История Иккинга (ориг. Hitchups)

      – Снова!       Задыхаясь, Иккинг поднял кривую саблю, которую только что выбили у него из рук. У него со лба тёк пот, охлаждая лицо, разгорячённое упражнениями и горячим весенним воздухом. Он проигнорировал злобную улыбку на лице своего высокого оппонента и встал обратно в стойку. Хотя Домокос последние три недели безжалостно тренировал Иккинга в стрельбе из лука, он настаивал, чтобы Иккинг также получил необходимые навыки фехтования. Каждый второй день Иккинга гонял по кругу его партнёр по спаррингу, пока Домокос беспристрастно наблюдал со стороны.       Солт «услужливо» вызывался тренироваться с ним каждый раз.       Иккинг знал основы теории, но дома на Олухе практика с широкими двуручными мечами была для него слишком тяжела. Использование более тонкой и лёгкой сабли позволило ему реализовать то, за чем он наблюдал каждый день. Когда Викинги дрались на мечах, всё определялось тем, кто сильнее ударит. Чем сильнее ударишь, тем меньше вероятность, что оппонент встанет, и можно переходить к следующей жертве. У венгров же большую роль играла скорость и точность. У их мечей было очень разностороннее применение – быстрые удары и ещё более быстрые блоки.       Поскольку он совсем не был подготовлен к новой манере боя, у Иккинга вскоре разболелось запястье от нагрузок, принятых под самыми разными углами. Она постоянно поворачивалась в этом своеобразном танце, зачастую принимая на себя весь удар. Домокос постоянно говорил ему «заблокировать» запястье, но Иккинг никак не мог намеренно достичь этого состояния.       Иккинг знал, что он не мог победить Солта – этот человек держал саблю, когда Иккинг ещё не умел ходить. Но всё же Иккинг стал обращаться с орудием намного лучше с тех пор, как Домокос застал его с мечом в правой руке.       С самого начала их занятий он оттягивал тетиву только левой рукой.       На самом деле, Иккинг знал, что был левшой; он и писал, и резал левой рукой. Он знал, что у него всегда была склонность доставать оружие левой рукой. Но он всегда притворялся правшой, за исключением случаев с кинжалом, который был слишком маленьким, чтобы кто-то обратил внимание.       Иккинг вспомнил, когда Астрид впервые взглянула на него с отвращением. Ему было семь, и он играл с деревянным мечом. В левой руке. Она громко спросила, «знает ли он, в какой руке держать меч», а все остальные из их компании только посмеялись над этим.       Это был первый раз, когда он узнал о преследовании левшей. Это была неправильная рука: слабая, ненадёжная и не правая. Как и любому другому ребёнку-викингу, ему втолковывали простую истину: щит держат в левой руке, оружие – в правой. На Олухе не задают вопросов, а просто следуют правилам. Отчаянно желая быть таким как все, Иккинг следовал и этому правилу. Несмотря на то, что оружие казалось неуклюжим и неконтролируемым в правой руке, и он много раз позорился своим обращением с ним. Пока никто не видел его как левшу, он мог поддерживать эту бледную иллюзию, что однажды сможет стать частью деревни. В конце концов, физическую силу можно наработать, но привычка ведения боя – это навсегда.       И теперь, годы спустя, все его старания изменить свои привычки пошли насмарку. Домокос возникал рядом каждый раз, когда он пытался хотя бы взять что-то правой рукой. Его левая рука была слабо тренированной, мускулы полностью потеряли память о движениях, а ему самому надо было перестать сдерживаться. Когда Солт побеждал его снова и снова, это казалось очень медленным и утомительным процессом, но если Иккинг исправит урон, нанесённый попытками подавить свою истинную сущность, он сможет стать человеком, каким и должен быть… Но не тем, которого примет Олух.       Он был левшой, и это одна из многих вещей, которыми он отличался от остальных. Когда-нибудь ему надо перестать бороться с этим.       Шорох сапог Солта, вздымающих пыль, предупредил его о быстром приближении человека. Иккинг резко поднял саблю, парируя удар в голову. Солт часто бросал весь свой вес в рубящий удар вроде этого, и у него была удивительная способность перенаправлять силу удара почти быстрее, чем Иккинг реагировал на это.       Успешно защитив голову, он повернул клинок вертикально и выбросил руку наискосок туловища, используя только самые необходимые движения, чтобы блокировать удар в правый бок. Ему следовало сфокусироваться на стабильности ситуации, а не на атаке. Он мог принимать на себя град ударов и стоять на месте так долго, пока он может парировать прежде, чем Солт пробьётся через его защиту.       После удара металла о металл Солт отступил на шаг, и мальчики несколько мгновений напряжённо смотрели друг на друга. Потом он снова вдохнул.       – Атакуй, Хиксти, – командовал Домокос откуда-то справа.       Иккинг понял, что, возможно, ему следовало использовать эту возможность для атаки, но это время уже прошло. Неустанно атакующий Солт не дал ему возможности сожалеть об упущенном, заставив сосредоточиться на самообороне. Иккинг едва ли замечал, что его оттесняют назад, слишком озабоченный тем, чтобы сохранить голову на плечах, и не замечал приближающихся деревьев.       Каждый удар сотрясал всё его тело. Сначала это были не более чем толчки, но они всё нарастали по мере хватки, и Иккингу было интересно, не отвалится ли его рука при следующем ударе. Домокос часто указывал на это как на его главную проблему в фехтовании. Он не атаковал открывающегося противника и не предпочитал уклонение блокировке, когда возникала такая возможность. Эта привычка приводила к тому, что он выдыхался задолго до конца схватки.       С пронзительным криком Солт сумел выбить меч из болтающейся хватки Иккинга и непрерывным движением ткнул его незащищённое тело. Иккинг отступил назад от кончика оружия, и в результате споткнулся о корень, со стоном упав на землю. В следующий момент он смотрел на кончик клинка у своего носа.       – Достаточно! – крикнул Домокос, прекращая драку. – Сейчас мы поедим. Тюнде и Раска приготовили кабана. Хиксти, с луком мы поработаем позже.       Иккинг кивнул, тяжело дыша. Он вытер с лица грязь и медленно поднялся на ноги. Солт вернул саблю в ножны одним движением кисти и, не оглядываясь, пошёл в сторону стойл с улыбкой на смуглом лице. Солт всегда выглядел счастливым после их тренировок.       Возможно, потому что он всегда побеждал иностранца.       Движения Иккинга были более медленными. По мере того, как пыл битвы улетучивался, он начинал чувствовать все свои растянутые измученные мускулы. Хуже всего за время общения с венграми приходилось его рукам. И стрельба, и фехтование не имели ничего общего с полётами и ходьбой, которыми он занимался до того.       Всё ещё тяжело дыша, Иккинг вошёл в небольшую юрту, где хранилось лишнее оружие. Эта полянка, на которой он часто тренировался с оружием, служила общей тренировочной площадкой и находилось далеко в глубине материка. Она нечасто использовалась старшим поколением, но дети часто приходили сюда тренироваться или за указаниями. В целом, Иккинг был готов поспорить, что он был самым старшим из тех, кто тренировался на ней.       Он бросил саблю рядом с парочкой других – все из которых принадлежали увечным или старикам без прямых наследников – и бодро покинул тренировочную площадку, думая только о еде. Он шёл в направлении стойл, где любил оставаться Беззубик в течение «человеческого времени» Иккинга. По какой-то непостижимой причине, дракон обожал валяться на соломе. Он говорил, что она достаточно мягкая, чтобы он сразу засыпал, но достаточно колючая, чтобы щекотать его, когда надо. Иккинг не видел в такой постели никаких преимуществ, но, с другой стороны, у него не было чешуи.       Беззубик также заявлял, что лошади составляли ему хорошую компанию – хотя Иккинг и не верил, что Беззубик умеет общаться с лошадьми так же, как они – друг с другом. Но всё же, мальчик был благодарен за то, что Беззубик в последнее время не чувствовал себя одиноким, по мере того как Иккинг проводил всё больше времени с Домокосом.       Иккинг шёл по едва видимой тропе, слегка прихрамывая. Одна его лодыжка отзывалась болью на каждый шаг, к тому же, во время последней части упражнения он сделал бессчётное количество выпадов. Он постарался не думать о боли и сосредоточиться на окружении. Он только недавно начал ходить через эти леса без сопровождения кого-нибудь из клана Ниек. Хочется верить, что он доберётся до берега и не потеряется, или Домокос будет вспоминать это до бесконечности.       Клан Домокоса осел в этих землях около пятидесяти лет назад, когда их стало слишком много, чтобы вести кочевой образ жизни. Поняв, что эти земли, хотя и богаты и гостеприимны, находятся в состоянии войны двух культур, они предприняли меры безопасности. Многочисленные скрытые лагеря были разбросаны по всему острову, берегу и на материке. Ночью многие спали в бункере на острове, в то время как лошади их были в стойлах неподалёку от берега. Они собирались переждать всю войну до самого конца.       От лагеря к лагерю были протоптаны тропы, но их видел только тот, кто знал, где искать. И, хотя он уже существенно лучше ориентировался в лесу, Иккинг испытал облегчение, увидев длинные деревянные стойла с дюжинами лошадей.       Он вошёл в здание, низкое ровно настолько, чтобы скрываться под высокими деревьями вокруг, и заметил, что Солт и Домокос уже уехали – их лошадей не было на обычных местах.       Иккинг помахал парочке конюших за работой. Эта обязанности так или иначе распространялась на всех членов клана, и они менялись в течение дня.       – Эй, приятель, – крикнул он, заметив выделяющуюся чёрную массу Беззубика. – Не хочешь перекусить?       Дракон широко зевнул, свернув язык.       ::Люди не хотят со мной делиться:: – безразлично заметил он, но всё же поднялся с соломы.       Некоторые из клана Ниек, включая Домокоса, считали, что Беззубик – потрясающее создание, и уважали его. Но некоторые так не думали. Всё же, их было меньше, чем они рассчитывали, когда открыто обосновались в людском поселении.       – Пойдём поныряем за рыбой, – предложил Иккинг, взяв седло и уздечку, прислонённые к стене. Он проигнорировал подозрительные взгляды от остальных присутствующих – он уже привык к такой реакции на его односторонний разговор по норвежски.       ::Я не против:: – пожал плечами Беззубик и остался на месте, чтобы Иккинг надел на него амуницию. Дракон охотился в одиночку в лесу, если был голоден, но они всё же предпочитали есть вместе.       Хотя Солт и Домокос были впереди, Иккинг успеет добраться до берега намного быстрее них. Солт, возможно, превосходил его мастерством, но скорость была на стороне бывшего Викинга.       – Szia!– помахал он конюхам. Он и дракон были в воздухе ещё до того, как занятые венгры подняли руки в ответном прощании.       Мальчики летели с ветром, проносясь над верхушками деревьев и превращая всё внизу в сплошное зелёное пятно по мере того, как они приближались к реке. Они пролетели мимо небольшого столбика дыма в нескольких сотнях ярдов от берега. Именно там готовили кабана.       Истекая слюной при мыслях о мясе, Иккинг сжал бока Беззубика ногами и слегка наклонился вперёд, сигнализируя ему о начале пикирования. Они неслись к реке, воды которой были окрашены заходящим солнцем в оттенки жёлтого и оранжевого.       ::Ты немного промокнешь:: – предупредил Беззубик, всё равно не оставив Иккингу время передумать.       – Всё нормально! – успел выкрикнуть Иккинг до того, как Беззубик погрузил в воду открытую пасть.       Они не погрузились полностью, но Иккинг резко почувствовал сырость и холод ниже пояса. Он едва ли заметил это, потому что они сразу снова взмыли вверх, поднимая за собой струи воды.       ::Снова?:: – спросил дракон, проглотив двух пойманных рыб. Ему необязательно было делать свой голос таким невинно-надеющимся – они оба знали, что Иккинг по любому согласится.       Мальчик хихикнул и перещёлкнул педаль для резкого разворота. Ветер холодил его влажные штаны, и он подумал о тёплой еде, которую увидит в скором будущем.       – Hurra!       – Ezaz!       – Meg egyszer! Egyszer!       До них долетали восторженные крики венгров, заметивших ныряющую парочку. Не важно, доверяли они им в лагере или нет, никто не мог сдержать трепет, наблюдая, как они вместе летают.       К тому времени, как Беззубик наелся, штаны Иккинга уже насквозь пропитались водой, а рукава и нижняя часть рубашки промокли. Это стало особенно заметно, когда он слез с Беззубика неподалёку от того места, где жарился кабан, и прошёлся. Хотелось верить, что они просохнут до следующей тренировки, иначе потом всё будет ужасно чесаться.       Невысокая, круглолицая и в целом приятная девушка по имени Катул помахала им, как только Иккинг снял с дракона седло.       – Сюда! Сюда, Хиксти! – позвала она и похлопала по свободному месту рядом с собой. Из почти двадцати людей, сидящих вокруг костра, только немногие говорили по-английски – в основном, семья Домокоса – но все были с ним довольно приветливы. И точно все находили его забавным. Каждый из них хотя бы раз видел, как он влепил стрелу себе в лицо.       По другую сторону от Катул её старший брат, Солт, сжал губы и прошипел: – Megallj! Nehozdide!       – Eddmegahust, – ехидно ответила ему сестра и улыбнулась иностранцу, который принял таки её предложение.       Иккингу не требовалось знать венгерский, чтобы понять такой знакомый разговор – «не разговаривай с ним» и «заткнись».       Хотя старший парень регулярно надирал ему задницу, Иккинг спокойно находился рядом с ним вне тренировки. Он был уверен, что в постоянном напоре Солта не было ничего личного. Факт того, что он был иностранцем, давал достаточно оснований для осторожного недоверия. Иккинг вполне мог понять такое отношение у человека, который вырос, пытаясь защитить свою культуру от другой половины своего же народа. Солт, возможно, и соседу не доверял.       Игнорируя раздражённую гримасу Солта, Иккинг уселся рядом с Катул, которая передала ему тарелку мяса.       – K-köszönöm, – поблагодарил он её одной из немногих фраз, которые знал на венгерском. Она восхищённо улыбнулась, показав прелестные ямочки на щеках.       Беззубик свернулся в кольцо и прижался спиной к Иккингу, позволив мальчику на него опереться. Ещё до того, как он первый раз с жадностью откусил кусок, Катул начала забрасывать его вопросами.       – Ты многому научился от nagybátyám? – спросила она сначала. Иккинг быстро выучил, что термином nagybátyám она называет Домокоса, своего дядю. – Солт сказал, что ты не делаешь успехов, но я ему не верю. Когда ты начнёшь биться вместе с Таннлаусом? Ему очень скучно?       – Эээ…       – Почему ты мокрый? Это с тобой сделал nagybátyám?       – Катул! – крикнул ей Домокос через костёр. – Дай мальчику поесть.       Катул надулась и замолчала на несколько секунд. Потом она спросила уголком рта: – А когда я смогу покататься на Таннлаусе?       Её шёпот был слышен практически всем, и Катул упорно игнорировала категорический взгляд, который на неё бросил дядя. Некоторые из других присутствующих захихикали, даже те, кто не понимал английского.       – Эй, Беззубик, – спросил Иккинг через плечо на родном языке, – не хочешь покатать кого-нибудь?       ::Нет::       Ухмыляясь, Иккинг повернулся к Катул.       – Он ещё не готов к другим наездникам. Может быть, в другой раз.       ::Ты очень, очень жестокий человек:: – сообщил ему Беззубик. ::Так грубо разрушать мечты маленьких девочек…::       Иккинг сумел сохранить небольшую улыбку при виде погрустневшей Катул.       – Ага, продолжай и дальше болтаться с лошадьми. Может, тогда передумаешь, – пробормотал он дракону и откусил другой большой кусок. Сдержанность ему удавалась намного лучше, чем Катул.       ::Я точно укушу тебя::       Иккинг протянул руку за спину и пощекотал тёмную шкуру дракона.       ::…Оу::       Хвост с одним закрылком прилетел откуда-то сзади и хлестнул Иккинга по голове. Он почти выронил тарелку из-за такой неожиданной атаки.       – Всё в порядке? – вежливо поинтересовался Домокос, хотя, судя по широкой улыбке на его лице, он едва сдерживал смех. Осмотревшись, Иккинг увидел, что большинство присутствующих беззвучно посмеивались. Скорее всего, они видели просто ничем не спровоцированное нападение дракона на него.       – О да, – заверил его Иккинг, потирая голову.       Он собирался двинуть острым локтем в тушу позади себя, когда заговорила Тюнде, сестра Домокоса, мать Солта и Катул.       – Хиксти, я почти закончила с твоими nadrág, – сообщила она. Тюнде во многом напоминала своего брата, у неё были такие же глаза и телосложение, но она не была закалённым воином; она была невысокой и слегка полноватой вдовой, которая большую часть своего времени проводила, помогая готовить еду и чинить одежду для многих членов клана. Но у неё с братом были одинаковые морщины на лице, и обоих было одинаково просто развеселить.       – А, köszönöm… очень большое, – он признательно склонил голову. – Вам не стоило так обо мне беспокоиться.       Тюнде только отмахнулась от его благодарностей. – Это было несложно! А в этих ты не сможешь ещё долго ходить.       Теперешняя одежда Иккинга, даже в сухом виде, была тем ещё зрелищем. А после тренировок на ней появилось огромное количество маленьких порезов, и на ней расходились швы. Тюнде быстро настояла на том, чтобы сделать ему новую одежду, и никакие протесты не могли её остановить. Иккинг только сумел отговорить её от изготовления подходящего костюма для Беззубика. Заставить дракона носить упряжь было достаточно сложно, и Иккинг не хотел и думать, что произойдёт, если кто-то попытается надеть на Беззубика рубаху.       – Я помогала anyu, – быстро заверила его Катул. Иккинг повернулся к ней с благодарной улыбкой.       – Уверен, ты проделала отличную работу, – мягко ответил он.       Катул восприняла это как приглашение к перечислению всех деталей, к которым она приложила руку.       – Ох, Катул… – простонал Солт, закатив глаза. Сестра легко проигнорировала его, не переставая непрерывно болтать.       Иккинг слушал так внимательно, как мог, не понимая всех деталей из-за своего невежества в шитье и из-за привычки Катул тут и там вставлять венгерские слова.       Но большая часть его внимания была направлена на еду в его тарелке и на некомфортно мокрые штаны. ***       – Нет, нет, нет… Ты накладываешь следующую стрелу слишком медленно! – начал критиковать его Домокос сразу после того, как он сделал первый выстрел.       Иккинг опустил руки, свободно держа кривой составной лук вдоль ноги.       Его внимание было обращено не на учителя, который подходил к нему сбоку, а на тридцать ярдов вперёд, на мишень, вырезанную на стволе дерева. Одна стрела торчала в краю мишени, а другая – слишком высоко.       Он обычно предпочитал тренировку с луком любому другому занятию, которое мог придумать для него Домокос. Иногда его инструктировали другие члены клана – те, кто говорил по-английски – но Домокос получил тот рог и принял условия договора, что означало, что он лично определял успехи и неудачи Иккинга.       Иккинг использовал лук и до встречи с Домокосом, когда ещё в родной деревне учился охоте. Но выпустить стрелу достаточно далеко, чтобы от этого был хоть какой-то толк, было слишком сложно для малорослого ребёнка, и отец забрал у него лук, пока он не потерял все стрелы.       С тех пор Иккинг прошёл долгий путь. Он вырос до размеров лука (который был намного длиннее тех, что использовали Викинги), а его руки становились сильнее с каждым днём. Под мудрым наставлением Домокоса он сначала изучал стойки, потом силу, потом – прицеливаться. Он поочерёдно работал над точностью и дальностью, используя более далёкие цели, если переставал промахиваться по ближним.       Иккинг мог бы сказать, что он уверенно обращается с луком – что было огромным шагом вперёд. Но ему предстояло ещё много работать, чтобы сравниться с кем-нибудь из венгров… и это на земле. Они даже не говорили о том, чтобы стрелять из лука в полёте. Этого даже не было на горизонте, особенно учитывая его нынешние проблемы с увеличением скорости при сохранении точности.       – Я не знаю, что произошло, – слабо пытался защититься Иккинг. Первая стрела попала в цель, хотя и в самый край, но чем быстрее он накладывал вторую – тем более непредсказуемо она себя вела.       – Случилось то, что ты перестал фокусироваться на задаче после того, как увидел, что первая стрела легла хорошо. Твой лук никогда не должен оставаться пустым, пока ты не удостоверишься, что противник мёртв, – отчитывал Домокос ученика.       Иккинг посмотрел на своего «противника» – дерево – и вздохнул. Он понимал, как именно рассуждает Домокос, но он всё же не мог понять, как сфокусироваться на выпускании стрел «одной за другой». Пока Иккинг вытаскивал одну стрелу, Домокос мог выпустить три, и все попадали в цель. Это выглядело таким недостижимым. Что Иккинг был скорее разочарован, чем восхищён.       – Но я попал по крайней мере одной… так? Неужели первый выстрел не считается?       Домокос положил руки на колени. – Никто не идёт в бой, планируя ударить один раз и убежать. От этого оружия так же сложно защититься, как сложно им пользоваться.       – Во имя всех… Почему именно это? – спросил Иккинг, не в первый раз задаваясь вопросом, почему Домокос ассоциировал его со стрельбой из лука. Он слегка потряс лук рукой, не веря, что именно это оружие идеально ему подходит. Стрельба требовала комбинации силы и выносливости, которая, казалось, была для Иккинга за пределами возможного. С короткими клинками он ощущал себя намного увереннее.       Домокос положил руку на плечо Иккинга. Хотя мальчик и был немного выше, он ощущал суровую силу в его хватке.       – Это не лук не подходит тебе, это ты не подходишь луку, – сообщил ему Домокос. Иккинг непонимающе уставился в ответ.       – А, ага, – заключил он через некоторое время, – конечно, теперь я разочаровал это оружие…       Посмеиваясь над шуткой, Домокос забрал лук у Иккинга и провёл большим пальцем по обвитой кожей кромке. Он потряс головой, отчего короткие косички взметнулись в массе густых волос, и посмотрел Иккингу в глаза.       – Ты должен использовать свои сильные стороны, – сообщил он. – Это для тебя правильно.       – Какие сильные стороны? – фыркнул Иккинг. С тех пор, как он тут появился, он ни в чём не достиг успеха.       Как бы не соглашаясь с самими его мыслями, Домокос быстро ответил: – Ты быстро учишься, ты быстро двигаешься.       – Но с ним я не быстрый, – Иккинг окинул жестом лук, который держал Домокос. – Я намного лучше обращаюсь с клинками. Почему бы мне не учиться иметь дело с ними?       Венгр торжественно покачал головой. – Это не подходит тому пути, который ты избрал.       – Что? Что это вообще?..       – Это… Наттфари, – Домокос так и не смог перевести «Ночная Фурия», – ты говоришь, он никогда не промахивается?       Иккинг кивнул, вспоминая, как он описывал дракона, с которым встретился, используя смешные названия Викингов.       Домокос ткнул мальчика в грудь. – Тогда и ты, как и твой партнёр, не должен промахиваться.       Иккинг сфокусировался на тёмном мужчине перед собой, снова проматывая в уме, что было сказано.       – Что?       Домокос облизнул губы, пытаясь выбрать подходящее объяснение. Это был один из многих моментов, когда оба они понимали, насколько проще была бы жизнь без необходимости использовать для общения промежуточный язык.       – Ты сказал, что вы выбрали друг друга, – снова начал Домокос, всё ещё не уверенный, что доносит нужное сообщение. – Что ты и Таннлаус спасли друг друга от жизней, в которых были пойманы, так? Что теперь, когда вы вместе, вы создали новый путь жизни – странный путь, неизвестный никому из вас раньше. Теперь вы должны дополнять друг друга. Ты понимаешь меня?       – Я… Возможно, да, – взгляд Иккинга упал на лук в руках Домокоса. Беззубик позволил Иккингу покинуть Олух, Иккинг вывел Беззубика из-под контроля демона. Иккинг принял бродячую жизнь Беззубика, Беззубик перенял пассивное отношение Иккинга к трудностям. Никто из них не знал, что может жить в таком единстве с другим – к тому же, на постоянной основе. В последние несколько месяцев они переопределяли то, кем они являются. Они вместе исследовали новую территорию. Они не знали, где их примут, и не могли определить, что вело их, они просто продвигались вперёд. По воздуху.       Но всё ещё чувствовался некоторый разделяющий их элемент… это мелкое чувство уязвимости, из-за которого Иккинг постоянно пытался подтянуть себя до уровня Беззубика.       Медленно, Иккинг протянул руки к луку, ладонями вверх, и всё начало для него проясняться.       Он не делал это для самого себя; он делал это для Беззубика. Они были нужны друг другу, чтобы летать… Но почему бьётся один только Беззубик?       Исполненный решимости, Иккинг встретился взглядом с венгром и кивнул.       – Да. Правильно.       Довольная улыбка Домокоса превратилась в широкую ухмылку, когда он передал лук обратно Иккингу в руки.       – Хорошо. Теперь, когда ты понял почему, тебе надо понять как. Самая большая проблема – это твоя форма. Она расслабляется после первой стрелы. Баланс – это ключ. В ядре, мы все сбалансированы. И это хорошо, потому что у тебя очень сильное ядро.       Момент вдохновения Иккинга испарился из-за очередной запутанной речи Домокоса.       – Я? – он дополнительно показал пальцем на себя. Если Домокос действительно имел в виду то, что сказал, то Иккинг точно рассмеётся. – Я, возможно, самый несбалансированный человек, которого ты когда-либо встретишь. Нет, я точно самый несбалансированный человек, которого ты когда-либо встретишь. Это факт, не предположение. Ты из людей, которые… Которые… Стоят на лошадях, несущихся на полной скорости!       Он сам это видел.       – Это всего лишь привычка, – обнадёживающе казал Домокос. Иккинг от этого только больше запутался.       – Что?       Следующие слова Домокос произносил очень медленно. – Ты идёшь, потому что от тебя ожидают, что ты будешь ходить. Но ты летаешь, потому что ты такой. Понимаешь?       – Нет, – коротко ответил Иккинг.       – Не ходи. Летай. Позволь этому быть твоим единственным движением.       – О, хорошо, но Беззубик всё ещё…       – Нет. Не Таннлаус, – оборвал его Домокос. – Я видел, как ты летал, Хиксти. У тебя очень продвинутый баланс. Ты очень хорошо себя держишь.       – Но я вообще не держу своё тело, – возразил Иккинг, вконец запутавшись. – Беззубик несёт меня.       Домокос начал трясти головой в тот момент, когда Иккинг сказал «но».       – Ты держишь своё тело – ты не мог бы двигаться там наверху с такой ловкостью, если бы не держал. Это одинаково для любого наездника… Ты постоянно приподнят. Мы несём себя сами столько же, сколько и лошади несут нас. Мёртвый груз – мёртвый наездник.       Иккинг понял, что всё сводилось к тому, что он «наездник» – стрельба из лука, баланс… Оставалось только поинтересоваться, не предполагалось ли с самого начала, что наездники обучат его. Подарили ли ему русалки резной рог именно с этой целью?       – Хорошо, – сказал он, – как мне «летать», когда я не на Беззубике?       Как будто ожидая этого вопроса, Домокос сразу перешёл в наступление. Одну руку он положил Иккингу на живот, другую – на низ спины, и физически толкнул его вперёд под коленки. Шокированный такой прямотой, Иккинг даже не пискнул.       – Зад втянуть! Спину прямо. Голову вверх, – он ухватил обеими руками Иккинга за подбородок и потянул вверх, растягивая шею. Потом он сразу нажал на плечи, которые тоже пытались подняться. – Плечи вниз. Всё вместе! – он сильно ткнул Иккинга в живот, заставив мальчика скрючиться и почти разрушить весь прогресс. – Ты должен быть плотным. Именно так ты летаешь. Держи свой вес под собой.       Иккинг почти что боялся двигаться, опасаясь разрушить ту позу, в которую его насильно поставили. Он попытался запомнить ощущения от неё, и попытался вспомнить, чувствовал ли он что-нибудь такое, когда летал. Он не помнил. Когда он летал, он чувствовал себя свободным – чувствовал контроль над своим телом – не как в ловушке.       – Когда стреляешь, не двигай тело. Только руки. Доставай следующую стрелу только руками. Не двигай тело, ноги или даже плечи. Лицо всегда повёрнуто к цели.       Иккинг старался действовать по инструкции, как мог, повернувшись приблизительно к мишени. Ему казалось, что он не может нормально дышать, и его грудь сдавило, когда он потянулся в колчан за стрелой. Он надеялся, что со временем это станет проще.       Он натянул лук и отпустил стрелу с растущим мастерством, натягивая тетиву скорее большим пальцем, чем двумя другими. Этот способ казался ему более эффективным, особенно с использованием костяного напёрстка, чтобы тетива не врезалась в кожу.       Стрела вонзилась в мишень совсем рядом с центром. Теперь, когда было известно, чего ожидает Домокос, Иккинг сконцентрировался на ощущениях своего тела, не принимая во внимание, что случилось с первой стрелой. Он сконцентрировался на том, чтобы иметь жёсткий, почти полный контроль над своим туловищем, пока он тянется за второй стрелой, следя, чтобы скорость не падала. Он не колебался и не тратил зря времени, заново находя глазами мишень.       Вторая стрела попала не в цель, но близко, совсем рядом с краем. В этот раз, вместо разочарования из-за того, что он не попал два раза подряд на повышенной скорости, Иккинг воодушевился таким существенным улучшением. Он чувствовал преимущество полного контроля над телом и хотел пытаться снова и снова, пока обе стрелы не попадут в центр, потому что теперь он знал, что этого можно достичь. А потом он хотел сделать это ещё быстрее.       – Замечательно, – похвалил его Домокос, чувствуя прилив энтузиазма. – Когда в цель попадут три на такой скорости, мы начнём стрелять в движении. С Таннлауса.       Иккинг ухмыльнулся, узнав новую цель – хотя он и не знал, как Беззубик отнесётся к тому, что он будет вооружён и постоянно стрелять у него на спине.       – Девять, – сказал он, неожиданно даже для себя.       Домокос, который пошёл к дереву собирать стрелы, остановился.       – Девять?       – Девять, – подтвердил Иккинг. Это было втрое больше барьера, который задал Домокос, но он знал, что не сможет перейти к стрельбе верхом, пока не произведёт девять успешных выстрелов в быстром темпе. Выстрелов, достойных Беззубика.