Нефилим. Часть I

      На подсознательном уровне мне приходит видение, как напарница Лютера сама встаёт со стула, отодвинув его, и бежит в архив за картой штата Техас. Пока Бренда ищет её, я пытаюсь угомонить и удержать духов. Без их помощи будет невозможно более точно указать местонахождение мистера Беркинса и его похитителей.       Через пару минут Бренда возвращается в кабинет с новым свёртком в руке. Она входит, садится за стол, разворачивает передо мной карту Техаса и зажимает углы тяжёлыми предметами у неё на столе.       — Умница, — хвалят сержанта духи моими устами. — Продолжаем поиск, отпрыск Рихтера.       Я пропускаю мимо ушей это не очень приятное слово перед именем моего отца. А духи тем временем уже двигают по карте моими руками. Я почти не чувствую своих рук когда они сами по себе двигаются. То на запад, то на восток, то на север, но на промежуточные направления. И наконец, духи находят город, в котором следует искать без вести пропавшего. Они нашли его спустя десять мучительно долгих минут.       Мои мистические помощники показывают мне на пределе их сил какой-то частный дом, спуск по лестнице, вероятно ведущий в подвал, тёмный коридор и замызганную дверь, запертую на замок. А за ней сквозь пространство и время я чётко ощущаю чужую боль, неописуемый страх за собственную жизнь и огромное отчаяние. «Сколько же времени его там держат?» — задаюсь вопросом. Вижу, как чьи-то жуткие и грязные руки тянутся к похищенному человеку, запертому в подвале. А он сжимается в ужасе перед владельцами этих рук, обхватив колени своими и плачет.       «Помогите, кто-нибудь, пожалуйста, — жалобно просит Саймон, пряча лицо между колен, — умоляю, спасите меня, мне очень страшно, вытащите меня отсюда».       Даже врагу не пожелаешь быть похищенным и запертым в тёмном жутком подвале. Мне становится жаль, что я обозвал Саймона Беркинса именем фокусника.       «Беру свои слова назад».       — Здесь, — с шипением на конце слова произношу я.       — Точно? — сомневается Бренда, все десять минут пристально следившая за тем, что со мной происходило.       — Да, — так же отвечаю.       После чего я благодарю духов усопших, которых призвал, за их помощь и даю им слово, что поставлю им свечи за упокой и помолюсь. Духи по доброте своей тепло улыбаются мне и, возвращаясь в мир мёртвых, говорят напутственные слова: Будь осторожен, Йохан, сын Рихтера. В том месте, возможно, встретишь могучего противника. Удачи тебе и этой девочке. Прощай.       Я отпускаю их, они покидают меня, и я вновь чувствую, что владею своими руками. Мои указательные пальцы всё ещё указывают на Даллас, где и, сойдясь, остановились. Я убираю руки с карты, приподнимаю и сжимаю и разжимаю пальцы.       — Что ж, — Бренда делает окончательный вывод. — Значит, будем искать мистера Беркинса в Далласе. Кстати, интересно, какая нелёгкая его туда понесла?       — Неа, — я отрицательно качаю головой. — Это дело рук нечисти. Однако, — тут я малость задумываюсь, — действовала она не своими загребущими руками. Скорее всего, его могла завербовать какая-то секта, — и тут же опровергаю свою догадку: — Хотя это маловероятно.       — А такое возможно? Имею в виду секту.       — Существование различных сект не исключено, — я, перекрестив руки на груди, облокачиваюсь спиной к спинке офисного кресла. Та под моим весом немного наклоняется назад. — Их около ста в стране.       — И как же нам вытащить оттуда мистера Беркинса? — интересуется сержант Джексон, смотря то на меня, то на карту. Я, немного пораскинув мозгами, беру с органайзера красный маркер и обвожу город Даллас кружочком.       — Есть карта города? — бросаю на Бренду вопросительный взгляд, кладя маркер обратно.       — К сожалению, её у нас нет, — отвечает та. — Но, — вдруг полицейская приободряется, видимо, что-то вспомнив, — мы можем попросить помочь нам отделение полиции в самом Далласе. Коллеги просто обязаны посодействовать в поиске и спасении потерпевшего гражданина страны.       — Это уже лучше, — довольный этой идеей, замечаю я. — Также Бренда я прошу вас рассказать коллегам из Далласа обо всём, что происходило здесь в нью-йоркском департаменте полиции.       — А в каком именно месте искать мистера Беркинса?       — Судя по тому, что я видел, его держат в каком-то частном доме, запертым глубоко в подвале… Итак, — встаю со стула, собираясь уходить, и поправляю подол плаща, — мне надо идти.       — Погодите, Йохан, — спохватившись, останавливает меня та. — А что мне делать?       — Ах да, чуть не забыл, — чувствую, как будто у меня на лбу проступает холодный пот от неловкой ситуации. — Скажите миссис Беркинс, что один добрый самаритянин найдёт её мужа, спасёт его с помощью полиции Далласа и приведёт его к ней, — говорю, надевая шапку на голову, — в целости и сохранности… Весьма сомневаюсь, что ему могли успеть напудрить мозги. В видении Саймон просто умолял спасти его, вызволить из беды. Но, если всё же дело было за этим, то я хорошенько их вправлю. Слово Нефилима.       — Окей, — соглашается сержант, — так и передам.       — Сообщите мне, как только договоритесь с коллегами в Далласе, — прошу Бренду, прежде чем покинуть её кабинет, — и я немедленно отправлюсь туда.       — Хорошо.       — До встречи, Бренда. Мне было приятно вновь поработать с вами.       — До свидания, Йохан. Я позвоню вам, даю слово.       Я киваю ей в знак согласия. После, взяв в руки саквояж и, повернувшись к двери, покидаю кабинет полицейской и сам участок. Нужно сходить в магазин за собачьим кормом и другими продуктами. Манхэттен большой, магазинов много. Не стану рисковать, заглядывая в тот универмаг, в котором работала одна глупая девчонка, у которой характер, как оказалось, тоже был не сахар. Её старшая коллега может в чём-то меня обвинить. А это мне совсем ни к чему.

***

      По дороге домой, сидя в машине Билли и, проезжая по мосту над широким руслом реки, я слышу по радио новость о том, что на мосту произошло дорожно-транспортное происшествие. И причина пробки, в которой мы с Билли застряли, становится мне понятной. По радио сообщается, что вследствие ДТП пострадало три человека — молодая женщина и несовершеннолетний мальчик. Третий — водитель легковушки, врезавшийся об забор тротуара на мосте.       — Билли, я пойду, посмотрю, что можно сделать, — сообщаю своему другу, беря с собой саквояж. — Если ситуацию не исправить, то мы рискуем проторчать в пробке вплоть до ужина. А у меня дома осталась голодная собака.       — Хорошо, сэр, — он смотрит в зеркало заднего вида. — Я подожду вас, будьте осторожны.       Выйдя из машины и, чуть не задев дверью другую машину по соседству, я направляюсь к месту происшествия. Миновав больше десяти легковых и грузовых машин, я, наконец, добираюсь до места, где до сих пор стоит разбившаяся тачка, от которой столбом валит чёрный едкий дым. Слева от машины лежит мужчина с разбитой головой, ему уже ничем не поможешь. В самой машине — внутри салона за проломленным лобовым стеклом — женщина и мальчик.       Оставив сумку, я быстро подбегаю к дымящейся тачке, силой срываю с петель двери, заглядываю в салон рядом с местом водителя. По краям дыры в лобовом стекле — кровавая кайма. Женщина ещё жива, но потеряла много крови, у неё сильный шок и большая сочащаяся рана в животе. Пространство между ней и стеклом заполнила собой, вовремя среагировавшая, подушка безопасности.       Избавившись от подушки, я отстёгиваю ремень безопасности, перегнувшись через колени женщины, беру женщину на руки и уношу подальше от машины. Затем, возвращаюсь за мальчиком. Он тоже был пристёгнут на задних пассажирских креслах. Рядом с ним лежат женская сумочка и плюшевый кролик. Отстёгиваю ремень безопасности между креслами, хватаю мальчика, потерявшего сознание от шока, а также сумочку с кроликом и бегу прочь. Через несколько минут машина взорвётся, я чувствую запах пролитого бензина.       Осторожно укладываю мальчика рядом с, должно быть, его мамой, тётей или сестрой, не знаю, снимаю с себя пальто и укрываю им ребёнка от уличного холода. После, опускаюсь на корточки возле бесчувственной женщины, снимаю перчатку с левой руки, кладу руку на её кровоточащий живот. Закрываю глаза, обращаясь за помощью к высшим силам, и читаю исцеляющую молитву:       — Всемогущий вечный Боже, вечное спасение верующих! Услышь молитвы мои о больных и яви им милосердие и помощь Твою, — снимаю перчатку с правой руки и пальцем рисую над раной руну исцеления, — чтобы они, обретя вновь здоровье, благодарным сердцем радовались Тебе, Источнику жизни. Через Христа, — крестное знамение, — Господа нашего. Аминь.       Проходит пара-тройка минут, рана на животе женщины затягивается, и соединившиеся ткани дермы заживают. После этого от раны и след простыл. Убедившись, что женщине и мальчику ничего не грозит, возвращаюсь к телу мёртвого водителя. Подхожу к нему, осторожно беру на руки и тоже уношу прочь. Потом, я кладу тело неподалёку от женщины с ребёнком.       Между тем, как я и предполагал, машина всё-таки взрывается. За секунду до взрыва я окутываю нас троих прочным невидимым щитом. Обломки машины, разлетающиеся в стороны от взрыва, ударяясь об стены защитного купола, переливающихся серебристыми всполохами, превращаются в пыль и сыплются на землю, ложась полукругом.       Через несколько минут в десяти ярдах от нас слышится стрекочущий звук вертолётных лопастей. К месту ДТП подлетает бригада скорой помощи. Спустя ещё несколько минут от взорвавшейся машины остаётся голый обуглившийся каркас. Она всё ещё горит, но больше ничего не взрывается. И я, продолжая тяжело дышать, убираю защитное поле вокруг нас. Оно спадает и исчезает, дюйм за дюймом. А потом, с вертолёта спускают к нам верёвочную лестницу, и по ней спускается сначала один, затем, следом другой медик. Они, спустившись и, оказавшись на земле, подходят ко мне и к пострадавшим.       — Добрый день, мистер фон Рихтер, — парень в белом халате, что ростом доходит мне до груди, здоровается со мной при встрече.       Тёмные короткие волосы шевелятся на ветру, он запрокидывает голову, чтобы посмотреть на меня. И его раскосые глаза, щурясь от лучей солнца, смотрят на меня по-доброму, углы тонко очерченных губ расходятся в мягкой улыбке. Азиат по национальности.       Я молча киваю ему в ответ, ощущая как запас моих магических сил приближается к концу. Сейчас он на середине. Пока мы говорим друг с другом, второй медик проверяет состояние женщины и мальчика.       — Как они? — спрашивает азиат.       — Коди, они живы, — сообщает его коллега. — Мальчик без сознания, а женщина очень слаба.       — У женщины большая кровопотеря, — говорю им, — потому и слаба.       — Хорошо, — отвечает тот.       — Спасибо вам, сэр, — благодарит меня его азиатский коллега. — Вы спасли им жизнь.       — К сожалению, — прерываю его на полуслове, смотря в сторону мужчины, лежащего в ярде от женщины и мальчика, — водителя машины спасти не удалось, — и с горечью констатирую: — Он уже был мёртв с большой черепно-мозговой травмой, не совместимой с жизнью.       — Понимаем, сэр. Несмотря на это, вы всё равно настоящий герой. И мы вам благодарны.       — Как зовут-то погибшего? — спрашивает азиат, которого зовут Коди.       — Чарльз Селидж, — читает его коллега, обнаружив во внутреннем кармане мужчины его бумажник.       Тем временем сюда подъезжает, громко завывая сиреной, пожарная машина. С неё спрыгивает бригада пожарников и начинает тушить горящую и дымящуюся тачку, наведя на неё шланги с огнетушащими веществами. Я, окружённый личной защитной оболочкой, подхожу к мёртвому мужчине, опускаюсь рядом с ним на колени, протягиваю руки над ним и читаю другую молитву.       — Боже, Ты видишь нашу скорбь из-за того, что внезапно смерть унесла из жизни нашего брата Чарльза Селиджа, — рисую в воздухе перед всеми руну печали. — Яви нам Своё безграничное милосердие и прими его в Свою славу, — крестное знамение. — Через Христа, Господа нашего. Аминь.       — Аминь, — повторяют за мной медики.       После этого в небе, успевшем покрыться тучами, проявляется овальное отверстие. Оно дюйм за дюймом расширяется до тех пор, пока из него с небес на землю не нисходит группа ангелов. Среди них я различаю двух девушек и трёх парней, все пятеро, как и Ева с Терезой, облачены в белоснежные туники.       Душа Чарльза чиста пред Богом и всеми святыми. Когда ангелы спускаются за ним, мы все слышим антифон, звучащий множеством прекрасных голосов:       «Славься, Царица, Матерь милосердия, жизнь, отрада и надежда наша, славься, — два ангелов из пяти подходят к телу, прикасаются к нему, и из бренного безжизненного тела встаёт прозрачная, переливающаяся серебристо-серым свечением, душа мистера Селиджа. — К Тебе взываем, — продолжают петь две девушки и один парень между ними, — к Тебе воздыхаем, стеная и плача в этой юдоли слёз. О Заступница изгнанных детей Евы! К ним устреми Твои милосердные взоры и яви им Иисуса, благословенный плод чрева Твоего. О кроткая, о благая, о сладостная Дева Мария».       Мистер Селидж, мягко улыбаясь, поворачивается ко мне лицом. Я же, сам того не осознавая, почему-то роняю слёзы с полураскрытым ртом. Они стекают вниз по щекам и капают мне на грудь. Чарльз подходит ко мне и говорит, чтобы я не печалился, не скорбел по нему и не винил себя в том, что я не смог его спасти. Он также говорит, что виновников нужно искать среди падших и просит, чтобы я передал его последние слова его семье.       Эти слова Чарльз транслирует мне в голову, дотронувшись до неё указательным пальцем. Затем, он просит, чтобы я также попросил за него прощения у его пассажиров, которых он вёз по одному адресу. И я киваю Чарльзу, что непременно выполню все его просьбы. Дух мужчины благодарно с теплотой улыбается, мы пожимаем друг другу руки. После этого он уходит в рай в сопровождении пятёрки ангелов, оставляя меня наедине с медиками и пожарниками, закончившими тушить огонь.       Немного погодя, прилетает другой вертолёт. Он, опустив вниз трёх людей, остаётся висеть на месте. Члены экипажа быстро обматывают останки машины тросами и закрепляют крюками. Затем они сами поднимаются обратно на борт вертолёта и вместе с останками тачки, улетают прочь. А через пять минут пробка на мосту постепенно начинает рассасываться. Я быстро возвращаюсь к Билли, сажусь уже рядом с ним на пассажирское кресло и пристёгиваю ремень безопасности. Билли сидел тогда, читая какой-то журнал, включив лампочку над головой. Когда я сажусь в машину, он откладывает журнал, положив его в бардачок, заводит двигатель, нажимает на газ, и мы едем дальше ко мне в дом.