История Иккинга (ориг. Hitchups)

Замечание: любой язык, не являющийся норвежским, который Иккинг понимает, будет курсивным. Также курсивной остаётся речь Беззубика. Норвежский – стандартным текстом. В некоторых случаях реплики на других языках приводятся в оригинале – их Иккинг не понимает. ***        – Ты с дерева навернулся, приятель?       Женщина средних лет встряхнула поношенную рубашку и осмотрела её на вытянутых руках. Тёмные зоркие глаза осмотрели разрыв. В распоротом шве не было видно кусочков коры.       – Да, – уверенно ответил стоящий перед ней мальчик без рубашки. Хотя его уверенность скорее заключалась в знании этого слова, а не в подтверждении истории.       Даже и не слыша его акцента, Винифред Хэллоус могла с уверенностью сказать, что этот парень Хиксти не из местных краёв – особенно с таким именем. Он был чисто вымытым и более бледным, чем другие мужчины, из-за чего выделялся в крестьянской деревне, как нарцисс среди зимы. На нём были плотные широкие штаны, которые обычно носили благородные, но никаких опознавательных знаков. Обут он был в странные ботинки, обитые мехом.       Она кинула рубашку обратно, и он ловко поймал её.       Иккинг озадаченно уставился на женщину. Он пытался понять, почувствовала ли она его ложь и отказывалась ли от этой работы.       – Я сделаю тебе новую, – отрывисто сказала она. – Я заметила, что тебе коротки рукава. Надевай пока эту, а завтра будет готова новая.       Иккинг никак не отреагировал, и всё так же удивлённо смотрел на неё. Женщина заворчала и закатила глаза.       – Ты понимаешь, что я тебе говорю?       – Да, – в подтверждение своих слов Иккинг натянул рубашку через голову.       – Это единственное слово, которое ты знаешь?       Иккинг знал ещё слово «портной», которое он повторял жителям деревни, пока ему не показали на нужный дом достаточное количество раз. Хотя жилище женщины, представившейся Винифред, было небольшим, оно было заполнено рулонами ткани и мотками шерсти, а в углу стояла прялка. Иккинг сразу понял, что это то, что ему надо.       Иккинг улыбнулся ей и показал на котёл, стоящий в центре комнаты.       – Ты можешь… пастроить… нет. Ты можешь… сделать её с цветом?..       Винифред перевела взгляд с него на котёл.       – Ты хочешь, что бы я покрасила её?       Иккинг кивнул.       – В чёрный?       – Чьорный… – повторил он, пробуя новое слово. Ему показалось забавным, что сегодня утром он объяснял его Беззубику, и вот он сам пытается выучить его на новом языке.       – Ну, знаешь… Многие не захотели бы… Ладно, если ты заплатишь сверху, то пожалуйста.       – Я тебе заплачу, харашо, – заверил её Иккинг. Он похлопал по кошельку на своём ещё недавно украшенном поясе. Серебряные монеты тихо зазвенели. Он подозревал, что в этом кошельке больше денег, чем деревенский житель среднего класса видел зараз когда-либо.       – Надеюсь, что заплатишь, – сказала Винифред, приняв самое строгое выражение лица. Быть вдовой в эти времена было непросто (благодарение Лорду, у неё были способности прокормить себя), и она не хотела быть обманутой иностранным торговцем. Особенно, если он приносил с собой проблемы.       С первого взгляда этот молодой человек казался вполне безобидным. Но он, ещё почти мальчик, путешествовал в одиночку по этим глухим местам, а потом врал о том, как порвал одежду. Это явно указывало на его ненормальность.       Иккинг чувствовал её подозрительность и решил побыстрее уйти. В конце концов, у него будет новая рубаха, и Винифред говорит, что сделает её к завтрашнему дню. Он не собирался испытывать удачу и раздражать её своим присутствием.       Иккинг шагнул к двери и остановился. Он вспомнил недавнее замечание Беззубика.       Он повернулся к портнихе и спросил: – У вас есть… строители… ног?..       Винифред уставилась на незнакомца.       – Строители ног?       Мальчик выкинул вперёд ногу и подвигал пальцем в ботинке.       – Они становьятся… одчень плохими, – подсказал он, и Винифред сразу заметила печальное состояние этих тяжёлых ботинок. Её осенило.       – Сапожник! – она готова была рассмеяться от того, как странно изъяснялся мальчик. – Конечно, парень! Замок Лорда в той стороне, – Винифред показала на запад, – а сапожник живёт сразу за стенами. Делает обувь всем благородным. Думаю, ты захочешь такие же забавные ботинки, как на тебе сейчас?       Она говорила слишком быстро, что бы Иккинг действительно понял её речь, но указанное направление он запомнил хорошо.       – Зпасибо, – сказал он, окончательно уходя. – Я вьернусь зафтра.       – Да, да, и убедись, что ты не забудешь этот кошелёк.       –Да! – бросил Иккинг через плечо. Он покинул учреждение – если его можно было так назвать – и отправился в направлении сапожника.       По пути его мысли бродили кругами, и он обнаружил, что не может не думать о своём разговоре с Беззубиком – а именно о войне.       Он понимал причины обеих сторон – кроме демона – и знал, что ошибки можно простить. Это была война – и в ней не было правых сторон. Далее, ни он, ни Беззубик не отвечали за поведение их сородичей (особенно с учётом того, что в сети больше не было Ночных Фурий). Иккингу не за что было винить себя, если он выбрал сначала насладиться своей жизнью.       Война поддерживала сама себя в течение уже трёх поколений. Ещё некоторое время обе стороны прекрасно справятся и без них. Пока драконы снабжают демона пищей, они будут жить, но умнее точно не станут. А Викинги… Что ж, Викинги любили драться. Иккинг был почти уверен, что они не захотят быть спасёнными, если это будет значить, что больше нельзя отрывать головы.       В целом, правда о войне почти уничтожила вину за его побег от своего племени. Конечно, для деревни он всё ещё предатель, примкнувший к драконам, но, по крайней мере, он сам знал, что это не был ошибочный выбор. Он знал, что он не предал свою расу ради тех, кто безжалостно убивали людей. Может быть не с точки зрения культуры, но с точки зрения морали, он был на правильной стороне. И знания пока что было достаточно для его совести.       Может, если бы они с Беззубиком избавились от демона и остановили войну, они могли бы поговорить с его отцом, не будучи убитыми на месте..       Волосы у Иккинга на затылке зашевелились. Он чувствовал, что взгляды следят за каждым его движением. Он убедился, что плащ прикрывает его левую сторону так плотно, как это возможно. Он хотел скрыть кошелёк с деньгами… и открыть на обозрение кинжал, висящий у него на правом боку. Он хотел избежать любых проблем.       А учитывая, сколько глаз следило за ним, найти их будет очень просто.       Люди Уэссекса были слишком подозрительными и слишком суеверными, чтобы Иккинг тратил время на разговоры с ними. Он просто ускорил шаг, собираясь добраться до сапожника, никого не спровоцировав по дороге.       В конце концов, уже много лет было известно, что он не может пройти через деревню, не испортив чей-нибудь день. ***       ::Ты выглядишь точно так же::, – прокомментировал Беззубик, когда Иккинг вернулся к нему через некоторое время. Пока человека не было, он перебрался на открытое местечко за границами леса, чтобы вздремнуть на нагретом солнцем камне. Для него едва ли прошло много времени между уходом и возвращением Иккинга.       – Я получу свои вещи завтра, – ответил мальчик, – и завтра ночью мы сможем отправляться дальше.       Беззубик фыркнул в знак согласия и положил голову обратно на землю. Иккинг пытался добраться до него, прыгая по рассыпанным вокруг камням. Он выругался, ударившись пальцем при плохо рассчитанном прыжке.       – Эй, – Иккинг стянул с ноги ботинок, чтобы осмотреть её, – ты ведь полуночник, так? Ты говорил, что Ночные Фурии избегают солнца, и тебе пришлось учиться жить с ним.       ::И что?:: – спросил Беззубик, хотя, похоже, он понимал, к чему идёт разговор.       – Но тебе, похоже, солнце очень даже нравится, – поддразнил его Иккинг.       Беззубик закатил глаза и плюхнулся обратно на камень.       ::В моей стае всегда ходили слухи о том, что наша чешуя расплавится, а тело сгорит, и от нас ничего не останется, если солнечный свет когда-либо коснётся нас. Теперь я знаю, что это была уловка, чтобы Голубые не отбивались из стаи::       Иккинг продолжал улыбаться.       ::Думаю, это нормально::, – признал Беззубик.       – Но тебе это нравится.       ::Умолкни. Ты не принёс мне рыбы::       – Уупс… – ответил Иккинг, и, похоже, он искренне раскаивался. – Я просто хотел как можно быстрее унести оттуда ноги. Местные люди не слишком приветливы с чужаками. К тому же, я ходил от одного мастера к другому не совершая сделок… Думаю, было очевидно, что я где-то ношу деньги.       ::Кто-нибудь последовал за тобой?::       Иккинг лёг на спину и закинул руки за голову.       – Нет, сегодня никого. ***       – Она не из такой же шерсти, как твоя прошлая, но в остальном она тоже неплохая.       – Всё в порядке, – заверил Иккинг швею. – Мне она нравится одчень.       Он уронил три серебряные монеты ей в руку, и впервые за время их знакомства она улыбнулась, обнажив кривые желтые зубы. Её лицо, так же как и любое другое в деревне, было покрыто многомесячным слоем грязи. Иккинг быстро узнал, что саксонцы, так же как и большинство других южан, очень редко купались. Он этого не понимал, но это была другая страна, поэтому он предпочитал молчать. Возможно, она решила, что он очередной благородный бездельник, болтающийся по окрестностям. В конце концов, это было не так далеко от правды.       Винифред положила деньги в передний карман фартука.       – Ты торговец? – скептично спросила она, несмотря на улыбку. Похоже, она не могла понять, что он тут делает, такой молодой и одинокий. – Торговать сейчас опасно. Надеюсь, ты не путешествуешь в одиночку.       Иккинг улыбнулся, потому что он знал, что улыбку понимают везде.       – Нет. Просто путтежественник. Я сильный, – он напряг мускулы, подтверждая своё заявление. Ему понравилось, что новая рубашка почти не стесняла движений.       Женщина резко засмеялась. Похоже, последнее время парень рос только верх, но никак не вширь.       – Ладно, ладно. Поосторожнее там! – посоветовала она ему.       – Спасибо! – это конкретное слово стало получаться у Иккинга достаточно хорошо.       Иккинг уже забрал свои мокасины. Теперь его пальцам было гораздо свободнее, и шагать было совсем не больно. Сапожник очень заинтересовался дизайном его ботинок, и попросил оставить старую пару себе как образец. Иккинг с лёгкостью на это согласился, тем более, что это уменьшило изначальную цену на серебряник.       Иккинг спустился в порт в поисках подарка для Беззубика. Он рассматривал корабли и людей и вдыхал солёный запах моря. В порту стояло пять кораблей, и притом только когги. Он был уверен, что это относительно богатый город из-за приморского положения и лёгкости торговли с соседями.       Он шёл мимо ящиков, полых свежей рыбы, пропуская всё длинное и склизкое, пока не остановился перед жирной селёдкой. Он мог бы и сам попробовать поймать её с берега, но селёдка была прямо здесь, а ему было очень лень. Целый день разговоров на английском окончательно его вымотал.       К тому же, в местных водах водилось множество угрей, и он скорее всего полностью пропах бы ими, пока выловил что-нибудь съедобное для Беззубика.       О! Именно об этом он спросит Беззубика в следующий раз: его бессмысленное отвращение к угрям.       Внезапный сильный порыв ветра бросил волосы ему на лицо и проник под плащ.       Волны разбивались о прибрежные скалы и песок. Громче. Быстрее. Начался прилив. Иккинг посмотрел на море, на потемневшие воды, которые предвещали близкий шторм. Было что-то подозрительное в том, как тени двигались под водой. Он чувствовал, что за ним наблюдают. Как будто…       У него под ногами залаяла собака. Иккинг испуганно вскрикнул. Её уши были плотно прижаты к голове, а шерсть на загривке встала дыбом. Верхняя губа закатилась, обнажив длинные жёлтые зубы. Иккинг отступил назад, но собака продолжала его облаивать.       Пожилой мужчина подошёл к шумной собаке. Его толстая обветренная кожа свидетельствовала о долгой жизни, прожитой на этих самых берегах.       – Странно. Обычно она дружелюбна, даже с чужаками, – заметил мужчина. Он почесал свой мятый подбородок и, прищурившись, уставился на иностранца.       Иккинг только что-то проворчал. Рычание и лай собаки привлекали внимание всё большего количества людей, которого Иккинг хотел избежать. К тому же, постоянный шум начинал действовать ему на нервы.       – Три, пожалуйста, – сказал он, кивнув на ящик с рыбой и протянув принесённую собой сумку.       Старик ещё некоторое время смотрел на него. Собачий лай и шлёпанье волн стали просто фоновым шумом. Иккинг чувствовал, что ситуация медленно накаляется. На нём останавливались многие тяжёлые взгляды. В добавок ко всему, Иккинг чувствовал присутствие – опасное и гнетущее – затягивающее его в это нереалистичное ощущение, что он окружён и противостоит опасности один на один.       Потом продавец рыбы двинулся, и это чувство исчезло. Три рыбины были выбраны и грубо засунуты в сумку Иккинга. Определённо, этот рыбак доверял только тем, кому доверяла его собака. Иккинг протянул ему монету, вполне готовый убраться подальше отсюда.       Он быстро пошёл к окраинам города. Собака продолжала лаять ему в спину.       Иккинг прикусил губу. Он никогда раньше не вызывал у животного такой реакции. Обычно его дружелюбный, не слишком устрашающий вид предрасполагал животных к нему.       Внезапно он понял, что это должен быть запах Ночной Фурии. Собака, должно быть, связывала его с драконом. Эта мысль успокоила Иккинга, он позволил себе расслабиться.       Что-то громко плюхнуло, вода прилетела Иккингу прямо в лицо. Он остановился и посмотрел на океан. Он шёл слишком далеко от берега, чтобы брызги волн долетали до него, и он достаточно быстро шёл, поэтому это был не человек…       Он покрепче ухватился за сумку, подошёл к берегу и вгляделся в пролив. Волны двигались очень странно… Кое-где волны шли навстречу друг другу, как будто что-то помимо ветра волновало море… ***       Беззубик поднял голову со скрещенных лап и принюхался. До него дошёл очень подозрительный запах. Он знал его – этот тошнотворный маслянистый запах сотен угрей. Он пропитал всё вокруг, уничтожив любую возможность нормально отдохнуть.       Но, что хуже всего, он шёл со стороны деревни, где в это время пропадал мальчик.       Беззубик вскочил на ноги, уши прижаты к голове, зрачки предельно сузились. Но перед тем, как он ринулся в лес, он заметил что-то ещё. Приближающийся объект очень торопился и почти задыхался.       – Беззубик!       ::Иккинг?::       Трещание и хруст веток из леса становились всё громче, и запах Иккинга с оттенком запаха рыбы стал явно различим за несколько секунд до того, как мальчик вывалился из куста. В его одежде обломанные ветки, все его волосы были в листьях, но он улыбался.       – Беззубик! Нам надо убираться отсюда! - крикнул Иккинг, бросился к своим вещам и затолкал всё в сумку.       Беззубик заметил новые ботинки и тёмную рубашку, которые были намного просторнее его прошлого костюма.       ::Что происходит?:: – спросил Беззубик. Он был очень встревожен запахом в сочетании с поведением Иккинга. Это было чудовище? Или дракон? Что именно он почуял минуту назад?       – За нами хвост, – усмехнулся Иккинг. Беззубик не мог взять в толк, почему мальчик был готов рассмеяться. – Они будут здесь в любую минуту!       ::Кто они?:: – потребовал ответа Беззубик, но почти сразу уловил шум от двух крепких людей, проламывающихся через лес.       – Я говорил тебе – сиди смирно! – я говорил тебе, что люди здесь подозрительны! – кричал Иккинг, закрепляя седло на Беззубике. – Они знают, что у меня есть деньги, и знают, что я выгляжу не слишком то воинственно. Лёгкая добыча.       ::И они не знают, что ты только что привёл их к дракону:: – иронично добавил Беззубик.       – Хаха, не знают! – Иккинг запрыгнул в седло. – Полетели!       Они незамедлительно поднялись в воздух. И если ветер от могучих крыльев Беззубика не мог остановить двух приближающихся саксонцев, то сам вид дракона, поднимающегося в небо, приковал их к земле.       – Воу! Какого кровавого чёрта —?       – Боже святый! Он превратился в чудовище!       – Нет, нет! Он здесь! Смотри, он летит на нём!       – Колдовство, вот что это! Дьявольщина!       Иккинг оглянулся назад, вниз на удаляющуюся землю, где двое мужчин испуганно смотрели в небо и выкрикивали ругательства.       – Удачи вам в следующий раз! – крикнул им Иккинг по-норвежски и громко рассмеялся. Было всё ещё светло, деревня была близко, и их неизбежно заметили бы, пока они доберутся до облаков, но ничто не сможет поймать их над морем.       Ничто не сможет их поймать, и точка. ***       В это время года на Олухе кипела жизнь. Викинги носились по всей деревне, привнося посильный вклад в приготовления к зиме. Пряли шерсть и шили тёплые одеяла. Сеяли зерно и закалывали скот. Рубили деревья и складывали дрова во многие и многие стопки. Никто в это время не оставался без работы.       Даже старейшина, с хрупкими костями и больными суставами.       – Бабуля! Бабуля!       Всеми любимая и почитаемая старейшина Олуха оторвалась от трав, которые она пыталась рассортировать, и мило улыбнулась своей внучке. Маленькая брюнетка неслась с холма, перепрыгивая через камни и выбоины, и каждое её движение казалось частью какой-то игры, известной только детям.       – Ты знаешь, какой сегодня день? – спросила девочка, сцепив руки за спиной и привстав на носочки. Она улыбнулась широкой белозубой улыбкой, гордо показывая дырки от нескольких выпавших зубов.       Старейшина положила её руки на плечи. – Я ещё не настолько старая, чтобы забыть о восьмом дне рождения моей внучки!       Девочка хихикнула и выпрямила спину. Её волосы были собраны в два хвостика, которые странным образом торчали вперёд и вверх, как бычьи рога. Волосы были такими густыми, что их можно было направить куда угодно.       – А что ты сейчас делаешь? – спросила она с любопытством, обычным для восьмилетних.       – Ну, – мягко начала старейшина, – я только что собрала все травы, которые понадобятся, чтобы пережить зиму, и теперь я сортирую их, чтобы потом высушить их и положить на хранение. Узнаёшь какие-нибудь из них?       Девочка подскочила к столу и осмотрела кучки стеблей и листьев. – Хмм, вряд ли.       – А восьмилетняя должна бы знать, – поддразнила её старейшина. Девочка не могла этого так оставить. Она показала на какое-то растение с сиреневым стеблем и красными цветами.       – Это полынь!       Бабушка подозрительно посмотрела на внучку. Из всего разнообразия трав она выбрала ту, которую добавляют в эль.       – Ты просто угадала, не так ли?       Девочка упрямо выпятила губу. – Ты ничего не сможешь доказать!       Старейшина запрокинула голову и рассмеялась. Нечасто ей приходилось смеяться в эти дни.       – Ты напоминаешь мне меня саму в твоём возрасте, дорогая, – сказала она, похлопав девочку по голове. Она была в восторге от этого признания.       – Как ты думаешь, стану ли я когда-нибудь деревенской старейшиной?       – Если проживёшь достаточно долго.       – Мама говорит, что я упрямая. А все знают, что упрямые люди не умирают! – заключила девочка.       – Когда-нибудь, когда ты станешь старше, я объясню тебе, почему это неправда, – сказала старейшина сухим голосом. – Тебе также придётся много чего знать. И тебе точно надо будет уметь узнавать все эти растения.       Девочка испуганно посмотрела на огромную коллекцию растений. Она подумала несколько секунд, и повернулась к бабушке.       – А если… Если я буду видеть сны, я стану как ты? Вёльвой?       Старушка моргнула от неожиданности.       – Ну… Это зависит от того, что за сны ты видишь, и насколько хорошо ты читаешь знаки.       Она знала, что у её внучки были особые способности, которыми обладали многие старейшины прошлого. Которые в детстве проявились и у неё самой.       – У меня прошлой ночью был очень странный сон, – продолжала рассказывать девочка. – Там был мальчик и гигантский угорь! Мальчик сидел у угря во рту, но он не боялся. Я была так взволнована, когда проснулась!       – Это очень странный сон, – согласилась старейшина. Она вернулась к своим травам, улыбка застыла на её лице. Просто поговори с ребёнком, и день станет лучше.       – Он выглядел очень похожим на мальчика, который ушёл, – добавила девочка. – На сына вождя.       Старейшина с шипением отдёрнула руку. И с каких пор у кервеля были проклятые шипы?       – Ты в порядке, бабуля? - спросила девочка, увидев каплю крови на подушечке пальца.       Женщина едва ли её слушала.       – Да… да… Очень странный сон, – бормотала старейшина. Она повернулась к девочке – такой безобидной и невинной – и положила её руку на плечо. – Но, думаю, будет лучше, если ты будешь разговаривать об этих странных снах только со мной.       – Хорошо, бабуля!