История Иккинга (ориг. Hitchups)

      Эти глаза смотрели на него сверху вниз. Лунный свет, лившийся в окно, особенно подсвечивал белки глаз. Они упорно пялились на него через темноту, и единственным выходом Иккинга было встретить этот взгляд в одностороннем противостоянии. Он знал, что эти глаза никогда не перестают смотреть на него – наблюдая, как он обливается потом по ночам, или как учащённо дышит и просыпается после очень… детального сна.       Сначала он считал, что ему понравится разукрашенный потолок. Теперь он казался ему жутким.       Иккинг пытался не шевелиться и обострил в ночи все свои чувства, пытаясь найти Беззубика. Не было слышно дыхания. Не чувствовалось жара тела поблизости. Иккинг рискнул оглядеть комнату.       Дракона тут не было.       Он уже не удивлялся. Беззубик последнее время взял за привычку всё чаще и чаще исчезать среди ночи, дожидаясь только, пока Иккинг заснёт. Молодой человек не мог его за это винить.       Иккинг застонал и смахнул пот с лица, не в силах унять жар в щеках. У него и на Олухе была эта проблема, когда он просыпался с пылающим лицом, на скомканной постели и с головой, забитой остатками сна. Обычно эти сны были сфокусированы на Астрид, единственной девушке которая занимала его внимание в те дни. Тогда он был совсем не против этих снов – у него было уединение на верхнем этаже и он считал, что ближе ему к Астрид всё равно не подобраться.       Роль Астрид в его болезненном расставании с Олухом на время подавила эти сны. Вопросы выживания и исследования оттеснили тогда всё остальное на самый край сознания.       А потом Дорис поцеловала его в тот день, запустив реакцию, к которой он не был готов. У него не было отвлекающих факторов – полёта, необходимости искать еду, избегать людей, драконов и диких зверей. У него была кровать, непослушное тело и активное воображение.       Теперь Дорис фигурировала в его снах вместе с Астрид. Девочка-двойняшка, Забияка тоже появлялась пару раз. Подруга Дорис, чьё имя он забыл, была один раз. Она использовала шаль, которую носила на голове, чтобы делать вещи, для которых, как был уверен Иккинг, шали не предназначены. Женщина, которая улыбалась ему через кузницу, появилась на другой день…       Иккинг тихо заворчал и уткнулся лицом в подушку.       Что с ним было не так? Почему это происходит сейчас? Почему это было таким устойчивым? Он не знал, нормально ли это. У него никогда не было парней-друзей кроме Рыбьенога, но и эта дружба увяла до вступления в тот возраст, когда мальчики делятся подобными секретами. Отец никогда не говорил с ним об этом. Плевака пытался пару раз, но эти попытки были очень неловкими для обеих сторон.       Со времени фестиваля он видел Дорис только пару раз, и всегда на расстоянии. Обычно он сразу отворачивался и уходил прочь, не позволяя себе рассматривать какие-либо эмоции у неё на лице. Он не хотел знать, настолько ли ужасно он целовался, что она теперь находила его отталкивающим. Он не хотел знать, планирует ли она снова его целовать.       Он понятия не имел, как действовать. Хуже того, он понятия не имел, чего хотел. Всегда раньше он достаточно хорошо понимал и контролировал своё тело.       Во всём, кроме телосложения, конечно – он всегда был более костлявым, чем хотел быть.       Это всё было глупо. Причина, почему это всё сейчас проявлялось – потому что он подавлял это в течение долгого времени, потому что общался с драконами, а не с людьми, потому что выбрал жить в изоляции от своего народа. Так каким-то странным обходным путём он был наказан за свой выбор.       С усилием Иккинг сел на кровати, застонав из-за пульсирующей боли от недосыпа в висках.       Ему надо было умыться, прочистить голову и попытаться наконец нормально поспать. Были вещи намного важнее желания.       Необходимость, например. ***       – Ты мусоришь!       – Нет, не мусорю.       – Да!       – Нет.       – А это что?       – Обрезки… Которые я прямо сейчас убираю!       – Я вырежу тебе глаза этими «обрезками».       – Да, да…       Подобный диалог раздавался из-под тента кузницы практически ежедневно. Один голос был зычным рёвом, другой – сухим и спокойным. Прохожие обычно подпрыгивали на месте и с удивлением смотрели. Завсегдатаи этих мест шли по своим делам, с отточенной лёгкостью не обращая внимания на эти перебранки.       Хотя подобные сцены и были обычными, Беззубик никогда их не пропускал. Дракон припадал к земле среди изобилия ковров у соседнего прилавка и чутко прислушивался к обоим кузнецам, подняв уши. Его голова немного высовывалась поверх стола, который служил разграничителем пространства под навесами.       Демьян стоял на приличном расстоянии от Иккинга, так что прямая опасность мальчику не грозила. Но Рус, похоже, считал, что это расстояние необходимо компенсировать голосом.       – Делай заказы! – орал светловолосый гигант, указывая на ряд искорёженного оружия у скамейки.       – Я прямо сейчас их делаю! – Иккинг приподнял за край щит, у которого менял оковку.       – Ты слишком много делаешь «прямо сейчас»! – взревел Демьян. – Ты убираешь сейчас, ты чинишь сейчас – ты врёшь!       – Эх! – Иккинг бросил щит обратно на стол. – Что ты от меня хочешь?       – Хочу, чтобы ты сгорел в огне своего дракона.       Иккинг театрально закатил глаза, чтобы максимально просто показать Демьяну своё мнение по этому поводу.       – И, я думаю, ты не женат, – пробормотал мальчик так, что услышал только Беззубик.       – Я отнесу это, – он покачал в руках огромный боевой цеп, который Беззубик боялся даже представить в деле, – и когда я вернусь, здесь чисто.       Демьян махнул рукой в общем направлении Иккинга со всеми его разработками и вышел на улицу, не дожидаясь согласия Иккинга.       Иккинг усмехнулся ему в спину.       – Ты оставил беспорядок во всех других местах.       ::Но ты оставил иностранный беспорядок::       Иккинг никак не отреагировал на замечание Беззубика. Дракон не знал, то ли он стал таким предсказуемым, то ли Иккинг научился легче чувствовать его присутствие.       ::Я кое-что тебе принёс::       Иккинг прекратил копаться в материалах и взглянул вверх как раз вовремя, чтобы увидеть, как Беззубик бросил из пасти на землю несколько чешуек. Иккинг сразу отложил текущий ремонт и вытащил из угла на рабочий стол почти законченный хвост.       – Они у тебя? Уже? – спросил Иккинг, довольно бессмысленно – поскольку сам смотрел на них. Материалы для ребалансировки хвоста были собраны и сложены в углу уже много дней назад, на случай, если «проект» Иккинга не удастся. Так он мог поднять их в воздух за совсем небольшое время. Но он очень, очень надеялся, что всё сработает как надо.       Это было бы так круто.       ::Ага. Я был прав – всё начинается раньше:: – ожидаемо, улыбка Иккинга угасла, и Беззубик поспешил всё объяснить, пока человек снова не погрузился в сожаления. – ::Пока их только несколько. Скоро будет больше. И слава Эа – а то они становятся тесными::       Иккинг аккуратно подобрал чешуйки, которые Беззубик подарил ему. Они были холодными и твёрдыми – твёрже камня, если это возможно – и каким-то образом несли отпечаток смерти. Они больше не были частью Беззубика – не питались от его жизненной силы, как те, что покрывали его сейчас. Теперь они были больше похожи на камни, чем на часть живого существа.       Иккинг взглянул Беззубику в глаза. Он всё ещё не мог свыкнуться с мыслью, что Беззубик так быстро стареет. Когда-нибудь он примет это. В некотором смысле уже принял. Но это никогда не будет ему нравиться.       – Ты уверен, что не чувствуешь себя скованно просто из-за долгого пребывания на земле? – осторожно спросил он.       Иногда он серьёзно волновался за Беззубика, последнее время – всё чаще и чаще. На дракона иногда находили приступы чёрного юмора, ранее нетипичные для этого гордого существа. А с дневными тренировками и работой Иккинга, а теперь и с тяжёлыми ночами их время вместе тоже стало очень ограниченным.       Беззубик дёрнул ухом, отметая это предположение.       ::Какая бы ни была причина, это не важно. Скоро мы снова будет в воздухе и улетим отсюда прочь::       Губы Иккинга немного искривились вверх, и он кивнул, но на его лице всё равно оставалась какая-то пустота.       – Я сожалею об этом, – тихо сказал он. – Я знаю, что это не необходимо. Мы могли бы летать уж сейчас…       ::Я в порядке:: – оборвал его Беззубик, – ::Лучше сфокусируйся на деле::       Иккинг положил чешуйки на угли в очаге и взялся за меха.       – Плавление чешуи, тест первый – ой! Надо всё записать!       ::Нет!:: – крикнул Беззубик. – ::Не пиши! Куй – делай – всё равно, как ты это называешь. Твори! Но не пиши!::       Иккинг рассмеялся, теперь более искренне. – Ладно, ладно!       Беззубику потребовалось призвать всю свою драконью гордость, чтобы не завилять хвостом от возбуждения, как бестолковому малышу.       – Поехали!       Иккинг всем весом налёг на меха, снова и снова, вдыхая в кузню жар и жизнь. Угли вспыхивали каждый раз, в воздух взметались снопы искр, камни начинали потрескивать. Это продолжалось и продолжалось… Намного дольше, чем Иккингу приходилось греть что бы то ни было.       Обычно мягкий красный цвет металла сообщал о его готовности к обработке, но чешуя оставалась гладкой и чёрной, усиливающийся жар никак на неё не действовал.       Пот капал с бровей Иккинга, по мере того как в кузне становилось жарче, а сам он уставал.       – Проклятье, – выдохнул он, чувствуя, как страдают мышцы его спины при очередном нажатии на меха, – Вы, ребята, действительно огнестойкие…       Климат этого города никак не мог облегчить ощущение бани. Тут было сыро и грязно – самая тёплая весна на Олухе не могла сравниться с поздней зимой Миклагарда. Иккинг иногда порывался снять рубашку, прилипшую к телу из-за пыли и обильного пота, но поступать так в кузне – верх неблагоразумия. У него на теле было уже достаточно шрамов.       Он не знал, сколько времени он качал меха – знал только, что дольше, чем когда-либо ранее в жизни, и что атмосфера была ужасная. В конце концов ему пришлось прерваться из-за опасения потерять сознание. Покачиваясь, он отступил от очага, с трудом выпрямляя руки и спину. Если так пойдёт и дальше, сегодняшнюю тренировку с Харальдом придётся отменить.       Горсть чешуи лежала в огне, всё также неизменно, насмехаясь над потраченными усилиями Иккинга блеском чёрной поверхности. Иккинг негромко выругался и смахнул с лица пот.       Не успел он спросить Беззубика, было ли вообще возможно расплавить чешую, как дракон прыгнул на меха.       Движение было таким неожиданным и непредсказуемым, что только скрип деревянной ручки заставил Иккинга действовать.       – Беззубик – нет!       Он врезался дракону в бок, неожиданно успешно оттолкнув его от очага.       Ночная Фурия казалась такой же шокированной, как и Иккинг поначалу.       ::Ну, ты не мог заставить это работать!:: – Беззубик пытался отпихнуть Иккинга от горна, но тот не хотел отступать, отталкивая прочь треугольную голову.       – Это просто займёт некоторое время!       ::Это займёт вечность, если ты будешь работать::       – Если ты это сломаешь, Демьян взбесится!       ::Он меня не пугает::       – Если мы разозлим его, то не сможем использовать кузню – не сможем закончить эту штуку – БЕЗЗУБИК!       Дракон втянул зубы и прихватил удерживающую его руку, достаточно сильно, чтобы оставить синяки. Иккинг обнаружил, что практически готов использовать ту точку на шее Беззубика против него. Что с ним сегодня такое?       ::Ты «злишь» его каждый день!:: – возразил Беззубик. Он низко зарычал, пустив дрожь вверх по руке Иккинга.       – Я человек – брр – отпусти!       ::Нет! Дай мне использовать эту штуку!::       – Да! И нет! Ты даже — уф — не знаешь — как — она — называется!       Иккинг упёрся одной ногой в щёку Беззубика и безрезультатно пытался вытащить свою руку. Беззубик прикрыл глаз, и рычание стало глубже и нетерпеливее.       Именно в этом специфическом положении их застала Дорис, когда вошла под тент. И ни острые чувства Беззубика, ни наблюдательные способности Иккинга не предупредили о её присутствии – только её лёгкий смех.       Дракон сразу же отпустил руку Иккинга. Он, всё ещё отталкиваясь ногой от Беззубика, упал спиной на землю. Иккинг тут же неуклюже вскочил на ноги, ругаясь про себя на всех известных языках.       – Я… – Иккинг пытался найти правильные слова, чтобы описать ситуацию, не осознавая, что это всё равно будет бесполезно, поскольку она всё равно ничего не поймёт. Его запах, общая недостаточная гигиена, разводы сажи на лице – всё это сразу заполнило его мысли, когда он посмотрел на простой, но совершенно чистый наряд Дорис.       Дорис снова засмеялась с некой добротой, которая позволяла Иккингу чувствовать себя менее неловко. У него складывалось впечатление, что Дорис смеётся больше над его выражением лица, чем над ним самим.       – Привет, – сказал он наконец. Он думал про сон, который у него был два дня назад. И за день до того. И ещё днём раньше. Все с ней в разном количестве одежды, в разных ситуациях, которые подразумевали разную деятельность.       Иккинг перевёл взгляд на неизменные чешуйки, слушая стук крови в ушах. Может, это и хорошо, что он такой грязный и потный – так меньше заметно его смущение.       Он слышал, как она подошла. Все её действия заставляли его обострять свои чувства, и он снова повернулся к ней. Даже Беззубик стал не более чем частью окружения. Дракон сел на задние лапы, с любопытством наблюдая за парочкой.       Иккинг неуверенно наблюдал, как Дорис кинула быстрый неуверенный взгляд на Беззубика и продолжила пробираться к мальчику. Дракон не делал ничего, чтобы её остановить. Бесполезная рептилия.       Он был в состоянии, близком к панике, хотя его тело не двигалось: ноги стояли на месте, и руки просто висели по бокам. Она никогда раньше не приближалась к нему в кузнице. Она собирается снова его поцеловать? Фрейя дорогая, она же не собирается засовывать свой язык ему в рот в присутствии Беззубика?       В этот раз он сумеет остановить её, он был уверен в этом. Есть некоторые вещи, которые он точно не собирается показывать Беззубику.       Она остановилась, только немного вторгнувшись в его личное пространство. Она, возможно, ощущала его запах, чувствовала его неровное дыхание и видела румянец на коже. Иккинг оцепенел, когда она протянула к нему руку. Он следил глазами за её тонкими, гибкими пальцами, которые выглядели так не к месту в кузнице, и ничего не сделал, когда она взяла его за запястье.       И снова Иккинг позволил Дорис притянуть к себе его руку, и несколько секунд он мог думать только о том, насколько всё-таки грязной сейчас станет её рука.       Он надеялся, что она не станет в этот раз целовать его руки, потому что ей может действительно стать плохо, с учётом того, сколько на них грязи.       Она и не стала. Она снова рассмотрела его шрамы, задерживая на тех, к появлению которых была частично причастна, и подняла глаза, встретив его взгляд.       – Плохо, – сказала она, прекрасно распоряжаясь своим ограниченным словарным запасом. Удерживая его запястье левой рукой, правой она достала из мешочка на правом бедре, который Иккинг сначала не заметил, пару кожаных перчаток.       Она вложила их в руку, которую удерживала, и заставила его сжать их в пальцах.       – Хорошо.       Она широко ему улыбнулась, а Иккинг не мог даже ответить. Он мог только молча наблюдать, как Дорис кивнула по отдельности ему и Беззубику и вышла.       Иккинг глазами следил за ней, приоткрыв рот. Только когда женщина совершенно исчезла из его поля зрения, он обратил внимание на подарок, нежно проведя по нему большим пальцем. Это были новые перчатки, толстые, мягкие и прочные. Он натянул одну из них на руку.       Они почти точно подходили, для каждого пальца оставался небольшой запас места. Иккинг мог только тупо смотреть на перчатку, которая изгибалась и крутилась вместе с рукой. Он привык работать без них, потому что никогда не мог найти свой размер, а делать их он вообще не умел. Сёдла – это одно дело, но перчатки?.. Требовалась немалая доля мастерства, чтобы сделать тонкую облегающую одежду для тяжёлой работы.       В нём росла волна благодарности. Он не знал, было ли это нормально – не благодарность, конечно – поведение Дорис, и его реакция на него.       Она заметила его ожоги, и она что-то сделала для них.       ::Я хочу, чтобы ты переспал с этой женщиной::       Иккинг резко вышел из ступора.       – ЧТО?! – вскричал он, неосознанно прижимая другую перчатку к груди. Он уставился на дракона широко раскрытыми глазами, пытаясь понять, правильно ли расслышал.       Беззубик невыразительно смотрел на него в ответ.       ::Я не могу там больше спать:: – «Там» подразумевалось в их кровати. – ::Я больше не могу это терпеть::       Иккинг продолжал смотреть на дракона, потеряв дар речи. Он не мог спорить с этим, потому что это было правдой. Он чувствовал себя виноватым, пристыженным… Запутавшимся. Ему не нравилось своё положение, и ему не нравилось, что он ставил в неловкое положение Беззубика.       Он сглотнул и аккуратно натянул вторую перчатку. Тоже идеальная подгонка.       – Я не знаю, что мне делать, – пробормотал он. И это было правдой. Он понял, как разбираться с противными идеями, как противостоять агрессии, как физически себя защищать – до некоторого уровня. Он придумал, как летать на драконе, вести переговоры с монстрами и выработал умеренную сопротивляемость алкоголю. Но он не мог, даже ради спасения жизни, понять своё тело.       ::Переспи с ней:: – сказал Беззубик таким тоном, как будто объяснял что-то совершенно очевидное. Иккинг сразу открыл рот, чтобы ответить, но Беззубик перебил его. – ::У тебя очевидно какой-то период страсти. Я не знал, что у людей они бывают::       – Я не знаю, что такое страсть, – пробурчал Иккинг и запустил руки в волосы. Он замер из-за странного ощущения и только когда посмотрел на руки, вспомнил, что на нём перчатки. Чтобы привыкнуть к этому, потребуется время. Он покачал головой и вздохнул. – Я для неё просто достижение… что-то, чем можно похвастаться перед коллегами, чтобы повысить свой статус.       Беззубик не видел, в чём тут проблема.       ::Ну, для людей это просто обычное занятие, разве нет? Я не уверен, что правильно это понимаю, но, похоже, у людей есть физическая необходимость спариваться без требования к наличию потомства. Выглядит совершенно непродуктивно…::        – Ага… – пробормотал Иккинг, но он не был уверен, с чем именно он соглашается. – Но есть и другое. Я её интересую, только потому что я твой наездник. А этот имбицил Халвдан, по сути, дал ей разрешение попытаться.       Иккинг подозревал, что это был самый большой, возможно единственный недостаток Дорис в его глазах. Он не мог отрицать, что она была красива – иначе, чем Гудрид, конечно, но в ней был подчёркнут каждый женский аспект. Его тело хотело её, это было совершенно ясно, его голова тоже начинала противиться ему, а теперь и его гордость была уничтожена. Он разрывался между возможностью стать «мужчиной» в этом мужском мире и разрушающими последствиями подобного поступка.       ::Ради всей мудрости Абзу, ты очень глуп. Почему бы ей не хотеть спариться с тобой, просто потому, что бы сильный самец?::       Иккинг фыркнул.       – Ну… Возможно, потому, что я не сильный самец?       Беззубик так быстро махнул хвостом, что у Иккинга не было времени уклониться. Хвост влепил ему по голове, сшибая по пути со стены несколько инструментов. Иккинг вскрикнул и схватился за ушибленное место.       ::Я не позволяю слабым самцам ездить у меня на плечах:: – заворчал на него Беззубик, оскалив зубы.       Иккинг недоумённо уставился на него, потирая голову. Он знал, что Беззубик не очень любит самоуничижение с его стороны (даже если в нём была доля правды), но обычно он был намного более терпелив.       ::Она принесла тебе приношение:: – учил его Беззубик, – ::Или мне кажется, что это приношение. Ни одна женщина раньше так не поступала для тебя, оказывая тебе знаки внимания!::       Иккинг кинул на дракона самый раздражённый взгляд, на который только был способен. Его довольно расстроила направленная на него агрессия.       – Это только перчатки, – констатировал он, хотя и был тронут этим подарком. Во всяком случае, это значило, что Дорис небезразличны его шрамы. – Мне вообще стоит спрашивать, что такое приношение?       ::Это часть наших правил спаривания:: – сообщил Беззубик, подразумевая, что Иккинг уже должен знать подобные вещи. – ::Сперва надо привлечь внимание самки, сделав ей приношение из черепов::       По правде говоря, Иккинг немного опасался спрашивать, но любопытство взяло верх.       – Чьих черепов?       Уши Беззубика встали торчком, всё недовольство исчезло из его позы.       ::Потрясающие убийства:: – начал описывать он, – ::Величайших жертв. Если она примет, она вызывает тебя на бой. Они могут длиться лунами::       Раздражение Иккинга тоже постепенно исчезло, когда дракон принялся пританцовывать на месте. Он уже давно не видел его таким бодрым. И в глубине души он знал, что это от того, что они уже столько времени на земле.       – То есть бой может идти несколько дней? – спросил он. Он хотел поддержать хорошее настроение Беззубика и внимательно слушал, попутно начиная заново раскачивать меха.       Дракон кивнул и с энтузиазмом заворчал.       ::О да. Это лучшая часть! Самцы всю жизнь ждут, чтобы вступить с самкой в поединок::       Иккинг был уверен, что что-то не так услышал.       – Подожди… Они ждут части с дракой?       Беззубик замахал хвостом.       ::Ага! Спаривание происходит потом, и только если самец победит самку. Многие не выживают:: – Беззубик сообщил это, как незначительную деталь. – ::Но даже тогда, появление потомства – редкий случай::       – Что ж, это объясняет, почему драконы ещё не правят миром, – пробормотал Иккинг. Беззубик продолжал говорить, как будто не услышал этой реплики.       ::Но схватка – одно из самых ожидаемых событий в жизни самца. Это происходит, только если мы проходим отбор, и часто самка получает множество разных приношений. Да и то, требуется, чтобы у пары совпадали периоды страсти…:: – Беззубик хлопнул хвостом по земле, примерно как кто-нибудь может хлопнуть кулаком по столу, пробормотав «чёрт!» – ::Я был так близок к поединку – я нашёл идеальную самку…::       Дракона будто прорвало, его бормотание уходило всё глубже и глубже в дебри драконьей культуры. И именно в тот момент, когда повествование Беззубика запнулось, Иккинг, слушавший того вполуха в предвкушении скорого полёта, замер с открытым ртом.       Разочарование ударило по нему с силой Мьёльнира.       – Значит, у тебя была девушка? – Иккинг пытался сохранять полную бесстрастность, но на Беззубика его попытки не особо подействовали.       ::В общем, я не много знаю о традициях людей, но эта самка хочет спариться с тобой, и ты очевидно хочешь спариться с ней – и я хочу, чтобы ты спарился с ней, потому что твоё безумие сводит меня с ума::       Иккинг позволил Беззубику уйти от прямого ответа – как, впрочем, всегда, когда речь шла о деталях его прошлого – и обратил своё внимание на более актуальный, хоть и намного более неудобный, вопрос.       – Знаю, знаю… – Иккинг поднял один из инструментов, сбитых ранее Беззубиком – длинные щипцы. Он подошёл к забытым на огне чешуйкам и немного в них потыкал. Похоже, они были совершенно невосприимчивы к теплу, оставаясь такими же твёрдыми и мёртвыми, как в исходном состоянии.       ::Ты не хочешь жениться:: – заявил Беззубик, целеустремлённо пытаясь вернуть внимание Иккинга к их отправлению.       – Ага, – вздохнул Иккинг. Он положил щипцы на наковальню в пределах досягаемости. Дрожь металла, соприкоснувшегося с металлом, не прошла через его руки – перчатки защищали не только от жара.       ::Ты не хочешь одну женщину на всю жизнь::       – Ага, – этот вариант, в общем то, даже не рассматривался.       ::Видишь, к чему я клоню?::       – Вижу, могу поклясться, что вижу, – Иккинг положил руку на меха, но не стал снова качать их, а повернулся к Беззубику. – Просто… Я не понимаю, что делаю. Я ненавижу не понимать, что делаю.       ::Тогда прыгай вперёд вниз головой!:: – сказал дракон таким тоном, будто эту банальность даже обсуждать смысла не было. – ::Разве не так говорят люди? И разве ты не делаешь так каждый раз, когда чего-то не знаешь?::       – Да, ну то есть, возможно, но это же женщина. Возможно, это единственное, чего я не знаю и боюсь. Я просто сотворю какую-нибудь тупость – я знаю, что так и будет – и я определённо не собираюсь ни у кого просить совета, – в основном из-за гордости, и потому что он знал, что за «совет» это окажется. – Это… Это в целом неудобная ситуация.       ::Неудобные ситуации случаются по ночам, когда ты…::       – Ясно! Я понял! – оборвал его Иккинг.       ::Просто пообещай мне, что ты подумаешь об этом:: – умоляющим голосом закончил Беззубик.       Иккинг прикусил губу и несколько секунд смотрел на Беззубика. Он по крайней мере знал, что дракон искренен. Халвдан и все остальные викинги думали, возможно, что помогают ему получить некое достижение, перейти на новый этап жизни. Иногда он чувствовал себя как их домашний дикарь, которого они пытаются очеловечить. Беззубик же просто хотел вернуть лучшего друга.       – Хорошо. Да. Я подумаю об этом.       ::Это всё, о чём я прошу::       – Что скажешь о том, чтобы закончить наконец этот хвост? – пора было переходить к более приятным темам.       ::И ты ещё спрашиваешь?::       Иккинг засмеялся и налёг на меха. Пламя бодро вспыхнуло.       – Если не получится их расплавить, я просто прикреплю их как на чешуйчатую кольчугу. Если всё будет совсем плохо, можно просто ребалансировать хвост как он есть. Я обещаю, что подниму нас в воздух за три дня в крайнем—       Рёв, подобный медвежьему, раздался с противоположной стороны кузни. Должно быть, он был слышен даже на берегах моря Мармары. Мальчики молча наблюдали, как красноватые щёки Демьяна темнеют до коричневого оттенка, и как на них становятся заметнее седые волосы.       Несколько мгновений Демьян не двигался. Иккинг видел, как ярость накапливается в нём, как пузыри в перегретой воде. В какой-то момент её стало слишком много, и он принялся кидаться словами и брызгать слюной.       – Это не чисто! И! И – у тебя тут дракон!       – Я убирал тут прямо сейчас! – настоял Иккинг, и шепнул уголком губ: – Беззубик, тебе надо бежать.       ::Не думаю, что мне стоит оставлять тебя здесь с ним. Он кажется разъярённым::       – Он обычно так выглядит. Всё будет нормально.       – Я убью тебя! – орал Демьян, не обращая внимания на заявление Иккинга. – Я разобью голову наковальней! Я сожгу ноги огнём!       – Успокойся! – крикнул Иккинг, умудрившись выжать такую же громкость. – Если ты убьёшь меня, тебе придётся это убирать!       ::Тебе тоже надо бежать::       Беззубик попытался вытащить Иккинга за фартук наружу. Иккинг только отмахнулся от чешуйчатой головы, не отрывая глаз от Демьяна.       – Я не могу оставить здесь всё, – прошипел он. – Мне нужна эта кузня!       – Я убью дракона! – бесился Демьян, – Моя кузня! Испоганили мои инструменты!..       ::Он оскорбляет меня?::       – Беззубик, просто уходи!       ::Я не в настроении терпеть оскорбления::       – Такую тварь лучше освежевать и сварить из неё суп!       ::Это было оскорбление! Я точно знаю!::       Иккинг помассировал голову, пытаясь унять зарождающуюся боль позади висков. Он чувствовал, что напьётся сегодня вечером. Ему срочно требовалось найти какой-то выход для стресса от жизни на земле. ***       В темноте Ночная Фурия могла превращаться всего в пару светящихся глаз. Эта способность на протяжении столетий порождала среди северных жителей мифы и пугающие истории. Беззубик растянулся вдоль самого края крыши бани, напротив таверны, сливаясь с ночью не хуже тени. Невидимый в этот час для случайных прохожих, дракон позволил облаку одиночества окутать себя. Теперь, когда луна была на небе, и для всех существ наступила ночь, дракон мог представить, что он снова со своей стаей, представить танцы в небе, огненный круг и вой на луну.       Это было целую жизнь назад. Он знал это, и он принимал это, но он берёг эти воспоминания, как люди берегут воспоминания о детстве.       Беззубику довольно нравились ночи Миклагарда. Без солнца воздух становился прохладнее, но ветер оставался тёплыми, завиваясь вокруг спины и хвоста, как ласкающие руки. Коты стягивались к нему, как дети, не отвлекаемые больше людьми. Они приносили ему рыбу или мясо и пели ему созвучным мурчанием или хоровым мяуканием. Иногда какой-нибудь человек начинал возмущаться, но один рык Беззубика обычно быстро отправлял его обратно в дом. Он не позволит им беспокоить его ночи.       Хотя эти ночи Беззубик любил больше, чем любое другое время в городе, он был более чем готов расстаться с ними. Желание неба поселилось в его сердце, и оно было таким тяжёлым и тянуло его так сильно, что он всё слабее контролировал свои действия. Он стал прыгучим, нетерпеливым, слишком подвижным, и всё же… Тяжесть и чувство меланхолии подавляли все позитивные эмоции, которые могли у него возникать. Что было страшнее всего, с потерей контроля в нём иногда возникало желание вгрызаться в человеческую плоть. Ему приходилось скрываться днём; ему приходилось держаться ближе к Иккингу, потому что Иккинг был источником человечности, которая позволяла ему сохранять рассудок.       Его беспокоила болезнь, которая поражала сознание каждого дракона, слишком долго оставшегося без полётов, и единственное лекарство от которой лежало выше любого человеческого здания.       Только мысль о том, что он так близко к тому, чтобы снова летать, удерживала Беззубика от соблазна поддаться жажде убийства. Пока человек с ним, он мог откладывать своё безумие на завтра, день за днём. Именно его любовь к Иккингу заставила его согласиться на эксперимент мальчика. Сделать хвостовой протез правильного цвета и огнеупорным было хорошей идеей, возможно это даже спасёт их когда-нибудь, но необходимость Беззубика быстро набрать высоту заставляла его гнать мысли мальчика как можно быстрее.       Возможно, Иккинг уже нашёл бы способ работать с чешуёй, если бы он не вмешивался? Конечно, драка, которую он затеял с Демьяном, не помогла делу, но, по крайней мере, они достаточно быстро покинули кузницу, и Иккингу не пришлось лишний раз терпеть этого ворчливого мужлана.       Дело ускорится и в том случае, если Иккинг сможет ночью нормально отдохнуть…       Беззубик обратил свой взгляд на человека, способный различать все детали даже через расстояние и темноту, хотя только смотровые проёмы, называемые окнами, позволяли ему увидеть творившееся внутри. Мальчик сидел за столом с большим парнем, Халвданом, и выглядел раздражённым таким соседством. Но напряжения в его позе было существенно меньше, чем ранее днём.       Беззубик распознал в мальчике некоторых из тех симптомов, которые сам испытывал, и знал, что тот тоже страдает от жизни на земле. Это взвинчивало их обоих, влияло на их мысли, их суждения, их концентрацию. Они не могли жить без воздуха, свободы и друг без друга. Слишком много кто другой вмешивался в их время и действия.       Уши Беззубика вздёрнулись, когда он заметил, что Дорис подобралась сзади к Иккингу. Она положила руку ему на плечо, и Иккинг повернулся. Беззубик разглядел, как Иккинг на мгновение сильнее сжал кружку, когда посмотрел женщине в лицо. Дорис что-то сказала, но шум, льющийся из таверны, перекрыл её слова. В любом случае Беззубик не считал, что там было много норвежского.       Дорис нагнулась к Иккингу, и выражение её лица стала более нежным, когда она взяла его за руку и попыталась стащить с сидения.       Давай, Иккинг… Сделай это ради себя…       Возможно, на него подействовало безмолвное воодушевление Беззубика, но в этот раз Иккинг позволил Дорис оттащить себя от выпивки и смеющихся людей. Беззубик видел, как Иккинг что-то показал викингам, что, возможно, означало недоброе отношение – это заставило их рассмеяться ещё больше. В результате Дорис с Иккингом исчезли из вида.       Через несколько секунд дверь таверны распахнулась, выпустив на улицу свет, песни и смех, перед тем как Иккинг снова захлопнул её. Дорис продолжала вести Иккинга вниз по улице, назад к дворцу. Иккинг пару раз покачнулся, но в целом успешно скрывал признаки опьянения. Беззубик мог различить цвет щёк Иккинга, который распространился на шею и вниз под рубашку. Обычно это означало смущение, но Беззубик не считал, что смущающийся Иккинг остановил бы Дорис через три дома и поцеловал бы её, прижав к глиняной стене, примерно как она ранее поступила с ним.       Беззубик отвернулся от парочки, предоставив их самим себе, и скрылся в тенях. Ему ещё многое предстоит узнать о человеческих правилах спаривания, но он предпочитает слышать о них, а не быть прямым свидетелем. ***       Беззубик строил большие ожидания на удовлетворении страсти Иккинга, которые быстро превратились в разочарование после недолгой прогулки рядом с мальчиком.       Иккинг неторопливо и задумчиво брёл на Гипподром на утреннюю тренировку с Харальдом. Он практически не обратил внимания на Беззубика, когда дракон спрыгнул рядом с ним с высокой перекладины, распугав при этом невнимательных прохожих. Их крики тоже как будто не дошли до ушей мальчика.       Беззубик ничего не говорил на протяжении прогулки. Он рассматривал профиль человека, пытаясь расшифровать его выражение лица. Он казался таким… подавленным. Разве он не должен испытывать счастье? Облегчение?       По крайней мере, он выглядел расслабленным, что про себя Беззубик сказать не мог.       Гипподром уже стало видно, когда Иккинг нарушил молчание.       – Беззубик, я… – он тяжело выдохнул и потряс головой. – Мне не стоило этого делать. Почему я это сделал?       Казалось, что Иккинг спрашивает у самого себя, но Беззубик всё равно ответил.       ::Разве ты не чувствуешь себя лучше?::       Иккинг поморщился, взглянул на дракона и снова уставился вперёд.       – Я чувствую себя лучше – но в то же время нет. Я… я не знаю… Думаю, я разочаровался в себе. В смысле, она проститутка – куртизанка – как угодно, это всё равно… низко с моей стороны, так ведь?       Иккинг не мог рассчитывать, что Беззубик ответит на это. Дракон совершенно не понимал человеческих брачных правил, не говоря уже о стандартах.       Медленно, Беззубик попытался собрать из известных ему кусочков информации хоть какое-то утешение.       ::Кажется, что люди спариваются только в браке – но если желание спариться есть, а необходимости в потомстве нет… Тогда партнёр не так то уж и важен… Разве нет?::       Небольшая натянутая улыбка появилась на лице Иккинга. Лучше, чем ничего.       – Это… сильное упрощение.       ::Мне кажется, ты просто любишь всё усложнять:: – продолжал Беззубик, – ::Утром ты снова этим занимался, так что, должно быть, это достаточно приятное времяпрепровождение::       Иккинг чуть не споткнулся на ровном месте.       – Подожди… Как ты узнал? – прошипел он, выпучив глаза.       Судя по бледность веснушчатых щёк, Беззубик подозревал, что Иккинг уже знает ответ.       Они прошли внешние стены Гипподрома. Дракон правдиво ответил, не испытывая стыда.       ::Я хотел посмотреть, закончили ли вы уже. Оказалось, что нет::       – Ты— ты— ты— смотрел!, – мальчик странно вскрикнул в конце фразы, как детёныш, которому наступили на хвост.       И Беззубика хватило достоинства прижать уши к голове и поморщиться.       ::Я не оставался надолго… Мне было любопытно!::       – О боги, – простонал Иккинг, проведя по лицу рукой.       ::Я просто не понимаю, почему только и говорят, что про спаривание::       Человек выглядел слабым и бледным, даже когда они снова вышли на солнечный свет.       – Помолчи… Просто… Помолчи минуту…       ::Это настолько приятно?::       – Беззубик, пожалуйста…       Когда Иккинг закончил спускаться по ступеням на Гипподром, перед ним предстал отличный шанс отвлечься от смущающих комментариев Беззубика. Сегодня его ждал не Харальд, а Халвдан, крутящий в руках свою ромфею.       И Халвдан улыбался. Он просто не мог сдержать улыбку.       Волосы на затылке у Иккинга встали дыбом. Хотя его тело было напряжено, он продолжал медленно шагать к центру арены.       – Где Харальд? – спросил Иккинг, будто сказав «доброе утро».       – Взял выходной, – пожал плечами Халвдан, не отпустив улыбки. – Я решил, что могу разок его заменить.       – Да ладно? – пробормотал Иккинг, взглянув мельком туда, где Беззубик устроился на трибунах.       – Ага, – усмехнулся Халвдан, – Дорис сказала, что у тебя большой потенциал.       Иккинг, который собирался отстегнуть саблю с пояса, замер на месте.       – Что? – мягко переспросил он, но с опасными нотками в голосе. Если это возможно, улыбка Халвдана стала ещё шире.       – Я столкнулся с ней как раз перед тем, как придти сюда. Она сказала, что ты быстро учишься.       Лицо Иккинга пылало, но кровь в жилах была ледяной.       – Она тебе так сказала, правда? – он знал, что это была плохая идея. Он знал это.       Халвдан засмеялся, упёр головку топора в землю и опёрся на топорище, как на трость. Дерево заскрипело под его весом.       – Должно быть, ты неплохо её погонял. Да ладно, не смотри на меня так! Всё это просто…       Иккинг не был уверен, как это случилось. В одну секунду он пытался унять дрожь в руках, а в следующую стоял над Халвданом, который лежал на земле на спине, держась одной рукой за челюсть, по которой Иккинг ему врезал.       – Оу, – прошипел Халвдан. Он быстро сел и осмотрел свою ладонь – в пятнах крови из-за того, что он прокусил себе губу. – А эта чертовщина за что?       Иккинг сначала сжал кулаки, но ярость, подпитываемая раздражением, высвободилась при ударе. Он не собирался извиняться. Было слишком сладостно силой стереть улыбку с лица кого-то вроде Халвдана.       Он протянул викингу руку.       – Ты самый большой насмешник, которого я встречал, – сообщил он мужчине. Когда Халвдан не потянулся к протянутой руке, он добавил: – Считай это платой за то, что ты сбил Беззубика с неба.       ::Спасибо!:: – расслышал Иккинг дракона через стадион.       Губы Иккинга сложились в улыбку, и это заставило поверженного викинга принять его руку. Иккинг слегка застонал, когда поднимал мужчину на ноги.       – Ну ладно, – согласился Халвдан, когда встал на ноги. Он принялся отряхивать пыль со штанов. – Думаю, это существенно уравнивает счёт. Признаю, я этого не ожидал.       Иккинг ударил Халвдана в другую щёку, когда тот опустил взгляд, чтобы рассмотреть кровь на руках. Халвдан сильно споткнулся и едва-едва удержался на ногах. В этот раз он не ощупывал лицо, и никак не отреагировал на возможную боль. Он просто уставился на Иккинга, как будто видел кого-то совершенно другого.       – ЧТО ЗА ДЬЯВОЛЬСКИЕ ИГРЫ ТЫ ТУТ ЗАТЕЯЛ? – дружелюбный образ, который Халвдан создавал все эти дни, сразу растворился.       Иккинг улыбнулся, испытывая жестокое удовольствие от того, что разрушил весёлое настроение Халвдана.       – Это было за то, что ударил меня.       – Это – это было несколько месяцев назад! – воскликнул Халвдан.       – Всё равно было.       – Ты хочешь драки, да? – Халвдан ухватил свою ромфею, и впервые Иккинг увидел создание, с которым приходилось иметь дело врагам Варингьяр – дикого рычащего варвара из легенд. – Что ж, я дам тебе драку.       Радуясь смене поведения, Иккинг отстегнул свой меч. Халвдан бросился в атаку.       – За тобой всё ещё должок за то, что направил на меня проститутку, – вставил Иккинг, отступая назад из-под кругового удара меча.       В отличие от Харальда, Халвдан не очень контролировал своё вращение – видимо, он привык силой сталкиваться со своими противниками, и ему потребовалось на мгновение дольше, чтобы оправиться от промаха. Мгновение в битве может означать жизнь или смерть.       – Может перестанешь уже её так называть? – Халвдан взмахнул топором с такой силой, что звук от удара о землю передался в ноги. Иккинг мог бы в этот момент использовать свои преимущества, если бы Халвдан не продемонстрировал способность выдёргивать топор в подобных случаях без видимых усилий. – Она хорошая девушка, куртизанка…       – Кому какая разница, что она живёт во дворце, – Иккинг блокировал боковой удар и обнаружил, что его вес существенно сдвинулся, а ботинки скользят по верхнему слою земли. Он застонал от усилия. – Это всё равно только работа для неё!       – Ты ничего о ней не знаешь, – настаивал Халвдан. Раздражение не сходило у него с лица по мере того, как ответные удары Иккинга становились всё сильнее и сильнее. Почему Харальд не предупредил его об этом парне? Это было похоже на попытки убить молотком комара! – Девчонкой она была замужем за каким-то членом Совета втрое старше неё.       Иккинг отскочил от очередного сокрушающего удара, прокомментировав только «Оу».       Халвдан тяжело дышал от усилия, которое вкладывал в каждый удар, и теперь замедлил темп, заданный в начале под влиянием ярости.       – Ему нужны были наследники, а она была такой милашкой… – когда Халвдан сбавил напор, Иккинг тоже стал двигаться экономнее. – Она не могла ему их дать, так что он избавился от неё и нашёл себе другую жену.       Иккинг сощурился.       – Как можно вообще «избавиться» от жены? За то, что у неё нет детей?       Разводы были довольно редки среди Викингов, и, насколько он знал, на юге не могли о них не слышать.       Халвдан пожал плечами, используя этот диалог для перерыва, чтобы унять дыхание. – Чиновник такой высоты? Они могут почти всё что угодно, если будут достаточно осторожны. Ему доверяли намного больше, чем ей. Он распространил о ней обесчещивающие слухи и добился аннулирования брака. Ей было нечем восстановить своё имя, и из-за этого у неё возникла масса проблем. Но она была такой милашкой, что Халвдан и Болли убедили императрицу оставить её при дворе как куртизанку. Она неплохо приспособилась к такой жизни.       – И всё потому, что она не могла родить ему детей? – поинтересовался Иккинг вслух. Что-то в подобной судьбе бесконечно раздражало его. Дорис не могла изменить того, с чем она была рождена. Викинг взял бы приёмного сына или нашёл бы суррогатную мать. Звание не должно было передаваться по крови, в отличие от Юга. Жить осмеянной просто потому, что она не подходила под стандарты отсталого общества…       Иккинг прикусил губу. Она спала с мужчинами, чтобы оставаться во дворце, и она спала с ним, потому что… Он уже не был уверен. Возможно, потому что Халвдан всегда так по-доброму к ней относился, возможно, потому что он был Наездником – но ни то, ни другое не объясняло, почему она так внимательно относится к его шрамам. Этим утром она оказала особое внимание шраму на его спине, когда его стало видно в солнечном свете, исцеловав его весь и бормоча греческие слова, о значении которых он мог только догадываться.       Заботиться о чьих-то шрамах – это не то, что сделала бы проститутка. Это было больше похоже на действия любовницы.       – Ага, – торжественно согласился Харальд. – Она была более пустой, чем бочка эля в Йоль!       Раздражение забурлило в Иккинге. И он ударил Халвдана в лицо в третий раз за это утро.       – КАКОГО ЧЁРТА?!       – Это было за то, что ты очевидно пропустил Лаугардагур.       – А НУ ИДИ СЮДА! ***       – Послушай! Я просто не могу их достаточно разогреть!       Пот стекал у Иккинга со лба, пощипывая глаза солью и размытым пеплом. Руки уже горели от продолжительной работы за мехами.       Беззубик принёс Иккингу ещё немного чешуек на следующий день, но вне зависимости от того, как сильно он раздувал огонь, пламя на них просто не действовало.       Попытки связать их оказались такими же неплодотворными. Каждый раз, когда ему удавалось проделать в чешуйке отверстие, никакого усилия не было достаточно, чтобы не дать ей расколоться целиком. Они либо рассыпались на части, либо казались неразрушаемыми. В общем, ночной кошмар любого кузнеца.       ::Не могу сказать, что я удивлён:: – зевнул Беззубик, и почесал за ухом задней лапой. – ::Даже отдельно от моего тела, они огнеупорные::       – Я уверен, что если увеличить продолжительность, это решит проблему, – пробормотал Иккинг, уставившись на кучку чешуи.       ::Просто перебалансируй его:: – приказал дракон. Иккинг выглядел обиженным.       – Может мы можем… Я не знаю… Неужели не осталось никаких вариантов? – Иккинг упорно не хотел сдаваться. Он ненавидел сдаваться на середине пути. Он ещё раз потянулся к мехам. – Может, если продолжать в течение…       ::Оставь их в покое!:: – оборвал его Беззубик и выстрелил плазмой в очаг, заставив Иккинга отскочить назад с громким криком. – ::Я устал ждать – я больше не могу ждать! Мне надо летать!::       – Что с тобой… – Иккинг оборвал свои слова так резко, что, казалось, он физически проглотил их. Сожаление читалось у него на лице, когда он думал о драконе. Он не будет заканчивать свой вопрос. Только не тогда, когда он точно знает ответ.       – Ты прав, – мягко сказал он, – ты прав. Извини меня. Ты прав. Я просто трачу время, это всё без толку, и я просто задерживаю тебя— нас – здесь.       Извинение Иккинга, его осведомлённость о проблеме дракона без необходимости прямого бросать это ему в лицо, немного успокоили Беззубика. Он уселся на хвост и пнул коробку с заготовленными материалами к Иккингу.       ::Ну давай тогда поднимемся в воздух::       Иккинг усмехнулся.       – Ага… Ты прав. Только сначала я должен тут прибраться после одного взрыва до того, как Демьян вернётся… сюда…       ::Если ты закончишь хвост, мы сможем улететь, не убираясь, и он ничего нам не сделает::       – Беззубик…       ::Что?::       Иккинг не ответил, и Беззубик проследил за взглядом человека в очаг, где плясало пламя насыщенно коричневого цвета – он такого ещё не видел, за всю свою историю общения с драконами.       Но не пламя привлекло внимание Иккинга. Это была чешуя в этом особом коричневом пламени – чешуя размягчилась. Тёмно-синяя гуща растеклась по нагретым камням в очаге, самые краешки шипели на раскалённых камнях как пятна чернил.       – Твой огонь, – выдохнул Иккинг. Он похлопал Беззубика рукой по плечу, на всякий случай, если дракон невнимательно смотрел.       Беззубик замотал головой, не давая Иккингу закончить предложение.       ::Нет. Это бессмысленно… Моя чешуя выдерживает драконий огонь. Как и большинства других драконов::       Лицо Иккинга исказилось в задумчивости. – Если мой огонь не справился с этим, и твой огонь на такое не способен…       Он медленно повернул голову, встретившись взглядом с похожими глазами Беззубика, и дракон сразу продолжил мысль. ::Человеческий и драконий огонь могут?::       Улыбку на лице Иккинга можно было назвать только если маниакальной. И, на этот раз, Беззубик был рад её видеть.       – Мы скоро отсюда уберёмся, приятель.       ::Думаю, если мы сделаем это стильно, ещё один день я могу подождать::       – Это всё, о чём я прошу. ***       Весь день они провели в кузне. Иккинг создавал разные расплавы, экспериментируя с сочетанием огня Беззубика и древесного огня при разных температурах, пока не нашёл идеальную консистенцию чешуи. А когда Демьян попытался выставить их, они захватили кузню силой, причём Беззубику пришлось показать ему истинную силу TatqiqKivgaq.       Полученный хвост не совпадал с родным хвостом Беззубика на ощупь – у него получилось гладкое защитное покрытие. После многих попыток, Иккингу удалось сделать тонкое покрытие, чтобы оно несколько сохранило эластичность, но после застывания оно стало таким же твёрдым, как оригинал. Чешуя очень медленно остывала, и, ради безопасности, Иккинг решил оставить результат на ночь.       А утро начнётся с целебного ветра.       Сейчас Иккинг лежал в кровати, высунув одну ногу из-под одеяла и положив руку на плечо Беззубика. Дракон посмотрел на своего человека, на эту молодость, которая снова просвечивала из-под слоя неуверенности, и глубокая благодарность за то, что у него в жизни есть такое существо, окутала его сердце. Он потерял так много и он обрёл так много, просто потому, что его костлявый человек решил пробиться в этой жизни наоборот, чем все. Он считал особенности такой жизни плюсом для себя. С хвостом или без хвоста, сейчас рядом с ним лежал именно тот, кого он хотел тут видеть. Весь он – от квадратных зубов до неравномерной шерсти – был его второй половиной.       Беззубик лизнул Иккинга в щёку (у парня хватило наглости поморщиться даже во сне!) и выскользнул из кровати. Он не пытался скрываться, и хвост колотил по полу, волочась сзади. Иккинг всё равно ещё недолго проспит.       Беззубик вышел из комнаты и остановился посмотреть на женщину, прислонившуюся к стене рядом с дверным косяком. Она втянула воздух под пристальным взглядом кошачьих глаз, изучающих её и её намерения, но она твёрдо стояла на месте и встретила взгляд Беззубика своим, не дыша, не двигаясь, ожидая чего-то. Сигнала. Жеста.       После минуты бесконечного молчания, он кивнул ей. Понимание, приветствие, разрешение? – этого женщина не знала. Она не могла понимать Беззубика так, как Иккинг понимал его. Но она восприняла это как «да» во всех смыслах этого слова, и, не задерживаясь в присутствии Великого Дракона, без попыток потрогать его и не тратя время на то, чтобы полюбоваться на отлив его чешуи в лунном свете, Дорис без раздумий вошла в комнату Иккинга.       Беззубик продолжил свой путь из дворца, готовый получить максимум удовольствия от своей последней ночи на земле.