вокруг меня, а я, пользуясь этой силой, уничтожаю его, надеясь, что со временем уйдет и моя жизнь. Я ненавижу себя. Ненавижу за свою глупость, которая заставила меня пойти на этот шаг. Ненавижу за смелость, что не дала жить мне более и заставила идти вперед до конца. Ненавижу за упрямство, которое убивало меня, било, нанося по алым щекам хладнокровные удары. Ненавижу его. Ненавижу больше всего на свете. Ненавижу его, презираю… Да чтобы он сдох в браке со мной! Стук каблуков и испуганные крики, которые уже явно не принадлежали мне, заставляют меня оторваться от самобичевания и обратить свое внимание на того, кто посмел разрушить мой драгоценный покой. Цыси. Обеспокоенная и в то же время гневно сверлящая меня взглядом. В руках оторванный кусок моего платья, безвольной тряпкой колышущийся на холодном ветру. Окна все-таки были где-то открыты… Бежит, подхватывая пышную юбку в руки. Бежит, все равно спотыкаясь о бледно-розовый шлейф. Бежит, вытягивая руки вперед, словно пыталась поймать меня. А я никуда и не ухожу от нее… — Лива, Лива… — шепчет, зажимая меня в своих крепких объятиях, — Что ты наделала, Душа моя? — ее рука нежно гладила меня по макушке, перебирая тонкими пальчиками белесые волосы. Я уткнулась носом в расшитую золотыми нитками ткань и просто рыдала, пытаясь хоть как-то разделить с ней свою участь. Хотя бы чуть-чуть, но не оставаться одной с этим грузом. Я просто не выживу. Он раздавит меня. Раздавит, как жалкую букашку. Как маленькое, беззащитное существо, которое не смогло спастись. Успокаивает. Рыдания медленно переходят в тихие хрипы, а потом и вовсе растворяются в лечебном звуке тишины. Ее горячее дыхание размерено обогревает меня, обволакивая этим умиротворением. Она здесь, рядом со мной. Она никогда меня не бросит… — Что же ты сделала, Душа моя? — отстраняет мое лицо от себя и всматривается печальным взглядом в мои глаза, — Зачем согласилась? Зачем поклялась потакать ему во всем? — ее взгляд растерянно блуждает по мне, будто бы не узнавая, — Что ты сделала с той Ливой, которая не могла переступить свою гордость и даже не извинялась? Зачем пошла на такое? Теперь мой взгляд удивленно впивался в нее, не узнавая свою сестру. — Разве было бы лучше отдать ему Дору? Ты понимаешь вообще, что говоришь? — отстраняюсь сильнее, пытаясь рассмотреть в этой девушке свою сестру, — Я сделала то, что должна была, Летиция. Я сделала то, что сделала бы ты… Ее глаза таинственно переливаются серебром в алом свете огней. — Или не сделала бы? Шаг назад. Еще один. Ухожу в глубь коридора, пытаясь не потерять в этой суровой женщине ниточки своей сестры. Я просто не верю в то, что она стала… стала такой. Жестокой, бесстрастной, холодной. Но она нагоняет меня, крепко обнимая. Обнимая, будто бы в последний раз. А в голову лезут предательские мысли о том, что это может быть действительно в последний раз… Обжигает дыханием шею, зарывается носом в белокурую копну волос. — Именно я и должна была это сделать, — ее взгляд встречается с моим, — Я струсила, Душа моя, струсила, будто бы простолюдинка, будто бы… смертная, — она неприязненно поморщилась, не отрывая от меня пронзительно-голубых глаз, — Но ты сделала это. Сделала и принесла себя в жертву… Тишина. Давит на уши. Заставляет наши взгляды прирасти друг к другу. Испепелять друг друга. — Я же должна доказать тебе, что умею не только позорить нашу семью… — мой голос холоден, тверд. Она смотрит на меня. Виновато, с долей непонимания. Да чего только тут непонятного?! Я прекрасно помню, что я — позор своей семьи. — Душа моя, я не то… — оправдывается. Пытается извиниться, объясниться. Да вот только не нужны мне ни твои объяснения, ни извинения! Я уже все сделала и как бы сильно мне не хотелось все вернуть на круги своя у меня ничего не получится… Я сплела свою судьбу с этим отродьем, а значит, игра уже началась. С этой минуты. С этой секунды. — А я то! То, Цыси, то! Думаешь, я не понимаю, что мой поступок глуп? — кричу, не сдерживаю эмоции, ибо их слишком много, — Чрезвычайно глуп! Было глупо давать свое обещание этому трикстеру. Ты хоть понимаешь в какую страшную игру я посмела ввязаться?! Во что я превратила свою жизнь?! Она молчит и в упор смотрит мне в глаза. Смотрит твердо, решительно. Словно она нашла что-то во мне. Что-то, что было до селе ей не ведомо. — Ты сегодня уезжаешь, Душа моя… Теперь твой дом — Главный Дворец Асгарда… Видимо, день моих похорон слишком близок…***
Вечер опьянял лесную тишину алым закатом. Солнечный диск медленно погружался в багряную пучину, унося с собой весь этот ненавистный мне день, который я до конца жизни буду точно проклинать. Ветра не было, так что погода была более менее сносной и мои щеки горели алым пламенем не так сильно. Клубы горячего воздуха выходили изо рта при каждом выдохе, сразу же растворяясь в холоде зимы, а снег мягкими хлопьями падал на нас, заплетаясь в мои косы причудливыми снежинками и обжигая льдом горячую кожу. — Я же просила тебя, Лива, надеть капюшон! — Цыси недовольно шла чуть позади меня, цокая языком на мою безответственность. Ничего не знаю, мне нравится ходить без капюшона. Нравится, как холод обжигает кожу. Нравится, как щеки наливаются кровью и становятся ярко-алыми. Я обожаю это, схожу с ума по таким ощущениям, а капюшон вообще никак не вписывается в мои предпочтения. Вот так вот. Снег успокаивающе хрустел под ногами, пока я пыталась запомнить каждый закоулок сада. Каждый дюйм. Запомнить все и не забыть никогда. Я не знаю, когда вернусь сюда в следующий раз. Мой взгляд скользит по снежному покрову и, медленно поднимаясь, сталкивается с золотой каретой, что была запряжена, наверное, самыми лучшими конями, которых я в своей жизни имела счастье повстречать. Все, как один, белоснежные, практически сливались со снегом, мощные, одним своим видом давали понять, кто здесь сильнее, важнее, главнее. Кони — одна из моих самых больших слабостей. Наверное, даже больше, чем охота. Чувствовать этот пьянящий вкус свободы, видеть эту мощи и силу, что проскальзывала в каждом их движении, а потом и повеливать этим… Невероятные ощущения, которые даже передать сложно. Там стояли они все. Тор со скучающим выражением лица, крутящий в руках свой молот, Один, заведший руки за спину и о чем-то беседующий с закутавшейся в меховую шубу Фригг, Локи… Локи, оглядывающий ленивым и скучающим взглядом сад. Господи, ну что за рожа… Будто бы его сюда насильно загнали и теперь выражение его лица — высшая степень отвращения. Ждали меня. Цыси, уловив мой взгляд, их увидела тоже и ободряюще обняла меня за плечи, не уменьшая скорости своих шагов. Ее дыхание внезапно обожгло мне ухо и заставило дернуться: — Все будет хорошо, Душа моя, все будет хорошо… — она взяла в руки мой плащ и сама завернула меня в это адское, но такое теплое изобретение. Она цокнула языком, рассматривая мою легкую блузку, что была практически полностью скрыта за коричневым корсетом. — Великие Боги, Лива, что же ты творишь?! И на кого я тебя оставляю… Надеюсь, что хотя бы Царица сможет обуздать тебя и заставить носить платья… Я закатила глаза, чем выбила из Летиции очередное недовольное цоканье языком и тяжелый вздох. Вот, что-что, а платьев от меня не дождетесь. — Я прошу тебя, не начинай. Ты зря переживаешь, — я усмехнулась, наблюдая за тем, как Летиция морщит носик и опять оглядывает мой наряд с ног до головы. Вообще, очень даже удобно: кожаные штаны абсолютно не мешали никаким движениям, а блузка просто всегда мне нравилась. И мне все равно, что Летиция отзывалась о ней не очень лестно. — Это не подобает тебе. Ты же теперь… принцесса, — она запнулась на полуслове, опуская голубые глаза вниз. Опять мы вернулись к этой теме, которую весь вечер старательно избегали. — Я еще не принцесса, Цыси, — морщусь на этом проклятом слове, — Так что дай мне прожить последний день свободы в той одежде, которую я сама захотела надеть. Цыси ухмыляется и мы продолжаем путь в полной тишине. Где-то каркает ворона, напрягая и без того не совсем радостную атмосферу. Красота, конечно, ничего не скажешь… Опять окидываю взглядом эту «радостную» компанию: Тор с еще больше скучающей миной обозревал окрестности, даже не планирую оборачиваться в нашу сторону, Фригг и Один все еще о чем-то разговаривали, топчась на одном месте, а Локи, оторвавшись от того, что со всей силой выказывал этому месту свое царственное «фи», а именно отвращение и презрение, смотрел на меня. Непрерывно. Будто изучая и внимательно рассматривая. От его взгляда я непроизвольно дернулась, что не укрылось от пронзительно-зеленых глаз трикстера. Губы расплываются в гадкой усмешке, меняя безразличное выражение лица на более заинтересованное. Черт бы тебя побрал, ётун. Мы медленно приближаемся к карете и мягкий взгляд Царицы попадает на нас. Нежно улыбается, раскрывая руки и зазывая нас таким образом к себе в объятия. Цыси, прошептав мне быстро на ухо о том, что бы я переставала корчить из себя зазнайку и подошла к Фригг, с учтивой улыбкой поклонилась присутствующим и обняла Царицу. Ладно, бабушка, ладно… Во всяком случае не Вы решили завязать всю эту историю. Нежные касания немного теплых рук скользят по моей спине, посылая дрожь по всему телу. Глаза зажмуриваются и Фригг, будто бы почувствовав мой страх, смешанный с напряжением, тихо рассмеялась мне на ухо и прошептала: — Где же моя храбрая внучка, а, Лива? — она отстраняет меня от своих золотистых волос и мягким взглядом голубых глаз всматривается в мое лицо, — Неужели боишься? Мы не кусаемся… Слышу сзади короткий смешок и Богиня нежно улыбается, смотря куда-то мне за спину. Дрожь усиливается и теперь по спине пробегает табун мурашек. Кто-то точно испепеляет мне затылок взглядом. И я даже знаю кто. — Локи, не вежливо так подкрадываться к барышне, — она с каким-то хитрым прищуром смотрит на ётуна и выпускает меня из объятий, подтверждая мою догадку, — Я думаю, тебе стоит попрощаться с Летицией… — теперь обращается ко мне, еще раз окидывая меня нежным взглядом, — Мы уже уезжаем… Я резко оборачиваюсь, старательно пропуская из виду ётуна, который стоял чуть ли не в плотную ко мне, и встречаюсь взглядом со стоящей чуть поодаль Цыси. Нервно улыбается, сжимая руками пышную юбку платья. Я подбегаю быстро, захватывая ее в свои объятия. Руки опускаются на мою спину, прижимая к себе сильнее. — Помни, что я люблю тебя, Душа моя… — теплые губы касаются моего виска, — Мы все тебя очень любим. Даже отец, что бы ты не думала о нем… Он очень сильно переживает за тебя, Лива. Я, немного отстраняясь от нее, всматриваюсь в голубые глаза. — Раз переживает, то почему не пришел? — мои глаза упрямо всматриваются в лицо сестры. Цыси слабо улыбается, опять прижимая меня к себе. — Ему стыдно, Лива, очень стыдно… Но помни, что… — запинается, — Что я горжусь тобой, — взгляд серьезен. Голос немного дрожит, хрипит, — Я правда горжусь тобой… Поверь мне, я никогда не считала тебя позором нашей семьи… Более того, я всегда хотела быть похожей на тебя… От таких изречений мои щеки наливаются краской, а брови в сомнении изгибаются. Это точно говорит моя сестра? — Быть такой глупой? Цыси смеется, перебирая в успокаивающем жесте пальцами белесые волосы. Но вот только успокаивала она точно не меня. — Быть такой смелой… Теплые губы опять касаются виска, заставляя меня вздрогнуть. — Мне пора, Душа моя… Тихий шепот и она выталкивает меня из своих объятий, бросая кратко на прощание: — Скоро увидимся… Я успеваю только обернуться назад, а ее фигура уже скрывается в темноте, оставляя в напоминание о себе только следы на снегу. Она никогда не любила долгих прощаний с кучей слез и соплей. За это я была ей сейчас благодарна. На ногах, которые словно свинцом налились, разворачиваюсь к остальным. Фригг тепло улыбается и выхватывает меня из лап ётуна, который пристроился прямо за моей спиной и уже было хотел что-то сделать. А вот фигушки. — Не переживай, родная моя… Сейчас мы поедем в Главный Дворец. Ты, помнится, была там совсем ребенком? — смеется, приобнимая меня за плечи, — Как же быстро летит время, правда? Уже какая большая… Невеста. Я помрачнела. Спасибо, мне только об этом сейчас и напоминать стоит. Заприметив мой не совсем радостный вид, Фригг извиняющимся взглядом посмотрела на меня и продолжила: — Помнишь Сиф? — пытается перевести тему и следит за слугами, которые чуть ли не ползли по земле, волоча мои сундуки. Ну, оружие тяжелое, это да… Отрицательно мотаю головой, даже не пытаясь рыться в своих воспоминаниях. Может и помню. Может и нет. — А она тебя помнит, — опять смеется, небрежно кивая слугам головой в сторону еще одной кареты, — Туда несите и поаккуратней! — опять возвращает все свое драгоценное внимание мне и улыбается, — Ты ей всю спину измяла в детстве… Тор ухмыляется, вырывая меня из теплых рук Фригг и заключает в свои медвежьи объятия. — Тебе уже тогда нравились лошади, Лив. Правда, с самого начала — его глаза блестят озорными огоньками, — Ты хотела приручить Локи. А вот это уже интересно… Я ухмыляюсь, впиваясь взглядом в безразличное лицо трикстера. — Ну и как, получилось? Тор усмехается, растрепывая мои волосы. — Не особо. Тебя чуть ли не из кустов тогда доставали. Фригг посмеивается, видимо, вспоминая мой феерический полет в вышеупомянутые кусты. — Тор прав. Именно Сиф тебя тогда и успокаивала, весь день катая на своей спине. Я вымученно улыбаюсь, абсолютно не зная, о какой Сиф вообще идет речь. Тем более, что я даже не имела представления об этом постыдном куске своей жизни. И напоминать мне, пожалуй, не стоит. — Однако, ты все равно тянулась ко мне больше всего, — кто-то подходит сзади, заставляя спину покрыться новой порцией мурашек. Вшивый ётун. Вшивый, гадкий ётун. Я разворачиваюсь на пятках и впечатываюсь носом в его доспех. Класс. Я этому гаду даже до шеи не достаю, но, гордо вскинув подбородок, могу прекрасно наблюдать его самодовольную ухмылку. Чертов трикстер. — Я была слишком мала и не понимала, какая же ты сволочь, — зло выплевываю ему в лицо и довольно наблюдаю, как его ухмылочка стерается с надменного лица. — Значит, в детстве ты была гораздо умнее, — наклоняется ко мне и обжигает лицо горячим дыханием, — И куда же все подевалось? Все собравшиеся наблюдали за развернувшейся битвой. Тор и Один с каким-то непонятным мне выражением хитрости на лице довольно лицезрели сие представление, а Фригг, которая своим волевым решением решила обойтись «малой кровью», приобняла меня за плечи и потащила в сторону кареты. — Нам пора, Один, пора, — втолкнув меня в золотую повозку, она пошла расталкивать с мест остальных собравшихся. Ну вот и отлично. Недовольно подперев рукой щеку, я скучающим взглядом уставилась в окно, которое так и норовило скрыть от меня ночной пейзажик, будто бы нарочно заставляя плотную шторку соскальзывать с моей руки. Не очень-то и хотелось. Я расслабленно откинулась на спинку бархатного дивана, рассматривая довольно просторную карету. Широкие, мягкие диваны, небольшой столик с серебряным графином. Все было очень уютным, так что ближайшие часов восемь-десять для меня должны пройти в полном комфорте и одиночестве. Ну, или я так думала, что в одиночестве. Дверь бесцеремонно распахивается, пропуская внутрь веселого Тора, который сразу же плюхнулся на соседний диван, и бесстрастного трикстера, выбравшего своим надменным взглядом место рядом со мной. Вот счастья мне не хватало. — Ну что, Лив, едем домой?