***
В ночь Махраджана всё гуляют на полную. Люди ликуют, распивая алкоголь и вкушая дары моря, многие пускаются в пляс, смех и музыка не утихают. Эйска не учавствовала в подобных мероприятиях со времен жизни в Ремано, да и к празднецтвам относилась нейтрально, но нынешней атмосферой проникается даже она. За всё время с приезда мечница больше не притронулась к алкоголю, рассудительно решив, что частить с этим не стоит, но теперь нет смысла отговаривать себя от подобного удовольствия. Женщина располагается за одним из нижних столов, в компании незнакомцев, но именно этого она и хотела. Брат же и генералы празднуют на возвышении, куда время от времени пробираются лишь красивые женщины. Эйску ничего не волнует: сегодня она позволяет себе расслабиться. — За короля Синдбада и щедрость южных морей! … — Эй, смотрите! — восклицает Писти, указывая куда-то вниз. — Кажется, там довольно весело. Слова девушки привлекают внимание нескольких генералов, которые, встав рядом, наблюдают за столпотворением на аллее. — Да поди подрался кто-нибудь, вот все и смотрят. Ничего нового, — отмахивается Шарркан, теряя к «представлению» интерес. — Все собрались вокруг одного из столиков, — не унимается блондинка. — Пойду посмотрю!.. Возвращается Писти лишь к концу праздника, слегка пьяная, но с улыбкой до ушей и парой венков на голове. — Куда ты пропала? — спрашивает заметившая возвращение артемиуровки Ямурайха. — Всё-таки, я была права! Внизу весело! — Очередная драка? — обречённо выдыхает Джафар, не будучи любителем подобных зрелищ. — Вы не представляете, — хихикает Писти, — там госпожа Эйска! Она устроила настоящую попойку! От услышанного ассасин теряет дар речи, а когда сам присматривается к пирушке, удостоверяется, что внизу происходит нечто опасное. — Ты, наверное, что-то путаешь, — покачав головой, возражает Синдбад. — Эйска не из тех, кто участвовал бы в подобном. Возможно, ты обозналась. В моей стране много прекрасных женщин, которые любят выпить, — король улыбается дамам, ластящимся к нему. — Так что это невозможно. — Это действительно она, — возражает Ямурайха, стоящая у перегородки. — Что?! — похоже, не только Синдбад удивлён подобному исходу. Все взгляды устремляются к волшебнице. Генерал осматривает толпу через лупообразный предмет, созданный из водной магии. Одна из дам, стоящих рядом, тоже заглядывает туда, говоря: — Ах, эта девушка там с самого начала праздника. Кажется, она действительно любит выпить, — та хихикает. — Впервые слышу о таком пристрастии учителя, — бормочет Алибаба, также подходя ближе. — Но в этом, наверное, нет ничего страшного? — М-да, — вздыхает Ямурайха. — Впрочем, праздник всё равно скоро закончится. Видно, они решили допить его конец. Джафар с Синдбадом только переглядываются между собой. Под конец Махараджана людей становится меньше, однако кое-где на аллее ещё есть народ. Но так как все уступают дорогу дворцовой элите, добраться до эпицентра событий выходит без проблем. Синдбад мимоходом желает жителям спокойной ночи, отвечая на слова благодарности. Эйска сидит за столом, даже не заметив их присутствия, в отличие от других горожан. Джафар всё ещё не может отвести от подруги детства неверящий взгляд, Шарркану, который пришёл посмотреть на зрелище, всё ещё весело, Синдбад же не выглядит впечатлённым, понимая, почему не видел шатенку весь вечер; Масрур как всегда молчит — он пришёл только потому, что Джафар попросил помощи, если вдруг покорительницу придётся утаскивать. — Пей! Пей! Пей! Эйска с большой кружкой вина в руке, напротив неё — незнакомец, выпивающий содержимое своего бокала. Шатенка расправляется со своей порцией и, под радостные крики, со стуком ставит сосуд на стол, доказывая, что не оставила ни капли. Её оппонент же давится содержимым, откидываясь назад. — Я так и думала, — самодовольно хмыкает женщина. — Следующий! — Эйска пару секунд смотрит на севшего напротив мужчину, пока затуманенный алкоголем рассудок не понимает, кто перед ней. — Э… брат? — икает мечница, сощурившись. — Ты тоже решил бросить мне вызов? — В следующий раз, — серьёзнее, чем планировал, отвечает покоритель. Мечница лишь склоняет голову набок, непонимающе посмотрев на него. — Праздник уже закончился. Если ты не заметила, все уже расходятся. — Только тогда Эйска видит, что голоса вокруг стихают, а люди, что ещё недавно пили с ней, машут руками, прощаясь. — Вот, — мужчина протягивает сестре стакан воды, — я провожу тебя до твоей комнаты. — Нет, я не хочу идти во дворец, — выпив всю воду, женщина отрицательно качает головой. — Пойду прогуляюсь, — она неожиданно для всех встаёт: чувствует головокружение, но, придерживаясь за стол, удерживает себя на ногах. Джафар и Шарркан оказываются рядом, подстраховывая ту. — Эйска, в твоём состоянии опасно слонятся по городу, — Синдбад продолжает сидеть напротив, оценивая степень осознанности шатенки. — Ах, Син… — выдыхает женщина и плюхается обратно, опираясь щекой на ладонь. — Не будь таким серьёзным… — Мне придётся. На утро ты меня ещё поблагодаришь. — Эх, — она закатывает глаза, понимая, что Синдбада не переубедить. — Вот засранец, — фыркает Эйска, пренебрежительно взглянув на опешившего от такого брата. Король в недоумении приоткрывает рот. Шарркан давится воздухом, услышав это, и прикрывает лицо ладонью в попытке сдержать смех. Получив несильный удар по голове от советника, генерал замолкает, хотя ошарашенный вид ассасина смешит не меньше. — Хуже тебя только этот зануда, машущий повсюду своими иголками, — прикрыв глаза, устало выдыхает шатенка, неуклюже пародируя боевые движения Джафара. — Чё? — тот угрожающе прищуривается, склонив голову набок. Шарркан более не сдерживает себя, хохоча по весь голос. Лишь несильный тычок от Масрура заставляет его вновь затихнуть. — Вот он, — указав пальцем на советника, говорит женщина. — Как страшно, Син! — Джафар, успокойся, — Синдбад встаёт со своего места, оказываясь перед советником, который уже готов взглядом проделать в женщине дыру. — Ты и сам видишь, что она немного перебрала, — он кивает на мечницу, что утыкается лбом в стол. Хотя он сам выпил достаточно и разбираться с пьяной сестрой нет никакого желания, в таком виде её точно оставлять нельзя. — Всё это время Эйска упорно трудилась и наверняка хотела выпустить стресс, — говорит мужчина, уже зная, что ассасин и так сам всё понимает. — Поэтому мы… — Син! — спохватывается советник, через плечо покорителя заметив движение со стороны шатенки. — Подожди, я не… — Обернись! — Джафар поворачивает короля к сестре, которая, пробурчав что-то себе под нос, на самом деле — призвав покров Андраса, взмывает в небо. — Быстрее за ней! В таком состоянии она может натворить дел! Сдержавшись от того, чтобы хлопнуть себя по лбу, Синдбад облачается в покров Баала, взлетая следом. Трое генералов прослеживают за фигурами в небе, пока те не скрываются из виду, Джафар же окончательно решает для себя, что впредь будет намного строже к распитию алкоголя не только королём, но и его сестрой. … Несмотря на хаотичные, словно подбитой птицы, движения мечницы, Синдбад старается не терять её из виду. Нахмурившись, покоритель ускоряется, и прежде, чем сестре удаётся сменить траекторию, обхватывает со спины так, чтобы та не смогла пошевелить руками. К счастью, Эйска даже не вырывается, а, словно тряпичная кукла, поддаётся любому движению. Мужчина не дожидается, пока та оклемается, и использует манипуляцию магой, снимая с неё покров джина. Они уже долетели до берега, так что король снижается, опуская сестру на песок. Почувствовав под ногами почву, Эйска приходит в себя и падает на колени, зарывая ладони в песке. Она что-то неразборчиво бурчит, но Синдбад не обращает внимания — главное, что он успел забрать её сосуды. — Си-ин, — протягивает шатенка, плюхаясь на пятую точку. — Я потеряла серьги. — Не волнуйся, они у меня. Я верну их тебе завтра, — мужчина скрещивает руки на груди, наблюдая за неуклюжими действиями сестры. — Что ты делаешь? — вскинув бровью, спрашивает он. — Подушку. Я буду здесь спать, — сооружая из песка горку, отвечает та и ложится к брату спиной. — Пока! — Так вот что чувствует Джафар, когда я пьян, — прикрыв глаза, выдыхает покоритель. — Эйска, пойдём домой? — Что… домой? Нет у меня дома, — женщина равнодушно отмахивается. — Почему же? Синдрия твой дом, а я — часть твоей семьи. — Нет, ты врёшь. Я тебе совсем не нужна, ты даже забрал мои сосуды, — жалостливо протягивает мечница, повернув к нему голову, а затем протягивает руку в его сторону. — Отдавай обратно. — Конечно, если пойдёшь со мной, — король усмехается, забавляясь: он никогда не видел Эйску в подобном состоянии. — Видишь, ты даже не отрицаешь! Синдрия это, Синдрия то… До меня тебе нет дела. Ну и пусть — я привыкла! Что, думал, что вечно буду убиваться из-за этого? — по-детски фыркнув, женщина снова отворачивается. Синдбад ничего не отвечает, хотя задумывается над брошенной фразой сильнее, чем следовало. Возможно, сейчас Эйска озвучила то, что на самом деле беспокоило её. Впрочем, сейчас у него нет ни сил, ни желания, закапываться в это. Да и она всё равно ничего не вспомнит. — Хм, молчишь? Конечно, тебе нечего сказать в своё оправдание… Покоритель лишь качает головой, игнорируя пьяные претензии. Свежий воздух должен был немного привести её в чувство, да и ветер с моря чувствуется здесь сильнее, но, похоже, она выпила слишком много. — Знаешь что, — Эйска вдруг резко садится, искоса взглянув на брата, а затем и вовсе встаёт, качнувшись на нетвёрдых ногах. — Что? — мужчина придерживает сестру за локоть, не пытаясь предугадать, что она выкинет в этот раз. — Мы же на пляже. Идём купаться! — покорительница делает широкий шаг в сторону моря, выдернув руку из некрепкого захвата. — В таком состоянии? — король усмехается, оглядев женщину, что едва самостоятельно стоит на ногах. — Ой. Ты прав, — мечница смотрит вниз, на подол платья, который уже промок, и, ничуть не смущаясь, тянется к завязкам, чтобы снять лямки, а за ними и само одеяние. — Нет! Стой. Я не это имел в виду, — Синдбад оказывается рядом, возвращая ускользающую ткань на плечи Эйски. — Да брось… — мечница разворачивается, шатнувшись ближе к брату. — Мы же вместе росли. А ты будто голых женщин не видел… Сам же сказал, платье портить жалко, — она подбородком упирается в плечо покорителя, встав на носочки. — А если тебя утащит морской монстр? Что же мне тогда делать? — Синдбад усмехается, всё ещё придерживая Эйску за плечи. — Ты ведь король — ты всё можешь, — подпихнув собеседника локтём в бок, бормочет она в чужое плечо. — Но так уж и быть, если ты вернёшь мне серёжки, я сама себя спасу. — Хех, ты в меня совсем не веришь, — мужчина издаёт смешок. — Думаешь, я и вправду позволю какому-то чудищу забрать мою младшую сестру? — Нет, наверное. Не знаю… — она склоняет голову набок, словно реально прикидывает свои шансы против морского дракона. — Но я точно смогу с ним разобраться. — Не сомневаюсь, но для этого тебе всё-таки нужно протрезветь, — проговаривает Синдбад, вдруг улыбнувшись. — Кажется, ты хотела искупаться? Развернув мечницу к себе спиной, король поднимает её за подмышки. Он отрывается от земли и замирает над морской гладью; Эйска, поняв задумку брата, хватает того за предплечья, но уже поздно. Под испуганное «Стой!» он опускает женщину в воду, а затем, предупредив задержать дыхание, и вовсе окунает её с головой. — Син! — рассерженно прикрикивает Эйска, отфыркиваясь от воды, когда снова оказывается в воздухе. — Это не смешно! — Я тебя не слышу, ветер мешает! — покоритель не сдерживает ухмылки. — Ты в порядке? Может, хочешь окунуться ещё раз? — А ты?! — оскалившись, угрожающе цокает мечница, и крепче хватает Синдбада за руки. Сияние на ладонях покорительницы тот замечает сразу, но по прошлому опыту понимает, что парировать её манипуляции магой не сможет. Одеяние Баала спадает, и мужчина падает в воду прямо на мечницу. Оба выныривают через несколько секунд: Синдбад глубоко вдыхает воздух, а Эйска откашливается, так как не подумала о том, что тот свалится сверху. Король собирается поддержать сестру, но она лишь отплывает дальше, одарив недовольным взглядом. — Я никогда не поступала так, когда ты был пьян! — пытаясь держаться наплаву, хмурится женщина. — Да? А что я тогда должен был сделать? — Синдбаду весело, и он не скрывает этого. — То, что делают с любым пьяным человеком: довести до комнаты и уложить спать! — ей от такого резкого протрезвения совсем не смешно, да и боль начинается пульсировать в висках. — Пожалуйста, не злись на меня. Ты ведь сама хотела этого, не помнишь? — улыбается покоритель. Эйска ничего не говорит, кинув на брата последний уничтожающий взгляд, и тихо вздыхает, размеренно гребя руками, чтобы держаться на поверхности. Это и правда остужает, немного отрезвляя, хотя голова всё ещё кружится. Конечно, плавать в одежде неудобно, но всё же раздеваться было бы слишком. Синдбад тоже ничего не говорит, наслаждаясь редкими моментами покоя. Порой легко забыть, как на самом деле он любит море в любых его проявлениях — даже в ночном купании у берега. Однако решив, что веселья на сегодня достаточно, он возвращает покров Баала. — Если ты не против, я сам перенесу нас, — предлагает мужчина и, подплыв ближе, выныривает вместе с Эйской. — Не лети так быстро, — только просит она, прислонившись щекой к груди брата, и убирает назад прилипшие к лицу мокрые волосы. — Это последний раз, когда ты вот так меня таскаешь! — ощутив дежавю, предупреждает мечница. — Как скажешь, — Синдбад лишь улыбается, прижав сестру поближе к себе. Уже вскоре они оказываются у дворца. Чтобы не привлекать лишнее внимание, Синдбад решает сразу направиться в свои покои: к её комнате отсюда ближе, да и лучше сначала хотя бы дать женщине полотенце. Приземлившись на террасе, мужчина аккуратно опускает Эйску на пол. Убедившись, что она может стоять ровно и без посторонней помощи, он идёт к шкафам, по пути скинув с себя верхнюю накидку. Набросив одно полотенце сестре на плечи, а другое — на голову, Синдбад указывает на ширму, за которой та может привести себя в порядок, пока он найдёт что-то для замены мокрого платья. Его наряды явно будeт ей велики, но хотя бы сухие. Закинув одежду на ширму, король скрывается в соседней комнате, чтобы самому сменить гардероб. Как только он возвращается, то застаёт сестру уже переодетую на его кровати. Его одежды и правда сидят на ней балахоном, а сама она промакивает полотенцем длинные локоны, перекинув их на одно плечо. — Давно ты стал таким пакостником? — Неужели тебе не понравилось? — невинным тоном спрашивает он, усмехнувшись. — Ты ведь жаловалась на то, что я был слишком серьёзным. — Даже так, у тебя размытое понятие веселья, — отмахивается Эйска. — Ну и ну, — обречённо выдыхает мужчина, — ты всегда недовольна мной. Знаешь, я ведь могу и обидеться. Женщина ничего не отвечает, повернув голову в сторону. В его словах есть доля правды: она всегда ставила его действия под сомнения: в других странах, в лабиринтах, в компании, в Бальбаде тоже. Впрочем, все ведь могут ошибаться — нередко и его действия приводили к проблемам. А у Синдбада нет того, кто бы указал ему на это — даже Джафар возмущается по большей части лишь на пьянки. Однако, вместе с уверенностью в собственной правоте, приходит осознание другого. — Тогда обижайся, — тихо говорит мечница, несильно сжав пальцами полотенце, — не только мне вечно быть недовольной. Наверняка у тебя тоже были моменты, когда ты был мной разочарован или, например, взбешён… — неуверенно предполагает она и, не услышав ответа с его стороны, добавляет: — Я серьёзно. — Эйска всегда могла высказать брату своё неудовлетворение, но никогда прежде не задумывалась, что в такие моменты ощущает сам покоритель. — Мы много пережили вместе, но эту часть себя ты никогда прежде не показывал: мне остаётся только гадать, как часто я упускала из виду твои истинные чувства, — она поднимает голову на мужчину. Синдбад старается скрыть удивление. Мужчина готов поклясться, что в золотых глазах он видит беспокойство и даже сожаление. Он никогда бы не подумал, что в кои-то веке его сестра заговорит о таких вещах. Наверное, и не сказала бы этого, не останься в ней марево алкоголя. Однако даже если мечница говорит, что хочет знать об этом, король не стремится давать ей копаться в прошлых, да и нынешних своих проблемах. — Эйска, всё хорошо… — Видишь, — перебивает его покорительница, — даже сейчас ты пытаешься быть спокойным и не расскажешь, о чём подумал. — Значит, ты ждёшь от меня честности? — Синдбад слабо улыбается. — Ты пытаешься быть терпеливым ко мне, но я чувствую, что тебе тоже есть, что сказать. После всего, что между нами было, я должна хотя бы знать, когда ты… — Не пытаешься ли ты спросить, за какие земные блага тебе достался такой идеальный брат? — Синдбад видит, что подобного рода откровения даются ей нелегко, но не может сдержаться от шутки. — Я вижу, что тебя на самом деле беспокоит, и без лишних преувеличений хочу сказать, что всё это давно в прошлом и уже не имеет значения. — Не имеет значения? Почему? — Потому что я так чувствую, — твёрдо отвечает покоритель. — Прошлое есть прошлое. Я вижу, как складывается у нас сейчас, и не думаю об остальном. — Вот как… — бубнит себе под нос женщина, не избавившись от чувства недосказанности между ними. А возможно, она сейчас просто воспринимает любое его слово слишком близко к сердцу. Он ведь ясно выразился. — Хорошо, — вздыхает она, поднимаясь с кровати. Ей действительно стоит выспаться. Впрочем, заметив её неудовлетворенность ответом, Синдбад, вместо того, чтобы взять проятнутое полотенце, кладёт ладонь Эйске на плечо, посмотрев в глаза. — Видно, ты не до конца понимаешь своё положение в моей жизни. Мужчина выглядит решительным, что в такой обстановке даже несколько пугает, но шатенка поддаётся его действиям — идёт следом, когда Синдбад за локоть ведёт её обратно к кровати. Эйска смирно усаживается обратно, не задавая лишних вопросов. Король скрывается с поля зрения, но не заставляет себя долго ждать, вернувшись с чем-то в руках. В ответ на вопросительный взгляд, покоритель протягивает ей свёрток, предлагая открыть. — Тот самый… — неверящим тоном проговаривает Эйска, невольно сжав пальцами золотой браслет. — Син… Ты хранил его всё это время? — пытаясь подавить в себе ворох нахлынувших эмоций, спрашивает она. — Война оставила на нас след, — мужчина садится рядом, не глядя на сестру. — Это единственное, что напоминало мне о тебе. Я не мог оставить его там. Верно. Ведь Синдбад и остальные считали её погибшей. Эйска прикусывает щёку со внутренней стороны, проводя пальцем по металлической поверхности. В груди появляется некое чувство вины. Синдбад ведь думал о ней после войны, и все её старые друзья. Даже в лабиринте Гаапа, несмотря на то, что он попытался всё наладить, она видела в его действиях лишь попытку заиметь с неё выгоду. Брат ведь никогда не желал ей зла. Женщина издаёт бесцветный смешок. Покоритель бросает на неё задумчивый взгляд. Про то, что сестра всегда имела привычку недооценивать его чувства, Синдбад знает и без её слов, но смысла указать на это не видит. Эйска тоже была права, говоря, что он никогда и не рассказывал ей о своих переживаниях. Мужчина же всегда считал это своим долгом — отгораживать её от лишних проблем. К тому же, не будет же он изливать свои внутренние тревоги младшей сестре? — Ты примешь его? — улыбнувшись уголками губ, в итоге спрашивает Синдбад. — …мгм, — с заминкой кивает Эйска. Он в этом и не сомневался. — Спасибо, Син, — наконец взглянув брату глаза, говорит она. — За всё. Мужчина отвечает мягкой улыбкой, привычном жестом проводя ладонью по каштановым волосам. Женщина кладёт голову на плечо покорителя, прикрывая глаза. На душе воцаряется спокойствие и уют. Теперь уходить к себе совсем не хочется. Они лежат на кровати — королевская постель всё равно слишком большая даже для них двоих. И в кои-то веке говорит Синдбад, открывая сестре частичку себя. — Иногда меня действительно задевало, что ты в меня не верила. Когда мне казалось, что всё складывается идеально, но ты всегда находила изъяны. Впрочем, тогда я не хотел признавать, что есть планы лучше моих, или же что я должен что-то учитывать, а не лезть напролом. Эйска слушает, не перебивая. Ей хочется верить, что они уже достаточно трезвы, чтобы этот разговор имел значение. Всё-таки нечасто увидишь Синдбада… таким. Да и посмотреть на ситуацию с другой стороны бывает полезно. Всё же, раньше, как и он, так и она была своего рода эгоисткой. — Я знаю, как тебе было тяжело после смерти мамы. Я не хотел, чтобы в компании ты была чем-то обременена, не думая, что это отдалит нас друг от друга, — проговаривает мужчина, разглядывая профиль сестры, смотрящей куда-то в потолок. — Мне жаль, что из-за этого ты чувствовала себя одиноко. — Всё в порядке. Я ведь тоже не старалась тебя поддержать, а только критиковала, — со смирением признаёт Эйска, теперь не только себе, но и ему. — Я не видел в тебе самостоятельной личности. А только, скорее, мою ответственность, которую нужно оберегать. И никогда не думал, что ты уйдёшь. Но теперь, всё изменилось. Я рад, что ты снова со мной, но уже по собственной воле, — добавляет покоритель, беря сестру за руку. Теперь уже не в попытке очаровать, а, кажется, искренне. Эйска молчит, не желая случайно сказать чего-то лишнего. С каждым днём покидать Синдрию хочется всё меньше, но всё же… Вынырнув из собственных раздумий, женщина замечает странный взгляд Синдбада, направленный куда-то между ними. — Что? — Эти порезы… — неуверенно начинает мужчина. Мечница, поняв, что у неё задрался рукав, выдёргивает ладонь, пряча руку. Как он их вообще увидел, если они едва заметны? — Я бы предпочла, чтобы ты никогда этого не видел. — Впрочем, Синдбад явно ждет от неё объяснений. Женщина тихо выдыхает. Она не хотела бы говорить о периоде своей слабости, но, раз уж так всё складывается, наверное, ничего страшного? — Я не всегда справлялась после войны, — начинает она, непроизвольно обхватив себя руками. — Я долгое время бесцельно бродила по миру, и иногда становилась так… Паршиво. Однажды я опять напилась и ощутила, что просто не хочу жить там, где нет Муина и Анри. Да. Это сейчас она не видит у себя проблем с алкоголем. Но вот стойкость к нему женщина приобрела отнюдь не из-за весёлых посиделок. Эйска живо помнит те эмоции, которые ощущала тогда, но в то же время они кажутся такими далёкими, словно из прошлой жизни. — Но почему ты не вернулась в компанию? Ты же знала, что мы тебя примем. — В то время я даже не думала об этом… Тогда мне казалось, что я осталась одна во всём мире. Да и я в любом случае не знала, где вас искать. Мне оставалось лишь идти вперёд. Так случайно меня встретил король Рашид. Даже не знаю, что бы со мной случилось, если бы он не узнал меня. Наверное, так и шаталась бы по барам, пока не пропила все деньги и не сдохла в подворотне. Мысли о том, что мой идеальный маленький мирок разрушился, почти меня доконали. — Эйси… Синдбад пару мгновений смотрит на лицо сестры, а затем притягивает её к себе. Она чувствует поддержку мужчины, и то, как от этого становится легче, и обнимает в ответ. Эйске никогда не требовалось ни утешений, ни объятий, ни старших братьев. Впервые мужчина задумывается, так ли это на самом деле.***
Из марева сна Эйску вырывает стук. Ещё не открыв глаза, она уже чувствует последсвия прошлой ночи: голова ожидаемо раскалывается, ужасно хочется пить, а ещё почему-то на груди чувствуется какая-то непривычная тяжесть. Женщина надеется снова упасть в забытие, но стук повторяется, а следом за ним слышится скрип открывающейся двери. Пару секунд ничего не происходит, а затем женщина слышит знакомый возглас: — Син! Джафар, кто же ещё. Но при чём тут… Покорительница неохотно открывает глаза и приподнимает голову, тут же понимая причину тяжести на груди — фиолетовая макушка расположилась между ними, а сам обладатель столь редкого цвета волос даже не думает пошевелиться. С тихим выдохом женщина кладёт голову обратно. Не то, что бы это неудобно, даже вполне тепло, да и сейчас, если честно, без разницы. Ей лениво протестовать, а смущения, возможно, должного, она не ощущает. — Син, что ты творишь, — шикает советник, попытавшись спихнуть короля с Эйски. Той он посылает виноватый взгляд. — М-м, давай попозже… — невнятно бормочет покоритель в грудь сестры, обнимая её только крепче. — Я занят… Поняв, что поспать ей всё равно не удастся, женщина несильно хлопает Синдбада по плечу. — Син, слезай. Вполне себе неформальное обращение к своей персоне король распознаёт не сразу. Он тут же поднимает голову, в растерянности уставившись на… Эйску. — Чёрт, извини… — сонно бормочет мужчина, медленно поднимаясь. — Я не думал, что это ты. — Синдбад! Ладно другие женщины, но это! Как ты вообще…! — Джафар уже возмущается в голос, пока король садится на кровати, забирая с собой такое приятное тепло. А, точно, думает Эйска, вчера брат дал ей свою одежду, но за ночь она вся помялась и перекрутилась, из-за чего происходящее выглядит ещё более двусмысленным. Но они же родственники, в конце-концов. — Вы же родственники! — возмущённо вторит её мыслям бывший ассасин. Наконец разлепив глаза и более-менее проснувшись, Синдбад обводит комнату взглядом, а затем неуверенно смотрит на Эйску. — Я что… Мы правда… Женщина и сама на секунду задумывается, и от абсурдности ситуации ей становится смешно. Но она, сохраняя невинное выражение лица, просто пожимает плечами. — Я не помню… — Это ведь Эйска! Твоя сестра! Я знал, что не стоило оставлять вас одних. Кто бы мог подумать… Ладно, какая-то незнакомая женщина, но тут! Ты же не был настолько пьян, чтобы не понимать, что и с кем творишь. А если…! Пока Джафар продолжает ругаться, Синдбад молча смотрит на женщину шокированным взглядом, судорожно соображая, произошло ли то, что произошло. — Ну, — протягивает она неуверенно, глядя куда-то в сторону, — зато проблема с наследниками решена. Комната погружается в молчание. Эйска прикладывает все усилия, но в итоге не выдерживает и начинает смеяться, игнорируя головную боль. Даже слёзы скапливаются в уголках глаз. — Видишь! Ты её до истерики довёл! — Эйска, прости пожалуйста! — опустив голову, мужчина мрачнеет, стискивая пальцами край одеяла. — Я… — Я пошутила, — наконец, покорительница глубоко выдыхает, стирая с глаз влагу, и смотрит по очереди на брата и его советника: прежде это было невозможно, иначе её бы пробрало на смех в первую же секунду. — Ничего между нами не было. Просто, видимо, ты слишком привык к присутствию женского тела рядом. — Ох… — покоритель глубоко вздыхает, чувствуя, как падает неподъёмный камень с души. — И ты еще что-то про меня говорила. Нельзя так шутить! — Точно всё в порядке? — на всякий случай спрашивает ассасин, мельком глянув на короля. Даже несмотря на слова Эйски, репутация правителя говорит сама за себя. Да и женщина была сама пьянее Синдбада. — Думаю, я бы заметила, — она хмыкает, приподнимаясь, чтобы сесть. — Хотя, — мечница слегка усмехается, глянув на брата, — некоторые этим занимаются, чтобы сохранить чистоту крови. Впрочем, мне уже наверняка давно всё отбили, чтобы осталась возможность иметь детей, — Эйска безразлично пожимает плечами, а затем слегка хмурится, так как висок прошибает очередной приступ боли. Однако оба расценивают эту эмоцию по-своему: всё-таки, ради силы она пожертвовала своим здоровьем, которое для женщин имеет гораздо большее значения. — Эйска… — Прошу меня извинить, — не заметив сменившейся атмосферы, проговаривает она, спуская ноги с кровати, — мне не очень хорошо. А говорят, интоксикация наступает только через пару месяцев… Эйска не удерживается от последней шутки и, махнув на прощание, покидает комнату. Синдбад валится обратно на кровать, закрывая лицо рукой. Хоть он и помнит всё, что случилось вчера, в какой-то момент он действительно подумал, что… — В любом случае, больше никакого алкоголя, — цедит Джафар, вернувшись к недовольному себе. — Скоро приплывёт делегация из Ко, не хватало ещё, чтобы ты что-то учудил.