История Иккинга (ориг. Hitchups)

      Поньк – поньк – поньк…       Ставя одну ногу перед другой и ровно дыша, Иккинг шёл по упавшему дереву, застрявшему в ветках в нескольких футах над землёй.       Поньк – поньк – поньк…       Непрерывным потоком он выпускал стрелу за стрелой, направляя их костяным наконечником в одну и ту же мишень под разными углами.       Поньк – поньк – поньк.       – Проклятье!       Последняя стрела – девятая стрела – погрузилась в ствол дерева в нескольких миллиметрах от края мишени. Иккинг запрокинул голову и застонал.       – Ты слишком суров к себе, – прокомментировал Домокос, прислонившийся к дереву неподалёку. – Ты более чем готов попробовать стрельбу верхом.       – Я сказал – девять, и я сделаю девять, – жёстко ответил Иккинг. Он провернул на пальце костяной напёрсток, освобождая прилипшую кожу.       – Öcsém… Если бы я знал, что ты будешь так суров с собой, я бы оставил ограничение на трёх, – пошутил Домокос.       Несмотря на свои слова, он ощущал за ученика только гордость.       За свою жизнь Домокос обучил много учеников – как успешно, так и не очень – и после всего своего учительского опыта он мог с уверенностью сказать, что способности человека воспринимать знания так же уникальны, как и их личность. Он должен сначала действительно узнать ученика, и только после этого он может научить его хоть чему-то.       Иккинг, как понял Домокос, был человеком практичным – ему нельзя было задать какое-то задание и сразу ожидать подчинения без дополнительных вопросов. Иккингу надо было понять, зачем что-то требуется; всегда была необходима конкретная цель, чтобы он начал прикладывать все усилия к её достижению. Поэтому некоторые могли счесть Иккинга дерзким учеником. Но как только было установлено обоснование действий, сразу открывались врата к океану целеустремлённости и целостности. Необходимость перевести их связь с Беззубиком на новый уровень открыла доступ к мотивации, которая, как знал Домокос, была всё это время сокрыта глубоко внутри, и Иккинг начал впитывать мастерство обращения с луком.       Но что Домокос не мог ожидать – так это постоянную упрямость. Иккинг отказывался давать себе какие-либо поблажки до тех пор, пока он не достигнет целей, которые сам же и поставил. Домокос воспринимал это как подтверждение того, что Иккинг оставался викингом – хотя он и не хотел сам этого признавать.       Закатив глаза от замечания Домокоса, Иккинг прошёл обратно по своему импровизированному балансировочному брусу. У этого молодого дерева был диаметр, как раз достаточный для того, чтобы поставить ногу. Иккинг решил, что если ему придётся постоянно сохранять равновесие, то он быстрее обретёт полный контроль над руками.       – Готов ли Таннлаус к этому? – спросил Домокос, улыбаясь тому, какого равновесия смог достигнуть северянин.       Иккинг печально потряс головой. – Нуу… Да. Беззубик очень… Заинтересован.       На самом деле, Беззубик был одновременно воодушевлён и обеспокоен идеей того, что Иккинг будет стрелять одновременно с ним, но он обещал не делать резких выводов до того, как они это попробуют – а этого не случится до тех пор, пока Иккинг не сумеет поразить девять мишеней подряд. В движении.       И он был к этому так близок.       Снова на старте, Иккинг вытащил следующую стрелу, проигнорировав тяжёлый вздох хозяина. Домокос считал, что он более чем готов к следующей стадии, но Иккинг хотел сам судить о своём прогрессе.       – В этот раз, – пробормотал он на своём родном языке, – в этот раз наверняка.       Ночная Фурия никогда не промахивается. И её наездник – тоже. ***       Воздух был спокойным, так же, как и вода, и Иккинг чувствовал себя пойманным между полной жёлтой луной и её отражением. Вода была такая гладкая и отражение таким чётким, что после серии переворотов уходило значительное время, чтобы понять, где верх, а где низ.       Нежный летний воздух почти не чувствовался на голых руках. Куртки и плащи были убраны ещё несколько недель назад. Сейчас он носил только штаны и кафтан без рукавов – жилет, который оборачивался вокруг и надёжно закреплялся на поясе новым кожаным ремнём. Было довольно сложно убедить Тюнде не красить его в яркие цвета. Венгры обожали насыщенные цвета и контрастные узоры на одежде, и Иккинг, привыкший к практичным земляным тонам, не очень хотел надевать что-то столь демаскирующее. В результате они остановились на голубой вышивке по краям. Иккингу также подарили и более толстый кафтан и штаны, но, привыкший к северной температуре, он носил только самую лёгкую одежду этим самым жарким летом в его жизни.       К этому времени суток жар солнца уже улетучился из густого леса, и такая температура казалась Иккингу намного более приемлемой. Дневной пот приятно охлаждался на его коже, только увеличивая удовольствие от полёта, а окружение скрывало их так, что им даже не приходилось понижать голоса.       Спокойствие было прервано неожиданным вопросом Беззубика.       ::Итак, ты сделал свои девять выстрелов?::       Иккинг глубоко вздохнул, наполняя свои лёгкие влажным свежим воздухом.       – Ага.       ::Ты иногда можешь быть таким странным…::       Понимая, что его не хотели оскорбить, Иккинг незаметно легко улыбнулся.       – Только иногда? Ты же знаешь, я просто пытаюсь совершенствоваться.       Беззубик фыркнул. ::Иккинг, мы это уже обсуждали—::       – Да, да, – вмешался Иккинг, пока Беззубик не успел начать очередную из своих знаменитых речей на тему «ты не бесполезен». – Я всё же хочу уметь защитить себя. Ты не можешь драться в одиночку – особенно если мы собираемся встретиться с тем демоном.       Иккинг сморщился, как только сказал это. Он снова нечаянно поднял эту тему, про которую Беззубик в прошлом дал ясно понять, что она «неудобная».       Конечно же, Беззубик не ответил сразу. Он стал таким тихим, что, если бы они не летели, Иккинг решил бы, что тот заснул.       ::Даа…:: – пробормотал наконец дракон. Осторожность этого одного слова оставила у Иккинга ощущения, что он ищет поддержки со стороны человека.       Иккинг отчаянно хотел обсудить эту тему – тему, с которой Беззубик научился уходить каждый раз, когда она поднималась. Неуверенность Иккинга в будущем всплывала по паре раз в неделю, хотя это могло быть из-за того, что он не умел скрывать своих чувств и очень сомневался в себе. Он вполне мог уважать личные предпочтения Беззубика. У дракона был свой, более медленный, способ справляться с внутренними демонами – он фокусировался на проблемах других и забывал о своих, позволяя им накапливаться.       Довольно часто Иккингу казалось, что Беззубик потакал своим глупым импульсам и мелким желаниям, только чтобы забыть о десятилетиях тюрьмы. Он опасался, что всё это однажды взорвётся, и мог только надеяться, что их дружба от этого не пострадает.       В такие моменты, когда возникала небольшая возможность раскрыть ситуацию, Иккинг часто хотел заставить Беззубика принять лицом к лицу тот факт, что его поймали. Если только это был единственный способ идти дальше.       Но сейчас было не время. Не в такую прекрасную ночь, когда оба они были счастливы.       – Думаю, нам надо скоро улететь, – решил Иккинг.       Они провели в Венгрии уже почти два месяца, хотя и очень продуктивных. Иккинг понял, что дальше он сам сможет учиться стрельбе верхом. Схватки случались всё ближе и ближе к лагерю; всё больше и больше людей Домокоса уходили на фронт и не возвращались. Иккингу очень нравился клан Ниек, но он не хотел ввязываться в войну, о которой знал очень мало. Особенно с учётом того, что он даже не был венгром.       ::Тебе тут нравится:: – заметил Беззубик, не обратив внимания на смену темы.       – Тебе тоже, – ответил Иккинг. – Я слышал, что одна из тех лошадей наконец приблизилась к тебе.       Беззубик пожал плечами – или пожал бы, если бы на них не сидел человек. Иккинг всё равно понял этот невербальный ответ.       ::Пришлось долго улыбаться без зубов, чтобы заставить его доверять мне. Я достиг своей цели, и могу улетать без сожалений. Но тебе нравится кровать и хорошо приготовленная еда. Я знаю, что нравится. Ты не можешь обмануть меня::       – Да, мне нравится кровать и еда, – признал Иккинг, – но я бросил их один раз, смогу и снова.       Может, он и не был счастлив на Олухе, но у него всегда был комфорт. В пути он подвергался холоду и голоду, как никогда раньше. Но всё же, сопровождение лучшего друга сделало эти дни в десять раз лучше, чем его лучшее время на Олухе. Выбрав изгнание, потерю наследства и позор в глазах Викингов, он сделал лучшее решение в жизни – в своих личных интересах.       – Правильно ли мы поступаем? – спросил он у ночного неба. Контраст драматического тона по сравнению с предыдущим лёгким разговором сделал этот вопрос ещё более неожиданным.       ::Мы путешественники:: – ответил Беззубик. ::Никто из племени не ожидает, что мы останемся или чего-нибудь ещё… Кроме, возможно, маленькой темноволосой девочки, которая ходит за тобой хвос… Оу! Они мне тоже нужны, чтобы летать, знаешь ли!::       Иккинг дёрнул Беззубика за ухо, сильнее чем обычно, заставив этим дракона тихо зарычать, и сказал: – Я имел в виду то, что мы оставили Олух и драконов в состоянии войны. Теперь мы знаем о её причинах больше, чем кто-либо другой, и всё ещё игнорируем её. Я имею в виду… ты пробовал когда-нибудь остановиться и подумать… насколько это неправильно? Или эгоистично?       И всё же стая Беззубика не была напрямую в это вовлечена. Они спокойно гнездились где-то на краю мира.       ::Никто из нас не может победить демона в том состоянии, в котором мы сейчас, и ты знаешь это. На самом деле, иногда мне кажется, что нам надо дождаться, пока отрастёт мой хвост:: – немного ворчливо заявил Беззубик.       – А потребуемся тогда «мы» вообще?       Если он сможет летать без посторонней помощи, то Иккинг из рулевого превратится в балласт, в то время как Беззубик будет биться за свою жизнь и жизни тысяч других драконов. Навыки стрельбы тут роли не играют.       ::Думаю потребуемся. По крайней мере, я сомневаюсь, что смогу когда-нибудь летать прямо без твоего веса на спине:: – Иккинг довольно почесал дракона за ухом, даже если это и было наглой ложью. ::Во-вторых, я слишком… Ну, возможно… Я… Я не уверен, что могу доверять своему разуму поблизости от неё::       Иккинг пытался держать своё тело под контролем, не выпрямляться слишком резко и не переключать случайно педаль. Он не хотел, чтобы Беззубик испугался и снова замкнулся в себе… потому что он сейчас, возможно, нечаянно подтвердил то, что Иккинг всегда подозревал: драконья гордость была так уязвлена демоном, что он отказывался вспоминать о прошлом. А для дракона (Ночной Фурии, по крайней мере) гордость была так же важна, как и храбрость. Гордость и уверенность в себе – две характеристики, которые Беззубик очень ценил, и которые очень пострадали за время рабства.       – Нам не обязательно возвращаться, – выдавил Иккинг. Если для Беззубика возвращаться болезненно, то он останется со своим другом. Настолько долго, сколько потребуется времени дракону для исцеления.       ::Нет… Не обязательно:: – согласился Беззубик. Он по-прежнему двусмысленно отвечал на большинство вопросов, и это выводило Иккинга из себя. Чем дальше они продвигались, тем ближе они были к точке разворота, и скоро Беззубику придётся определить, насколько он готов встретиться с прошлым. ::Но я знаю, насколько важно для тебя остановить эту войну. На самом деле, мы можем развернуться хоть сейчас::       Иккинг почувствовал плохо скрытую тревогу в словах Беззубика, и понял, что он, наверное, звучал так же, когда предложил никогда не возвращаться. Они продолжали двигаться, но казалось, что они крепко застряли на одном месте. Не важно, какое прошлое сподвигло их на это путешествие, они всегда возвращались к одному и тому же: они не готовы вернуться, они не могут отпустить прошлое.       Он вздохнул, не в состоянии наслаждаться ночной прогулкой, когда мысли были заняты Демоном, Олухом и возвращением назад.       – Нет, мы можем продолжать наше рутинное путешествие без всякого геройства. Я просто не могу перестать беспокоиться обо всём этом… Я, конечно, знаю, что отец отправится этим летом на поиски гнезда, и теперь я знаю, что такое гнездо, но я… Я просто не могу—       ::Подожди!..:: – Беззубик немного вздрогнул в полёте. ::Твой отец действительно ищет драконье гнездо?::       – Ну, да, – признал Иккинг. Это была очевидная стратегия. Если кто-то постоянно атакует твой дом, ты идёшь к ним и заставляешь их прекратить.       ::Как? По воде?::       – Да, на парусах. А почему ты спрашиваешь?       Беззубик издал ту серию горловых звуков, которые Иккинг привык ассоциировать со смехом.       ::Мы замечали корабли, пойманные в скалах. Некоторые даже оказывались в воздухе во время отлива! Я считал, что это случайность, а не охотничьи операции!::       – Почему? – снова спросил Иккинг. Он не мог понять, что забавного в том, что люди пытаются найти источник своих проблем. Что они должны были делать? Просто сидеть и каждый месяц ожидать драконов?       ::Они ведь никогда ничего не находят, так?:: – спросил Беззубик и, не ожидая ответа, продолжил – ::Это частокол… Это лабиринт. Мы можем пробраться через него только по сигналам, которые она посылает. Корабль никогда не доберётся до туда! По крайней мере, если люди поведут его::       Иккинг открыл рот, чтобы сказать что-нибудь – что угодно – в защиту действий своего отца, но ничего не придумал.       – Тогда это значит… – это значило, что всё было без толку – время, люди, корабли – всё потеряно просто так. Иккинг громко застонал. – Хотелось бы мне, чтобы я мог сказать ему не беспокоиться, – прошептал он.       Он чувствовал холодок, но знал, что это не связано с большой высотой. Он знал о «войне» больше, чем многие поколения Викингов до него, и, вдобавок ко всему, он был последним человеком в Мидгарде, к которому могут прислушаться люди Олуха. Возможно, его отец и не был из лучших, но он любил Иккинга по-своему, как Викинг. Существование Иккинга на Олухе было таким ничтожным, потому что он странный по природе, а не потому, что Олух решил исключить его. Он никогда не обвинил бы Олух в том, что стал связанной жертвой, не способной к мести.       ::Венгры… У них ведь есть эти напыщенные птицы, так?::       – Кто?       Оторвавшись от своих мыслей, Иккинг вспомнил, что Беззубик раньше отзывался о Змеевиках как о «напыщенных птицах», но не мог понять, как они связаны с венграми.       ::Помпезные птицы, которых эти люди держат для связи::       Иккинг резко осознал, о чём речь. – Посыльные ястребы!       ::Да, они:: – нетерпеливо ответил Беззубик. ::Пошли одного из них, объясни бессмысленность всего этого. Он просто тратит свои ресурсы…::       Иккинг хотел бы смотреть на вещи так позитивно, но его разум слишком легко позволял реальности омрачить картину.       – Спасибо, приятель. Но даже если они решат прочесть письмо и поверят ему – даже обнаружив, от кого оно – думаешь, они всё равно прислушаются? Прислушаются к предупреждению от парня, который предал их в пользу драконов?       ::Как будто они до того очень тебя уважали!:: – усмехнулся Беззубик.       – Не в этом дело! – огрызнулся Иккинг. – Чего ты от них ожидаешь? Просто сидеть и ждать, пока случится рейд? Отвечать, только когда их непосредственно атакуют? Викинги так не делают. Им надо… надо как-то… что-то делать с теми, кто над ними издевается. Даже если они и поверят мне, они не будут сидеть и ничего не делать. До тех пор, пока у них есть море. Они такие упорные…       ::По крайней мере подготовь их… Дай им выбор, игнорировать тебя или нет. Если они выберут первое, это не будет на твоей совести. Освободи себя от этой вины. Если же второе, то у тебя будет больше шансов восстановиться в их глазах. Хуже то уже точно не станет::       – Спасибо, – сухо сказал Иккинг, хотя и не хотел. До того, как познакомился с Беззубиком, он считал себя логичным человеком… Но, видимо, было полезно иметь более умного друга, чтобы трезво смотреть на вещи.       Он взглянул на луну на небе и понял, что она начала снижаться.       – Давай начнём снижаться.       Прогулка по-любому была испорчена – он не смог оставить на земле свои эгоистичные мысли. Люди будут умирать, пока они с Беззубиком пытаются решить проблему Демона в своём неторопливом путешествии. В рейдах ли или в поисках, но они будут умирать.       Но люди будут продолжать умирать намного дольше, если не разрешить эту ситуацию правильным путём. Пока что ни Иккинг, ни Беззубик не чувствовали себя в силах справиться с этим – физически в одном случае, ментально – во втором. А если они, единственные два существа, которые могут оказать влияние на будущее своих видов, провалятся, война будет продолжаться веками, пока другие человек и дракон не научатся понимать друг друга.       ::Ты ничего им не должен:: – утверждение Беззубика прервало размышления Иккинга. ::Они больше не твои люди, и ты делаешь это только из-за своего искажённого чувства справедливости::       – И ради тебя, – добавил Иккинг. Он делал это, чтобы Беззубик смог осуществить свою странную расплату.       ::И ради меня:: – согласился Беззубик. ***       – Ты… Ты хочешь, что бы я что сделал?       По мнению мальчика, улыбка, которой его одарил Домокос, была скорее злобной, чем воодушевляющей. Его последние упражнения и без этого были достаточно ужасными.       За время общения с венграми Иккинг научился жёстко контролировать своё тело, обрёл грацию, на которую и не надеялся в этой жизни – и всё это лишь затем, чтобы растерять в процессе обучения стрельбе верхом. С учётом того, насколько едиными Иккинг и Беззубик чувствовали себя в небе, и с обретённым мастерством с луком, Иккинг рассчитывал, что это будет самая простая часть.       Но он не учёл, что и с той, и с другой стороны он немного подрастерял навыки, и его отбытие отодвигалось день за днём.       Его с Беззубиком командной работой можно было гордиться, и необходимость наблюдать, как она время от времени ускользала из-под его контроля, приводила Иккинга в бешенство – особенно с учётом того, через что им пришлось пройти, чтобы установить такую связь. Беззубик, видимо, чувствовал примерно то же самое, потому что он не один и не два раза огрызался на Иккинга из-за задержек с улучшением хвостового элерона. Что-то изменилось, и повлекло за собой потерю координации. Либо же его собственное знание деталей их полёта и повышенное внимание к роли Беззубика стало такой крупной помехой. Иккингу приходилось теперь учитывать своё окружение, свою цель, а не просто интуитивно ощущать движения дракона.       Но всё было не так уж и плохо. Как и в любом другом деле, он начал постепенно набивать руку и в этом искусстве. Когда он не практиковался – не носился в воздухе вдоль речных берегов, стреляя по очевидным мишеням в нижней точке траектории – то наблюдал за венграми на лошадях. Он воспринимал, что мог, оттуда, где находился, и применял это к своему случаю, и, мало-помалу, он научился по отдельности управлять руками и ногами, и процент попаданий существенно возрос.       Иккинг понял, что всё, что ему требуется – постоянно тренироваться, под присмотром или без него.       По крайней мере, он так делал, пока Домокос не объявил, что ему надо достигнуть такой же точности ночью, как при солнечном свету.       С помощью самого ужасного метода обучения, о котором только слышал Иккинг. Он включал в себя постулат Плеваки, что «практика – лучший учитель».       Вдобавок ко всему, на протяжении всего объяснения на лице Домокоса блуждала та самая улыбка. Та самая, которая говорила, что он внутренне смеётся над смущением и неуверенностью Иккинга.       – Ты не можешь говорить это серьёзно.       – Но он Наттфари, – возразил старший мужчина. – Ночь – его стихия. Твоя цель – сравняться с ним в точности, а значит, ты тоже должен быть в его стихии.       – Домокос!.. – простонал Иккинг.       – Всё будет отлично! У вас есть слабое место – а это упражнение только усилит вашу связь и восстановит контроль, который ты потерял, добавив лук.       – Но… Это? Серьёзно?       Беспокойство Иккинга никак не подействовало на Домокоса. – Если практиковаться днём, это будет безопаснее для вас обоих.       Иккинг вытаращил глаза. – Безопаснее? Ты хочешь, чтобы я… Прекрати смеяться!       – Извини, друг, но твоя реакция забавная, – Домокос предпринял попытку собраться. – Я делаю это не для того, чтобы доставить тебе как можно больше беспокойства, клянусь. Ты можешь общаться с Таннлаусом, не так ли? Это очень поможет тебе вернуть контроль, который ты потерял, взяв оружие в полёт.       Иккинг тупо уставился на длинный кусок ткани, который ему протягивали. Повязка на глаза.       ::Думаю, вы забыли спросить моё разрешение… И мне это совсем не нравится::       Иккинг взглянул на дракона, который только что прибежал со стороны конюшен. Беззубик относился к предложенной повязке с таким же отношением, как и Иккинг.       – Беззубик против, – быстро сообщил Иккинг, примерно таким же тоном, как братья стучат друг на друга. Пусть Домокосу покажется, что это дракон самый упёртый.       Хотя и не так настойчиво, как минуту назад (никто, кроме Иккинга, не взялся бы убедить Беззубика в чём-нибудь), Домокос продолжал наступление.       – Поверь мне, Иккинг – вам лучше тренироваться при свете дня.       Иккинг знал, что Домокос прав – повязку в случае необходимости можно было быстро снять. А если стрелять ночью, можно случайно убить невинного прохожего. Или себя самого.       – Вы можете понимать друг друга; это существенно облегчит процесс для вас обоих, – добавил мужчина, заметив изменения в отношении Иккинга.       – Перестань быть постоянно таким правильным, – проворчал Иккинг по-норвежски.       – Это приходит с годами, – быстро ответил Домокос.       Иккинг начал говорить: – Я… Подожди…       Домокос ведь не мог понимать норвежского, так?       Вдалеке прозвучал рог; три гулких сигнала сотрясли воздух, разом рассеяв всю напряжённость и сомнения.       Вдалеке ржали лошади, люди Ниек кричали, сбегаясь со всех сторон к стойлам и хватаясь за оружие.       – Они нашли нас, – пробормотал Домокос. Его губы сжались в тонкую линию, а лицо превратилось в то, которое видел Иккинг в первый раз. Его тёмные орлиные глаза смотрели куда-то в лес. – Идём. Лети на Таннлаусе до своего имущества, забери его, а потом встреть меня на берегу.       Иккинг смущённо отступил назад.       – Я…       – Ты не должен биться в этой войне, Иккинг. Она не твоя, и ты не убиваешь без особой причины. Я бы никогда не втянул тебя в это.       Всё это было очень неожиданным, и, несмотря на то, что он думал о задержках в одном месте, Иккинг не хотел, чтобы их расставание происходило из-за войны.       – Но…       Домокос положил обветренную руку Иккингу на плечо и крепко сжал. Это был одновременно эффектный и приказной жест, и Иккинг понял, что он подчинится своему инструктору.       – Иди. Мы попрощаемся на берегу.       Коротко кивнув, Иккинг подчинился. Похоже, его время с венграми подходило к концу.