Осколки

В каюте стоит полумрак. Сквозь не до конца прикрытые парчовые шторы Эйска всматривается в горизонт, про себя отмечая, что за столько лет она так и не избавилась от неприязни к большой воде. От скуки и докучающих мыслей не спасают даже книги — их навалом, но иногда и чтение надоедает. Как на зло, даже обычно болтливый и настойчивый Синдбад не предпринимает попыток заговорить с ней, что, с учётом обстоятельств, шатенку даже несколько огорчает. — Может, самой и подойти? — Эйска тихо выдыхает и задёргивая шторы, чтобы проникающий через них свет не нагревал и без того душную комнату. Откинувшись на заправленную постель, женщина вытягивает руки по обе стороны от головы и всматривается в потолок, вновь ощущая нагнетающую тишину, которую неожиданно прерывает стук. Эйска лениво поднимается, на секунду прикидывая, кто бы это мог быть, и приглашает войти. В каюту заглядывает молодая девушка в традиционных для Синдрии одеяниях: белая накидка и юбка до лодыжек, обрамлённая по краям зелёными узорами. Служанка в уважительном жесте склоняет голову. — Госпожа, еда уже подана. — Ах, точно, — хмыкает Эйска: кто бы это ещё мог быть. Утренний ветерок приносит приятное ощущение прохлады. Рассветное небо отливает разными красками, на фоне которого облака кажутся цветными. Дует лёгкий бриз, корабль довольно быстро плывёт в сторону горизонта. Мечница подходит к уже накрытому столу у бортика и садится. Как обычно, кроме неё в это время за завтраком никого нет. — Ты не будешь есть? — внезапно даже для себя обращается Эйска к служанке, что встала неподалёку. — Ох, как я могу… — мнётся девушка, — я потом… — Как знаешь, но, Нестор, было бы лучше, если бы мы разделили трапезу. Всё равно одна я всё не съем, — женщина приподнимает бровь, замечая вытянувшееся от удивления лицо собеседницы. — Что-то не так? — О-откуда Вы узнали моё имя? Ведь я нечасто с Вами пересекаюсь, и вообще… — прижав ладони к щекам, робеет девушка, переминаясь с ноги на ногу. — Ты ведь дочь старшей знахарки, которая работала у Синдбада со времён основания компании? — Эйска стойко переносит раздавшийся по палубе женский писк. Восторженную тираду вроде «Вы помните меня?!» шатенка пропускает мимо ушей. — Прошу, будь тише. После трапезы мы можем поговорить, если хочешь, — по-доброму говорит мечница, взмахом руки приглашая сесть рядом. В конце-концов, на корабле много людей, кто может составить компанию. … — …держите! — разговор со временем переходит в обсуждение книг. Девушка отлучается за любимым чтивом, пообещав одолжить его мечнице. — Этот роман покорил меня до глубины души! Расследования, тайны, бесстрашные герои, а что самое волнующее — развитие отношений генерала и воительницы! Уверена, он не оставит Вас равнодушной, — мечтательно протягивает брюнетка, скрещивая руки за спиной. — «Сто лет одиночества», — прочитав название, Эйска листает страницы, — звучит интересно. Думаю, я закончу её до нашего прибытия. Спасибо, — и приподнимает уголки губ. — Буду ждать. Интересно было бы послушать о Ваших впечатлениях, — лучезарно улыбается служанка. — К тому же, я… — Эйска, доброе утро, — неподалёку слышится бодрый мужской голос. Синдбад неспеша ступает по палубе в их сторону, приветствуя лёгкой улыбкой. — Надеюсь, я не помешал вашему разговору с миледи? — он кидает взгляд на покрасневшую брюнетку, улыбнувшись шире. — Если это так, я подойду позже. — Что Вы, мой король, я как раз собиралась уходить. С Вашего позволения, — неуверенно отвечает служанка. — Вот как? Большое спасибо, — кивает Синдбад, взглядом провожая фигуру девушки. Эйска на неё уже не обращает внимания, кинув на брата мимолётный взор. Он чего-то хочет? Весь путь женщина не может отделаться от мысли, что Синдбад будто бы избегает её, а если и обращается, то редко и довольно незаинтересованно. — Ты хотел о чём-то поговорить? — спрашивает женщина, смотря на брата снизу вверх. — А чтобы просто поговорить с тобой, мне нужен какой-то повод? — усмехается фиолетоволосый. — Ты проводишь много времени в каюте, я прав? — Да, выхожу только по вечерам или рано утром, — кивает шатенка, не понимая, к чему он клонит. — Ничего не имею против, но нужно чаще дышать свежим воздухом. А иначе плаванье сильнее измотает тебя, — непринужденно отвечает мужчина. — М? — его внимание привлекает роман. — Это твоё? — Синдбад берёт в руки книгу. — Не думал, что ты читаешь нечто подобное, — хмыкнув, он возвращает чтиво на место и присаживается у другого края стола. — Я тоже, но стало интересно, — пожимает плечами женщина, решив принять ситуацию и, раз выпала возможность, поддержать беседу. — Не похоже на тебя, — бросает тот, прежде чем начать трапезу. — Думаешь? — мечница склоняет голову набок: откуда ему знать? Синдбад редко интересовался её жизнью, если это не касалось отпугивания «злодеев, посягнувших на её руку». — Когда зашёл проведать тебя, заметил книгу на столе и вдруг вспомнил, что ты всегда читала эти нудные очерки. Помню, как-то раз Джафар попытался почитать их, но в итоге просто сжёг несколько свитков, — предаваясь воспоминаниям, Синдбад непринуждённо улыбается, поднося кубок к губам. — Его замучила совесть, но он не смог рассказать тебе, поэтому поделился со мной. Я посоветовал ему сознаться, и больше эту тему мы не поднимали. — Значит, это был он? Джафар мне так и не признался, — беззлобно выдаёт женщина, хмыкая. — Так и знала. Кроме него, этого никто не мог сделать. — В детстве вы часто ссорились, так что не удивительно. — Ты прав, — соглашается Эйска, устремив взгляд к водной глади. — Навевает воспоминания. В последний раз мы плыли вместе куда-то после Хелиохапта. — Твой первый поход в лабиринт, я прав? — сдержанно улыбается покоритель, отпив из кубка. — Помнится, ещё в Имучакке ты сказала, что хотела покорить подземелье. — То было обычной детской прихотью. Ты сразу пресёк эту глупую затею. Эйска признаёт, что в те времена мечта пройти лабиринт была лишь очередным способом обратить взор брата на себя. И хоть, в силу её юношеского максимализма, его действия воспринимались ею как небывалое высокомерие, в конце концов, он оказался прав. «Нечего тебе возиться с такой опасной штукой.» Слова, которые мечница запомнила. И даже все последующие дни, которые они прожили под одной крышей, та аура тщеславия и высокомерия, которую маленькая девочка воздвигла вокруг своего брата, оказалась лишь призмой её собственной злобы и неуверенности в себе. Так же как человек, который смотрит на солнце, гневаясь, что оно слепит, шатенка была готова сжечь себе глаза, но упорно не замечать того, что, если не смотреть на светило, оно будет лишь греть. В итоге она просто скрылась в тени, обрастая толстым слоем льда. Непонятный хмык со стороны мужчины наталкивает на мысль, что Синдбад всегда знал это, а сейчас, воспользовавшись случаем, тактично подвёл к этой мысли. Эйску это не напрягает, она больше задумывается над тем, почему он вдруг начал разговор. — Но ты всё же покорила лабиринт, и не один. Полагаю, шрам у тебя на щеке — награда за твой труд? — кивнув на три светлые полосы, спокойно спрашивает мужчина. Шрамы украшают воинов, но лицезреть нечто подобное на теле женщины вызывает в Синдбаде лишь чувство жалости. Впрочем, учитывая, что пережила Эйска, и какой жизнью жила, можно только догадываться, сколько ещё следов осталось на её коже. Всё же, будь его воля, он бы выбрал для Эйски совсем иную судьбу. — Я хотела стать сильнее для того, чтобы защитить тех, кто мне дорог, — врёт женщина не дрогнувшим голосом: она никогда не признается в том, что даже спустя несколько лет после побега покорила лабиринт с единственной мыслью о нём. Ни-ког-да. Синдбад же обращает внимание на другое, вспоминая рух парня и девушки, которых видел тогда в Бальбаде. Значит ли это, что, даже имея такую силу, в конечном счёте она не смогла сберечь близких? Или же это произошло до того, как она покорила лабиринт? — Эйска, — мужчина делает паузу, но точно решает, что перешагнёт эту пропасть между ними, — ты ведь говоришь про них? — аккуратно спрашивает покоритель, однако позже слегка расслабляется: женщина выглядит спокойной. — …их звали Муин и Анри, — она откидывается на спинку стула, расположив руку на бортике — нет смысла скрывать правду. — Анри была моей подругой, а Муин женихом. Серьёзное выражение лица покорителя постепенно ломается. Сомкнутые до этого уста чуть приоткрываются, а широко распахнутые глаза несколько раз моргают, прежде чем мужчина выпаливает: — Жених?! — Синдбад выпрямляется. — Как так жених? Твой? — мужчина откровенно пялится на неё, но после, осознав, что слишком бурно отреагировал, покашливает, внешне успокаиваясь. — Ты не говорила, что ты… замужем, — выдаёт покоритель, нахмурившись и сжав пальцами переносицу. Он что, прозевал помолвку сестры? Из-за той мелкой ссоры в юношестве, после которой они перестали контактировать? Синдбад никогда не задавался вопросом, почему он, обладая таким влиянием, не удосужился найти её. Впрочем, ответ был предельно прост: Эйска приняла решение сбежать и вряд ли захотела бы вернуться, пока сама того не пожелает. Инцидент с посыльным чётко дал понять это. Если бы покоритель действительно хотел найти девушку, он бы это сделал, но почему-то был уверен в том, что их пути ещё пересекутся. Хоть так и произошло, факт того, что именно она сделала шаг навстречу, а не он, как мужчина и старший брат, неприятно его кольнул. Эйска была права, когда говорила, что он совсем не уделял ей внимания, забывшись компанией. «Неудивительно, что она сбежала…» — Он ведь умер, поэтому не было смысла говорить, — показательно небрежно отмахивается Эйска. — Но это уже в прошлом, — проговаривает она, убеждаясь, что не чувствует той грусти, которая её так сильно тяготила. — У меня есть то, что всегда будет напоминать о них. — Что-то от них… — бормочет мужчина и задумчиво скашивает взгляд, а потом смотрит на неё напряжённее прежнего. — У тебя есть дети?! — Синдбад опять не сдерживается, удивлённо распахивая глаза. — Как ты могла от меня такое скрыть? — Нет. Детей у меня нет, — твёрдо говорит Эйска и поджимает губы, справляясь со смущающим наваждением. — Ты уверена?! Эйска, хоть ты и покоритель, небезопасно с твоим образом жизни оставлять детей одних! Я готов дать им дом в моей стране! Только скажи… — Брат, — женщина издаёт смешок, подавив в себе странные ощущения: разговаривать на такие темы с ним очень непривычно. — Я уверена, что у меня нет детей. Произойди что-то такое, я бы заметила, — шатенка скрещивает руки на груди, удивляясь остолопости мужчины. Впрочем, сейчас это даже забавно: Син, который всегда только и делал, что отгонял от неё возможных ухажёров, только сейчас узнаёт о её замужестве. Синдбад молчит, слегка прищуриваясь и не отрывая взгляда от сестры. Он пытается распознать возможную ложь, но, решив, что это глупо — не станет же она врать о таком? — глубоко выдыхает, откидываясь на спинку стула. — Честное слово, у меня скоро седина появится, — тем не менее, мужчина рад, что разговор, который, он предполагал, будет довольно напряжённым, обернулся в шутку. — В любом случае, давай не будем об этом. Лучше скажи, а у тебя уже есть жена? — Эйска переводит тему, ведь ей не только интересен этот вопрос, но и не хочется заострять внимание на себе. — У нашего короля не только жены нет, он даже мысли об этом не допускает! — обладатель нахального голоса становится рядом с Эйской и указывает на фиолетоволосого. — Говорит, мол, что вся страна его семья и это уже большая ответственность! Ну ты только послушай его! — хмыкает Шарркан. — Это при том, что от девушек отбоя нет! — Шарркан, сколько раз я говорил? Это не должно так заботить вас, — вспоминая слова генералов, качает головой мужчина и выдыхает. — Постарайся придать моим словам больше значения. Ведь Синдрия действительно мне как… — Да, да, большая семья и что-то вроде того, — закатив глаза, отмахивается тот. — Эйска, хоть ты скажи ему, что кто-то его статуса должен учитывать подобные вещи. Или же тебе придётся подсобить ему! Наверняка у тебя уже есть дети, которые могли бы быть наследниками, если его Величество не одумается. — Не говори о таких вещах так просто, — хмурится Синдбад, подумав о том, что эта тема может быть болезненной для женщины, даже если внешне Эйска выглядит спокойно. — Я бы не хотела, чтобы мой ребёнок был обременён такой ответственностью, — включается в разговор Эйска, и, опершись щекой на ладонь, скептически смотрит на генерала. — И он прав, не говори о моей личной жизни так просто, — шатенка слегка поджимает губы и отворачивается, хмыкнув. Мысли о том, что, возможно, у неё были бы дети, не случись война в первой Синдрии, женщина старается не развивать, понимая, что теперь это просто пустые размышления. Она даже не знает, хотела ли бы этого. А Муин? «Анри бы точно была за… нет, даже настаивала на этом». Усмехнувшись, мечница качает головой. — И детей у меня нет, кстати. — Э? Серьезно, что ли? — удивлённо спрашивает Шарркан, следом переводя взгляд на фиолетоволосого. — Ваше Величество, запасного плана у нас нет, так что Вам стоит поторопиться с этим делом. — Что это ещё за «мы»? — нервно усмехается мужчина. — Мне ещё рано иметь детей! — привычный взгляд «что-за-детская-отговорка» со стороны генерала Синдбад игнорирует. — Но ведь он сам выбирает, разве нет? Нельзя заставить человека влюбиться, а я уверен, что Сину хотелось бы жениться на той, кого он любит, — за спиной Шарркана раздаётся спокойный голос. — Он так все штаны просидит! У Вас ведь и жена, и дети есть, господин Мистрас! К столу подходит рыжеволосый мужчина в доспехах, приветливо улыбаясь. — Но господин Хинахохо не сразу принял нашу помолвку, а когда стало известно, что у Пипирики будет ребёнок, даже вспылил, — криво улыбается рыцарь, присаживаясь на стул недалеко от Эйски. — Тогда мне приходилось втайне пробираться обратно в комнату, потому что он патрулировал коридоры… — Но он король, — вскинув ладонью, говорит шатенка, и обращается уже к брату, — и у тебя монархическое государство. Думаю, ты бы не хотел для своего государства повторения судьбы Бальбада после своей смерти, — пожимает плечами женщина, чуть ёжась от несуразной мысли, которую собирается озвучить. — Или заведи гарем, если не хочешь брать на себя такие обязательства. — Ого, — присвистывает Шарркан: по довольному лицу видно, что он забавляется. — Только теперь скажи это перед Джафаром. Уверен, тебе это сойдёт с рук, — и передёргивает плечами, видимо, вспомнив злого ассасина, от которого за такое предложение точно получил бы. — Гарему не бывать, — как-то раздосадовано выдаёт король, кажется, уже смирившись с этим. Впрочем, уже скоро он отвлекается от мысли и спрашивает: — Значит, ты тоже не согласна с решением Алибабы? — Это неважно. В любом случае, Ко всё равно узурпировали власть и наверняка творят со страной всё, что хотят. «Алибаба просто побоялся брать на себя такую ответственность, поэтому решил присоединиться к парламенту. Всё-таки, как правитель он ещё слишком неопытен, и даже если нам удастся вернуть Бальбад, я не могу оставить это дело на него одного. Но с другой стороны… — Эйска задумчиво прикрывает глаза. — Что же мне делать?» — выдыхает шатенка и, сменив серьёзное выражение лица на более непринуждённое, смотрит на брата. — Как бы то ни было, Бальбад больше не моя проблема, — мечница тихо хмыкает, думая, что на самом деле свои дела со страной учителя она ещё не скоро закончит. — Вот как, — непринуждённо улыбается покоритель, не настаивая на продолжении разговора. Пока что. Синдбад знает, что такое выражение лица не сулит ничего хорошего — для него решение женщины может обернуться в проблему. Эйска, как известно, не отличается толерантностью в дискуссиях. — Что же, тогда… как ты смотришь на то, чтобы посетить мою страну? Уверен, ты никогда не была в Синдрии, да и Алибаба ждёт твоего возвращения, — мужчина знает, что не может доверять ей, ведь лучше любого понимает, что обман для неё — пара пустяков, но, с другой стороны, он действительно не видит смысла ей вмешиваться в политику Бальбада. Эйска готова была уничтожить страну Рашида, так что не похоже, чтобы она по-настоящему беспокоилась за неё, да и единственное, что хоть как-то связывало сестру с Бальбадом — Алибаба, который теперь в Синдрии. — Это зависит от обстоятельств. Если я найду в Ко что-то важное, останусь, — деловито отвечает Эйска. «Как всегда — холодный расчёт, — серьезнеет Синдбад, незаметно скривив улыбку. — Её не волнует, есть ли на той стороне что-то, что важно ей, она всецело посвятила себя делу. Такая отдача даже пугает, — мужчина натянуто усмехается. — Эйска настолько отстранилась от внешнего мира и его благ, что наверняка даже не понимает, что для неё действительно важно. Она… слепа. Поэтому если что-то будет идти вразрез с её планами, на поддержку и не стоит надеяться. Всё-таки, я не могу полностью ей доверять.» — Конечно, — бодро улыбается покоритель, в примирении подняв руку, — не сомневайся, я обязательно помогу тебе, ведь это — наше общее дело. Так что давай постараемся, чтобы склонить чашу весов в нашу сторону. Знай, моя страна всегда рада тебе, как и я. — Спасибо, — Эйска слабо улыбается. — По правде говоря, я хотела посетить Синдрию после Бальбада, но, поскольку встретила тебя, пришлось изменить свои планы. — Судьба порой преподносит неожиданные сюрпризы, — хмыкает фиолетоволосый. — Я рад, что моя страна смогла привлечь тебя. В чём же дело? — Я слышала, что Синдрия прекрасное место для отдыха. Праздник Махараджан довольно известен, как уж тут не заинтересоваться, — отвечает Эйска, отпивая из кубка, — да и виноделы, говорят, творят чудеса. — Это обнадёживает, — прикрыв глаза, улыбается Синдбад, впрочем, про себя отмечая, что обещание больше похоже на угрозу. Мечница не выглядит человеком, который может веселиться, да и пьющей он её никогда не видел. Желание навестить определённо таит в себе какой-то смысл, но что она сможет сделать на его территории? Во дворце сотни магов и солдат, любой инородный магический всплеск волшебники почувствуют за мгновение, не говоря уже о Восьми Генералах, которые хоть и знают Эйску, но не позволят зайти куда не следует. — Я за столом с рассвета, так что, если вы не против, пойду, — проговаривает шатенка, вставая. — Увидимся позже. — Эйска, ты забыла книгу, — Шарркан берёт в руки роман, вчитываясь в название. — Хех, а Ямурайха тоже любит подобную ерунду. И зачем этой строптивой ведьме тратить время на такие сопли? — иронично усмехается мужчина, качая головой. — Может, потому что ей одиноко, — пожимает плечами Эйска, забирая протянутый том. — Я слышала, что женщины в преклонном возрасте часто читают романы, — в мыслях всплывает госпожа Ассоль, книжные полки которой были забиты подобного жанра чтивом; да и чего стоили её рассказы о молодой любви… — Но всё же, о вкусах не спорят. — О, нет, ты не так поняла, — Мистрас выставляет руку вперёд, покачивая головой. — Она молодая волшебница, которая часто засиживается в своей лаборатории. Они с Шаррканом не особо ладят, отсюда и это прозвище. — Не ладят, говоришь? — хмыкает Эйска, бросая на светловолосого задумчивый взгляд. — Шарркан, заглянешь вечером в мою каюту? Хочу предложить тебе одну книгу. — Книгу? Хорошо, я приду перед ужином, — кивает генерал. — Но с чего ты это вдруг? — Я как будто вижу знакомую картину. Та книга помогла мне переосмыслить некоторые моменты. — «Прочти я её раньше, в наших отношениях с Муином удалось бы разобраться значительно быстрее». И хоть она не может в полной мере объяснить то, почему заподозрила мечника в подобных ей проблемах, хочется хотя бы удостовериться, права она или нет. — То есть…? — сомневается Шарркан, склонив голову набок. — Я тоже поначалу не ладила с женихом, в первую нашу встречу мы даже подрались… Но как-то это всё переросло в брак, — монотонно выдаёт женщина, задумавшись. — Жених? — приподнято уточняет Мистрас. — Подрались?! — Синдбад переспрашивает громче, пытаясь осознать сказанное. — Жених? — выпаливает Шарркан, от шока приоткрыв рот, но, осознав, что не на то обратил внимание, ещё громче восклицает: — Я и эта ведьма?! Забудь, я не приду! — Эйска скептически приподнимает бровь, заметив на его лице слабый румянец. … По ту сторону раздаётся стук, и из-за двери показывается светлая макушка. — …так что это там за книга?

***

За окном уже темно, а из приоткрытого окна сквозит прохладной. Подступающий ветерок дует прямо в спину, слегка развевая тёмный хитон и распущенные волосы; огонь за стеклом фонаря отражается в золотых глазах, скучающе смотрящих на расположенные на доске деревянные фигуры. Прижав согнутую коленку ближе к животу, женщина переставляет офицера на шахматном поле. — Мат, — вслух говорит Эйска и расслабляет кисть на доске, роняя близ стоящие фигуры. Глубоко выдохнув, женщина на мгновение замирает, вновь переводя взгляд на фонарь. Она вновь погружается в раздумья, но из них её вырывает стук в дверь. Выпрямившись и подправив съехавший с колена подол, шатенка говорит:  — Открыто. Появившийся в проёме Синдбад, определённо, застал её врасплох — она была уверена, что это кто-то из служанок: те заходят несколько раз в день, чтобы убедиться, не нужно ли ей ничего. Негромкое бряканье, когда мужчина оступается, привлекает внимание, и Эйска замечает в руках брата поднос. — Син, — удивлённым тоном говорит мечница и, накинув на плечи шлафрок, встаёт с места и обходит стол, — зачем ты здесь так поздно? Да и… — подойдя ближе, женщина замечает на подносе алкоголь и какие-то закуски, которых, из-за слабого освещения, не разглядеть. — Ты ещё не спишь? Хорошо, — Синдбад приподнимает уголки губ, и, прикрыв за собой дверь, проходит мимо женщины. — Я не видел тебя на ужине, поэтому решил, что ты голодна, — поставив поднос на стол, отвечает покоритель, — а заодно хотел разделить с тобой бальбадское вино, которое купил ещё до отплытия. Что скажешь? — повернувшись к ней корпусом, спрашивает король. — Странно, что за всё время ты предложил это только сейчас, — спокойно изрекает мечница, однако, не заподозрив в его затее какого-то тайного умысла, напротив, даже обрадовавшись — вино того стоит, продолжает: — но идея мне нравится, — бросив взгляд на поднос, кивает Эйска и садится обратно на место. — Можно и выпить. — Я решил, что не стоит лишний раз беспокоить тебя после всего, что случилось в Бальбаде, — Синдбад присаживается напротив, наливая в кубки алую жидкость. — Да я и не знал, что ты пьёшь. — То, что случилось в стране Рашида, никак на мне не отразилось, — отвечает женщина, сметая фигуры с шахматной доски, однако прежде, чем начинает собирать их, чувствует, как широкая ладонь брата накрывает её: — Как на счет партии? — улыбнувшись, предлагает Синдбад. — Неужели на всём корабле не нашёлся ни один игрок, который бы составил тебе компанию? — шатенка издаёт смешок, но всё же кивает и принимается расставлять свою часть фигур. — Хорошо, давай сыграем. — Игроков полно, но вот достойных я ещё не встречал, — с вызовом отвечает покоритель, ухмыльнувшись. — Значит, тебе следовало прийти ко мне раньше, — взглянув в глаза брата, просто изрекает женщина и указывает поднятыми вверх ладонями на игровое поле. — Прошу — твой ход. — Учитывая, что последняя победа была за мной, предоставлю первый ход тебе, — Синдбад довольно улыбается, ощущая подступающее вместе с приятным наваждением спокойствие — он чувствует, что напряжение между ними понемногу отступает. — Это было лет десять назад, но ты прав, поражение есть поражение, — вспоминая, когда ещё в компании, в самом начале её становления, им иногда доводилось играть вместе, усмехается женщина. — Хорошо, я начну, — она переставляет первую фигуру, — будем считать это реваншем, — и отпивает из кубка. — Джафар будет удивлён, если узнает о твоём пристрастии, — улыбается Синдбад, переставляя свою фигуру на поле. — Не так давно я поняла, что это у нас семейное, — не отвлекаясь от игры, отвечает Эйска. — Но я стараюсь не выпивать по поводу и без. Синдбад выглядит по-обычному расслабленным: повседневная одежда, но уже без сосудов, слегка сгорбленная спина, ведь короткий столик для него гораздо ниже, чем для неё, и ленивое покачивание ноги, выражающее задумчивость. Эйска просматривает игровое поле, притягивая к животу согнутую коленку, и слегка наклоняется вперёд. Отворот хитона немного соскальзывает с плеча, однако женщина не обращает на это внимания, больше сосредоточенная на воцарившейся атмосфере. — Ты никогда не давала повода думать о себе в таком ключе, — говорит мужчина и, проследив за новым ходом, делает следующий. — В любом случае, это хорошо. Было бы жалко, если бы ты ушла, так и не попробовав синдрийское вино. По прибытию обещаю показать тебе лучшие заведения. — Звучит многообещающе. Разве ты не будешь занят? — хмыкает шатенка, подняв на него взгляд. — Управлять страной, на удивление, проще, чем компанией, — отпивая из бокала, объясняет покоритель. — Не волнуйся, на этот раз всё будет иначе. Я не дам тебе заскучать, — кивает Синдбад и мягко улыбается ей. Эйска не может ответить иначе, чем просто улыбкой. Почему-то сейчас шатенке хочется верить в то, что их с братом отношения станут лучше. Времена их взаимного безразличия, её — из-за смирения, что брату не до неё, а его — из-за личных целей, будто бы миновали. Она даже может признать, что ей не хватало его компании: иначе как объяснить то, что сейчас она чувствует себя так воодушевлённо? Эйска понимает, что Синдбад — король, и она практически не должна заботить его, но факт того, что мужчина готов принять её, несмотря на прошлую вражду, даже как-то обнадёживает. Как бы то ни было, объяснять его открытость даже не хочется — она рада, что между ними, пусть и, возможно, на время, всё хорошо. — Кстати об этом. Ты говорил, что Джафар бывает довольно строг с тобой. Разве он отпустит тебя? — мечница заполняет воцарившуюся тишину, расположив подбородок поверх рук, согнутых на колене. — Конечно да, — усмехается Синдбад, — если об этом попросишь ты, уверен, он не откажет. — Хм, нет, я принимаю сторону Джафара, — женщина слегка откидывается назад. — Не хочу отрывать тебя от дел. К тому же, всё, что ты не планируешь, обычно заканчивается катастрофой, — заключает Эйска, осознавая в предложении что-то своё. — Эх, значит, и ты так думаешь, — опустив плечи, выдыхает Синдбад и прикрывает глаза. — Как несправедливо, меня отчитывают в моей стране, а теперь и на корабле, к тому же ещё и те, кто младше меня… — Ты слишком драматизируешь, — шатенка приподнимает уголки губ в полуулыбке. — Твои товарищи и я уважаем тебя, но с подобными происками действительно стоит быть начеку, особенно когда ты пьян. — Не хочу об этом говорить, — упрямо выдаёт покоритель, покачав головой. — Алкоголь и женщины — неотъемлемая часть меня. — Джафар предупреждал, что ты скажешь нечто подобное, поэтому попросил приглядеть за тобой, — склонив голову набок, улыбается женщина, уже позабыв об игре. — То-то он не настаивал на том, чтобы поплыть в Ко, — мужчина отводит взгляд, хмурясь. — Мхм, — слегка кивает Эйска, вспоминая, что раньше, когда она была ещё в компании, то завидовала Джафару, которого Синдбад брал с собой. Тогда мальчик её по-настоящему раздражал, хвастаясь тем, что он отправляется в путешествие, а она нет. Сейчас это даже кажется забавным. — Всё совсем не так, как мог тебе рассказать Джафар. Алкоголь не способен до такой степени вскружить мне голову. — Я ведь это не по рассказам знаю, — хмыкает Эйска. Он забыл, что они росли вместе? — Ты начал это дело ещё в северных землях, и с годами эта привычка всё набирала обороты. Напомнить случай твоего пьяного восемнадцатилетия? — женщина издаёт смешок, заметив, как мрачнеет брат. — Пожалуй, воздержусь, — выставив ладонь перед собой, покоритель качает головой. — Но всё же, уверена, тебе не стоит беспокоиться об этом, главное не натвори глупостей, — по-доброму говорит Эйска, опустошая очередной кубок. Протянув чащу мужчине, она слегка склоняет голову набок. Синдбад лишь улыбается, наполняя бокал. Проследив за тем, как женщина делает пару глотков и кидает на него взгляд, но потом сразу же отводит, он говорит: — Не натворить глупостей… — на мгновение задумавшись, ухмыляется мужчина. — Без этого я просто не я, как и ты, которая всегда указывала на мои ошибки. — Ты уж прости за это, — усмехается женщина, — раньше я действительно относилась ко всему слишком серьезно. Мне давно пора было свыкнуться с тем, что ты мастер выпутываться из любых ситуаций. — Мы оба просчитались в отношении к друг другу, — бросает покоритель, наливая остатки вина. — Как оказалось, и ты не так проста, — хитро улыбается Синдбад. — А ты, оказывается, основал страну, — мечница беззлобно фыркает, отвечая колкостью на колкость — как будто король не убедился в этом ещё во время войны или в лабиринте. — Ты это специально, ведь так? — посмотрев на улыбающегося брата, выдыхает шатенка. — Ты действительно изменился. — Как и ты, — внимательно посмотрев на неё, странно тихо выдаёт Синдбад. — Эйска, ты выросла настоящей красавицей, — поставив кубок на стол, улыбается покоритель, встречаясь с её взглядом. От неожиданности женщина отставляет чашу, собираясь что-то сказать, но покоритель не даёт возможности: — Даже твои длинные волосы, которые ты раньше обрезала, — мужчина мягко оглядывает силуэт Эйски, и она на секунду ёжится от такого внимания, ощутив себя довольно неловко. — Ты так говоришь… — нарушив затянувшуюся тишину, размеренным тоном выдаёт мечница, не до конца уверенная, что выйдет из этого несуразного разговора. — Твои волосы всегда были такими длинными. Ты почти никогда их не срезал, — если длинная шевелюра — показатель силы и храбрости, то Синдбаду, непременно, эти черты были постоянными спутниками. — Я всегда был уверен в том, что справлюсь с любыми трудностями, возникшими у меня на пути. Но кое-что я всё же не могу себе простить… — Молодость прощает ошибки, — отмахивается Эйска, подсознательно понимая, что, будучи в не совсем трезвом состоянии, совершит глупость, проникнувшись этим разговором. Ощущение опьянения буквально велит поддержать разговор, дать выговориться и себе, и брату, но когда она внимала эмоциям, игнорируя логику? — Я знаю, что тебе пришлось через многое пройти, чтобы стать сильнее, и, что самое ужасное, я не смог оказаться рядом, чтобы в нужный момент поддержать тебя. Прости, — опустив взгляд, сдержанно говорит мужчина. — Син… — шатенка удивлённо смотрит на него, чувствуя, как щёки начинают алеть, то ли от вина, то ли из-за его, наверняка брошенных спьяну, слов. «Нет. Хоть один из нас должен оставаться в сознании.» — Сколько ты выпил? — спрашивает Эйска и, встав с места, берёт в руки пустую бутылку. — Уже? — хмыкает шатенка, закрывает и ставит пузырь на место. Ощущая еле заметное головокружение, женщина убеждается в том, что Синдбад выбрал довольно крепкое пойло, что, впрочем, не удивительно. Взгляд перемещается к собеседнику, который допивает непонятно какой по счёту бокал. Вряд ли этого хватит, чтобы споить мужчину, а если учитывать его внезапно вспыхнувшее откровения, то… — Неужели ты выпил ещё до прихода ко мне? — догадывается женщина, вздохнув. — Брат, думаю, тебе стоит отлежаться, — пьяный Синдбад — предвестник проблем, особенно для… — Думаешь, я не понимаю, что говорю? — несвойственным для пьяного серьёзным тоном спрашивает покоритель, состроив полуулыбку. — И почему сейчас тебя заботит именно это? — выдыхает Эйска, посмотрев на брата тёплым взглядом. «Его пьяный бред… а может, и не совсем бред? Раз он сказал об этом сейчас, это действительно беспокоит его?». Беззлобно усмехнувшись, мечница встаёт ближе, на мгновение задумавшись о том, что выпившие люди не способны на ложь. — Я провожу тебя до каюты. Поговорим завтра, если вспомнишь о сегодняшнем вечере. — …сейчас?… Всегда заботило, — откинувшись на спинку кресла, Синдбад запрокидывает голову, повернув в её сторону. — Эйска, ты моя младшая сестра, и я никогда не думал о наших отношениях так легкомысленно. Пусть я не был достаточно внимателен к тебе и твоим чувствам, это не значит, что мне было всё равно. Возможно сейчас ты не поверишь мне, но… — Ты прав, не поверю, — почему-то Эйска не может сдержать улыбку. — Странно, что из нас двоих именно ты заморачиваешься насчёт таких вещей, — Эйска опирается на стол, и, склонив голову набок, встречается с ним взглядом. «Хотя, именно он всегда старался завести разговор.» — Даже спустя столько лет мы не примирились, иногда не сходимся в решениях, и оба сейчас понимаем, что у каждого на уме. Но даже так, мои чувства к тебе не противоречивы, — и пусть сейчас Эйска не до конца честна в своих рассуждениях, она ощущает, что там, где-то в укромном уголке сердца, где нет места политике и прошлым обидам, теплится то, что никогда не покидало её по отношению к этому человеку. — Это правда, что в смерти моих близких я винила твою глупость. Но… — вздохнув, шатенка выпрямляется, не отрывая осознанного взгляда от золотых глаз напротив, — я не злюсь, ведь мы оба были лишь неспособными повлиять на обстановку пешками в действительно опасных руках. Я не знаю, как сложится дальше, пока что рано об этом судить. Просто знай: мы оба имеем то, к чему пришли сами, и я не… — женщина внезапно замолкает, и, скрестив руки на груди, отворачивается в сторону. — Не обращай внимания, просто так на меня действует алкоголь. Ты наверняка не вспомнишь наш разговор, и чего я тут распинаюсь… — под нос себе бубнит мечница, покачав головой. — Син, иди к себе. Я хочу спать. Эйска разворачивается, мысленно уколов себя за слишком резкое движение — голова слегка кружится, а мысли немного путаются. Она неуверенно отступает к стене, но внезапно её руку перехватывает Синдбад и разворачивает мечницу к себе, а затем кладёт ладонь ей на спину в объятии. Покорительница замирает, ощутив контраст тепла чужого тела и прохладного ветра из открытого окна. Мужчина молчит, но при этом выглядит так, словно сейчас происходит что-то по-настоящему важное, и он не готов это заканчивать. Впрочем, женщина не удивлена: она понимает, что покоритель пьян и не особо осознаёт, что делает. Тем не менее, уткнувшись лбом в грудь брата, Эйска может не волноваться о том, что он заметит застывшую на её лице растерянность. Чего она не ожидала, так это того, что сама не захочет уходить, а, напротив, подняв руки, неуверенно приобнимет его. «И как так вышло? — прикрыв глаза, тихо выдыхает шатенка. — Это всё алкоголь. Точно он.» — Можешь ничего не говорить, если не готова. В таком случае, позволь сказать мне, — уверенный голос покорителя звучал бы серьёзней некуда, но Эйска понимает причину таких откровений. Она даже не может быть полностью уверенной в себе — язык развязался на ровном месте, что уж говорить о короле, который наверняка ещё меньше осознаёт происходящее. Вот уж точно, пьяный Синдбад — проблема. — Я сожалею лишь о том, что стал причиной твоих слёз. Ты можешь никогда не прощать меня, но ты всё ещё дорогой мне человек, и это никогда не изменится, — мужчина, взяв её за плечи, медленно отстраняет от себя и вглядывается в глаза напротив, создавая ощущение некой безмятежности, которое на секунду даже заставляет подумать, что он по-настоящему трезв. — Эйска… — покоритель выдерживает паузу: — спокойной ночи, — необыкновенно нежно произносит мужчина, и, отведя взгляд, отстраняется, направляясь в сторону выхода. — …спокойной, — подавив в себе то ли разочарование, то ли удивление, вслед шепчет мечница. … Синдбад глубоко выдыхает, прислонившись к двери своей каюты, и задумчиво устремляет взгляд к потолку. Осадок от разговора не проходит, но мужчина держится расслабленно, или же старается выглядеть так, даже если рядом никого нет и надобность притворяться до одури пьяным отпадает. Неспеша пройдя к кровати, покоритель ложится поверх одеяла и прикрывает глаза, задаваясь вопросом: «Когда всё успело так усложниться?». «Я не злюсь.» Слова мечницы, которые Синдбад раз за разом прокручивает у себя в голове, вспоминая улыбающуюся Эйску. Покоритель не собирался отступать от своей задумки — расположить сестру к себе, чтобы в будущем использовать её силу, — но не ожидал, что, вопреки поставленным приоритетам, вдруг поддастся чувству сожаления. Теперь некогда самого близкого человека он рассматривает как военную единицу, делая жертвой собственных амбиций. Сколько бы Синдбад не убеждал себя, что вспыхнувшие к сестре старые эмоции по сравнению с его мечтой — сущий пустяк, он не может избавиться от этих чувств. Это ли ощущает Эйска? «Одно другому не мешает», — безрадостно думает покоритель, повернувшись набок.