Weltenbrand Tilo Wolff Elodia

      Второй вечер накрыл зимний Лейпциг своей тьмой и город застыл. Деревья стояли скованные легкой дымкой инея. Двери ночного клуба добродушно открылись для гостей. Тило, сидя в самом углу, допивал последнюю чашку горячительного кофе. Анне со старанием дорисовывала темной помадой губы. Хенрик недавно подъехал и теперь настраивал свою гитару. Басист потягивал пиво, развалившись на диванчике. Остальные участники в гримерке пока что отсутствовали. Поставив чашку на стол, маэстро вдруг обратился вглубь комнаты: — У меня нехорошее предчувствие. Это странное, иначе его никак не назвать, заявление от лидера группы Lacrimosa заставило всех вздрогнуть. Подобного настроя перед концертом еще у группы не было. И неизвестно что заставило маэстро так думать, а потому Анне поспешила разрядить обстановку: — Ребята скоро приедут, не волнуйся, — вскинув верные голубые глаза на герра Вольффа, Анне потянулась к телефону, но он ее остановил. — Я не про это, — отмахнулся он, — Я в принципе про концерт. — Нам остался еще один город, Тило, не сдавайся под конец, все дико устали, — пыталась вразумить его Анне. В этот момент как раз ввалились в гримерку барабанщик с гитаристом. Настроение у них было расчудесное и наперебой они начали рассказ о прекрасной публике, что уже собралась перед сценой. Так горячо можно было рассказывать только об очередных флешмобах, которые начала разводить толпа не дожидаясь хедлайнеров вечера. — Они и под наше интро неплохо резвятся, — заметил Шмидт.        Под звуки Wenn unsere Helden Sterben группа появилась на сцене. Все шло хорошо до середины второго акта. Weltenbrand погрузил абсолютно всех в своего рода транс. Окутывающий гроул Тило вызывал чувство паники, а карданная установка барабанщика отдавалась быстрыми ударами в груди каждого фаната в этом зале. После проигрыша герр Вольфф как обычно сел на сцену, вырисовывая руками музыку. А теперь он решил повторить то, что было своего рода "фишкой" этой песни. Тило повалился на сцену, начиная последнее четверостишие. Его рука потянулась к толпе, но тут лидер группы просчитался со своим выдающимся ростом. Кисть коснулась чьей-то очень холодной кисти и не она в него вцепилась, а маэстро вцепился в нее. Прежде всего, чтобы не соскользнуть со сцены. Единственная мысль, которую он усиленно посылал тому, кто взял его за руку, была: "halt mich fest, bitte" .* И она держала, не тянула на себя. Но Уже через несколько секунд маэстро осознал, что это рука вовсе не человеческая. Утопая в чем-то холодном, творожистой массы, но более крепком по консистенции, вокалист уже хотел вырваться, ведь четверостишие было закончено, но... Оно вселило в него лютый страх. Он не поднимал глаз, он стал истерично кричать и только Анне поняла, что это вовсе не сценическое представление. Подняв глаза над клавишными она заметила рассеивающийся черный туман под рукой Тило. Он уже не кричал, он поднимался и когда встал, то немедля ушел со сцены. "Второй акт был не завершен, что же он такое делает",- думала Анне. Но облегченно вздохнула, когда он в здравии вернулся на сцену и продолжил с песни «Lass die Nacht nicht über mich fallen». Остальная часть концерта прошла более спокойно, хоть Анне и бросала в сторону герра Вольффа взволнованные взгляды.