Наедине с тобой

Предупреждение: Присутствует мат! - Тё~ёма, - Толик посмотрел на Пиндюру самым хитрющим взглядом. - Мм? - Давай в карты сыграем? - В чём подвох? - Если выиграю я, то ты сегодня снизу, а если ты, то я. И репер уже почти согласился, хитро подумав про себя, что даже снизу можно быть активом, но тут Толик уточнил. - И «снизу» означает то, что сегодня ночью страдает твоя задница, а не моя. Ну, тут то уже точно никак не переделаешь в свою пользу. - Давай уточним. Если выиграешь ты, то сегодня ты меня трахаешь, если я, то я ничего не теряю, и у нас всё равно сегодня будет секс. - Да. Только не «секс», а любовь, и не «трахаю», а люблю. Долго. Сладко. До умопомрачения. - Хорошо, я согласен. - До трёх побед. - Идёт. Сыграв два раза, Тёма вздохнул спокойно. Счёт был 2:0 в его пользу. Ещё один раз и можно будет вообще расслабиться. Но тут (по закону жанра) удача повернулась к солисту спиной (задницей). Следующие два раунда выиграл Цой. Счёт стал 2:2. Пиндюра понял, что фортуна сегодня не на его стороне, когда Толик положил ему на плечи двух тузов, один из которых был козырной. И какие бы козыри у Артёма не были, он бы не отбил одну из этих карт. Если только джокером. Но играли без них. Судя по сначала довольному, а потом и очень удивлённому лицу Анатолия, он сам не ожидал, что всё произойдёт именно так. - Дай мне пару минут, - Артём встал с дивана. - Т-Тём. - Просто дай мне пару минут, - и ушёл в ванную. Цой мысленно уже пожалел о том, что задумал изначально. Толик сидел в спальне уже с минут тридцать и очень переживал за Тёму, который из ванной с тех пор так и не вышел. Он уже собирался проверить друга, как тот зашёл в спальню, будучи в футболке и боксёрах. Пиндюра подходит к парню, останавливаясь между его разведённых ног, и смотрит сверху вниз. - Тём… - репер не даёт ему договорить, кладя палец на губы. Он наклоняется так, что их лица оказываются в паре сантиметров друг от друга. - Заткнись и люби уже, - парень приник губами к чужим губам. Когда до Толика доходят сказанные слова, он отвечает на поцелуй и утягивает друга к себе на колени. Пиндюра удобней устраивается на коленях, обвивая руками шею Цоя. Руки казаха проходятся по крепкой спине, спускаясь на бёдра, оглаживая. Артём на секунду задумывается, а что он обычно делает, когда они занимаются сексом. - Расслабься и не думай, - Анатолий укладывает парня под себя на кровать, убирая руки с шеи, переплетая пальцы и удерживая их над головой Тёмы. - Я не сбегу. - Я знаю, - Толик целует его в губы, спускаясь по линии челюсти к шее. И, спустившись ниже, обхватывает губами кадык, отчего Артём на пару мгновений задыхается. (Лирическое отступление Автора: Мужской кадык это слабое место, как для мужчин, так и для женщин.) Спустя секунду Пиндюра чувствует лёгкие поцелуи на ключицах. Вернее на тех частях ключиц, которые торчат из-под выреза футболки. Чужие руки скользят по мышцам рук, плавно переходят на грудь, проводят по торсу, а после забираются под футболку. И вышеупомянутый предмет стягивается с репера, а также и с Анатолия. Цой наклоняется, возвращаясь поцелуями к ключицам, после чего начинает выводить языком узоры татуировок. Вот очертания короны у шеи, вот ниже голубь, а дальше надпись «Небо всё видит. Небо всё знает». От этого по телу Пиндюры проходятся мурашки. Он чувствует себя немного странно. Он одновременно счастлив и возбуждён. Губы главного корейца страны достигают пресса, отчего Тёма втягивает живот, выдыхая беззвучное «ох». Поцелуи проходятся по кубикам пресса, периодически оставляя красные следы засосов. - Прекрати, это странно, - улыбается Артём. - Но тебе же нравится, - ухмыляется Толик, целуя низ живота прямо у края резинки боксёров. - Не~ет, ты же не собираешься… - Ещё как собираюсь! - Да ты шу…ох, ты ж, блядь! – чужие губы сомкнулись на стволе ровно под головкой. И всё это через ткань боксёров, которые в ближайшие пару минут снимать никто не собирался. - Нет, это не я, - губы с хитрой ухмылкой продолжили движение по стволу. Тёма сжимал руками простынь, закусывая нижнюю губу и заглушая стоны. Интересно, как давно Цой это задумал… Видимо, давно. Но одобрения за такие действия он не получит. Фиг ему. Вот чего Пиндюра не ожидает, так это того, что Толик спустится ниже, на внутреннюю сторону бёдер и прикусит нежную кожу (мне кажется, она там нежная). - На животе засосы, на бёдрах укусы, ты меня помечаешь что ли? Взгляд Толика из игривого тут же стал серьёзным, а глаза потемнели. Похоже, Тёма не ошибся. Анатолий приблизился к его лицу и поцеловал в губы. Артём ожидал, что тот будет грубым, а его губы будут прокусаны чуть ли не до крови. Но всё было совсем наоборот. Поцелуй был нежным, хотя и слегка настойчивым. Репер притянул парня к себе, собираясь по привычке зарыться рукой в волосы, но его встречает хвост из дред. Резинка отправляется куда-то в далёкий полёт, а скрученные волосы сминаются пальцами в кулак и слегка оттягиваются. Казах приглушённо стонет и расслабляется, полностью укладываясь на Тёму. - Ты меня сейчас мысленно проклял, - улыбается Цой, разрывая поцелуй. - Естественно, - улыбается в ответ Артём, обнимая друга за талию. – Закончим, или ты уже передумал? В ответ на это Толик потёрся своим возбуждением о чужое и услышал заглушенный стон. - Не передумал. А ты уже не отвертишься. - Да давай уже закончим. Даже интересно стало. Вот вы когда-нибудь видели счастливого маленького ребёнка, который просил маму купить леденец и в итоге получил столь желанную сладость? Сейчас Толя напоминал именно такого ребёнка. Весь светился от счастья изнутри и снаружи. Анатолий стянул с них обоих остатки одежды, вытащил из тумбочки смазку и презервативы, и удобно устроился между чужих ног. Смазка выдавливается на пальцы и разогревается в ладони. - Расслабишься для меня? - Было б всё так просто. Толик начал целовать внутреннюю часть бедра, плавно и нежно проходясь языком по месту укуса, и параллельно с этим поглаживая сомкнутое колечко мышц. Артём старался сконцентрироваться на губах, но манипуляции ниже пояса никак этому не помогали. Цой понял, что таким образом ничего не выйдет, поэтому поднялся выше. Член проник во влажную полость рта, отчего по спальне разнёсся стон. За хитрыми манипуляциями с членом, репер не заметил, как внутри него оказался один палец. Анатолий очень умело отвлекал друга, отчего тот не заметил, как его начали растягивать уже два пальца. Когда пальцы задели простату, бедра Пиндюры инстинктивно подались вверх, отчего член проник в глотку. Казах выпустил член изо рта. - Приятно? – и вновь провёл пальцами по простате, вырывая сладостные стоны. И данные стоны были лучшим ответом на вопрос. Пальцы покидают тело, а Тёма чувствует себя странно, потому что мысли плывут и путаются, а тело хочет продолжения. Толик надевает презерватив и проникает в друга. Мышцы сопротивляются и сильно сжимают ствол. - Твою мать, - сквозь зубы матерится Артём. – Ты всегда себя так чувствуешь? - Не всегда, - с трудом отвечает Цой. - В любом случае прости. Бля. Только не двигайся. - Чтобы ты знал, это сейчас слегка проблематично, - Толя прижимается лбом к чужому лбу и улыбается. - Чего такой довольный? - Сам не знаю. Пару секунд парни смотрят друг другу в глаза, отвлекаясь от мыслей, окружающего мира и происходящего. - Ты меня там вроде любить обещал. - А ты готов прочувствовать мою любовь? - Да я уже «прочувствовал». - Идиот, - губы накрывают чужие в поцелуе, и Анатолий начинает движение. Первое время поцелуй заглушает болезненные стоны. Во время каждого толчка Пиндюра весьма болезненно сжимает дреды в руке. Но вскоре член задевает простату, отчего стоны сменяются с болезненных на сладостные, а Цой вдалбливается только под этим углом. Парни отрываются друг от друга, поскольку воздуха в лёгких перестаёт хватать, и обоюдные стоны наслаждения разносятся по спальне. Рука казаха спустилась вниз, обхватывая чужой член и начиная движения в такт толчкам. Тёма понимает, что Толик уже на пределе, поэтому двигает бёдрами навстречу и целует его так, что у обоих звёзды пляшут перед глазами. И спустя мгновения, которые кажутся парням вечностью (в хорошем смысле), оба кончают одновременно, чувствуя просто невероятное блаженство и безграничную любовь друг к другу. Они быстро приводят себя в порядок, после чего уставшие, но счастливые, лежат и восстанавливают дыхание. Артём повернулся на бок, укладывая голову на поставленную на локоть руку, и посмотрел на Толика. - Толямбус, вот ответь мне честно. Ты приревновал меня к Мари? - Не~ет, - Цой лежал на спине, но теперь отвёл взгляд и лёг на бок, поворачиваясь к Пиндюре спиной. - Ты дурак, - репер притягивает друга к себе и, когда их грудь и спина соприкасаются, переплетает их пальцы рук. – Все и так знают, что я твой. Но вот никто не знает, что ты мой. Тёма спускается к шее казаха, оставляя засос на сгибе у плеча. - Ты что творишь, меня же потом гримёры прибьют! - Зато все будут знать, что ты мой, - парень не собирался останавливаться. Засосы появлялись на всевозможных местах на шее, при этом он удерживал Цоя, который пытался выбраться из крепких объятий. - Или какой-нибудь очень ревнивой девушки. - Вот тебе обязательно всё портить? – объятия ослабевают, отчего Толя, наконец, может повернуться к Тёме лицом. - Да, - Анатолий забирается на друга, оставляя укус на шее. - Ну вот, теперь меня гримёры тоже прибьют. - Ибо нефиг мне одному страдать, - с хитрой улыбкой отвечает Толик. А затем добавляет. – Люблю тебя. - Я заметил. Отлюбил меня, так отлюбил. - Дурак! – подушка очень резко оказывается на лице Пиндюры. – Такой момент испортил. - Зато твой дурак, - смеётся репер. – Я тоже тебя люблю. Подушку только сними, а то помрёт твоя любовь. - А ведь это идея, - подушка сильнее прижалась к лицу Артёма. - Да ты оборзел! – Тёма снимает с себя подушку, наблюдая за смеющимся Цоем. У того красивый смех. – Ну и кто из нас теперь дурак? - Оба. - Согласен, - Пиндюра вновь утягивает друга в свои объятия и укладывает на кровать. – Всё, а теперь, раз уж мы выяснили, что мы оба собственники дефис дураки, пора спать. Тихий смех в районе ключиц был ему ответом и пожеланием спокойной ночи.