История Иккинга (ориг. Hitchups)

Иккингу удалось ускользнуть из Медового зала на удивление незаметно для кого-то с сияющим луком за спиной и статусом изгнанника, нависшим над головой. Его отец сразу начал совещаться со своими ближайшими советниками, и Иккинг просто не мог упустить такого шанса слинять на время. Он знал, что ему снова придётся поговорить с отцом — впереди было ещё столько планов, столько споров. Но, наблюдая движение толпы по окончанию собрания, Иккинг почувствовал себя в сильной духоте. Он больше не мог разобрать отдельные движения или выражения лиц — их было так много, они были такими шумными… Он чувствовал себя как в ловушке. Сейчас ему просто надо было увидеть Беззубика… А потом он вернётся, когда вокруг отца будет немного меньше народа. Будет безопаснее — — Иккинг! — А? — он обернулся, едва выйдя за двери Медового зала, и сразу отступил в сторону, давая людям пройти. Потребовалось всего мгновение, чтобы понять, кто его звал — почти каждый прохожий глазел на него, но только один человек столь откровенно смотрел в глаза. Она подошла так быстро, что Иккинг начал опасаться, как бы она не бросилась к нему в объятия. Он ненавязчиво сделал шаг назад, активно сигнализируя ей воздержаться от подобного. Хотя обнимашки от Забияки Торстон — это само по себе в лучшем случае странно, вырубить её ударом электричества от лука на глазах у всей недоверчивой деревни было бы ещё хуже. К счастью, она остановилась вне его личных границ, и её широченная улыбка смотрелась очень странно на фоне такого количества угрюмых или недовольных лиц. Иккинг немного отклонился назад, определённо озадаченный. — Привет… Забияка. — Чувак! — … и Задирака. — Чувак, — повторил Задирака, пробираясь мимо своей сестры. Он поднял руку и, похоже, собирался похлопать Иккинга по плечу, но быстро передумал это делать. — Это было — — Неплохо, — прервала его сестра, — и я просто хотела первой сказать — — ВАУ! — закончили близнецы одновременно. — Я ненавижу, когда вы двое это делаете. Голова Иккинга дёрнулась к новому голосу, достаточно усталому. Рыбьеног возвышался над близнецами — а, учитывая рост Задираки, это о многом говорило. Большая часть его волос под шлемом была собрана в короткую косу, и у него росла бородка, которой Иккинг мог только позавидовать. Пока он связан с Беззубиком, у него она, наверное, никогда нормально не вырастет. Задирака потянулся вверх и похлопал великана по спине. — Хорошая работа, Рыбик. Рыбьеног вяло улыбнулся своему товарищу-блондину. — Я никогда не привыкну к этому, клянусь, никогда, — в его голосе было облегчение, по которому Иккинг понял, что старый добрый неторопливый Рыбьеног ещё здесь. — Спасибо, — сказал Иккинг, — За то, что прикрыл меня там. Улыбка Рыбьенога стала немного увереннее. — Ну, это всё правда — всё, что ты рассказал нам со времён своего отлёта, подтверждается. Иккинг ухмыльнулся в ответ. — Не могу поверить, что ты был там, с Советом. Кто ты такой? Деревенский тактик? Рыбьеног скромно пожал плечами. — Всё, что требует рисования графиков, вычислений и анализа, мне кажется. На самом деле, я тебя должен благодарить, — признал он, и потёр шею характерным жестом, который Иккинг едва мог припомнить из детства. — Меня? Рыбьеног кивнул. — Ну да. Я имею в виду, ты действительно помог деревне… и сделал это способом. Который так на тебя похож. Я понял… что если ты смог это, то смогу и я. Это, и… — Рыбьеног взглянул на близнецов, не уверенный, стоит ли ему говорить дальше. В результате он продолжил, но немного тише: — И я хотел помочь тебе. Обеспечить тебе здесь немного признания. Путь назад в деревню, или что-то вроде того. Я — я думаю, я хотел извиниться перед тобой за — за то, что был плохим другом. Пару секунд Иккинг просто смотрел на этого человека, будто пытаясь разобраться в этом объяснении, превратившемся в извинения. — Рыбик, эм… Рыбьеног снова принялся тереть шею, чувствуя себя неловко под таким пристальным вниманием. — Слушай, Иккинг, если это что-то для тебя значит — мне жаль. Иккинг покачал головой; он чувствовал, как в груди у него зарождается сдерживаемый смех. — Рыбик, всё в порядке. Ты сделал более чем достаточно, заставив их выслушать меня — — Мне тоже жаль, — вмешался Задирака, ошарашив обоих мужчин своим неожиданным признанием. — Эм… — Жаль, что я сразу не поняла, какой ты классный! — закончила Забияка, подпрыгивая на месте. — Я не… — Ты даже никого не побил! — протяжно проорал Задирака. Пара прохожих хмуро на них посмотрели — более хмуро. Иккинг почувствовал, будто провоцирует окружающих, даже просто разговаривая с близнецами. Забияка принялась вспоминать: — Когда ты сказал Лисбергу, что не доверяешь ему — — А на самом деле это касалось вообще всех — — Когда ты сказал всем заткнуться, — добавил Задирака. — На Совете! Кто вообще так делает? — И ты ведь знаешь, что я в списке добровольцев, правда? — спросила Забияка. — Потому что я прям предвкушаю, как буду летать на драконе. Это точно будет. — О! — Задирака, казалось, только сейчас вспомнил цель всего этого собрания. — Я тоже, и я! Иккинг посмотрел на Рыбьенога, безмолвно спрашивая, как их заткнуть. — Если ты ещё не понял, они действительно воодушевлены перспективой перемен, — пояснил Рыбьеног с нотками извинения. — А стиль, в котором ты это доносишь, вероятно, нравится только им. А это правда, что ты сегодня ходил по острову без сопровождения? Иккинг вздохнул, уже в который раз. — Ну и что? — Эй, парни! Астрид вынырнула из толпы, оттолкнув плечом пару людей в типичной манере викингов. Иккинг нахмурился на неё. — Я знаю, что ты скажешь, — сообщила она, когда он только открыл рот. — Но я решила, что это хотя бы поможет обратить на тебя внимание людей. Иккинг закрыл рот. Потом глаза. — Я понимаю, и я благодарен тебе за то, что ты пыталась сделать, — медленно проговорил он. — Но я не думаю, что начинать какие-либо взаимоотношения между враждующими расами на изначально неправильных установках — — Лицемер, — сразу вставила она. Он поджал губы. — Я не хочу, чтобы они пытались взять над драконами верх, — перефразировал он. — Ну вот, снова, думаешь только о драконах — — Ребята! — прервал их Рыбьеног. Это сработало и на близнецов — которые отчасти слушали, отчасти пытались развеять иллюзии друг друга касательно полётов на драконах. — Ну сколько можно, вы вчера вообще ничего не достигли? — Да, Астрид, не могу поверить, что ты соврала нам и ушла за Иккингом, — сказала Забияка с весьма недовольным выражением лица. — Тебе лучше не знать, — вполголоса пробормотал Иккинг Рыбьеногу и помассировал переносицу. Он не думал, что сегодня ночью ему хватит сил что-то сделать в отношении драконов; Он уже и так валился с ног. Астрид наблюдала за ним, и обратила внимание на запавшие щёки и глаза — особенность, которой прошлой ночью ещё не было. — Ты вообще спал? — спросила она, припомнив, что он говорил, что исследовал границу прошлой ночью. А когда они расстались — уже был далеко не вечер… — Нет, — ответил он коротко. — Как ты? Она фыркнула. — Ага. Спать — это всё, что мне теперь можно делать. Мой отец в ярости, когда я поздно возвращаюсь. — А почему собственно ты была поздно? — спросил Сморкала. Он вразвалочку подошёл к их группе, одним из последних покинув Медовый зал. Он остановился рядом с Задиракой и смотрел на Астрид, а Иккинга будто вообще не замечал. — Ага, — подхватил Задирака, — почему ты опоздала? Он принялся дёргать бровями вверх-вниз и не успокоился, пока Астрид не ткнула его в плечо. — Он убеждал меня не убивать его, — ответила она. — Всю ночь напролёт. Она взглянула на Иккинга, который кивнул с абсолютно серьёзным лицом. — Ага, всю ночь, — подтвердил он. Они улыбнулись в ответ, и Иккинг осознал, что все, кого он в детстве хотел впечатлить или с кем подружиться, теперь разговаривают с ним доброжелательно. Ну, все, кроме Сморкалы. — Значит, ты её встретила — ты действительно видела Ночную Фурию? — спросил Рыбьеног у Астрид, не в силах сдержать зависть в голосе. — Она больше заинтересовала Древоруба, — обронил Иккинг между делом. — Древоруба! — казалось, Рыбьеног был готов пуститься в пляс. — Сколько вас на острове? — Только я, Беззубик, Древоруб и Чудовище. Я надеялся, что попытаюсь заполучить ещё парочку сегодня ночью — но не уверен, что получится. Близнецы обменялись озадаченными взглядами. Рыбьеног опустился обратно на пятки. Сморкала наблюдал за ним со смесью любопытства и осторожности. — И ты просто… что? Тусуешься с ними? — проговорил Задирака. Иккинг чувствовал, будто он что-то упустил — учитывая, как люди воспринимали любое его упоминание о жизни драконов. Он знал, что в этих местах обычно возражают против проведения времени с драконами без их убийства, но оправдание этим, по его мнению, преувеличенным реакциям он найти не мог. — Я навещаю их, сплю там, — он пожал плечами. — Они оба очень дружелюбны, и очень благодарны за освобождение. Древоруб и Чудовище, я имею в виду. Беззубику я просто так нужен. — Беззубик. Иккинг почувствовал, как нестерпимое желание убедиться в безопасности Беззубика скрутило ему живот. Что, если кто-то не пришёл на собрание, а вместо этого отправился в ущелье, и… И его съела Ночная Фурия? Как они будут с этим разбираться? — Послушайте, не это сейчас важно. Драконы хотят помочь освободить остальных, но как только они пересекут границу влияния Демона — всё, крышка. Но, если они установят связи с людьми, то смогут сопротивляться — — Почему люди? — вмешался Рыбьеног. — Аа-мпф, — Иккинг сдул с лица непослушные волосы. — Ну, есть… Есть что-то особенное в нашем разуме, что нас защищает… Я не могу это нормально объяснить… — Наш разум? — Сморкала показушно фыркнул. — То есть, нам придётся сражаться с этой штукой с помощью математики и… — Нет, — коротко ответил Иккинг. Он слишком устал, чтобы иметь дело с мозгами своего двоюродного брата. Единственный, кого он мог бы использовать как переводчика… Он повернулся к Рыбьеногу. — Рыбик, какая самая эффективная физическая защита у людей? Здоровяк сразу принял позу для пересказа по памяти. — Ну, сила торса бывает весьма хороша, хотя тонус ног зачастую означает — — Нет, нет, я имею в виду, против дракона. Или даже медведя. Как мы можем выстоять? Рыбьеног сразу уловил взаимосвязь. — На самом деле, никак. В сравнении с ними, наши тела довольно слабые — кожа тонкая, нам приходится полагаться на источники тепла, такие как одежда, — принялся он перечислять, к удовлетворению Близнецов. — Наши ногти слабее, тела меньше— — Именно, — оборвал его Иккинг. Насколько он помнил, Рыбьеног мог и стал бы перечислять факты практически бесконечно. — Так как же мы до сих пор выжили? — Оружие… — Рыбьеног отчаянно пытался понять, что же изгнанник хотел от него. Тот продолжал просто смотреть. — Которое… мы придумываем с помощью нашего разума! — Именно, — Иккинг широко улыбнулся. — Люди умные, и это ставит нас особняком от любого другого существа. Наш интеллект сохранил нам жизнь, несмотря на все шансы обратного. Насколько я узнал, в человеческом разуме есть что-то достаточно мощное, чтобы удерживать её на расстоянии. А связываясь с драконами, мы распространяем эту защиту — — Постой, постой! — ворвался в диалог Задирака, раскинув руки. — Демон это девочка? Иккинг моргнул, пытаясь понять, как из его слов следует такой вывод. Или почему это важно. — Ну, я не знаю. Но они говорят о ней как о самке время от времени, так что, думаю, это её предполагаемый пол. — Что? — снова вскричал Задирака. — Как они могут «говорить» о ней, если они не могут —? — Заткнись, тупица, — посоветовала Забияка и треснула брата по голове. — Он просто их понимает, уяснили? — резко ворвалась Астрид. Затем она обернулась к Иккингу и кивнула, чтобы он продолжал. Он и не подозревал до этого момента, как внимательно она его слушает. Но теперь он постоянно чувствовал на себе её непоколебимый взгляд. — Правильно. Итак, о чём мы говорили — если у них будет человек-наездник, с которым они провели достаточно времени и которому доверяют… — Они смогут вернуться в зону контроля, но сохранить разум, — закончил фразу Рыбьеног. — Ты доказал это? — Он сказал, что был в Гнезде, — ответила за него Астрид, и посмотрела на Иккинга в ожидании подтверждения. — Так ведь? С Беззубиком? — Да, — сказал он, хотя и не хотел пока погружаться в эту тему. — Это работает, и для остальных тоже должно сработать. Они защитят вас от драконов, мы защитим их от демона. Это единственный способ подобраться. Мне просто нужны люди, которые занимались бы все остальным — выбивали драконов из зоны контроля, проявляли творческий подход. Я могу отправиться внутрь и подманить их к границе — — А почему именно ты? — спросил Сморкала. Он не мог представить себя на драконе, ни за какие коврижки, но всё же ему однажды быть вождём. Так почему же Иккинг играет роль героя? — Потому что я единственный, кто понимает, что делает, — ласково ответил Иккинг, едва взглянув на кузена. — Я в деле! — заорала Забияка, вскинув кулак в воздух. Задирака оттолкнул её в сторону: — Я хочу записаться! — Абсолютно, — улыбнулся Рыбьеног. — А как мы выбираем? — Вы не выбираете, — ответил Иккинг, раздобренный их энтузиазмом. – Вы можете наладить с кем-то взаимопонимание, и потом это просто случается. Сморкала отступил на шаг назад, с трудом сохраняя на лице выражение достойного неодобрения. — Думаю, здесь я лучше пас. Иккинг всё равно улыбнулся ему, пытаясь сохранить их отношения нейтральными столько времени, сколько будет возможно. — Всё в порядке, — заверил он Сморкалу. На самом деле, Иккинг удивлялся, что ещё не получил от Сморкалы кулаком в лицо, в учётом откровенной враждебности кузена. Он снова повернулся к остальным. — Ну… Вы четверо — большее, на что я смел надеяться. Астрид, мы начнём с тебя, потому что Древорубу ты очевидно нравишься. Парни, я отвезу вас на остров завтра. Может, кто-то из вас Чудовищу понравится. — И другие захотят к нам присоединиться, — заверила его Астрид. Иккинг приподнял бровь. — Ты так думаешь? — Ты показал себя, как высокомерный засранец, — пожал плечами Задирака, — Так что… Думаю, больше, чем ты ожидал увидеть. — Да, ты вёл себя как грубиян, — добавила Забияка. Она так ему улыбалась, будто ожидала благодарности за столь щедрый комплимент. Иккинг моргнул. Он был грубым? Он просто представил, что имеет дело с Халвданом и его Варингьяр. Чтобы добиться чего-то от таких парней, он должен был быть откровенным, резким и настойчивым… Ну ладно, может он и был немного грубым. Беззубик бы гордился… — К концу собрания у тебя определённо стало намного больше поддержки, чем в начале, — заверил Рыбьеног. — Пять с плюсом, определённо. Иккинг прищурился. — Что?.. Все смотрели на него, как на пятно на лице деревни — неуместного и нежеланного. После того, как он пару раз сорвался на собрании, Иккинг избегал смотреть в глаза людям. Посмотри ещё раз, сказал ему голос. Он позволил своему взгляду скользить по застроенным склонам Олуха. Многие люди были сейчас на полях или шли куда-то, и большинство из них постоянно смотрели в его направлении. Возможно, хотели увидеть, что он сделает дальше. Нападёт ли на кого-нибудь, или может просто уйдёт. Иккинг всё ещё видел недоверчивые взгляды и нахмуренные брови, но что-то изменилось. Никто не смотрел на него с разочарованием — а разочарование Иккинг узнал бы где угодно. Такая интрига, такая сдержанность. Во имя Тора, они воспринимали его серьёзно. Его. Странного, испуганного человечка. — Астрид! Иккинг узнал Акселя Хофферсона — одного из тех, кто выкрикивал на собрании провокационные вопросы. Он не выглядел счастливым… — Надо идти, — сморщилась Астрид. Иккингу было её немного жаль — он точно знал, что такое иметь дело с разгневанным отцом. — Похоже, у тебя проблемы? — тихо спросил он, когда она задержалась рядом на пару лишних секунд. — Больше, чем прошлой ночью, это точно, — ответила она. Но она улыбалась, и голос её звучал искренне счастливо. — Спасибо, — Иккинг посмотрел её в глаза, чувствуя затылком пламенный взгляд Сморкалы. — За, ты знаешь… — Знаю, — улыбнулась она. Рыбьеног тоже странно на него посмотрел, но Иккинг не мог ничего прочитать в его взгляде. — Астрид! — снова рявкнул Аксель. Иккинг осознал, что Медовый зал, наверное, уже опустел. Он видел, как его отец стоит на первых ступенях и о чём-то тихо переговаривается с Шипастым. Он знал, что Стоик скоро захочет с ним поговорить, но на Иккинга вдруг накатила тоска по Беззубику. Он был ему нужен, прямо сейчас. Для одного дня на него обрушилось слишком много… Олуха. Он слишком долго был один. Даже поддержка его ровесников не могла удовлетворить его потребность в товариществе. — Эй! — окликнула его Астрид с полпути, чем привлекла не только его внимание. — Могу я увидеть… того дракона, позже? Иккинг был вообще не готов к такому вопросу, и, запинаясь, отчаянно пытался придумать ответ. — Ааа… Да-да… да, конечно. Я… Я буду там сегодня — перед ужином — это подойдёт? — Астрид! — Аксель звучал всё более нетерпеливо. Астрид подпрыгнула и сбежала с оставшихся ступенек. Иккинг воспринял её махание рукой через плечо как «да». Задирака присвистнул. — Чувак, что случилось между вами двумя?.. — Ничего… — Она ненавидит тебя — — Рака! — прошипела Забияка и ткнула его в бок. Иккинг коротко выдохнул и повернулся к остальным оставшимся. — Послушайте… Завтра я отвезу вас на тот остров, если вы ещё хотите. Я встречусь утром со своим отцом, и когда закончите свои дела, просто найдите меня у западного моста. — А почему мы сейчас не можем это сделать? — протянула Забияка. Глаза Иккинга метнулись через плечо Сморкалы, и абсолютно случайно встретили взгляд Стоика. В животе потяжелело; Что-то говорило ему, что Беззубика ему ещё какое-то время не видать. — Потому что, думаю, мне надо поговорить с вождём… — Ага, — подтвердил Рыбьеног. — на пике солнца он хочет устроить совещание касательно тех карт, которые ты нам показывал. На самом деле, я бы и сам хотел их увидеть… — На пике солнца? — пробормотал Иккинг, глядя на небо, — Это даёт мне немного времени… Может он всё-таки успеет проведать Беззубика. — Тогда почему нам не сделать это после того, как ты поговоришь с вождём? — настаивала Забияка. Иккинг не планировал объяснять своё расписание сна. Не говоря уже о том, что он хотел встретиться с Астрид вечером, и с Плевакой — ночью. И кто знает, что он совершит после этого. — Это будет завтра, — объявил Задирака сестре, и перешёл на смазливый тон, — потому что сегодня он будет очень занят с — На этот раз Рыбьеног огрел его по голове. *** Иккинг продолжал испытывать границы терпения деревенских. На следующий день — точнее, ночь, в предрассветные часы — он снова был на той же стене. Ранние пташки снова на него смотрели, и в этот раз они знали, кем он был. Возможно, из-за этого они ещё больше замечали его. Странно… Некоторые, очевидно, хотели бы просто огреть его дубиной по голове и продолжать сражаться в этой войне так, как сражались их деды — даже если это означало бы смерть. А другие удивили его, как и предсказывал Плевака. Вчера поздно ночью он сидел в Медовом зале, выпивая со старшим поколением. Там были Плевака, Ак, Булочник… В конце даже его дядя подтянулся. Но там не было ничего серьёзного, просто он рассказывал самые занятные из своих историй: об Арнульфе из Фландрии, о дриадах, о пиратах… Кто-то отнёсся к его рассказам скептично, кто-то был впечатлён. Некоторые даже принялись вспоминать свои собственные похождения молодости. Они просто пили и разговаривали. На какое-то время Иккинг почувствовал, что он снова в Миклагарде, в любимой таверне Варингьяр. Невидимый для викингов, Беззубик ждал на крыше. Просто на всякий случай. Было весело, и Иккинг не жалел, что пришёл. Плевака настаивал, что сегодня надо будет повторить, и обещал привести ещё нескольких викингов, которые не могли определиться. Иккинг согласился, понимая, что это даст ему поддержку среди старшего поколения, которой ему так не хватало. Он даже согласился принести некоторые из тех напитков, которые достал в ходе своих путешествий. Вождя не было. Как сказал Шипастый, он ложился спать всё раньше и раньше. Иккинг оглянулся на застывший дом. Ожидание этим утром было ещё томительнее. Возможно, это потому, что у него не было чая, чтобы занять руки. Он вздохнул и принялся по-детски болтать ногами, сидя на краю. Это привлекло ещё больше взглядов утренней публики. Астрид прошлой ночью показала себя превосходно. Всё ещё оставались моменты, когда она цеплялась за него, но в целом её поведение в полёте стало намного более расслабленным и уверенным. Древоруб принялся вилять хвостом, как только её увидел, и ринулся ей на встречу, стоило ей слезть с Беззубика. Беззубику пришлось рявкнуть на него, чтобы он её не опрокинул. Убедить Астрид, что дракон не пытался на неё напасть, было немного сложнее, но в итоге возможно. Она ещё не садилась верхом на древоруба, но, похоже, время, проведённое с этим острым созданием, приносило ей удовольствие. Иккинг улыбнулся своим воспоминаниям. Наблюдать на протяжении вечера, как Астрид всё больше открывается, было сплошным удовольствием. Они ничего не пили, так что поначалу их поведение было немного напряжённым, но они достигли определённого прогресса в их союзе. Разговор был медленным, но лёгким; Они перескакивали с темы на тему, пока Астрид изучала, за какие части надо чесать Древоруба, или как дразнить молодого дракона отблесками заходящего солнца. Иккинг едва успел вернуть её домой к ужину. К сожалению, Астрид не будет с ними сегодня, когда он будет показывать Рыбьеногу и близнецам путь по воде до Безопасного острова, как он и обещал. Астрид предупредила его, что у неё тёрки с отцом, и ей нужно найти способ как-то успокоить его чувства по поводу её плотного общения с драконами. Иккинг понимал это. Он узнал о смерти её матери — об этом им обоим было что сказать, когда обстановка достаточно к этому располагала. Иккинг знал, что Аксель был честным и чувствительным человеком, который держался за остатки своей семьи. Он старался выглядеть терпеливым, когда кивнул Астрид, чтобы она шла — но ему отчаянно требовалась помощь в вышибании драконов из-под контроля. Ещё немного везения — и Астрид скоро научится летать, а Чудовище выберет себе кого-нибудь из других викингов. А если везения будет много — он сможет найти ещё волонтёров для полёта на освобождённых драконах. Если, конечно, их связи с драконами хватит, чтобы противостоять чарам демона. Но, до того, как что-либо из этого случится, Иккингу предстояла ещё одна встреча — это слово определённо приобретало негативный оттенок — на этот раз, только с Советом. Они попробуют прибегнуть к настоящей стратегии, где их с Рыбьеногом знания и боевой опыт ветеранов помогут составить более действенные боевые планы. У Иккинга уже был длинный список нюансов, которые надо обдумать — дизайн сёдел для разных драконов и людей разной комплекции, кооперация с другими деревнями… Ему надо найти способ справляться с ядом, особенно если он планирует таскать туда других людей… Рядом с ним появилась какая-то фигура — намного меньше отцовской, но её присутствие ощущалось не менее мощно. Иккинг отдёрнулся от неожиданного движения этой тени и, извернувшись, разглядел деревенскую Готи, закутанную в меха и опирающуюся на свой любимый посох. — А… — Её неожиданное появление сбило его с толку. Он не мог понять, как она сумела подойти к нему незамеченной. Она не поприветствовала его, но тихо уселась на каменную стеночку рядом с ним, достаточно близко, чтобы показать, что они не просто случайные знакомые — хотя именно такой он её помнил. Потом она повернула голову и посмотрела ему в глаза. Что-то сжалось у него в груди — плотно свитые чувства знакомства, воспоминаний, сюрреализма — потому что он знал её. Он знал её в другой жизни. Он знал эти чистые, серые глаза, которые не в силах было изменить ни время, ни смертная жизнь. — Гудрид, — тихо произнёс он. Забавно — имя сорвалось с его губ до того, как мозг полностью осознал их сходство. Как только он услышал им же сказанное слово, шок от всего этого обрушился на него. Старейшина улыбнулась. Он знал это лицо, покрытое морщинами и воспоминаниями. — Здравствуй, Иккинг. Это был её голос! Он точно знал это — он узнал его под следом времени и возраста. Он знал, что наконец то услышал его не в своей голове. Сердце Иккинга разрывалось в двух направлениях: он был так взволнован, встретив её, но в то же время это было… Она была… Она продолжала улыбаться в ответ на его безмолвную реакцию, сожаление пополам с весельем. — Я ждала тебя, — сказала она. — Ты… — Иккинг не знал, что ответить, как среагировать. Что будет уместным? Он не чувствовал отвращения или смущения по поводу её возраста — они знали друг друга только в её юности, они целовались только когда она была гладкой и молодой. Он просто… Пропустил всё в середине. Это разбивало ему сердце. — Ты дожидалась меня? — мягко спросил он. Ему хотелось коснуться её руки, как раньше — но он боялся. Он боялся превращать это в реальность, потому что не готов был принять. Пока нет. Он много размышлял о том, каково будет встретить её в реальной жизни. Он знал, что, должно быть, они живут в разное время, но он никогда — ни при каких условиях — не мог представить, что они пересекутся вот так. Это было почти жестоко. — Понимаешь, я не знала, реален ли ты, — легко сказала она, — Так что я ждала. — Ты ждала здесь, — прошептал он, оглядывая деревню. Она была на Олухе всю дорогу. Они жили на Олухе в одно и то же время, просто не могли узнать друг друга. Погодите… — Мы были здесь вместе, — сказал он вслух, и в его голосе проскочила первая искорка гнева. — Ты знала… Ты знала, кто я… Ты… Она могла бы предупредить его. Она могла удержать его от… От полёта на Беззубике. От плена в Миклагарде. — Ты выбрала меня, — прошептал он. В тот день она предпочла его Астрид. Этот выбор и заставил его улететь… Всё сводилось к ней. Она кивнула. — У всего есть цель, Иккинг. Я действовала в соответствии с предначертанием. Иккингу пришлось закрыть глаза. Боги, то, как она произнесла его имя, как она смотрела на него, как она смогла проследить ход его мыслей и в точности знала, что сказать ему… — Ты… Ты всё ещё моя Страж? — он выдавил из себя последнее слово. — О да, — её улыбка чувствовалась в голосе. Он снова посмотрел на ней, на то, как она сложила руки на коленях, как раньше. Или, точнее, как всегда. Привычка, которая сохранялась с ней на протяжении жизни. — Наши души связаны. Даже после смерти я буду следовать за тобой, направлять тебя. Иккинг вздрогнул и отвернулся. — Не говори так. — Думаю, я прожила так долго только потому, что должна была узнать, — сказала она. — Думаю… Думаю, я просто хотела увидеть тебя в последний раз. — Но ты меня видела, — напомнил он. Он всё ещё злился на неё за то, что она обманывала его. Это, конечно, не могло заглушить его чувства к ней, но несколько притупляло восхищение от встречи. Гудрид покачала головой. У ней были всё те же скулы, и она всё также заплетала волосы — только не коричневые, а серебряные. Чем дольше он смотрел на неё, тем больше видел её. — Нет, — она легонько постучала клюкой по его колену, — я хотела увидеть этого человека. Тебя не существовало, пока ты не улетел, Иккинг. Иккинг посмотрел на самого себя. Потом снова на неё. — Не думал, что это возможно, но с возрастом тебя стало ещё сложнее понимать. Она усмехнулась. — Это называется проницательность, — ответила она. — Разве не просто женские штучки? — в шутку уточнил он. Её улыбка стала мягче, как и черты её лица. Ещё несколько секунд она разглядывала его, склонив голову набок, тёплым взглядом с едва заметной ноткой голубого. Иккинг вспомнил бесчисленные разы, когда она раньше так рассматривала его, и покраснел помимо своей воли. — Такого человека, какой ты сегодня, раньше на Олухе не было, — подтвердила она. — Я не могла быть уверена, что ты вернёшься, что ты последуешь тем путём, который я предвидела, даже хотя я и сыграла свою роль. Всё, что случилось с тобой, создало того, кто ты есть. Сравнивать невозможно. Иккинг, всё ещё красный, прикусил губу и пытался придумать, что на это ответить — с учётом, что это был комплимент. Но Гудрид первой положила руку ему на щёку, с видом смущённой девчонки. — И всё же… Я не хотела, чтобы ты застал меня такой. Смех сорвался с его губ. — Ты всё ещё красивая. Она состроила смущённое выражение лица: — А ты всё такой же. Она закашлялась от смеха — эту особенность она, похоже, приобрела намного позже знакомства с ним. — Бабуля! Иккинг обернулся и увидел, как к ним бежит маленькая девочка. — Эх, пора бы поднимать это старое тело, — вздохнула Гудрид. Иккинг вскочил на ноги, взял её под руку и аккуратно помог встать. Она ощущалась такой хрупкой в его руках. Он мог поклясться, что она стала короче, чем он помнил, и тоньше. — Похоже, твои манеры существенно улучшились с нашей последней встречи, — сказала она, глядя на него из-под тяжёлых век. Он всё ещё чувствовал нотку стыда в изгибе её ног. Иккинг хотел спросить, когда же именно она его последний раз видела, но девочка к тому моменту до них уже добежала. — Вот ты где! — выдохнула она. Её густые, растрёпанные косы перебросило через плечи, когда она остановилась. — Бабуля, мамин… Она замолкла, увидев Иккинга, её глаза расширились. Бойкая девочка неожиданно стала очень скромной, когда его взгляд упал на неё. Гудрид подняла руку, приглашая девочку прижаться к ней, чтобы она могла наблюдать за Иккингом из безопасных объятий бабули. — Ты ведь не помнишь мою внучку, Трию? — спросила Гудрид. Едва ли. Иккинг провёл слишком много времени, завидуя из кузницы другим детям его возраста. — Немного, — он улыбнулся девочке, которая сильнее вжалась в бок Гудрид. — Привет, Трия. Я— — Иккинг! Я знаю, кто ты, — неожиданно пропищала она. Гудрид нежно погладила Трию по спине. Часть Иккинга всё ещё не могла принять тот факт, что Старейшина была Гудрид. Её манеры были такими… бабушкиными, и всё же… — У моей внучки тоже были сны о тебе, — сообщила ему Гудрид. — Бабуууляяя, — прошипела Трия. Она, казалось, пыталась слиться с боком Гудрид, пока не остались видимыми только один любопытный глаз и торчащая коса. Гудрид укрыла её и похлопала по стройной спине. — Нечего стесняться, дитя. — Погоди… — Иккинг поднял руку. Это было уже слишком. — Так вы обе следовали за мной… моей жизнью? — Я не видела тебя во снах многие годы, — печально сказала Гудрид. — Моя внучка будет следующей деревенской прорицательницей, и она унаследовала мой дар зрения. У неё было всего несколько снов — о крупных событиях твоей жизни, я бы так сказала. И, возможно, только в тот момент, когда они происходят. Но её связь с тобой пока сокрыта от меня. Видеть сны о ком-то означает глубокое предназначение, в конце концов. Последнюю часть она сказала Трие, которая выглядела сбитой с толку не меньше Иккинга. — Ты вышла замуж? — поинтересовался Иккинг. Он только что понял, что чтобы иметь внуков, обычно нужно иметь детей. Гудрид была готова к такому вопросу. — Да, вышла, и он был замечательным мужем. — Ты прожила хорошую жизнь? — Он просто обязан был спросить — ведь он пропустил её. — Хорошую. — Я рад, — ответил Иккинг, и это было искренне. — Я всё ещё не уверена, не потому ли я не видела тебя до этого дня, — тихо заметила Гудрид. — У меня был хороший муж, хорошие дети, замечательные внуки, — она взглянула на Трию, которая ярко улыбнулась в ответ, и вернула взгляд на Иккинга. — Но я не забыла свою первую любовь. Иккинг снова зарделся. Но, хотя Гудрид и улыбалась ему, в её взгляде была некая меланхолия. Она взяла его ладонь свою и похлопала по ней другой рукой, типичным жестом бабушки. Он смотрел на эти руки, пятнистые и искорёженные, и вспоминал, как они обнимали его лицо, чтобы подарить ему его первый поцелуй. — Это то, что есть, — вздохнула она. — Этого не должно было быть, но оно от этого не менее реально. Он посмотрел в её глаза — серые и ясные — и почувствовал, будто снова очутился в Хугрвёллюре. — Я рада, что снова тебя увидела, — Гудрид продолжала улыбаться. Сжимая губы, будто боролась со смехом или слезами. — Я просто должна была увидеть тебя, убедиться, что ты настоящий. — Я настоящий, — заверил он её, но его голос казался далёким даже для его собственных ушей. Трия принялась тащить Гудрид в сторону — Гудрид, которая всё ещё улыбалась ему, которая дала ему чувство направления, когда его единственным другом во всём мире был дракон. Гудрид, которая дала ему его первые воспоминания об искренней привязанности. Которая дала ему Фрамхерью. Рука Гудрид выскользнула из его руки; Иккинг смотрел, как она опускается вниз. Он наблюдал, как бабушка и внучка всё дальше и дальше удаляются от него, держась за руки, и одна поддерживает другую. Он смотрел, как расстояние искажало их формы. Преобразовывало их, и в конце он мог поклясться, что снова видит Гудрид как девушку. Я не забыла свою первую любовь. Иккинг так и не смог понять, была ли любовь, которую он испытывал, его собственной, или проекцией её любви, обращённой на него в Хугрвёллюре. В любом случае, он знал, что тоже её не забудет. Ведь, в конце концов, она была настоящей. Они нашли друг друга. В ту ночь Старейшина отошла во сне.