История Иккинга (ориг. Hitchups)

      Кому-то может показаться, что путешествовать во рту морского змея – это круто. Кого-то переполняет храбрость, которая требуется, чтобы по своей воле забраться за огромные зубы и сидеть на вонючем слизком языке. Кто-то гордился бы составлением и осуществлением такого гениального плана по достижению знаменитых недостижимых земель.       Этот кто-то явно не был на месте Иккинга, который провёл большую часть своей изматывающей поездки следя за тем, чтобы его не вывернуло от зловонного удушающего воздуха. Может он и был слишком осторожным, но ему казалось, что наблевать внутри рта морского монстра – самый простой путь к тому, чтобы быть проглоченным. Или быть выплюнутым в океан, где его голова сразу расколется.       Путешествие продолжалось намного дольше, чем надеялся Иккинг. Проведя неопределённое время в отвратительной пасти, Иккинг пришёл к выводу, что летать ему нравится намного больше. В небе у него был свежий воздух, он мог видеть и не был покрыт вонючей слизью.       Череп морского змея должен был быть очень плотным и толстым, потому что он не только выдерживал огромное давление на дне океана, но и весьма эффективно приглушал внешние звуки. Настолько эффективно, что для Иккинга оказалось полной неожиданностью, когда челюсти открылись, и на него обрушился воздух и свет.       Вздрогнув, Иккинг выбрался изо рта морского змея навстречу воздуху, которым никогда раньше не дышал человек, и только потом обратил внимание на окружение. Под ногами были камни, неровные, но сглаженные плещущимися волнами, и он упал на колени. Глубоко дыша, он почувствовал, что воздух был затхлым – как будто здесь никогда не было ни ветра, ни растений.       Всё же, это было лучше всего, что он вдыхал за последнее время.       Тошнота прошла, глаза понемногу привыкли к тусклому свету, и Иккинг огляделся вокруг. Больше всего это было похоже на огромную пещеру с водой.       – Что это за место? – спросил он. Слова были не громче шёпота, но звук отражался от стен и многократно усиливался.       Всё вокруг было каменным: каменный пол, каменный стены, каменный потолок примерно впятеро выше его роста. Они блестели в слабом зеленоватом свете из неизвестного источника.       Морской змей что-то пробулькал.       Иккинг обернулся и увидел, что его голова торчала, казалось бы, из маленького прудика. Он не был достаточно большим, чтобы вместить остальное тело, так что оставалось предположить, что это и есть вход в пещеру; что он вёл вниз и вбок, в тот водоём, из которого они сюда попали.       Должно быть, он был в каком-то странном воздушном пузыре, который застрял вверх ногами на дне океана.       – Ты ведь знаешь, что я тебя не понимаю, правда? – ответил он на бульканье змея.       Морской змей уставился на него. В какой-то момент Иккинг мог поклясться, что на каждый глаз сбоку надвинулась бледная кожа – как если бы он моргнул боком – но это было слишком быстро, а освещение в пещере слишком тусклым, чтобы быть до конца уверенным.       Звук отдалённого смеха заставил его снова вздрогнуть.       Это был такой человеческий звук – слишком человеческий для этого окружения. Он звучал сразу со всех сторон, отражаясь от каменных стен – так же, как и его шёпот – но он мог прийти только из тёмного прохода с противоположной стороны. Должно быть, пещера была длиннее… И у него не было выбора, кроме как пойти туда.       Иккинг застонал, поняв, как странно это было – бояться пойти в затемнённую пещеру больше, чем забраться в пасть к морскому чудовищу.       Он повернулся к змею.       – Ты ведь подождёшь меня здесь, правда? – в ответ он получил вежливый, хотя и едва заметный, кивок. – Спасибо.       Иккинг глубоко вздохнул, расправил плечи и отправился вперёд, аккуратно ступая по неровным скалам, оставляя позади своего нового друга. Он перешагивал и перешагивал через камни, иногда помогая руками сохранять равновесие. Поразительно, как что-то настолько сухое могло существовать так глубоко в океане…       По мере того, как он продвигался вперёд, тьма расступалась, как если бы он нёс с собой лампу. Первой блестящей вещью, которую заметил Иккинг, оказались несколько золотых монет, которые затем превратились в дорожку, ведущую к сундуку с сокровищами. С этого места количество ценностей начало расти. То, что начиналось, как отдельные дорогие штучки, разбросанные вдоль тропинки, превратилось во многие и многие кучи золота и драгоценных камней, каждая выше предыдущей. Короны висели на богато украшенных жезлах, и остатки мастерски созданных статуй были замотаны в серебряные шарфы.       Иккинг с трудом подавлял в себе желание немедленно набить карманы всем, что блестит. Он пришёл сюда не за тем, чтобы приумножать личное богатство, и тем более он не хотел злить охранника, предварительно не встретившись с ним, чем бы он ни был.       Вполне возможно, он не смог бы убить его своим кинжалом, и рисковать он не хотел.       Жутковатый вездесущий свет усиливался по мере того, как вокруг него было всё больше и больше золота, и на стенах стали плясать белые отблески, вселяя жизнь в отвесные скалы.       Пытаясь не думать о богатстве, Иккинг сфокусировался на факте, что он снова приближался к воде. Это не могло быть иначе, при всём этом неровном отражённом свете. Он неожиданно испугался, что пещера замкнулась в круг. Или ещё хуже: у пещеры и вход, и выход были в воде, и он пришёл к концу.       О боги. Это был конец, а он даже не нашёл стражника!       Снова раздался смех – резкий, причудливый и очень, очень женский. Тревога Иккинга исчезла.       Было уже близко. Прямо за углом… Всё становилось таким ярким…       Мальчик вывалился из-за высокой ионической колонны, которую будто бы вытащили прямиком из старинного греческого здания. Его ноги замерли на месте, все мысли остановились на полпути, а взгляд застыл на самой богатой части сокровищницы.       Золото и драгоценные камни сыпались из каждой щели в стене, ценности со всего мира были свалены в кучи, как вышедшая из моды мебель.       Таинственный свет, перемещающийся по этому странному подводному гроту, отражался от поверхности чистой, зеленоватой лагуны по центру пещеры. Такой таинственный и чарующий вид мало кому доводилось видеть.       Но тем, что действительно привлекло внимание – и из-за чего он, скорее всего, запнулся – были три полуобнажённые женщины, которые возлежали на камнях в тёплой воде.       – Эээ… Эмм…       Женщины жеманно ему улыбнулись, как будто то ли чувствовали его полный ступор, то ли ожидали его. Никто не бил тревогу из-за того, что в их недосягаемом жилище появился молодой человек, все как будто только радовались новой компании.       Иккинг сразу понял, что это не были обычные женщины. И не из-за алебастровой с синим оттенком кожи. И переохлаждение тут было не при чём – она выглядела естественной и тёплой. Их лица были гладкими и без малейшего изъяна, а пышные волосы были самых странных цветов. Шеи их были украшен жемчугом и драгоценными камнями.       Одна из женщин – с тёмно-зелёными волосами, влажными и откинутыми назад – при его появлении высунулась из воды и уселась на каменном бортике.       Иккинг мог бы и более бурно отреагировать на встречу с настоящей живой русалкой.       Он мог бы уставиться на огромный рыбий хвост, который заменял ей ноги, или на её бёдра, где кожа плавно переходила в чешую – то, что до этого он видел только на картинках. Но, так уж сложилось, что он не мог оторвать глаз от округлых голубоватых грудей, выставленных на всеобщее обозрение.       В свои неполные шестнадцать лет он видел совсем немного обнажённых женщин, большая часть которых были нарисованы Задиракой или Сморкалой в грязи перед кузницей, и притом достаточно неточно. Однажды он набрёл на группу деревенских женщин, которые купались во время охоты на троллей, но в семь лет обыкновенные молочные железы не произвели на него такого эффекта, как сейчас.       Он думал, что русалкам положено носить на них ракушки или что-нибудь такое… Так было нарисовано на всех картинках. Но на них не было никаких ракушек, они были просто… здесь!       ‘Глаза, Иккинг! Смотри на её глаза!’       Усилием воли, которое он не знал, что может развить, он оторвал взгляд от… от… да. Он взглянул на её лицо… Неожиданно человеческое лицо, с глазами, которые могли бы быть у любой девчонки на суше. Хотя этот пастельный оттенок цвета морской волны был, должно быть, уникальным для морских жителей. У всех русалок был один и тот же цвет глаз.       – Здравствуй, человеческое дитя, – поприветствовала его зеленоволосая русалка. Её голос многократно отражался от стен так же, как и смех. В нём была гладкость та же, как в её коже и движениях. Всё вместе это звучало совершенно не по-человечески.       Иккинг несколько раз моргнул и почти задохнулся, пытаясь ответить.       – П-привет, – пропищал он. Он прочистил горло, проклиная каждого бога в Асгарде за то, что его голос надломился именно в этот момент.       – Не похоже, чтобы он приплыл сюда, – заметила русалка с длинными аквамариновыми волосами. Глаза Иккинга не задержались на её бюсте – её груди были закрыты волосами – и Иккинг был за это благодарен, и, к его стыду, разочарован.       – Как ты попал сюда? – спросила третья русалка с коралловыми волосами.       Иккинг ответил только через секунду. – Я, эмм, да, меня принёс сюда морской змей. Ммм… У себя во рту.       Одинаковые ухмылки появились на лицах женщин.       – Очень интересное человеческое дитя! – с восторгом заметила вторая русалка.       Первая похлопала по плоскому камню рядом с собой.       – Подойди, сядь. Мы хотим поговорить с тобой.       Ноги Иккинга подвели его к ней пошатывающейся походкой, прежде чем он осознал, что подчинился. Он уселся на камень, так близко к русалке с обнажённой грудью, что мог бы потрогать её, если бы захотел. Она пахла как океан – не только солью и влажностью, но всем, что вмещал океан – дикостью, свободой, обильностью…       И с чего это он последнее время так обращает внимание на запах женщин?       Неожиданно вспомнив о своём собственном запахе – запахе слюны и угрей – Иккинг резко покраснел. – Извините, если от меня воняет.       Девушки снова хихикнули – практически как одно целое – и розововолосая русалка внезапно погрузилась в прудик. Остальные не обратили на это никакого внимания, пристально наблюдая за мальчиком позади них.       – Как получилось, что вы говорите по-норвежски? – спросил Иккинг, когда прошёл первый шок от впервые в жизни увиденных русалок и голой груди.       Ему ответила русалка с зеленоватыми волосами. – Мы путешествовали по водам этого мира много-много лет, человеческое дитя. Твой норвежский – хорошо знакомый нам язык. Мы слышали из-под воды, как вы разговаривали на нём.       Много путешествовали, и, похоже, старше, чем выглядят… Иккинг пришёл к выводу, что русалки вполне могли быть ближе к драконам, чем к людям.       – Вау! Так вы…? Вау… Это… Вы… Вы русалки… – голос Иккинга сошёл на нет. Он чувствовал себя довольно глупо за всё, что делал в их присутствии. – Извините, я просто… Я никогда не думал, что встречу одну из вас, не говоря уж о трёх… – Я Мурин, – представилась зеленоволосая океанская обитательница. Иккинг посмотрел на её глаза и только на глаза, когда она представилась. Его взгляд не был направлен ниже её шеи. Совсем.       Ну разве что на мгновение – но это не считается!       – Я Магали, – сказала русалка с циановыми волосами, плавно подплывая к краю сиденья Иккинга.       – А я Мармара.       Женщина с коралловыми волосами, Мармара, снова появилась на поверхности. Она несла с собой четыре кубка – разного дизайна, но близкой ценности – и бутылочку, заткнутую кристаллом. Должно быть, внизу была ещё большая пещера, куда люди действительно не могли попасть.       – Мурин, Магали и Мармара, – повторил Иккинг, пытаясь привязать к каждому имени своё лицо. Было бы проще, если бы имена немного больше различались.       – Мы сёстры, – сообщила Магали, как будто могла читать его мысли.       Иккинг улыбнулся и кивнул. – Да, это заметно. У вас одинаковые глаза.       Он не знал, рождались ли русалки по одной или по несколько за раз, но по тому, как часто они двигались совершенно синхронно, Иккинг мог бы сказать, что они были тройняшками.       – Я впечатлена тем, что ты вообще заметил наши глаза, – стыдливо пропела Мурин. Иккинг мог поклясться, что она немного выгнулась назад, когда говорила это. Его глаза немного расширились – хотя он и пытался контролировать свою реакцию – и он немедленно уставился себе на колени.       Он услышал, как девушки снова засмеялись. Когда они утихли, он вставил: – Кстати, я Иккинг.       – Интересное имя у интересного мальчика, – промурлыкала Магали. Она вытянула руку и провела длинными тонкими пальцами по его ноге.       Иккинг слегка дёрнулся от прикосновения. Он не хотел обижать её, отодвигаясь прочь.       – Бывают и хуже, – был вынужден заметить он. Он наблюдал, как Мармара откупорил бутылку и налила в каждый кубок непрозрачную зеленоватую жидкость. Это был хороший способ отвлечь его от обнажённой груди в нескольких дюймах от его плеча… и от руки, пальцы которой всё ещё водили у него по ноге.       – Что привело тебя в наше жилище, Иккинг? – спросила Мурин, передав ему один из кубков.       Иккинг открыл рот, собираясь ответить, но вдруг почуял пикантный и резкий запах напитка.       – Оу, что это?       – Жабрэль.       Иккинг немного попробовал и постарался не сморщиться. Вкус был не то чтобы плох, но в нём было что-то отдалённо алкогольное, а с алкоголем у Иккинга был очень ограниченный опыт.       – Можно сказать, что у него очень редкостный вкус, – сказала Мармара с широкой ухмылкой, немного прихлёбывая из своего кубка. – Очень немногие люди когда-либо почувствуют его.       Почувствовав себя причисленным к некой таинственной элите, Иккинг отхлебнул немного больше. Напиток был горьким и солёным, но с землянистым, почти ореховым привкусом. Он кивнул и опустил кубок.       – Могло быть хуже, – он задумался о том, как ему преподнести цель своего визита. Если он чувствовал себя глупо, спрашивая о сокровище морского змея, то как он мог справиться с этими девушками, если всё, что он делал в их присутствии, было глупым? – Я… Я здесь, потому что меня послали найти сокровище.       Никакая из русалок не выглядела удивлённой. Возможно, когда охраняешь такие богатства, охотники за сокровищами – твои единственные гости.       – Какое именно сокровище? – сразу уточнила Мармара.       Мурин запустила пальцы в кучу монет у её чешуйчатых бёдер. – Богатства?       Магали провела пальцем к его колену. – Произведения искусства?       – Экзотические красоты? – Мармара поднялась из воды так, что могла лечь животом на камни. Её груди были намного больше, чем у сестёр, и соски практически касались земли, когда она оперлась на локти.       Иккинг ещё раз приложился к кубку.       Девушки снова засмеялись, будто над шуткой, понятной им одним. Иккинг несмело улыбнулся и покрепче ухватил кубок. Он не знал, над ним они смеялись или нет, не знал, привыкли ли они принимать у себя людей, а потом отсылать их прочь с пустыми руками – ведь то, что ему известно, вполне может оказаться только домыслами. Морской змей настаивал, что именно они украли сокровище у пирата. Насколько ему было известно, это были красивые, но хладнокровные убийцы, которые забирали драгоценности у своих жертв.       – Я не знаю точно, – честно ответил он. Честность много раз втягивала его в передряги, но, как не иронично, именно благодаря ей он до сих пор жив.       Девушки притихли, слушая его с любопытством. В них теперь просматривался не столько интерес, сколько сомнение, и Иккинг поспешил продолжить. – Мне дали только, эм, подсказки. Это украли у пирата – думаю, это ваша работа, парни – ой, девушки. Я не знаю, у какого пирата и когда, и откуда пират взял это… Я правда ничего не знаю кроме того, что какой-то француз по имени Арнульф очень, очень хочет это получить.       О боги, он спотыкался на каждом слове…       – Он как бы насильно втянул меня в это. И, хм, забрал мои вещи.       А теперь он звучал, как полный слабак.       Русалки обменялись взглядами, которые Иккинг не мог прочитать. Такими взглядами, которыми могут обмениваться только братья и сёстры.       – Мы знаем, о каком сокровище ты говоришь, – медленно произнесла Мурин. Иккинг немного расслабился – он уже почти и не надеялся, что они что-то вспомнят. Не при таком скудном описании.       – Оно всё ещё у вас? – нетерпеливо спросил он.       Русалки кивнули в ответ, но Мурин заметила: – Да, у нас… Но мы не может просто так отдать его тебе. Ты должен сделать кое-что взамен.       Иккинг не удивился – так был устроен мир, и на поверхности, и под океаном. Он коротко кивнул и вдохнул полной грудью, морально готовясь к невозможному заданию.       – Ты должен… – Мурин сделала драматическую паузу, – рассказать нам историю.       Он растерянно выдохнул. – Что?       Снова раздалось хихиканье. Иккинг подумал, что им повезло быть такими милыми и таинственными, иначе его терпение давно бы закончилось.       – Ну… Какую историю? – должно было быть что-то ещё, кроме этого. Если только эта неопределённость не была расплатой за неспособность описать сокровище, которое он искал.       – Правдивую, – настояла Мармара.       – Весёлую! – перебила её Магали.       – Смелую!       – С любовью!       – Если не с любовью, то по меньшей мере с надеждой!       – В ней должна быть интрига!       – И разбитое сердце!       – Она должна быть правдивая, – снова сказала Мармара.       Иккинг просто сидел и смотрел в пустоту, русалки забрасывали его условиями, а полупустой кубок болтался у него в руке.       Единственной правдивой историей, которую он знал, была его собственная…       – Хорошо, – сказал он, тяжело вздохнув. – Хорошо… Эта история начинается на острове Олух. Он находится в двенадцати днях пути к северу от полной безнадёги и всего в паре градусов южнее Холодной Смерти. Олух крепко застрял на меридиане Мучений…       Так Иккинг пересказал им историю мальчика, который не мог найти себе места в своём народе, несмотря на все попытки. Хотя все считали, что он проклят богами быть другим, он отказывался принимать такую репутацию и пытался заслужить признание единственный известным ему путём. Каждая попытка оказывалась разрушительнее предыдущей, и народ всё больше и больше презирал его… кроме одного случая, одного момента сил и слабости, когда его сердце оказалось сильнее его желаний. Того случая, который изменил его жизнь.       Иккинг рассказывал о растущей дружбе и о периоде исцеления. Он рассказывал о слепом увлечении талантливым викингом, которое было уничтожено отказом за отказом. Он рассказывал, как этот мальчик бросил одну жизнь и принял другую. Он рассказывал о культуре драконов, о тирании Демона и о войне людей.       Русалки слушали, затаив дыхание. Они испуганно вскрикивали, когда изгнанник прыгал с пиратского корабля, и смеялись, когда он убегал от саксонцев. Они с трудом сохраняли серьёзный вид во время поцелуя Вёрдур, восхищались его знанием английского и радовались решению однажды остановить войну.       По мере повествования неловкость Иккинга улетучилась, и он всё чаще и чаще прикладывался к кубку. Его язык привык к этому странному вкусу, как и говорила Мармара.       Иккинг чувствовал себя замечательно, рассказывая о своих приключениях как бы со стороны. Он мог поделиться своим мнением и решениями с аудиторией и узнать их мнение – пусть и только по реакции. Он не пытался выставить себя в наилучшем свете; он признавал каждую ошибку и приукрашал депрессивные моменты. Это не была история Иккинга, это была исповедь.       «Итак, он забрался в рот морскому змею, готовый встретиться с устрашающими стражами таинственного сокровища, и наблюдал за тем, как его друг исчез из виду, когда змей захлопнул пасть», – закончил Иккинг с драматической паузой. Где-то после эпизода с пиратами он начал использовать действительно много прилагательных…       Он не знал, сколько времени он уже провёл здесь, но он начал засыпать. Он немного сменил позу и выпил ещё жабрэля. Кубок каким-то образом наполнялся сам собой.       – Это всё? – разочарованно спросила Магали. Она перестала его трогать где-то на середине истории.       Иккинг кивнул. – Пока что да.       Мурин нахмурилась и шлёпнула хвостом по воде в прудике. – Но как кончается эта история?       – Я пока не знаю, – правдиво ответил Иккинг, пожав плечами.       – Как жаль, – вздохнула Магали, положив подбородок на руки. Она выглядела такой грустной… У её сестёр было схожее выражение лиц. Он вспомнил их восторг, как они ловили каждое его слово – как маленькие дети, которым рассказывают эпическую легенду перед тем, как отправить спать.       Слова вырвались из него, прежде чем он успел подумать: – Когда-нибудь я вернусь сюда и расскажу остальное.       Он не знал, почему сказал это – возможно, чтобы убрать грустное выражение с их лиц – но что сделано, то сделано, а они больше не хмурились.       – Обещаешь? – спросила Мармара хриплым голосом. На камнях лежали уже не хихикающие легкомысленные девушки. В её зелёных глазах не было и тени флирта, а голубой оттенок кожи выделялся более явно, напоминая Иккингу, что это не просто глупые капризные русалки. Они были созданиями моря, и, возможно, имели неизвестные ему силы.       – Обещаю, – окончательно сказал он, и понял, что собирается сдержать обещание. Он честно попытается вернуться сюда и закончить историю.       Мармара улыбнулась при этих словах, и, снова игривая как раньше, уселась рядом с ним, с другой стороны от Мурин. Её груди не так плотно прилегали к телу, как у Мурин, и были более пышными, а их полные округлые зады заставляли его чувствовать, что ему придётся сидеть на своих руках, чтобы не…       Он вернётся сюда, только чтобы рассказать историю.       Он ещё не видел Магали—       Только историю!       Что-то тяжёлое плюхнулось ему на колени. Иккинг посмотрел вниз и обнаружил пару старых гнилых сапог, которые ему передала Мурин.       – Твоё сокровище, – сообщила Мурин, взмахнув рукой.       Иккинг разочарованно смотрел.       – И это всё? – спросил он, неосознанно повторив вопрос Магали.       – А что ты ожидал? – спросила Магали, прищурившись.       Иккинг приподнял кожаный край одного из них, очень старого и сильно поношенного. – Ну, у меня не было конкретных ожиданий… Надеюсь, Арнульф отдаст мне назад мои вещи.       – Доверься нам, он не разочаруется, – заверила его Магали.       – Я вам верю, – сказал Иккинг с тёплой улыбкой, созданной горячительным напитком. Он аккуратно поставил кубок на землю и попытался встать. Магали схватила его за локоть.       – Подожди, – приказала она, посмотрев на Мурин, которая протягивала Иккингу что-то ещё. – Это тебе, – сказала русалка, передавая ему костяной бивень. Рог. Две плетёные кожаные полосы охватывали рог с двух концов, прикрепляя его к плечевому ремню того же материала. Посмотрев поближе, Иккинг разобрал на нём фигуры орла, петуха и льва.       – Подарок для вашей компании, – пояснила Мармара. Его очарованность этим предложением очевидно радовала её.       – Спасибо вам, – поблагодарил он их, окончательно вставая. Он повесил рог на плечо так, что он болтался у него на правом боку.       Свежая кровь поступила к ногам, и по ним разлилось лёгкое покалывание. Наступило лёгкое головокружение и на секунду помутилось в глазах.       Зажав сапоги под мышкой, он посмотрел вниз на трёх красивых русалок, которые должны были запугивать его и охранять от него вход. Возможно из-за жабрэля он внимательно взглянул на них целиком и запечатлел этот образ в памяти. Русалки не возражали: в их взглядах была только нежность.       – Я вернусь, – пообещал он трём сёстрам. И он действительно собирался это сделать. ***       Обратная поездка была значительно более терпимой, и Иккинг решил, что это один из эффектов странного алкогольного напитка. В этот раз в конце путешествия его ждал свежий подвижный морской воздух и одна крайне тревожная Ночная Фурия.       ::Иккинг!::       Беззубик бросился вперёд, готовый повалить Иккинга на землю, когда тот неуклюже вывалился из змеиной пасти. Дракон резко остановился, поднимая в воздух песок и мелкую гальку, оставаясь на приличном расстоянии от Иккинга и морского змея.       – Я в порядке, – заверил его Иккинг, как только набрал в лёгкие свежего воздуха. У него было «сокровище», у него был рог, и у него была его жизнь. Миссия завершена.       ::Нет, не в порядке!:: – прошипел Беззубик, возбуждённо перебирая ногами. ::Искупайся! Искупайся немедленно!::       Иккинг не мог возражать против настойчивого предложения своего друга, поскольку он и сам отчаянно хотел окунуться.       – Нам надо сначала найти озеро! – он не собирался купаться в океане. После этого всё тело покрывается солёной коркой. – Успокойся уже!       ::Ты не сядешь мне на спину с таким запахом!:: – декламировал Беззубик. ::Даже если все французы этой страны атакуют нас прямо сейчас, этого не случится!::       Иккинг закатил глаза и повернулся к морскому змею, который надменно наблюдал за драконом. Он похлопал его по влажной коже, и, убедившись, что Беззубик не видит его лица, тепло улыбнулся.       – Спасибо, – прошептал он. Морской змей ответил самым слабым возможным кивком.       ::Да, да, он принимает твою благодарность. Надеюсь вы закончили. Теперь иди сюда:: – нетерпеливо требовал Беззубик. ::Но не слишком близко ко мне::       Иккинг отошёл от морского змея, почти сожалея, что ему приходится покидать это загадочное существо, так и не поняв его. Его причины помогать ему – собственно, даже оставить его в живых – оставались очень смутными.       – Прощай, – сказал он напоследок и пошёл обратно к Беззубику.       Беззубик нетерпеливо махал хвостом, одним глазом наблюдая за удаляющимся морским змеем, а другим за мальчиком, который шёл слишком медленно.       – Ладно, пойдём искать озеро, – вздохнул Иккинг. Он почти застыл на месте, когда его пронзила новая мысль. – Вот дерьмо, они забрали всю мою запасную одежду!       Беззубик оскалился на воняющего на всю округу человека, когда он подошёл слишком близко.       ::Тогда некоторое время ты побудешь без одежды, потому что эту мы сожжём::       – Ты слишком импульсивен. – Ведь эта рубашка была совсем новой!       ::Я сам это сделаю:: – пообещал Беззубик. Иккингу не понравилось то, насколько серьёзно он звучал.       – Я обниму тебя, – угрожающе произнёс Иккинг. – Прямо сейчас.       Замечательно…       ::Ты не посмеешь—::       Иккинг остановился в нескольких шагах от опушки леса. Угрожающий тон Беззубика растворился.       … Просто замечательно…       Он обернулся как раз вовремя, что бы увидеть, как окончания бледных рогов исчезли в глубокой синеве. Он взглянул на то место, где был морской змей. Вода снова была спокойной.       Он потряс головой, которая почему-то снова закружилась. Это мог быть алкоголь, но…       – Он… Он просто…?       ::Нет, а теперь пошли:: – прорычал Беззубик, обнажив зубы. Он не мог подойти достаточно близко, чтобы подтолкнуть упрямого человека головой, так что сегодня движущим фактором будет запугивание.       Иккинг неторопливо отвернулся от моря и шагнул вперёд… сразу ударившись лбом о ветку. Выругавшись, он схватился за лицо одной рукой, и вытянул другую вперёд, чтобы опереться на ствол… но ошибся и неуклюже рухнул на землю. После очередной серии неудач Иккинг начал смеяться сам над собой, всё ещё потирая ушибленное лицо.       Беззубик уселся на задние лапы и, прищурившись, наблюдал за необычно неуклюжим человеком.       ::Ты пьян?:: – серьёзно спросил он. Он видел такое поведение у людей много раз до этого.       Иккинг только громче засмеялся, посмотрев на лицо Беззубика. Он как-то сумел встать на ноги, и теперь пытался нашарить упавшие сапоги.       – Да, – подтвердил он наконец, всё ещё посмеиваясь. – От всего.       От жабрэля, от гормонов, от галлюцинаций, от жизни… От всего.