История Иккинга (ориг. Hitchups)

      Эти неожиданные слова окатили Иккинга, как ледяная вода. Полная неподвижность не уменьшала боль, но и не увеличивала её, поэтому Иккинг попытался оценить вероятность возникновения иллюзий или галлюцинаций в его состоянии.       – Беззубик… – пробормотал он в подушку. Если Беззубик не волнуется, то зачем ему беспокоиться, так ведь?       Откровенно говоря, у Иккинга не было сил для беспокойства. Но знание о том, что при любых других обстоятельствах он бы практически вышел из себя, заставляло его сохранять бдительность.       ::Мы в порядке:: – заверил его Беззубик, и Иккинг поверил ему.       Медленно и осторожно Иккинг повернул голову в левую сторону, где болталась его сломанная рука, и где стоял, прислонившись к дверному косяку, человек, поставивший его в такое положение. Иккинг усилием воли подавил желание скатиться с кровати, отползти прочь, сбежать любым способом. Но не столько его собственная слабость останавливала его, сколько успокаивало абсолютное спокойствие Беззубика. Пока что.       Высокий, бравый, похожий на воплощение идеального викинга, Харальд из Варингьяр вошёл в комнату с раздражающей самоуверенностью. Его сильные шаги существенно утратили пыл, когда Беззубик негромко, но явно предупреждающе, зарычал. В плечо Иккинга передалась согревающая вибрация.       Аккуратными рассчитанными движениями Харальд уселся на единственное место в комнате, утверждённое Беззубиком – скамью с мягкой подбивкой около стены.       Иккинг следил за этим человеком самой подвижной частью своего тела – немигающими, непрощающими глазами. Его позвоночник был в огне, рука по-прежнему пульсировала, кожа под повязкой чесалась, и он едва мог дышать от жажды – но всё его внимание было сосредоточено на угрожающем человеке. Викинг был безоружен, не агрессивен и совершенно не достоин доверия.       Выражение на лице Харальда было настолько другим, чем в прошлый раз, что мальчику оставалось только гадать, правильно ли он вообще его запомнил. Человек излучал осторожность и любопытство, которые говорили о сдерживаемом интересе с редкими нотками восхищения. Иккинг долго смотрел ему в глаза, пытаясь понять, почему он ведёт себя скорее как вынужденный хозяин с непрошеным гостем, а не как страж с пленником.       Хотя его тело не двигалось, мысли Иккинга неслись галопом. Были тысячи вещей, которые он хотел сказать, тысячи вещей, которые хотелось сделать – но все они проносились вместе и слишком быстро, чтобы он сумел полностью осознать хоть что-то из этого.       Он сумел прохрипеть самое важное и часто повторяющееся слово, которое приходило на ум:       – Почему?..       Когда их странная борьба взглядов завершилась, Харальд откинулся спиной на стену, излучая такую показушную ауру, которую другому человеку было бы сложно достичь даже стоя.       – Почему ты всё ещё жив? – громко повторил Харальд нейтральным тоном, ещё сильнее подогревая любопытство Иккинга. – Или почему я не убил тебя после того, как ты не сумел нормально умереть в первый раз?       – Э…       – Я могу ответить только на второй вопрос.       Иккинг болезненно сглотнул и кивнул, как мог, не беспокоя позвоночник. Похоже, движения с бока на бок удавались ему лучше, чем вверх и вниз. Уже неплохо. Он бы сейчас предпочёл объяснению какую-нибудь жидкость, но он не мог себя заставить попросить об этом. Хотя откровенность Харальда и вызывала некоторую благодарность Иккинга, он бы всё равно не доверил бы ничему, что ему даёт этот человек.       – Есть несколько причин, – начал объяснять Харальд. – Признаю, я был впечатлён твоими действиями. Во всяком случае, я этого точно не ожидал. Было похоже, что ты действительно пытался поймать этот удар. И ещё твоё чудовище – что там у него с лицом – совершенно взбесилось после этого.       Губы Иккинга дрогнули. Он не мог ожидать меньшего от своего чрезмерно заботливого друга.       – Есть убитые? – смог спросить он. А поскольку не уточнил, у кого он спрашивает, то получил два ответа.       – Удивительно, но нет.       ::Мне было чем заняться, кроме как гоняться за бесчешуйчатыми паразитами:: – ответил Беззубик, ткнувшись носом в затылок Иккинга. Дракону не хотелось думать о самом ужасном зрелище, с которым он сталкивался за все свои годы. Он бы предпочёл снова служить демону, чем наблюдать за Иккингом в таком разбитом состоянии.       – Но, – немного удивлённо продолжил Харальд. – Ты жив. Ты не должен был выжить.       Иккинг уже знал это, и только моргнул в знак согласия.       – Ты был жив после того, как я ударил тебя. У тебя из спины торчал топор, и ты дышал. Никогда не видел ничего подобного.       Иккинг только заворчал в ответ. Он уже знал это.       – Нет, ты не понимаешь, – теперь, когда Харальд разговаривал с самим чудом, он уже не мог остановиться. – Лекарь сказал, что твой позвоночник был разрублен пополам – это как раз неудивительно, учитывая мою силу, – он установился и осмотрел неизменное каменное выражение на лицах присутствующих. – Ну, в общем, вы поняли. Ты всё ещё дышал, и это было шокирующим. И лекарь сказал, что ты выздоравливаешь на удивление быстро.       Иккинг чувствовал себя как угодно, только не выздоравливающим. Он чувствовал себя умирающим.       – А потом появилось это.       Харальд указал на что-то вне поля зрения Иккинга, на полу или прислонённое к стене. Иккинг не мог ни посмотреть через бортик кровати, ни подвинуться так, чтобы смочь. Но он мог её чувствовать. Тёплая, живая, слегка светящаяся характерным светом.       – Фрамхерья, – тяжело выдохнул Иккинг. Горло першило от чрезмерного использования в таком состоянии, и он закашлялся. Каждое непроизвольное движение чувствовалось как раскалённые угли, ползущие по спине, и к тому времени, как он сумел совладать с тобой, он мог только морщиться в подушку.       ::Иккинг…:: – простонал Беззубик, понимая, как больно было человеку от такого безобидного действия. Дракон аккуратно положил голову на плечо Иккинга, придерживая его, но не вызывая новой боли. – ::Держись::       Не тратя сил на ответ, Иккинг покосился в ту сторону, где была Фрамхерья, приняв тот факт, что она действительно там. Не смотря на то, как ужасно неудобно ему было, в присутствии этой вещи он испытывал некоторое облегчение. Гудрид, боги, это всё было реальным.       – Эта… вещь просто появилась, – продолжил рассказывать Харальд приглушённым голосом, хотя и хорошо слышимый в пределах комнаты. – Появилась из молнии. До того, как мы успели прикончить тебя или убить твоего дракона… небо потемнело. Между нами и вами обоими ударила молния, и на её месте был лук. Тогда мы поняли, что что-то не так… – по ходу рассказа он смотрел на это оружие, и на его лице читались страх и трепет. – Мы пытались поднять его, но это причиняло нам огромную боль, – он криво улыбнулся и поднял руку в шрамах. – Твой монстр мог дотронуться до него, поэтому он принёс его сюда.       ::Да, эта штука выбила из них немного уважения:: – весело сообщил ему Беззубик – ::С тех пор мы пришли к соглашению. В некотором роде. В основном, они лечат тебя, а я делаю, что хочу::       – Просто талант к переговорам, – выдохнул Иккинг. Слова были сказаны так невнятно, что Харальд услышал их как просто долгий вздох.       Именно тогда, когда Иккинг принял неизбежность долгого выздоровления и пытался убедить себя расслабиться под наблюдением врага, произошёл один очень странный и совершенно неуместный инцидент.       В комнату проскользнул кот с белой длинной шерстью. Сначала он потёрся о ногу Харальда, выгнув спину и помахивая хвостом. Харальд проигнорировал его, как будто это было совершенно нормально, и вскоре утратил интерес для кота, который прошествовал к кровати. Иккинг следил за ним глазами, сколько мог. Он исчез из поля зрения всего на секунду, и неожиданно прыгнул на кровать. Иккинг чувствовал, как кот идёт по его ногам, как будто его тело было не больше чем ковриком.       Иккинг сказал бы что-нибудь, несмотря на боль, если бы придумал правильные слова. В голове было на удивление пусто.       – Поэтому мы решили подлечить тебя и получить от тебя правильное объяснение. Не хотелось бы сделать что-нибудь такое, чтобы нас прокляли навечно.       Иккинг медленно моргнул. Он раздумывал, был ли он единственным, кто видел кота, поэтому продолжение истории Харальда было для него довольно неожиданным. Несколько мгновений он вспоминал детали этого по большей части одностороннего разговора.       Одна вещь показалась ему странной.       – Вы не… Боги… – он не хотел говорить слишком много, не хотел снова раскашляться.       К счастью, Харальд, похоже, понял, что он имел в виду. В конце концов, ни для кого не было секретом, что когда клялись в верности кому-то вроде императора, религию они тоже зачастую перенимали. Варингьяр исключением не были.       – Я могу поклясться новому Богу, парень, но я не могу изменить того, во что меня учили верить. И чего бояться. Ни я, ни мои люди не хотим переходить богам дорогу. Шансы уже не имеют значения, когда небесные силы решают вопросы жизни и смерти… А это – на Дроме – ясно как день, что это был знак Тора. Мы далеко не такие безмозглые, как ты, похоже, о нас думаешь.       При других обстоятельствах Иккинг был бы не прочь поспорить с этим утверждением, но сейчас это его не волновало. Он понял, что Харальд намеренно пользуется его состоянием, чтобы избежать его колких ответов, и это бесконечно раздражало его.       – По крайней мере, это выкупило для тебя немного времени. Для тебя и чудовища. Но потом пришла Императрица и гарантировала тебе неприкосновенность. Мы не причиним вреда никому из вас, независимо от того, что ты скажешь об этом луке.       Теперь, когда мысли Иккинга после пробуждения от долгого сна стали немного чётче, он прищурился в сторону Харальда, пытаясь без слов спросить, почему Императрица вдруг стала защищать их. После того, как у неё не было никаких возражений против того, чтобы сбить их.       Свой скептицизм по поводу того, что империей управляет женщина, он решил оставить при себе.       Харальд фыркнул, показывая личное несогласие с этой политикой, и коротко кивнул на Беззубика.       – Из-за него.       – Б-безз… – Боги свидетели, ему нужна была вода. Он бы не удивился, если бы его горло начало кровоточить из-за этих усилий заговорить. Он хотел повернуть голову к дракону, но решил, что не стоит упускать Харальда из вида.       В прошлый раз, когда он повернулся к этому человеку спиной, в ней оказался топор.       Будто поняв мысли Иккинга, Беззубик положил голову на подушку рядом с ним и замурчал. Его тёплое дыхание прошлось по шее Иккинга, как заботливая рука.       ::Иккинг, они восхитительны!::       Беззубик звучал так мечтательно и счастливо – как человек, витающий в облаках – что замешательство Иккинга достигло максимума. Кто были они? И почему они восхитительны? И почему Беззубик вёл себя так, будто человек, пытавшийся убить их обоих, был не более чем гобеленом?       Харальд снова подвинулся, привлёкши этим внимание Иккинга, но в этот раз он просто запрокинул голову на стену и продолжил говорить, уже глядя в потолок.       – Это был политический манёвр, и, безусловно, она не сама его придумала. Люди этой земли очень… суеверны по отношению к котам. Чёртовы куски шерсти повсеместно – и их уважают. Некоторые из моих людей заболевают, когда встречаются с ними, но никто с этим ничего не делает. Они в домах, на улицах, делают, что им вздумается. И Боже упаси тебя пнуть одного из них, – у него на лице появилось особенно озлобленное выражение, которое, возможно, было связано с восстановлением чести когда-то пнутого кота. – В общем, это странно, но им особенно нравится эта лысая крыса-переросток, которую ты называешь драконом.       Некоторые кусочки головоломки начали вставать на свои места. Не всё, но достаточно, чтобы можно было спокойно подумать о котах, не заботясь о своей сиюминутной безопасности. А теперь, когда его мысли были полны котов, он начал замечать их повсюду. Один спал под столом у двери. Другой сидел на большом деревянном сундуке, наблюдая за ними. Ещё двое свернулись под скамейкой напротив Харальда. Не хотелось даже думать о том, сколько их может быть сзади.       Харальд, похоже, хорошо понимал ход мыслей Иккинга.       – Чёртовы звери начали собираться сюда на следующий день после того, как тебя сюда перенесли. Они облепляли его со всех сторон, и об этом скоро разошёлся слух. Твой дракон стал для людей чем-то вроде святыни. Похоже, что нравится котам, то нравится и людям. А императрице нравится, когда люди любят её – отсюда и неприкосновенность.       Иккинг был жив, потому что нравился Тору, потому что какая-то высшая сила вела его к его предназначению, и потому что он сформировал с драконом связи, о последствиях которых он может только гадать.       А ещё он был жив из-за котов – в это было тяжелее всего поверить.       Харальд встал, снова спутав мысли Иккинга и смешав его попытки разобраться в этой мешанине информации.       – Мне приказано проинформировать Императрицу, когда ты проснёшься. Когда ты немного выздоровеешь, мы посмотрим, что ты можешь сделать с этим луком. Мне не терпится узнать, что в тебе такого особенного.       Иккингу хотелось просто наорать на него, но на ум не приходило никаких конкретных слов. Всё, что он знал – этот человек напал на него и Беззубика, и после этого делал требования.       Но, тем не менее, он ничего не сказал. Он просто уставился на Викинга, который ответил ему своим тяжёлым взглядом и повернулся, чтобы уйти. На пороге Харальд задержался и посмотрел назад на Иккинга, вниз на Иккинга, с нечитаемым выражением лица.       – Я не буду за это извиняться, – тихо сказал он, не утруждая сея объяснениями, что именно «это». – Я не извиняюсь за поступки, о которых не сожалею. Но я приму ответственность за это.       Сказав это, Харальд вышел, взмахнув плащом и позвякивая бронёй, оставив Иккинга одного с возможностью поразмышлять над значением этих слов.       Впрочем, он ей не воспользовался. Вместо этого, Иккинг аккуратно повернул голову к Беззубику, что уже давно собирался сделать. Теперь, когда ничего больше не отвлекало и не беспокоило его, непрекращающаяся боль во всех частях тела снова завладела его вниманием. Иккинг поморщился от того, как безмерно некомфортно ему было, и в течение пары минут пытался выровнять дыхание и взять боль под контроль. Он боролся с сумасшедшим желанием почесать руку, острой необходимостью свернуться калачиком и пытался игнорировать ощущение древесных щепок, ползущих у него по горлу каждый раз, когда он пытался сглотнуть.       Иккинг поморщил нос. Его длинные немытые волосы, пропитанные потом, грязью и кровью, разметались по подушке от постоянных переворачиваний. Но, несмотря на это, ванна занимала довольно низкий приоритет в списке его потребностей.       Он попытался снова сфокусироваться на Беззубике и с трудом сглотнул пару раз.       Но раньше Беззубика он увидел того кота, который перебрался через него ранее. Он лежал между передними лапами дракона, пригревшись у его груди, мурчал и холодно смотрел на Иккинга.       Иккинг подавил резкий приступ собственничества.       Он почувствовал, как подушка промялась под тщательно контролируемым весом, и увидел, как Беззубика загородила голова очередного кота. Хотя вместе они выглядели довольно мило, Иккинг всё же не мог пока понять полную картину происходящего.       – Сколько… здесь?       Как много их здесь было?       ::Прямо сейчас? Дюжина или около того. Они любят лежать на солнце. Ночью будет больше::       О боги.       ::Они приносят мне еду. Целые рыбины. Они тёплые и красивые. Они замечательно используют свой мех, абсолютно осмысленно, в отличие от вас, глупых людей. И они проявляют уважение::       К тебе, хотелось возразить Иккингу, через меня они просто перешагивают. Он слишком боялся снова раскашляться, чтобы действительно говорить так много.       – Нам надо поговорить, – просипел он вместо того, не желая, что бы Беззубик забыл об этом.       Беззубик вытянул шею над котом, лежащим у него под грудью, положил голову на подушку. Его большие зелёные глаза печально смотрели на Иккинга.       ::Тебе надо сначала поправиться::       – Ты?..       ::Я нормально выздоравливаю. Скоро снова буду ходить::       – Быстро.       ::Нет. Я выздоравливаю с нормальной скоростью. А ты занимаешь целую вечность::       – Как долго… я спал?       ::Несколько дней. Они говорили, что ты можешь проспать пару недель::       – Они?       ::Лекарь, женщина-правитель и лидер викингов. Я пускаю сюда только их::       И котов, добавил Иккинг про себя. Ему всё же было неуютно, что Харальд так близко к ним подходит.       – Ты… пускаешь его?       Он сделал это с ними. Он протащил их через это.       Беззубик несчастно застонал и несколько раз лизнул человека в лоб.       Обычно испытывая отвращение к облизыванию, в этот раз мокрое тепло немного успокоило Иккинга.       ::Были более плохие возможности. Но лидер воинов, поэтому его запугивание играет нам на руку:: – Беззубик снова положил голову на подушку, пристально смотря на человека. ::Слушай меня, Иккинг. Мне он не нравится, и я никогда не прощу его за то, что он сделал с тобой, но с ним, по крайней мере, можно договориться. Они забрали мой хвост, и мы ещё долго никуда не отправимся с тобой в таком состоянии. Это может быть опасным, но мы остаёмся здесь выздоравливать::       Иккинг тяжело моргнул и еле заметно кивнул. Он только что проснулся, почему же он уже так устал? Может, его разуму требовалось подтверждение, что они в безопасности – по крайней мере, настолько в безопасности, насколько можно в этих обст… обстоятельствах… ***       Когда он проснулся в следующий раз, он совсем не чувствовал себя более здоровым. Его тело одеревенело, ему было одновременно и горячо, и холодно. Но чувство положения в пространстве вернулось к нему намного быстрее, а, значит, его разум лучше отдохнул.       Освещение в комнате изменилось. Тени предметов сдвинулись, а свет светильников окрашивал всё в более насыщенные цвета. Даже не будучи в состоянии выглянуть в окно, он знал, что должен быть ранний вечер – хотя какого дня, он не знал. Больше он беспокоился о человеке, стоящем перед столиком у стены. Он был невысоким и довольно коренастым, но слишком стройным, чтобы быть викингом.       Позади него раздался низкий стон, и Иккинг почувствовал, как Беззубик немного подвинулся. Человек повернулся на шум, осветив свое лицо светом свечи.       Это был престарелый мужчина, минимум пятидесяти лет, одетый в несколько роб, складывающий испачканную повязку. Иккинг понял, что это, наверное, лекарь, и он принёс свежие повязки.       Лекарь сначала посмотрел на Беззубика, как на источник шума, потом его взгляд упал на Иккинга. Увидев, что мальчик проснулся и смотрит на него, он улыбнулся.       – Α, βλέπω ξύπνησες, – спросил он на языке, который, по предположению Иккинга, был греческим. Он звучал очень спокойным и сдержанным, и, насколько Иккинг знал, вполне мог спасти его жизнь.       – Воды, – прохрипел Иккинг, закрыв глаза при знаках покалывания в горле, которое иногда предвещало кашель. Ему требовалось что-нибудь выпить, и он больше доверял целителю, чем какому-либо викингу.       – Σήκω λίγο πάνω, νεαρέ.       Иккинг открыл глаза навстречу очень близкому голосу и с удивлением обнаружил, что целитель уже стоит на коленях около его кровати и держит чашку. Большего ему и не требовалось. Хотя было больно отрывать шею от подушки, и даже движения горла приносили некоторую боль, Иккинг пил с благодарностью и жадностью, не обращая на это внимания.       Закончив пить, он улыбнулся целителю мокрыми губами и получил улыбку в ответ. Мужчина поставил чашку рядом с керамическим кувшином, которого Иккинг до того не замечал.       – Не говорите по-норвежски? – спросил Иккинг, пытаясь вытереть лишнюю воду о матрас неловкими движениями головы.       – Нет, не говорит. Только греческий, немного английского.       Новый голос.       Как бы Иккингу хотелось двинуться. Как бы он хотел получить обратно свою внимательность и подвижность, чтобы не быть окружённым бестелесными голосами. К счастью, ему не пришлось долго ждать его обладателя.       – Но зато я говорю по-норвежски.       Из пустоты теней сразу за дверью выступила женщина в многослойном богато украшенном платье из пурпурных, голубых и золотых тканей. Свёрнутая ткань скрывала её волосы, позволяя увидеть тонкую гладкую шею, на которой она носила множество золотых ожерелий, в которых было бы совсем не сложно утонуть.       Она была красивой. Даже самой красивой женщиной в годах, которую Иккинг когда-либо встречал.       ::Это «Императрица»:: – сообщим Беззубик без особой необходимости. Иккинг слышал громкое мурчание позади себя и предпочёл не думать о том, сколько позади него котов. Всё его внимание занимала только Императрица.       – Привет, – сказал Иккинг и сразу почувствовал, что это самая глупая вещь, которую он только мог придумать. Должно быть, с женщинами было что-то не так. Он мог кричать на викингов и насмехаться над бандитами, но женщина – любая женщина – превращала его мозги в вату. И чем красивее была женщина, тем глупее он себя чувствовал.       Он сразу заметил и свой ужасный запах, и подозрительную внешность, и грубый голос. После этого сложно было продолжать смотреть ей в глаза. Он не чувствовал такого самосознания уже очень давно, и сейчас это состояние ему не нравилось.       – Здравствуй, – вежливо ответила Императрица. Она царственно кивнула Беззубику и снова посмотрела на мальчика. – Моё имя Зоя, я императрица Византии. Это Иасон, мой личный целитель, которого я приставила к тебе. Я очень извиняюсь за то, что произошло с вами, и всё будет исправлено наилучшим образом. Теперь вы гости в моей империи.       Для того, кто не учил языка с рождения, она разговаривала очень неплохо. Она практически не путала слов, и Иккинг был очень благодарен судьбе за возможность нормально поговорить.       – Меня зовут Иккинг, – ответил он так чётко, как мог в своём состоянии. – А это Беззубик.       Неосознанно он пытался показать левой рукой, но смог только дёрнуть плечом. Рука начала немного качаться, и острая боль сразу сообщила о его ошибке.       Целитель – Иасон – сразу рванулся вперёд, щёлкая языком в ответ на дурацкое движение Иккинга.       ::Здравствуйте, ваша светлость:: – произнёс Беззубик, поразительно имитируя человеческое приветствие. Иккингу было сложно определить, был ли дракон искренним или саркастичным. В любом случае, ему показалось, что тот немного склонил голову.       – Ага, Беззубик, – сказала императрица, широко улыбаясь. Похоже, она была очарована и драконом, и его именем. – Наконец-то, имя.       Иккинг знал, что она была старше, чем казалась. Что-то в её ровном голосе говорило об этом, и после каждой фразы на лице проступали морщины. Он был готов поклясться своей бесполезной левой рукой, что её волосы седые, хоть он и не видел их.       Но он также был уверен, что она довольно медленно стареет, и любая его догадка о её возрасте будет далека от истины.       – Ау! – восхищение Иккинга императрицей (незамеченное, кстати – сама она восхищённо любовалась Беззубиком) было грубо прервано, когда лекарь резко поправил его плечо. Он не смог сдержать обиженного рычания, но лекарь не обращал на него внимания, продолжая перебинтовывать руку.       – Ты говоришь по-английски, да? – спросил Иккинг, пристально глядя на лекаря.       Старик отшатнулся, не ожидая, что пациент заговорит с ним на знакомом языке.       – А! Да, немного. Да.       – Не делай так снова.       Иасон сначала озадаченно посмотрел на Иккинга, не поняв его приказного тона, потом немного огорчился, когда до него дошёл смысл сказанного. Пробормотав что-то недоброе на своём родном языке, он встал и перешёл к ногам Иккинга.       ::Ты чувствуешь себя лучше, я так понимаю?:: – спросил Беззубик, довольный тем, что речи Иккинга вернулась былая свирепость. Иккинг аккуратно кивнул.       – Не намного, но— ау!– что-то сильно ущипнуло его за ляжку через простыню. Он посмотрел вниз и увидел Иасона, без тени раскаяния на лице. – Что я только что говорил тебе?       – Нахал, – пробормотал в ответ Иасон. Это могло быть одно из десяти слов, которые он знал на английском, но он использовал его уверенно.       Смех императрицы привлёк внимание Иккинга до того, как он успел накричать на лекаря. Похоже, с каждой минутой она чувствовала себя всё более свободно.       – Иасон очень хорош в своём деле, я гарантирую тебе, – сказала она гостю. Потом она сказала Иасону несколько слов по-гречески. Он мягко ответил и, после недолгого разговора, в течение которого он в основном кивал, начал собирать свои материалы, чтобы уйти.       Перед самым уходом он долго предупреждающе посмотрел на Иккинга, явно донося мысль: я вернусь, и тогда ты не будешь говорить мне, как лечить тебя.       – Он говорит только хорошие вещи. Ты выздоравливаешь так, как никто никогда раньше. Возможно, ты сможешь сесть уже через неделю. Ты чувствуешь боль в ногах, так что их ты тоже скоро сможешь использовать. Это очень хорошо и очень впечатляюще.       Она слишком восхищала Иккинга, чтобы он решился рассказать ей, что чувствует боль везде, и это не кажется ни хорошим, ни впечатляющим.       – Где я? – спросил он вместо этого.       – Это гостевые комнаты Гипподрома. Это было самое удобное и близкое место, куда тебя можно было принести после произошедшего. Когда тебе станет лучше, вы с Беззубиком переедете в более хорошее место. Мы сначала думали перенести тебя туда, когда это станет безопасно, но теперь похоже, что ты и сам сможешь дойти. Как тебе удаётся так выздоравливать?       Перед ответом Иккинг глубоко вздохнул, чтобы узнать возможность лёгких и оценить, когда он сможет двигаться. Он постарался не вздрогнуть, когда они наполнились только на половину ожидаемого. Это всё же было лучше, чем в первое пробуждение, когда он едва ли мог двинуть плечами.       – Потому что я – его наездник, – ответил он. Он был уверен, что она поймёт, что «его» относится к Беззубику. Императрица была просто одержима драконом и, естественно, использовала эту возможность, чтобы вернуться к созерцанию Ночной Фурии. Иккингу не надо было видеть дракона, чтобы знать, что он просто купался во внимании императрицы и котов.       Но он всё же хотел узнать…       – Почему вы… – ему пришлось снова прочистить горло. Телу было жарко, а голова немного кружилась, и он мимоходом задался вопросом, не подхватил ли он лихорадку. Это могло бы объяснить, почему у него всё ломило.       – Почему вы не боитесь Беззубика? Когда нас сбили… Разве это не случилось потому, что вы решили, что мы опасны?       Это были самые нейтральные выражения, которые он смог придумать. Он чувствовал себя злым, что его несправедливо осудили и плохо с ним обращались. Он всё ещё хотел, чтобы из-за случившегося страдал кто-нибудь ещё, кроме него с Беззубиком, и он надеялся, что это будет Харальд.       – Вас сбили стражники, которых нанял мой дядя, – быстро поправила она, не принимая на себя вину за случившееся. Иккинг знал, что она говорит о Варингьяр. – Им доверена безопасность города, и они стараются оправдать это доверие любой ценой. Что до меня – я раньше слышала о драконах, но не встречалась с ними. В детстве я слышала истории о хороших драконах и плохих драконах. Как ты понимаешь, к нам стекаются люди со всего мира. Я слышу хорошее от одних, плохое от других – таких, как наша стража. Но ты первый, кто показал мне дракона и возможность его сосуществования с человеком. Думаю, у тебя пока самый сильный аргумент. И коты любят его – это тоже о многом говорит.       ::Это умная, умная женщина:: – громко простонал Беззубик, вызвав у императрицы вздох умиления. ::Жаль, у неё больше не будет детей::       Иккинг мог достаточно двинуть правой рукой, чтобы слегка ударить Беззубика по ноге. Во всяком случае, он думал, что это была нога.       – Мы сделаем всё возможное, что бы вам было комфортно, – заверила его Зоя. Но смотрела она в это время на Беззубика, и Иккинга начинало это раздражать. – Мы вас вымоем и переведём в более подходящие комнаты, как только сможем.       Иккинг кивнул в ответ – хотя и не был уверен, говорит она с ним или с Беззубиком. Вообще говоря, ему и это место вполне нравилось. Тут была кровать и крыша над головой, а это было очень неплохо по сравнению с тем, что у него было в последнее время.       Зоя сердечно кивнула мальчикам и сделала шаг назад.       – Сейчас отдохните. Иасон вернётся позже.       Когда она начала уходить, Иккинг понял, что снова сильно хочет пить. Он бы не отказался сейчас от чашки воды из рук целителя, но он не собирался просить императрицу прислуживать ему.       И, о боги, ему хотелось помочиться. Как он вообще справится с этим. Ведь он независимый, всегда был таким независимым! Даже когда на Олухе он не мог позаботиться о себе сам, по крайней мере это он делал без посторонней помощи.       Преимущества выживания и позволения дальше жить начали терять свою привлекательность, и проблемы начали выходить на свет. Иккинг не хотел, чтобы вокруг него хлопотали и относились как к калеке. Он уже подготовился перенести значительную боль, только чтобы выздороветь без посторонней помощи. Даже если это и займёт у него больше времени, по крайней мере его гордость останется в целости.       Иккинг, должно быть, слишком долго молчал, потому что Беззубик принялся слега тыкаться в него носом.       ::С нами всё будет хорошо::       Иккинг повернулся к нему лицом, чувствуя боль и сопротивление в позвоночнике. Он так устал быть таким немощным. И устал лежать на животе.       – Я знаю. Но это займёт целую вечность… – он не мог больше избегать этого разговора. – О чём ты вообще думал?       ::Что?::       – Ты знаешь что! – Иккинг вздрогнул и запомнил для себя, что повышение голоса тоже вызывает боль в спине. – Ты знаешь что, – повторил он уже спокойнее. – Ты говорил с Гудрид. Ты… ты…       Предложил разделить свою жизнь пополам ради Иккинга.       Иккинг почувствовал, что снова начинает злиться на Беззубика. Он вспомнил свой шок и огорчение, когда он впервые услышал об этом решении. С тех пор ничего не изменилось.       Беззубик ткнулся носом в затылок Иккинга. Его, видимо, не волновал ужасный запах его волос.       ::Успокойся, всё в порядке::       – Нет, не в порядке.       ::Тихо. Помолчи. Гудрид объяснила мне про связь и про дар мне. Я хотел, чтобы эта связь существовала. Я хотел этого так сильно, что стал строить в уме возможности, которых не существовало раньше. Могущие дали мне согласие на такую операцию::       – Почему? – спросил Иккинг, умоляюще глядя на Беззубика одним глазом, который не был зарыт в подушку. Почему ты решил это сделать?       Они могли бы вместе отказаться от этой связи. Они могли поговорить друг с другом, и провести вместе хотя бы часть их жизней. Разве этого недостаточно?       Иккинг знал, что нет. Ни для кого из них. Не теперь.       ::Я уже говорил тебе раньше, что долго я без тебя не проживу. Вообще-то, согласившись, ты дашь мне больше времени::       Иккинг понимал, что говорит Беззубик, но это никак не успокаивало его.       – Из-за того, что ты связался с человеком…       Из-за этого он потеряет большую часть своей жизни.       ::Я этого хочу. Мне это нужно. Я бы сказал, что для тебя это более сложное решение:: – Беззубик перехватил инициативу в разговоре. – ::Ты понимаешь, что будешь стареть намного медленнее любого другого человека?::       – Я не собираюсь жениться, – довольно резко напомнил Иккинг. Он не беспокоился о других людях. Его жизнь по-настоящему началась с Беззубиком, и она закончится с Беззубиком.       Иккинг уже знал, что этот спор уже не выиграть. Он чувствовал, что всё уже сделано. Решения, которые он принимал, действия, которые предпринимал – все они привели к тому, что жизнь Ночной Фурии была урезана. Единственный вопрос – насколько сильно?       Он чувствовал себя эгоистично, соглашаясь на эту связь, но, если верить Беззубику, он был бы эгоистом, если бы отказался.       ::Тебе не обязательно решать прямо сейчас. Тебе лучше подумать об этом. Я уже раздумывал об этом, и я сделал свой выбор. И этот выбор лучше всего для меня. Тебе надо сделать то же самое::       Иккинг молчал – не слишком раздражённо, но всё же побеждённо. Он слышал, что где-то позади Беззубика мяучит кот, но в комнате уже было довольно темно, и его не было видно. И чем становилось темнее, тем больше росла его усталость.       Полное отсутствие энергии – ещё одно, что ему не нравилось в его состоянии. Почему его хватало только на одно обсуждение за раз?       ::Твоя vördr довольно привлекательна по человеческим стандартам. Я теперь лучше понимаю тот запах, который ты испускаешь::       Иккинг прикусил губу.       – Я хочу тебя стукнуть.       Знание о том, что он физически не может ударить Беззубика, ещё больше раздражало его. Он просто ненавидел это состояние.       Беззубик ответил ему, лизнув в голову и задув без пламени свечку у него над головой.       ::Спи давай, мрачнюга::       – Понятия не имею, что это значит…       Тёмное окружение снова потянуло его в сон ещё до того, как он услышал ответ Беззубика.       Он только надеялся, что эти коты не снабжали дракона новыми оскорблениями. ***       Прошедшая неделя была самой долгой и скучной в жизни Иккинга. Около них постоянно были сестры милосердия, Иасон тоже часто приходил. Только из-за качественной обработки своих ран Иккинг не подхватил лихорадку или заражение крови. Его повязки регулярно менялись, и несколько раз его мыли губками, от чего ему было ужасно неловко. Конечно, его часто облизывал Беззубик, и один раз – коты (вероятно, по наущению Беззубика).       Иногда их навещала императрица Зоя. Один раз она пришла со своей сестрой, Теодорой, которая почти не говорила. Однажды к ним заглянул Харальд, просто узнать, как идут дела. Иккинг был уверен, что ему просто не терпится увидеть лук в деле.       Харальду ещё придётся некоторое время подождать.       По мере исцеления Иккинг всё больше слабел. Из-за недостатка движения он уставал, становился хлипким и немощным. Иногда ему казалось, что смерть была бы более добрым уделом. Он привык постоянно быть в движении – путешествовать, смотреть, учиться, набираться опыта. Это для него было как Хель.       У него были только книги для разминки мозгов. Ему приносили десятки книг: некоторые на норвежском, но большинство на английском или французском. Он хотел подтянуть свои языки.       Примерно через две недели выздоровления он мог самостоятельно сесть. Его постоянно клонило вперёд, у него не хватало гибкости и сил, чтобы сидеть прямо, и ему приходилось постоянно поддерживать положение руками, но это всё равно был повод для праздника. Теперь он практически всё время, когда не спал, сидел, делая терапевтические упражнения, чтобы снова развить гибкость позвоночника.       Его время на животе подошло к концу, и нагрузки на спину становились всё сильнее и сильнее. Иногда его рана снова начинала кровоточить, особенно если он слишком быстро двигался или о что-то тёрся, но это не было поводом для беспокойства.       Перевязь с руки к тому времени уже сняли. Кожа стала бледной, тонкой и болталась на ослабевших мускулах. От того, что перелом сросся за такое короткой время, оптимизм Иккинга только рос.       До тех пор, пока есть хоть какой-то прогресс, он будет улыбаться.       В какой-то момент Беззубик хлопнул хвостом, так сказать, и потребовал, чтобы Иккинг снова начал бриться. Вся нижняя часть лица его человека покрылась рыжевато-коричневым мехом – более светлым, чем волосы, и более похожим на его брови. Иккинг, естественно поупирался, но ему нравилось снова заниматься тем, возможность чего была временно для него потеряна, поэтому он спорил меньше, чем ожидал Беззубик.       Лёгкая победа дала Беззубику надежду, что в следующий раз он согласится постричься.       Дракон уже свободно перемещался. Иногда он уходил разведать город, но только по ночам, когда никто, кроме котов, не мог его заметить. Он всегда возвращался виноватым и с извинениями. Опасаясь оставлять Иккинга одного, чтобы на него не напали злобные Варингьяр, он никогда не уходил далеко от этого здания.       Иккинг, со своей стороны, всячески поощрял эти прогулки. Ему самому не терпелось попасть на улицу, и он никогда не винил своего друга за то же желание, хотя и завидовал ему. Он не беспокоился о безопасности Беззубика. Императрица, коты и другие люди были так очарованы им, что никакой Викинг, любивший деньги, не осмелился бы поднять против него оружие. А Беззубику скорее всего сошло бы с рук всё, что он решил бы сделать с напавшим на него.       Отношение к Беззубику в Миклагарде было таким позитивным и неожиданным, что даже недели спустя Иккинг продолжал удивляться этому. Именно благодаря этому странному факту они были всё ещё живы. Но всё-таки было сложно привыкнуть к тому, что коты всюду таскаются за Беззубиком, хотя он наблюдал это снова и снова.       Когда уходил Беззубик, уходили и коты… Большинство их, по крайней мере. Некоторые оставались лежать на тёплых покрывалах, впитывая их тепло и запах. Каждый день Иккинг наблюдал за явлением этой «утки с утятами» и качал головой. Те коты, которые оставались, ничего не делали и только смотрели на него. Некоторые пытались ластиться к нему, и он был не против их приласкать, но остальные относились к нему с равнодушием – ни больше, ни меньше.       Иккингу казалось странно раздражающим то, что на него смотрят свысока существа, которые так любят Беззубика, и он не мог дождаться того дня, когда сможет выбраться из этой «тюрьмы». ***       – Боги, это так глупо – проворчал Иккинг, с шипением плюхнувшись на скамейку.       Уже месяц прошёл с происшествия с топором и Гудрид, с тех пор, как он получил Фрамхерью. Теперь он целыми днями заново учился ходить. Иногда ему удавалось обойти всю комнату по кругу несколько раз, прежде чем ему приходилось сесть отдохнуть, и это было так жалко, что ему хотелось пнуть ближайшее живое существо. Обычно это был кот.       Но он сдерживался. Особенно в присутствии лекаря или Беззубика.       – Нормально, – говорил ему Иасон на ломаном английском. – Делаешь хорошо. Поднимай вверх вес чаще. Будет скоро просто.       Его вес был очень пикантной темой. Он потерял много веса – слишком много для кого-то, кто всю жизнь пытался набрать его. Мышцы, над которыми он тяжело работал во время тренировок с венграми, полностью исчезли. Сожаление о том, что, как знал Иккинг, он мог бы сейчас делать, преследовало его целыми днями. Впереди его ждало обескураживающее будущее – иногда он впадал из-за него в отчаяние, пытаясь ходить или просто лёжа в кровати.       Иккинг знал, что должен быть благодарен судьбе за то, что они живы, а Беззубик вдобавок и счастлив. Но каждый раз, когда он смотрел вниз на проступающие рёбра и неуклюжие коленки, которые надеялся никогда больше не увидеть, в нём вскипало разочарование, ярость и обида.       Он хотел снова бегать. Он хотел получить назад свою ловкость.       – Используй трость, – приказал Иасон, протягивая простую, но элегантную трость с инкрустацией костью. Иккинг отмахнулся от него, даже не посмотрев. Ему уже приходилось несколько раз отказываться от неё. Он в ней не нуждался, он ведь не был пятидесятилетним.       – Мне не нужна трость, у меня есть Беззубик.       Беззубик взглянул на них, услышав своё имя. Он мгновенно появлялся рядом каждый раз, когда Иккинг спотыкался или падал. Удивительно, особенно с учётом того, что на нём постоянно лежало несколько котов.       Он улыбнулся Иккингу и Иасону и хлопнул хвостом по земле.       ::Императрица, сейчас будет здесь::       Будучи единственным, кто мог понимать Беззубика, Иккинг посмотрел на дверь как раз вовремя, чтобы увидеть, как Зоя входит в комнату. Иасон обернулся только когда увидел, как Иккинг склонил голову в вежливом приветствии.       – Как тут поживают почётные гости? – спросила она одновременно человека и дракона.       Она вплыла в комнату, одетая в многослойные яркие одежды, как и всегда. При виде Беззубика, окружённого своими пушистыми почитателями, она тепло улыбнулась. Иккинг понял, что Зоя часто выглядит так, как будто хочет потрогать Беззубика, но не может решиться на это. Но он не знал, было ли это из-за остатков страха, или из-за чрезмерного уважения.       – Я уже хожу, – сообщил Иккинг, стараясь звучать воодушевлённо, несмотря на свои переживания. Он был теперь одет в длинную просторную тунику и простые штаны.       – Замечательно, – Зоя задумчиво улыбнулась. – Тогда ты сможешь сам дойти до купален.       Иккинг уставился на неё, пытаясь переварить это неожиданное предложение.       – Эмм… Извините, что?       – Если ты хочешь гостить в моей империи, тебе лучше не выглядеть при этом как попрошайка.       – Эмм…       – Особенно, если ты наездник Беззубика.       Иккинг приподнял брови. Его тело регулярно мыли, но волосы выглядели ужасно, и он не принимал настоящую ванну уже очень давно. Всё же, ему было довольно неудобно из-за того, что ему указывает на такие вещи коронованная особа.       Беззубик засмеялся, наслаждаясь неудобным положением Иккинга. Его глубокий глупый драконий смех так хорошо имитировал человеческий, что и императрица, и Иасон с удивлением обернулись.       Несмотря на их очевидную любовь к дракону, Иккинг не совсем понимал, насколько разумным они на самом деле считают Беззубика.       – Вы можете использовать частные купальни во дворце. Потом, когда вы освежитесь, вас отведут в более хорошие комнаты, – объяснила Зоя, развеселённая и смехом Беззубика, и глупым выражением Иккинга.       – Используй трость, – повторил Иасон. Иккинг задумчиво повернулся и увидел, что ему снова протягивают эту смешную палочку, используемую стариками и инвалидами.       Он снова отказался от неё, сохраняя некоторую гордость. Но потом он вышел на улицу и увидел, как далеко на самом деле идти до частных императорских купален.       Тогда он использовал и трость, и Беззубика.