***
Когда Зейн проснулся утром, открывать глаза крайне не хотелось. Мягкое, укутывающее ощущение от одеяла и в меру жёсткий и удобный матрас были тем, по чему он успел соскучиться за эти пару недель. Что ещё вызывало его тоску, так это Ниша. Подумав о ней, мужчина резко открыл глаза. Осознание, где он находился, воспоминания о вчерашнем вечере, резко навалились на него и вместе с похмельем вызвали неприятное ощущение тяжести в голове. Он сел и задумчиво окинул комнату взглядом. Он не планировал приезжать сюда, не хотел быть первым, кто придёт мириться, так как был уверен, что в ссоре виновата Ниша. Но алкоголь в его крови словно усилил ужасный страх, что возник в его голове, когда его ранили: «Что, если я вот так умру, а мы так и не помирились?». Рана… Чёрт… Она заметила? Зейн выпутался из одеяла и взглянул на свой бок. Сомнений в том, что Ниша видела это, не осталось — повязка была заботливо поменяна на свежую. Потерев заспанные глаза, Зейн позволил себе отсрочить момент разговора. Но тянуть не было никакого смысла — этого было не избежать. Поэтому он всё же встал с кровати и обнаружил на стоящем рядом комоде свою одежду, высушенную и сложенную. Найти Нишу было несложно. Его вёл аромат свежесваренного кофе. И, когда он показался в дверном проёме кухни, они встретились взглядом. — Смотрите-ка, кто проснулся, — улыбнулась Ниша. Зейн лишь нахмурился, и женщина в момент стала серьёзной. — Всё ещё обижаешься на меня? Какого хрена ты тогда свалился, как снег на голову? — недовольно фыркнула она. — Ладно, тебе не обязательно со мной разговаривать, чтобы есть завтрак. Завтрак? Только сейчас Зейн заметил, что на свободном месте напротив неё стояла тарелка, на которой был выложен омлет с беконом и парой тостов, а рядом стояла кружка кофе, от которой ещё исходил столбик пара. За всё время, что Зейн и Ниша завтракали вместе, это всегда было что-то простое, быстрое: хлопья с молоком или сэндвичи. Полноценный завтрак был всего пару раз, и то приготовленный им самим. Казалось, Ниша не любила все эти кулинарные действа. Потому этот маленький жест Зейн оценил вдвойне и, опустившись на свободный стул, принялся есть. Они оба молчали. Ниша не задавала вопросов, по всей видимости ожидая, когда он заговорит сам. Мужчина же был занят поглощением завтрака, но, когда он вдумчиво жевал кусочек бекона, в голове вдруг возник вопрос, который он тут же решил озвучить: — А ему… ты готовила завтраки? Ниша оторвала взгляд от поверхности кофе в своей чашке и посмотрела на него, стараясь разглядеть эмоции, что он испытывал. Но Зейн был спокоен и невозмутим, либо же просто опустошён настолько, что выражать что-либо было выше его сил. — Нет, не готовила, — отозвалась Ниша. — Он никогда не оставался на завтрак. Он никогда не оставался и на ночь. Лишь приходил для быстрого секса, когда хотел, и уходил, ссылаясь на дела и жену. Зейн взял кружку и, откинувшись на спинку стула, сделал глоток. — Возможно, я не так хорошо тебя знаю, но по тому, что я успел узнать, мне казалось, что ты не из тех, кто будет такое терпеть. Почему же ты делала это? О, Ниша знала почему. Она знала все свои психотравмы, которые нанесли ей в детстве, когда она хотела от родителей любви и понимания, а получала синяки и порезы от летящих в неё бутылок. Мать-алкоголичка старательно делала существование дочери невыносимым, издеваясь над ней, а отец-тюфяк, в защите которого она так нуждалась, просто не предпринимал ничего, словно закрывая на происходящее глаза. Но одно дело знать, а другое — суметь с этим справиться… Ниша опустила глаза и уставилась на небольшой шрам на своей руке — один из тех порезов, что так и не прошёл бесследно, а затем встала и направилась к раковине. Вылив остатки напитка, в которых осела кофейная гуща, и помыв кружку, она поставила её на столешницу рядом, и, опустив голову, тихо произнесла: — Я полагала, это было всё, чего я заслуживаю. Всё это время Зейн терпеливо ждал ответ, хотя у него и появились подозрения, что он его не получит. И когда она озвучила это, он почувствовал, как неприятно укололо в груди. То, что она сказала, то, как она это сказала, заставило его почувствовать тонну сожаления, словно он ощутил всю боль, что накопилась в ней. Он подошёл к ней и, взяв за руки, развернул к себе. — Но ты заслуживаешь большего, гораздо большего, — сказал Зейн, заглянув в её глаза. Ниша почувствовала накатившее на неё потрясение. Она пыталась говорить себе эти слова множество раз, но только тогда, когда их произнёс кто-то другой, она почувствовала в них веру. Хоть и очень шаткую, но всё же. Он прижал её к себе, но совсем не так, как делал обычно. Эти объятия были тёплыми и обволакивающими, словно мягкий плед, и Ниша вдруг почувствовала себя защищённой. Уткнувшись носом в его плечо, она обхватила его руками в ответ и позволила себе познакомиться с этим неизведанным ощущением. Спустя какое-то время, осознав, что момент затянулся, Ниша всё же отстранилась. Зейн наблюдал за тем, как растерянно бегал её взгляд, старательно избегая его. — Мне нужно… нужно в магазин, — сообщила Ниша, направившись к выходу из кухни. — Кофе закончился. Зейн издал короткий смешок: — Я ведь не ранимый маленький мальчик. Если ты хочешь, чтобы я ушёл, не обязательно выдумывать причины. Ниша резко остановилась в дверном проёме и обернулась. — Но я не хочу, чтобы ты уходил, — возразила она. — Я хочу, чтобы ты остался, чтобы я могла… — она вдруг осеклась, подбирая подходящее слово. То, что вертелось в её голове, казалось таким слащавым и совсем ей не свойственным. Она словно старалась распробовать его на вкус, представляя, как оно звучит, и после небольшой заминки всё же произнесла: — Позаботиться о тебе. Брови Зейна взмыли вверх, когда он услышал эти слова. Это было такой простой фразой, но казалось, что сейчас Ниша раскрывалась перед ним с какой-то новой стороны, которую она так старательно прятала от всех, и ему так не хотелось спугнуть её. — Я буду здесь, когда ты вернёшься, — пообещал он.***
Уходя, Ниша просила его отдыхать, и Зейн не стал сопротивляться. Он всё ещё чувствовал себя размазанным из-за количества выпитого накануне алкоголя, а его энергия словно просачивалась из отверстия в боку и покидала его с катастрофической скоростью. Проспав несколько часов, он проснулся от того, что во сне задел рану и она начала саднить. Это было крайне неприятное ощущение, но всё же не такое ужасное, как тот момент, когда его проткнули. Уставившись в потолок, Зейн старался отрешиться от боли, уйти мыслями как можно дальше, но они возвращались туда же, добавляя к физической боли ещё и моральную. Не то, чтобы это было с ним впервые, но сейчас это было свежо, и сейчас ему было, что терять. Осознав, что он не в состоянии снова уснуть — из-за ноющего ощущения или из-за того, что проспал слишком много — мужчина встал и вышел из комнаты. На мгновение задумавшись, он направился на кухню, где — как он предполагал — он мог бы найти аптечку. Мысли об обезболивающих привели его к одному из верхних ящиков кухонного гарнитура. Он распахнул дверцы и уставился на несколько пакетов с кофе разных сортов. Как он и думал, это был лишь предлог уехать. Но он не понимал, почему же она попросила его остаться. Закрыв ящик, Зейн какое-то время так и стоял, держась за его ручки и строя различные гипотезы, а затем продолжил поиски. Аптечка нашлась лишь в четвёртом ящике, после посуды, кухонной утвари и каких-то кулинарных ингредиентов, на вид стоящих в шкафчике очень давно, но ни разу не открытых. Закинув таблетку в рот и сделав большой глоток воды, Зейн окинул взглядом помещение и задумчиво хмыкнул. Он был далеко не во всех комнатах в доме, и даже те помещения, где он был, знал лишь поверхностно. И ему вдруг стало крайне любопытно, что ещё он может найти, чтобы узнать Нишу получше. Вероятно, более правильным решением было бы спросить её саму, но он крупно сомневался в том, что получит прямой ответ. Ведомый любопытством, Зейн поизучал ещё несколько ящиков на кухне, но, не найдя ничего интересного, отправился на второй этаж, предполагая, что там спрятано всё самое личное. Начав со спальни, Зейн открыл ящик комода, и взгляд упал на женское бельё. Кроме него здесь не было ничего, что выделялось бы на общем фоне, хотя он и подметил кое-какой комплект, сделав в уме пометку о том, что нужно будет попросить Нишу показаться в нём. В других шкафах так же не было ничего особенного: одежда, сумки, обувь — Ниша явно не экономила на гардеробе. После осмотра спальни, он направился в соседнюю комнату, в которой никогда не был, и, когда он открыл дверь, его взору предстал рабочий кабинет. На письменном столе аккуратно стоял ноутбук и стопкой было сложено несколько папок, подобных тем, что стояли на полках стеллажа рядом. Подойдя поближе и увидев надписи на них, Зейн понял, что это были подшивки с делами, которыми занималась Ниша. По соседству стоял шкаф с закрытыми на ключ ящиками, содержащими, вероятно, более секретную информацию. Сколько же компромата хранила эта комната. Зейн сел в кресло за столом, и теперь перед его взором оказалась доска, которая, как он знал по фильмам, использовалась для расследований и связи улик. Сейчас доска была практически пустой, лишь кнопки торчали в разных частях плоскости. Покрутившись на стуле, Зейн придвинулся ближе к столу и стал открывать ящики один за другим, пока в самом нижнем не наткнулся на папку с надписью «Кадам».***
Придя домой, Ниша зашла на кухню и обнаружила Зейна, сидящего за столом. Он поднял на неё свой взгляд и проследил за тем, как она ставит на полку с кофе новый пакет. — О, ты и правда ездила за кофе. Если ты каждый раз будешь сбегать от разговоров о чувствах, сможешь открыть кофейный магазин, — усмехнулся он. Ниша обернулась, чтобы ввернуть что-нибудь колкое в ответ, но осеклась, только сейчас заметив папку, лежащую перед Зейном. Вздохнув, женщина подошла к нему и, придвинув стул, села рядом. — Итак, ты рылся в моих вещах, — произнесла она. — Хах, сказать по правде, я ожидал более бурной реакции, — отметил Зейн. — Я просто понимаю, что на твоём месте сделала бы тоже самое. Скорее всего, даже с большим пристрастием, — призналась Ниша. — Но ты, я смотрю, и так нашёл очень интересное чтиво. Она взяла из папки фотографию, которую до этого рассматривал Зейн. С изображения на неё смотрели две девочки-подростка, а позади них стояли мужчина и женщина, лица которых были беспорядочно закрашены маркером. — Это твоя сестра? — поинтересовался Зейн. Ниша кивнула. — Она самая. Младшая. Я не видела её с тех пор, как сбежала из дома. Уговаривала её пойти со мной, но она не согласилась. — И почему ты решила отыскать её сейчас? — спросил Зейн. — Не знаю, — пожала плечами детектив. — Наверное, хотела успокоить себя так или иначе. Но это… только сделало вещи ещё хуже. Именно после этого я временно прекратила работу. — Почему? — Я задумалась о том, что не всегда стоит узнавать тайны. Непонятно, что потом делать с этой информацией. Они оба замолчали. Отложив фотографию, Ниша встала из-за стола и, подойдя к чайнику, щёлкнула на кнопку включения. — Думаешь, я ужасна? — спросила Ниша, повернувшись к Зейну и опёршись на столешницу тумбы спиной. — Из-за того, что бросила её тогда. — Я последний, кто может судить тебя за твои отношения с сестрой. Своих братьев, если помнишь, я убил собственными руками, — отозвался Зейн. — Точно, — протянула Ниша. Она налила чай себе и ему и, вернувшись за стол, внимательно посмотрела на него. — Твоя работа… — начала она. — Я хочу задать тебе вопрос. — Ты можешь его задать, но это не значит, что я отвечу. Знаешь, важные шишки требуют конфиденциальности, — стал объясняться Зейн. — Ты в порядке? — перебила его Ниша, заставив резко замолчать. Он протяжно выдохнул, стараясь найти подходящий ответ. Немного подумав, он взял её за руку и, заглянув в глаза, пообещал: — Я буду.***
Зейн лежал в постели, подложив руки под голову и уставившись в потолок. Слушая шипение воды, доносящееся из душа, он раздумывал о том, насколько происходящее сейчас в новинку для них. Они словно перешагнули на другой этап в своих отношениях, более глубокий и интересный. Услышав, как открывается дверь ванной, он перевернулся на бок и, приподнявшись на локте, улыбнулся, при виде Ниши. На ней было надето чёрное неглиже с кружевными вставками, в котором она выглядела одновременно сексуально и уютно. Прошлёпав к кровати, женщина забралась под одеяло и повернулась к Зейну. — Что? — спросила она, заметив выражение его лица. — Ты выглядишь… непривычно, — произнёс Зейн. — Слишком одетая для постели? — усмехнувшись, предположила Ниша. Зейн придвинулся к ней поближе и, одаривая её губы короткими поцелуями, проворковал: — Мы всё ещё можем это исправить. Она позволила себе насладиться его действиями, а затем резко всё оборвала, ощутимо ткнув его в бок — прямо в область раны, отчего Зейн проскулил, стиснув зубы. — Это было жестоко, — недовольно проворчал он. — Пока это вызывает дискомфорт, никакого секса. Не хватало, чтобы разошлись швы и ты истёк кровью, не закончив, — твёрдо решила Ниша. Она выключила свет со своей стороны кровати и, отвернувшись к краю, закрыла глаза. Зейн, переводя дыхание после резкого приступа боли, протянул руку и нажал на кнопку выключения второго светильника. Ниша слышала, как он копошился сзади, стараясь занять более удобную позу для сна, а затем почувствовала, как он обхватил её рукой в области талии и прижался к ней, а она, немного помедлив, накрыла его руку своей ладонью. Это было так необычно — просто засыпать в чьих-то объятиях. Так необычно, но так приятно и тепло.