До рассвета

— Не спать! — Марго стучит по плечу Элиота и, выхватив из его пальцев сигарету, затягивается. Не помогает. Кажется, вкусовые рецепторы отправились в нокаут вслед за краткосрочной памятью, потому что на языке уже как полдня тает туалетная бумага, испачканная дерьмом, и ничто не перебивает это ужасное ощущение. Может быть, не полдня, а меньше, больше, или только что?.. Марго не помнит. Да и похер. — Я не сплю, — ворчит Элиот, пододвигаясь к ней ближе на лавочке. — Просто глаза закрыл на две секунды. — Именно с этого всё и начинается! Одна секунда, две, три — и вот ты уже дрыхнешь в глубокой фазе, и весь наш план накрывается пиздецки большим тазом. Элиот улыбается. Она не понимает, как он находит в себе силы на это. Он тоже устал бежать марафон бессонницы, это заметно в его тёмных кругах под глазами, в потемневшей коже и неуклюжих движениях, слышится в заторможенной речи. Она нежно поправляет его волосы, лезущие в глаза, и возвращает ему сигарету. Эл, сделав затяжку, выпускает в воздух дым, оказывающийся тремя идеальными звёздами. — Ты знаешь, что… — начинает Марго, и тут же осекается, рассматривая звёздочки на фоне яркого солнечного света. — Что? В голове пустота, в которой плавают рыбки и дразнят её «опять забыла, забыла, бульк». — Неважно, наверное. Я забыла, что хотела сказать. Марго выдыхает. Ей придётся жить в этом состоянии тягучую бесконечность часов, и что будет дальше? Она забудет, сколько ей лет и как её зовут вспомнит только с третьей попытки? Отличная перспектива. Она смотрит на Элиота. Он будто прислушивается к чему-то, напряжённо вглядываясь в одну точку — в сторону пустой детской площадки, откуда только что свалила орава детишек. — Эл, — на этот раз она осторожно касается его плеча, и он вздрагивает. Её пальцы током прошибает, но она не подаёт вида. — Всё в порядке? Конечно, блядь, не в порядке, они не спят пятые сутки, и им нужно предотвратить апокалипсис, но она имеет ввиду совсем не это. Он поворачивается и смотрит на неё усталыми, покрасневшими глазами, которые не спасают даже супер-крутые капли. — Всё в порядке, Эл?.. — повторяет Марго, и до Элиота доходит с трудом, всё равно что крик с Эвереста. — Да, — наконец, коротко отвечает он, морщась, и тушит сигарету в пустом стаканчике из-под кофе. «Опять врёшь!», это витает вокруг них красными буквами, и отмахнуться уже почти невозможно. Но Марго терпелива. Она дала зарок не загонять Эла в угол, потому что от этого будет только хуже. Он расскажет, что с ним происходит, когда будет готов, а она будет рядом и проследит, чтоб не наделал глупостей, не навредил себе и другим — вот и вся её миссия. — Пойдём, — он встаёт с лавочки и протягивает ей руку. Марго привычно цепляется за его ладонь, переплетая пальцы, и… ...Обнаруживает себя в их пентхаусе, на диване, снимающей босоножки. Ноги устали. Она так устала, что готова провалиться в сам диван. — Мы давно здесь? — Марго ошарашено глядит на Элиота, который стоит перед ней и протягивает тарелку с капкейками. — Минут десять назад пришли, — осторожно, с мягкой обеспокоенностью говорит он. — Ты не помнишь? Проследит она за Элиотом, как же. За ней самой бы кто проследил! Какой же пиздец на дрожащих, бессонных ножках. — Жить без кратковременной памяти — жуткий отстой, — она нервно смеётся. До того, как Марго наконец-то сможет нырнуть в самый долгожданный сон в жизни, оставалось ещё примерно десять часов.