Его голубые глаза

      — Вы сделали что?!       Посвятив жизнь раскрытию тайн Тёмных Искусств, Геллерт считал себя человеком, видевшим достаточно, чтобы разучиться удивляться. И до сего дня полагал, что не осталось более области знания, не охваченного его выдающимся разумом.       Но в свете открывшегося…       Ньютон Скамандер глядит исподлобья, послушно повторяя свой рассказ.       Геллерт слушает внимательно, взглядом оценивая собеседника. Кто бы мог подумать, что в этом тщедушном теле заключена такая мощь? С другой стороны, совладал же как-то Скамандер в одиночку с нунду, и обскура отделил от носителя. Достойные свидетельства скрытого таланта. Как жаль, что подобные способности тратятся впустую.       — Что же вы не обратились за помощью к профессору Дамблдору? — едко ухмыляется Геллерт, вертя меж пальцев Старшую палочку. — Боитесь разбить сердце любимого учителя признанием, что балуетесь Тёмными Искусствами?       Ньютон молчит, смотрит в сторону на висящий на стене плакат с надписью «Разыскивается», который Геллерт шумно срывает, привлекая внимание.       Геллерт отличался злопамятностью, но месть его всегда была соразмерна нанесённому оскорблению. Но какую бы изощрённую месть не выдумал Геллерт, ему не перещеголять главного палача Ньютона. Оставалось лишь испытывать на прочность словами.       — И что же вы только сейчас забеспокоились? Понравилась Тина Голдштейн, не так ли? Я видел, как вы оправдывались перед ней на допросе. Что, старший брат стал досадной помехой?       Едва заметный румянец трогает нездорово-бледную кожу, подчёркивая веснушки. Геллерт удовлетворённо откидывается на стуле. В яблочко!       — Я хочу освободить брата, — многолетняя усталость слышится в тихом голосе. На допросе Ньютон говорил увереннее. — И себя. Ничего более. Вы ведь тоже не стали ждать вердикта небесного суда и сбежали из тюрьмы.       Сравнение Геллерту не нравится.       — В отличие от вас, не я загнал себя в клетку.       Геллерт старательно скрывает интерес за показной расслабленностью и безразличием. Ньютон сумел за две недели совершить то, что не удавалось аврорам двух континентов — отыскать, застать врасплох Геллерта Гриндевальда. В комплекте к Скамандеру прилагался чемодан опасных тварей, некоторых из которых можно было бы использовать в деле революции, да и от прочих какой-никакой толк будет. Но это потом. Пускай сначала расслабятся, решат, что Геллерт испугался. Так выход из тени станет поистине грандиозным триумфом.       — Один вопрос, Ньютон, что вы можете мне предложить взамен? — предусмотрительность велит не обещать спасти старшего Скамандера. Некромантия, чья сила манила Геллерта в юности, на деле никогда не оправдывала ожиданий. Не на второй и даже не на третий план отошло желание обладать Воскрешающим камнем. В самом деле, кому нужны тени мертвецов, когда в руках твоих Старшая палочка?       — А, знаете, я ведь ещё не отказался от возможности использовать обскура. Только вот незадача, единственного знакомого мне уничтожили американские авроры. А хотя…       Молчаливый Скамандер резко вскидывает голову. В глазах его уверенность, как на том приснопамятном допросе, только злая, обречённая.       — Он не может жить без носителя.       — Тогда, быть может, стоит этого носителя отыскать? Это ведь возможно? Ньютон не бледнеет — сереет. Геллерт выжидает несколько секунд, любуясь его мучениями, прежде чем засмеяться.       — Мне просто интересно, сколько ещё душ вы готовы обречь на страдания ради своего эгоизма, Ньютон. Или хотите сказать, что от вашей души ещё что-то осталось?       — Так вы мне поможете или продолжите изображать священника в исповедальне? — огрызается тот.       Геллерт одним махом допивает сидр, опускает кружку на исцарапанную деревянную столешницу с глухим звуком. Проходящий мимо официант не обращает на опустевшую посудину никакого внимания, равно как и на таинственных клиентов за угловым столиком. Магглоотталкивающие заклинания Геллерт наложил сразу при входе в бар, бесцеремонно крадя сидр прямо с чужого столика.       Он поднимается с ленцой. Ньютон остаётся сидеть.       — Я помогу вам. Мне приятно думать, что протеже Альбуса будет передо мной в неоплатном долгу. Что, если мне захочется, я смогу использовать вас против него.       Конечно, Геллерт не говорит и половины правды. Как всякий человек, он не был лишён слабостей, а как учёный — научных интересов. Сам того не ведая, Скамандер поставил перед ним интересную, нетривиальную задачу. Потягаться с самой Смертью — шутка ли!       Впервые за несколько лет разгорелся в Геллерте исследовательский азарт.

***

      Пребывание в Англии сопряжено с определёнными трудностями, благо англичане слишком воспитанные в массе своей, чтобы каждое рукопожатие сопровождать немедленным «Ревелио!».       О «Дырявом котле» ему рассказал один из немногочисленных британских последователей, сам бы Геллерт, бывший в Лондоне раз в жизни да и то проездом, ни за что бы не отыскал на улицах города это неприметное заведение. На входе его встречает несколько колдографий с подписью «Разыскивается», но ни одно из лиц не принадлежит ему. Англия верна себе и делает вид, что происшествия на континенте (тем более — другом) не касаются её никоем образом. Геллерт и сам не стремился ступать на землю Туманного Альбиона, выразительным молчанием давая понять любому дерзнувшему задать вопрос «почему?» последователю, что свои стратегические ходы ни с кем обсуждать не намерен.       В одном из углов полутёмного бара выпивает пара авроров (этими сведениями поделился словоохотливый бармен, пока наполнял пинту). «Ежедневный пророк» с передовиц чествовал стражей порядка, ночью героически вставших против нарушителей закона. С точки зрения Геллерта, то была мелкая рыбёшка, не стоившая потраченных сил, а вот то, что пара авроров решила отметить успех именно в «Дырявом котле», можно было счесть за подарок судьбы. Если бы Геллерт в неё верил, конечно.       Зато он не сомневался в силе обаяния и алкоголя, когда предлагал аврорам тост, скрывая волнение (но не все же британцы так проницательны, как Ньютон Скамандер!) за широкой улыбкой.       Во временное убежище он возвращается ночью в ясном рассудке, весь вечер подливая огневиски источникам информации, лишь изредка прикасаясь к собственной кружке.       Тесей Скамандер. Прославленный герой, кумир поколения. В войну, говорят, в одиночку справился с табуном голодных кельпи — сказки, конечно. Душа компании и любимец женщин. Сейчас? Талантливый организатор. Аврорат при нём работает, как часы. Так и не нашёл даму сердца, но чему удивляться, если на работе проводит времени больше, чем где-либо ещё. Что нелюдим — так близость смерти меняет людей. Начальник из него всё равно замечательный. Отношения с братом? А кто их знает. Вроде не в ссоре. Иногда младший заскакивает в обед к старшему на чай.       Геллерт задиристо ухмыляется отражению в зеркале — уже настоящему, не позаимствованному у какого-то прохожего в Брно. Как сложно было возвращать русло разговора в сегодняшний день, прерывая, кажется, бесчисленные истории о былых заслугах героя войны. По всему выходило, что ныне Тесей Скамандер личность не самая интересная. Вот уж верно, смерть меняет людей.       Геллерт считал себя хорошим шпионом и, как в минувшем году он следил за Персивалем Грейвзом, так нынче жертвой его стал Тесей Скамандер. Любая мелочь могла оказаться ценной, и потому Геллерт обшаривает дом старшего Скамандера сверху донизу (пришлось надавить на Ньютона, отнёсшегося к идее раскрытия адреса брата с агрессивным подозрением), пока не понимает, что бессмысленно изучать коллекцию «Трансфигурации сегодня» на комоде в спальне, когда с виду твоя жертва обычный человек. Разве что магией пользуется до странности редко.       Ньютон сравнил бы подобное времяпрепровождение с попыткой изучить строение сердца антилопы по одному лишь её чучелу.       Если Геллерт хочет понять, какая магия поддерживает жизнь в Тесее Скамандере, следует от простого наблюдения перейти к личному знакомству.

***

      Пух из разорванной на две половины подушки медленно опускается на пол, оседая, помимо паркета, на спинке кресла, столе и каминной полке. Несколько белых пушинок покрывает светлые волосы Геллерта, но он не поднимает руку, чтобы смахнуть их.       Они с Тесеем обменялись парой боевых заклинаний и теперь стояли друг против друга, как дуэлянты, дожидающиеся сигнала распорядителя.       Признаться, Геллерт был впечатлён. В Дурмстранге, несмотря на дурную репутацию школы, придавали большое значение чести. Школьником Геллерт не разделял идеалы сокурсников, не уставая напоминать, что честь не уберегла от предательства Нериду Волчанову. Сейчас же ему нравились сильные, достойные противники. Те, что не пасовали при одном на него взгляде.       — Если вы надеетесь, что меня вам удастся подменить с тем же успехом, что мистера Грейвза, — палочка в вытянутой руке Тесея не дрожит, на лице нет ни единой эмоции, только каменное спокойствие и безучастность в красивых голубых глазах, — то вы ошибаетесь. Мою подмену быстро раскроют.       — И снова ваш брат?       — Именно, — подтверждает старший Скамандер. Геллерт ищет в нём хоть что-то неестественное, но в тёплом свете люстры перед ним предстаёт сильный волшебник, но обычный человек. Неприятная мысль касается сознания. Что если это лишь ловушка и сейчас дом окружает отряд авроров? Что если Альбус наконец прекратил играть скромного профессора Трансфигурации? Что если Ньютон Скамандер коварно решил убрать старшего брата чужими руками, чтобы положить конец давнему конфликту, в чём бы тот не заключался?       Что ж, если это так, Тесей Скамандер всё равно не выйдет из дуэли победителем. А вслед за этим Геллерт найдёт и его брата…       — Мистер Гриндевальд!       Геллерт не оборачивается на крик. Искать не придётся — сам пришёл. Неужели забеспокоился, что, раскрыв адрес старшего брата, обрёк того на верную смерть? Зато на голос младшего обращает внимание Тесей, на мгновение заглядывая Геллерту за плечо. Пурпурное заклинание срывается с кончика Старшей палочки, но не достигает цели. Высокий белый — как с картинки в учебнике — щит отражает его. На осколки разбивается люстра, искрит оборванная проводка. Пламя в камине и льющийся из окна свет луны не дают гостиной погрузиться во тьму.       И теперь Геллерт видит. Виной тому снимающая маски со своих порождений темнота или близость Ньютона — вопрос. Кожа Тесея Скамандера нездорово, мертвенно белеет, а глаза точно светятся изнутри холодным, жалящим огнём. Геллерт не опускает палочку, не зная, чего ждать.       — А я уж начал думать, Ньютон, что вы мне врали, — от волнения пересыхают губы. Ни в одном трактате — а он изучил их немалое количество, обращаясь не только к латинским рукописям, но и к наследию древних египтян и шумеров, — не описывалось ничего подобного.       — Ньютон, — недовольно хмурится Тесей. Отвлёкшись один раз, он не повторяет ошибки, и говорит, будто обращаясь к Геллерту, — зачем ты связался с преступником?       — Я… Я… Прости… — хрипло отвечает Ньютон. Геллерт слышит его приближающиеся шаги, а затем Ньютон становится ненадолго рядом, прежде чем сделать ещё шаг вперёд.       — Я хочу помочь.       — Зачем? — ни тени издёвки в голосе, никакого сомнения. — Разве что-то не в порядке? Ты мог бы написать мне, брат. Я бы заглянул к тебе, мы бы поговорили. Я бы сварил твой любимый какао.       Скосив на мгновение глаза, Геллерт видит, как мелко дрожат плечи Ньютона. На грани истерики, но держится, не бежит, хотя явно желает этого сейчас больше всего на свете.       — Тесей… я… — Геллерт закатывает глаза. Вот же караконджул дёрнул Ньютона объявиться в неподходящий момент. Как бы не бросился под перекрёстные проклятия, потому что, Нерида знает, они не опустят палочки и не выпьют по чашке омерзительного английского чая, и старший Скамандер не позволит препарировать себя во имя развития магического знания.       Тесей неуловимо меняется в лице, палочка в руке начинает движение. Геллерт реагирует мгновенно. В конце концов, живой Ньютон Скамандер будет полезней восставшего мертвеца и, так или иначе, свои обязательства ему придётся исполнить.       — Авада Кедавра!       Сначала кажется, что ничего не произошло. Липкий, позабытый страх стальной хваткой сковывает позвоночник, холодит нутро. Тесей Скамандер замирает подобно статуе, волшебная палочка выпадает из пальцев. Не валится на пол, широко распахнув удивлённые глаза. Моргает раз, другой, смотрит в сторону. И вдруг — улыбается. Едва-едва, и это пугает и завораживает в равной степени.       Смерть, и так непростительно опоздавшая, наконец забирает положенное ей.       Странная улыбка застывает на мёртвых губах.       Геллерту кажется — он слышит вздох облегчения.       Ньютон ненароком задевает его плечом, стремительно проносясь мимо и падая на колени перед братом, ладонями обхватывая его лицо.       — Я просил вас не об этом! — яростно выкрикивает он, не сдерживая слёз.       — Ньютон, — Геллерт опускает палочку. Груз вины и горя на плечах Скамандера не даст тому подняться с колен и попытаться отомстить. Ни сейчас, ни потом. Несомненно. — Разве мама в детстве не читала вам «Сказку о Трёх братьях»? Разве вы не помните историю Кадма? Ваш брат погиб десять лет назад и, что бы за магию вы не использовали, чтобы привязать его душу, это был уже не он.       Скамандер опускает голову, не отпуская из рук мертвеца. Совершеннейший безумец. Однако Геллерт от чего-то уверен, что и вторая смерть брата не переломит тому хребет.       — Я выполнил наш уговор, Ньютон, — Геллерт поднимает сбитую при встрече с Тесеем шляпу, поправляет плащ. Без опаски поворачиваясь спиной, он выжигает на стене у входной двери знак Даров. — Сообщите в Министерство, что я убил вашего брата.       Не оборачиваясь, он нажимает на ручку двери, точно зная, что взгляд Ньютона прикован к его спине.       — Я напишу вам однажды.