***
Аэродинамика Беззубика позволяла ему свободно перемещаться в любой среде, будь то вода или воздух. Несмотря на то, что увечье уменьшало его манёвренность, он добрался до носа корабля быстрее, чем это сделал бы любой человек. … 89, 90, 91… Он считал человеческими числами, которые узнал от Иккинга, хотя и не был уверен относительно скорости счёта. Иккинг ничего не говорил конкретно, но он полагался на доверие мальчика. … 92, 93, 94, 95, 96… Он взглянул на брус, выступающий далеко вперёд корабля. Бушприт, как Иккинг называл его. … 97, 98, 99, 100! За секунду собрав газ в горле, Беззубик выпустил мощную сферу синеватого огня, и попал точно в цель – как и всегда. Корабль вздрогнул от удара, его нос сразу вспыхнул в темноте зловещим факелом. В ночи послышались тревожные крики и топот ног. Беззубик погрузился обратно под воду и скользнул к другому концу корабля. Теперь надо дождаться Иккинга.***
Иккингу не пришлось гадать, когда именно Беззубик ударил. Как только вспыхнул бушприт, на корабле воцарилось смятение. Иккинг приоткрыл дверь и взглянул на рулевую палубу. Она была пуста, штурман был поглощён борьбой с огнём. Иккинг прокрался вниз на основную палубу, прячась в тенях, натянув на голову тёмный плащ. Он спрятался под лестницей, когда из каюты старшего помощника выскочили несколько человек. Они даже не оглянулись в поисках источника проблем. Атака Беззубика послужила отличным отвлекающим фактором, как и рассчитывал Иккинг. Эти пираты были Викингами, а Викинги предсказуемы. Так как в каюте было совершенно тихо, Иккинг решил рискнуть. Иккинг вошёл так же тихо, как и ранее этой ночью – легко дыша и ступая на мысках ног. Он прокрался мимо двери, ведущей в комнату с гамаками. В некоторых из них ещё кто-то храпел – глубокие засони или очень безответственные матросы. Так или иначе, его они не заметили. Иккинг пристально глядел вперёд, на единственную дверь – это должна была быть капитанская рубка. Он прижался ухом к двери, пытаясь уловить какие-либо звуки движения, не обращая внимания на приглушённые крики с другого конца корабля. Ничего не было слышно. Иккинг медленно открыл дверь, готовый мгновенно среагировать на движение с любой стороны. Она была тяжёлая, толстая и царапала пол. Дважды Иккинг останавливался, но никто так и не появился. Он проскользнул внутрь. На столе стояла свеча, отбрасывая тени во все углы комнаты. Пару раз у Иккинга перехватило дыхание, когда ему привиделся крадущийся человек в тенях. Но пустая кровать с скомканными простынями указывала на очевидный факт: капитан отправился проверить источник шума. Прикусив губу, Иккинг захлопнул дверь и накинулся на пиратское имущество. Первой привлекла его внимание одежда. Очевидно, вся она была краденой, поскольку каждый элемент разительно отличался от другого материалом и стилем. Под горой шёлковых платков нашёлся первый из нескольких кошельков – похоже, он выпал из чьего-то пояса. Быстрая ревизия их всех принесла небольшую кучку серебра и несколько золотых. Ещё одно дело сделано. Иккинг принялся засовывать платки под рубашку и обвязывать их вокруг рук, чтобы они не потерялись в океане. Он никогда раньше не воровал, но если он повторял самому себе, что, воруя от пиратов, он всего лишь воздаёт по заслугам, он не чувствовал себя таким виноватым. Или, по крайней мере, не чувствовал себя таким виноватым за отсутствие чувства вины. Возбуждение вернулось – или это была тревога, он ещё не решил – и подтолкнуло его к действиям. Ему стоило выбираться отсюда, а не испытывать удачу. Он быстро подошёл к двери. Кошельки с деньгами тяжестью висели на теле, многослойная одежда стесняла движения. Его ноги дрожали, как будто он мог броситься бежать в любой момент, и ему приходилось бороться за контроль над телом. Он остановился перед самой дверью. Было кое-что, что он не проверил. На Олухе, он всегда хранил всё самое важное под подушкой – например, свои книги и зарисовки. В конце концов, он был единственным, кто пользовался его кроватью. Дверь на расстоянии вытянутой руки манила его уйти. Он оглянулся через плечо на подушку – старую, драную и непритязательную. Было бы глупо попасться вот так, потратив драгоценное время на прихоть. Было бы так же глупо зайти настолько далеко и пропустить что-нибудь действительно ценное. А всё из-за чего? Из-за страха? Он слишком долго боялся. Приняв окончательное решение, Иккинг быстро вернулся к неубранной кровати и схватил подушку. И там действительно кое-что было: две вещи. Первая – кинжал с невзрачной металлической рукояткой, скорее всего используемый для самозащиты или угроз. Иккинг легко мог представить невидимые следы крови на клинке. Вторая – дешёвый коричневый кошель, такой маленький, что Иккинг почти разочаровался в нём. Хмурясь, он заглянул внутрь. Там лежали четыре сверкающих огранённых рубина. – Ой! – вскрикнул Иккинг, и чуть не выронил свою добычу. Должно быть, шок от находки совсем оглушил его, потому что как иначе мог он не заметить огромного злого пирата в дверях. Взревев как тролль, громила бросился на него. Иккинг не разбирал деталей – он только видел, как двухметровое страшилище несётся в его сторону. Мальчик мгновенно бросился к ближайшему окну. Мысли исчезли у него из головы, он действовал на автопилоте. Тремя незанятыми пальцами он пытался нашарить защёлку. Это не совсем тот путь, по которому он планировал уйти, но выбирать не приходилось – с учётом, что на него надвигался готовый убивать головорез. Замок поддался в последний момент, и Иккинг бросился в окно. Огромные руки попытались схватить его, но деревянная рама поддалась под его весом, и Иккинг выпал в окно. Бешеный вопль раздался в ночи, когда Иккинг упал в ледяную солёную воду. Через несколько секунд он всплыл на поверхность. Он хватал воздух ртом, чувствуя соль, холод и панику. Он и раньше плавал в холодной воде – на Олухе без этого было не обойтись – но не ночью, когда солнечного света не было уже несколько часов. Дышать было больно, рёбра слишком замёрзли что бы двигаться. В один ужасный момент Иккингу показалось, что его ноги окоченеют и не смогут держать его на плаву. Многослойная одежда и кошельки с ценностями тянули его на дно. Руки тоже были бесполезны – или он пытался удержать всё, что унёс с корабля: карту, рубины… Но вдруг эта ужасная тяжесть исчезла. Что-то большое, гладкое и живое двигалось под ним, поднимаясь из-под воды таким образом, чтобы он мог оказаться в кожаном седле. Иккинг с трудом разглядел очертания головы рептилии в тёмной воде перед собой. – Б-б-беззубик… – выдохнул он. Он ещё никогда не был более рад встретить своего друга, и чувствовал то же в ответ. Отличный выход, но это не то место, где мы договорились встретиться. Беззубик улыбнулся своей известной улыбкой и устремился вперёд, размахивая хвостом из стороны в сторону и быстро перебирая мощными короткими лапами; крылья плотно прижаты к телу. Они быстро приближались к берегу. – Ты очень вовремя, приятель, – сказал Иккинг с глубокой любовью и почесал голову дракона белыми трясущимися пальцами. С корабля явственно доносились крики, вся его носовая часть дымилась в спокойном ночном воздухе. Иккинг и Беззубик были в безопасности, вне досягаемости света ламп и факелов – они неслись на полной скорости к отдалённому скалистому берегу. Иккинг подозревал, что пираты думают, что он всё ещё болтается у корпуса корабля. – Из-звини, от меня не м-много помощи, – пробормотал он. Его ноги чувствовали себя в воде намного теплее, чем верхняя часть тела, открытая ветру. Он наклонился вперёд и плотнее прижался к дракону. Плащи, хотя и мокрые, всё же защищали его от ветра. Ты сделал своё дело. Отсюда я справлюсь сам. Невнятный ответ Беззубика выразился как стон. Он беспокоился за своего человека, и начал использовать крылья, чтобы ещё больше ускориться. Иккинг не мог стрелять огнём. У него в груди не было адской полости с огнём, которая грела бы его. Дракон понял, как плохи могут стать дела, если мальчика вскоре не согреть. И почему только этот глупец предложил убегать вплавь? Ответ обрушился на Беззубика, как молния с ясного неба. Иккинг пытался защитить его. Потому что он не мог летать самостоятельно, и он оставался в безопасности за бортом корабля. – Я в порядке, – автоматически пробормотал Иккинг. Его глаза были закрыты, как если бы он уснул. Путь до берега был одновременно длинным и коротким; Иккинг не знал, сколько прошло времени. Хотя его тело одеревенело, мысли были очень чёткими. Он обдумывал, что только что сделал, пересматривал свои действия снова и снова, пытаясь понять, поступил ли он наилучшим образом. И поступил ли он правильно. Через некоторое время к Иккингу вернулось чувство тяжести. Беззубик галопом нёсся по берегу, оставляя на песке глубокие следы. Иккинг неуклюже сполз с седла, бормоча благодарности. Он немедленно принялся сбрасывать с себя всё в одну кучу – плащи, кошельки с деньгами, украденную карту, находку из-под подушки… Он ещё раз посмотрел на богатство перед собой, и наконец увидел смысл в своих действиях. Да, он прокрался на пиратский корабль. Да, он выбрал опасные действия – запланированные, но всё же опасные – вместо чего-то честного, безопасного и отнимающего кучу времени. Но это вернулось сторицей. Он посмотрел в море и увидел вдалеке подсвеченный пиратский корабль. Небольшая улыбка расцвела у него на лице. Он посмотрел на корабль, на кучу ценностей, снова на корабль, и улыбка выросла, вернулось недавнее возбуждение. – Да! Мурашки бегали у него по коже. Он промок до нитки и замёрз, но теперь он трясся ещё и от смеха. – Какой улов! – кричал он. Его громкий голос далеко разносился в ночи. Он испытывал похожие ощущения, когда верхом на Беззубике совершал глубокие пике или опасные повороты. Беззубик взглянул на человека, довольный тем, что в его состоянии у того оставалось столько энергии. Дракон принялся бродить вокруг, стаскивая выброшенные прибоем ветки и сухие водоросли в кучу на ровном твёрдом месте. Иккинг не обращал на него внимания. Он неугомонно скакал вокруг своей кучи сокровищ, возбуждённый успешной кражей. Может, поэтому Камикадзе уделяла этому столько времени? – М-мы будем обеспечены н-на месяцы вперёд! На месяцы, Беззубик! Беззубик принялся хаотически сваливать свои находки в кучу, ничуть не похожую на те аккуратные конические костры, которые делал Иккинг. Мне для проживания не нужны денежные ценности, и не важно, о чём говорят ваши поверья. Похоже, Иккинг совсем не обратил внимания на ворчливое замечание Беззубика. Он продолжал скакать с бестолковой улыбкой. – Я мог б-бы переделать твой х-хвост – намного его ул-лучшить! Я м-могу разжиться н-новой од-деждой! Если бы у Беззубика были брови, они бы поднялись от дурных предчувствий. Безусловно, Иккинг рос, но можно было не торопиться искать ему замену для этой странной сменной мягкой чешуи. – Мне н-нужна более тёмная одежда, чтобы под-дходить тебе по цвету, – объяснил Иккинг. – Нас будет с-сложнее зам-метить. Кстати говоря… Беззубик плюнул немного огня в свой импровизированный костёр. Конечно же, он загорелся, и с огнём он выглядел очень похожим на те, что делал Иккинг. Он гордился своим новым достижением. Появление костра застало Иккинга врасплох, как будто он не догадывался, чем занимается Беззубик. – Вау… Спас-сибо, Беззубик… Это оч-чень приятно! Глупый, глупый зверь, не стой тут просто так! Испытывая одновременно раздражение и родительские чувства по отношению к мальчику, который, похоже, не собирался о себе заботиться, Беззубик подтолкнул его к огню. Он пробыл с человеком достаточно времени, чтобы усвоить, что мокрая одежда замедляет согревание – поэтому Беззубик тянул его за рубашку до тех пор, пока Иккинг не оттолкнул его. – Отстань, я уже иду, – весело ответил ему Иккинг. Он расстегнул свой ремень – с окоченевшими пальцами это заняло больше времени, чем обычно – и принялся стаскивать по очереди всю свою одежду. К несчастью, он использовал почти весь её запас, чтобы согреваться во время своей «миссии», поэтому сейчас у него оставалась единственная серая рубашка, которую он накинул в дополнение к влажным штанам. Иккинг мог бы по крайней мере разложить мокрую одежду на просушку, но он не мог оторваться от тёплого огня. Он уселся у самого костра и вытянул руки ближе к огню. Он перестал наконец дрожать, и тепло разлилось по телу. Беззубик устроился позади него, там, где ещё чувствовалось тепло костра. Когда пальцы Иккинга снова приобрели гибкость, он сразу снял седло с Беззубика – мокрая кожа никогда не была приятной. Беззубик позволил Иккингу закончить это, но когда он собрался отнести седло подальше от огня, дракон вернул его назад ударом хвоста. Седло отлетело в песок в виде груды пряжек и ремней. – Ау, за что это? – пробормотал Иккинг, потирая живот. Всё, что видел Беззубик – это то, что мальчик всё ещё дрожал. Оставайся тут. Широкие зелёные зрачки сфокусировались на бледной коже Иккинга. Он пытался избавиться от этого болезненного оттенка с тех пор, как Иккинг упал в воду. Иккинг осознал, что уйти от огня – это последнее, чего он хотел. Он устроился между костром и драконом, получив источник тепла и счастья по обе стороны от себя. – Ладно. И… Спасибо тебе. За это, – он кивнул на костёр. – И за то, что вытащил меня из воды. Думаю, я переоценил свою способность сопротивляться холоду. Беззубик фыркнул в знак согласия. Это того стоило? Иккинг облокотился на тёплый чешуйчатый бок, чувствуя тепло со всех сторон. – Это определённо стоило того!***
– Что тебе теперь надо? Кузнец в английском городе Хартлпул смотрел на незнакомца так, как будто тот был сумасшедшим. Иккинг привык к таким взглядам. Он твёрдо смотрел в ответ, сжав зубы. Было удачей найти наконец кузнеца, который говорил по-норвежски. Его английский был в лучшем случае посредственным. Он мог справиться с приветствиями и формальностями, но задать на ломаном языке необходимые вопросы было практически невозможно. Его кельтский был и того хуже. Но и без того, оказалось, что его необходимость сложно выразить словами. Его идея была ясна. Металл держится, но трос изнашивается. Окантуй его кожей – и он будет более прочным и комфортным для Беззубика. Образ был сформулирован – но только в его голове. Технически, он представлял себе как это сделать: короткие металлические стержни, соединённые вместе, которые могут двигаться как змея, помещённые в кожаную оболочку. Всё очень просто. Он попытался объяснить это кузнецу. – Не уверен, что я могу сделать это, приятель, – ответил кузнец, почесав лысину. Иккинг не знал, все ли кузнецы так делали, но у этого голова была выбрита точно как у Плеваки. Бороду он тоже носил – только тёмную, жесткую и коротко подстриженную. Он был высоким и широким в плечах. Живот значительно выдавался вперёд, но руки его были сильными и мускулистыми. Его кожа блестела, как обычно бывает после дня работы в жаре и пыли. – Я могу это сделать, – сказал Иккинг, не успев остановиться. Слова вырвались до того, как мозг подтвердил их. Мужчина удивлённо на него уставился, и Иккинг поспешил объясниться. – Ну – я кузнец, – Ученик. – Я могу сделать для тебя что-нибудь, если ты разрешишь мне. Он продолжал вести дела, не консультируясь со своим мозгом. Он был иностранцем, к тому же странным. У кузнеца не было никаких причин пускать его к себе. – У меня неплохо получается детализация, – продолжил Иккинг, хотя лицо кузнеца не поменялось. Он вытянул вперёд руки, как бы пытаясь подтвердить свои слова. Кузнец внимательно их изучил. Длинные и тонкие, очевидно ловкие, но все в ожогах от многолетней работы в кузнице. Это было единственное свидетельство того, что парень там вообще когда-либо работал. Он выглядел слишком долговязым. А ещё он выглядел совершенно жалостливо. – Я тебе вот что скажу. Сначала ты три дня работаешь на меня, потом я даю тебе три дня, чтобы сделать то, что ты хочешь. При виде совершенной радости мальчика, он добавил: – Работа, которую ты сделаешь сначала, в первую очередь – в счет оплаты использовании моей кузницы. Иккинг от этого ничуть не огорчился – этого следовало ожидать. – Огромное вам спасибо! – Да, да, – отмахнулся от него кузнец. – Когда ты сможешь начать? – Прямо сейчас! Кузнец вздохнул. – Ладно, ладно, ненормальный… У меня есть меч, который надо восстановить. Местный дворянин хочет подарить его сыну на шестнадцатилетие. – Отлично! – что-то, что Иккинг хорошо знал. Замечательно. Пока ему не придётся крутить молот в тесте на выносливость, всё будет прекрасно. Меньше чем через неделю он уже переделает седло Беззубика, и они будут в пути. Куда? Кто знает. В этом и была прелесть их свободы. – О, кстати, – сказал Иккинг, – у вас тут есть дубильня? Ему стоило усилить сам хвостовой протез, пока была возможность.