Осколки

— Сосредоточься на мече. Почувствуй поток магой и постарайся направить его в сосуд. Очередная тренировка в башне Золотого Скорпиона. Алибаба прислушивается к наставлению Эйски и вкладывает энергию в меч, сильнее сжимая рукоять. Оружейный покров уже охватывает руки принца и преображает бальбадский клинок в длинный увесистый меч, но на этом изменения заканчиваются. Женщина сидит неподалёку у одной из колон и внимательно следит за действиями ученика, размышляя: почему у него ничего не выходит? Парень уже рассказал о том, как овладел частичкой силы джина, но после этого его развитие остановилось. «И всё же, он довольно талантливый, — думает мечница, наблюдая за попытками парня. — Самостоятельно овладел магией Амона и смог использовать оружейный покров сразу после пары уроков брата.» — Не получается! — напряжённо восклицает Алибаба, стискивая зубы. Он опускает руки, пытаясь отдышаться. Оружейный покров развеивается. — Я точно делаю что-то не так, — парень направляет раздосадованный взгляд в сторону мечницы, ожидая услышать новые комментарии, но та молчит. — Эйска? — окликает её парень: он уже успел привыкнуть обращаться к ней по имени, да и ощущается это как-то приятнее. Покорительница пару секунд разлядывает его, прежде чем подозвать к себе взмахом руки. Алибаба выглядит недовольным, хотя пытался сохранять спокойствие. Сев напротив мечницы, парень складывает руки на колени, несильно сжимая их. — Ты сказал, что не чувствуешь направление своей энергии, — переспрашивает того женщина, протягивая флягу с водой. — Да, — Алибаба кивает, прежде чем сделать пару глотков. — Раньше мне просто хватало направить магой в сосуд, и пламя появлялось. С оружейным покровом тоже вышло как-то легко. Но сейчас я вообще не могу понять, что происходит с моим потоком. Это… Странно. — Понятно, — хмыкает Эйска и, соединив уже увиденное и сказанное в полную картину, говорит: — Начнём с того, что ты неэффективно используешь свою магой. Но это нестрашно, все по началу совершают эту ошибку, — спешит заверить покорительница. — Поэтому ты так быстро устаёшь и не можешь долго поддерживать оружейный покров. На форму джина тебе банально не хватает энергии, хотя основные принципы ты уже понял. Но что важнее, — серьёзнее говорит шатенка и, не дожидаясь вопросов, вытягивает руку, положив её на грудь парня. Алибаба от неожиданности уклоняется назад, но, заметив, что учитель сосредоточена, садится ровно, решая не мешать. — Алибаба, — отстранившись, женщина внимательно смотрит на него, — с тобой действительно что-то не так. — Э? Что ты имеешь в виду? — Ты сказал, что не ощущаешь поток своей магой. Теперь я вижу, почему, — Эйска указывает на него пальцем, — я чувствую в тебе что-то, что не принадлежит тебе, какую-то другую энергию. Видно, она и мешает тебе управлять своей собственной. — Чужая магой? И… это плохо? — с нотками тревоги спрашивает Алибаба, мысленно прикидывая, откуда такому потоку взяться. — Не знаю, — честно признаётся шатенка. — Я впервые сталкиваюсь с этим, но знаю одно — в человеке должен быть лишь его собственный поток. Не знаю, откуда такое чудо в тебе взялось, но полагаю, тебе придётся избавиться от другой магой, или же подавить её своей. — И что мне делать, если я даже не могу входить в полный покров? — спрашивает принц, понимая, что также не знает, откуда появилась другая энергия — он ведь ничего особенного не делал. — Тебе стоит научиться контролировать свою магой. — То, что использовали ты и Синдбад, — догадывается принц. — Понятно! — спохватывается парень. — Тогда уж я точно смогу использовать полную силу Амона. Ведь так? — посмотрев на собеседницу, спрашивает блондин и, дождавшись утвердительного кивка, в предвкушении сжимает перед собой кулак. — Тогда научи меня этому. Я уверен, что у меня рано или поздно получится! — Я не смогу этого сделать, — после паузы отвечает Эйска. — Что?! Но почему? — опешивает блондин. — Если ты не научишь меня, то я не смогу использовать полный покров! Пожалуйста, учитель! — Сейчас ты не сможешь сделать это. У тебя элементарно нет столько времени, — ей тоже жаль, что приходится вот так отказывать парню, но другого варианта нет. — Я не понимаю… Пожалуйста, объясни мне, — хмурится Алибаба, не скрывая разочарования от слов покорительницы. Шатенка выдыхает, скрестив руки на груди. — Дело в том, что контроль магой, которому я обучалась, слишком сложен и лично у меня занял несколько лет. Я постигала это мастерство очень далеко отсюда и в совершенно другой обстановке. К тому же, я не уверена, насколько правильно смогу обучить тебя, ведь мне самой не хватает опыта в этом плане. «Я смогла обучиться контролю магой лишь благодаря постоянному надзору и поправкам Дракономатери. Если Алибаба оступится, я не смогу этого заметить. Это лишь покалечит его.» — Я готов на всё, чтобы стать сильнее! — выслушав женщину, тем не менее решает для себя Алибаба. — Скажи мне, где это место, и я отправлюсь туда и найду того, кто обучит меня. Эйска смыкает брови на переносице, серьёзно взглянув на собеседника. Это успокаивает третьего принца, но её всё ещё разрывает между выбором говорить ему то, что известно ей, или нет. Да, Алибаба решил, что будет сражаться против Аль-Сармен, но он всё ещё не готов столкнуться с… Или готов? Синдбад не раз говорил ей, что Алибаба и остальные уже не дети, однако мечница не может избавиться от некой привычки опекать — она не хочет подвергать парня риску. «Ладно. Не вечно же мне отгораживать их от опасности, — переубеждает себя женщина, движимая сомнениями.» — Проблема в том, что этого места нет ни на одной из карт, — осторожно начинает покорительница. — Я обучалась контролю магой в Контитентальном разломе, — всё же признаётся Эйска, прекрасно понимая, что это информация ему ничего не даст. — Континентальный Разлом? Что это за место? — Я не знаю. И как попасть туда, тоже, — частично врёт женщина, повернув голову в сторону. — Добираться туда ты будешь несколько лет, и обратно столько же, если только не потеряешься. В этом месте нет точного пути, определённых полюсов и даже привычного нам неба над головой. Всё, на что ты можешь надеяться, вступив на этот путь — удача и желание. Алибаба почти ошарашенно смотрит на шатенку, пытаясь уложить в голове рассказ, поверить в которой оказывается довольно трудно. — Значит, ты отправилась туда в тот день… — после некоторых раздумий выдаёт принц, — день, когда ты покинула Бальбад ради путешествия. Ты ведь туда ушла, не так ли? — он смотрит на неё неверящим взглядом. Эйска лишь кивает. — Тогда я спросил, вернёшься ли ты. Получается, мы могли больше никогда не встретиться… — Так и есть. За это я хотела бы попросить у тебя прощения. Мне не следовало врать, ведь я не знала, что со мной будет. — Понятно… — притягивает Алибаба, понимая, что он всё ещё многого не знает о женщине. — Я расскажу тебе всё со временем, однако и ты не должен торопиться, — ободряюще сжав его плечо, говорит мечница. — Постой, но как мне быть? Если ты не сможешь научить меня манипуляции, то… — Об этом не переживай, пути к решению на этом не кончаются, — Эйска приподнимает уголки губ. — Контроль магой, который использую я, слишком сложен, но ты можешь обучиться тому, что использует Синдбад. — Синдбад?.. — в глазах Алибабы появляется понимание. — А ведь точно! Господин Джафар говорил, что вы используете разные техники. — Эйска внезапно вспоминает, что советник короля тоже знаком с техникой манипуляции, ведь раньше был ассасином Шам-Лаш. — Но… будет ли он меня учить? — намекая на занятость короля, сомневается парень. — Об этом тебе стоит поинтересоваться у него. Даже если не он сам будет обучать тебя, уверена, укажет на того, кто возьмётся. До тех пор активно занимайся тем, что можешь делать сейчас. — Точно! Сегодня же у меня тренировка с учителем Шаррканом! — вспоминает принц. — Вот чёрт… — Сегодня? Очень хорошо, — хмыкает Эйска, поднимаясь с места и отряхивая подол юбки. — Если ты не против, я приду посмотреть на ваши занятия, — не то, что бы спрашивая позволения, а скорее предупреждая, говорит она. Насколько за это время продвинулся Алибаба? … — Дерись со мной всерьёз! Эйска становится зрителем уже начавшегося спарринга. Положение принца не выглядит обнадёживающим, но только потому, что его оппонент — опытный мечник, который не собирается играть в поддавки. К тому же… «Он прав — меч Алибабы действительно слишком большой, — услышав наставление Шарркана, про себя хмыкает женщина, — хотя я хотела, чтобы он научился орудовать и таким, ведь бальбадский клинок удобен не во всех сражениях. Всё-таки, неспроста джин формирует меч именно под такой размер.» Эйска продолжает наблюдать за спаррингом, пока блондин от усталости не падает на колени. «Впервые вижу навыки этого парня, — бросив взгляд на уверенную стать генерала, думает покорительница, — но он молодец. Его наставления будут полезны Алибабе, — мечница мысленно улыбается.» — Что это за фехтование такое?! Я ожидал больше от того, кто использует меч Амона! Шарркан очень строг. «Намного строже меня.» Подмечает шатенка, ведь тогда ещё десятилетнего мальчика с ворохом проблем не вынудишь тренироваться насильно, а после Эйска просто слишком привязалась к нему, чтобы так категорично направлять. — Видно, твой предыдущий учитель был не самым лучшим фехтовальщиком. А вот таких слов она не ожидала. Тем не менее, у Эйски это вызывает лишь смешок. — Э-это… — Алибаба ещё больше не ожидал такого заявления. Он переводит взгляд на покорительницу, мысленно недоумевая — почему ей смешно? Или же она просто не услышала слов Шарркана? — В чём дело? — заметив напряжение со стороны бальбадского принца, спрашивает мужчина и, посмотрев в ту сторону, куда уставился сам Алибаба, понятливо ухмыляется. — Так вот оно что. Неужели ты была его учителем по фехтованию до этого? — уже обращаясь к Эйске, скорее для утверждения спрашивает генерал. — Ты уж прости, но для того, кто с детства тренируется мастерству меча, уж больно слабоваты у него навыки. Хотя я не говорю, что он совсем безнадёжен. Тебе хотя бы стоило научить его преображению сосуда под стать его стилю, чтобы было удобнее, — взмахнув рукой, Шарркан пожимает плечами. — У каждого свои методы, — просто отвечает женщина, не собираясь обращать внимание хоть и на грубое, но всё же мнение генерала. — Я здесь просто как наблюдатель, поэтому не обращайте на меня внимания, — безразлично говорит шатенка, скрывая некое недовольство: на укор в свою сторону ей всё равно, но эта насмешка над способностями принца ей не нравится. Алибаба не слабый, а то, что генерал не разглядел потенциала в парне — его проблемы. — Ты ведь больше не занимаешься с ним фехтованием, я прав? — указав через плечо на парня, спрашивает Шарркан. — Мой король сказал взяться за него, предупредив, что он ещё не закончил обучение. Но почему вдруг его Величество решил сменить его наставника? — В целях эффективности, — отвечает покорительница, — так что не льсти себе, — догадавшись, что этим самым хотел сказать мужчина, добавляет она. — Мне и не нужно это, — самодовольно улыбается мечник. — Я уверен, что смогу привести твоего ученика в нужную форму. Надеюсь, что вы ещё сразитесь и ты убедишься в этом сама, — закинув клинок на плечо, проговаривает Шарркан. — Зачем же мне ждать этого момента, — Эйска улыбается уголками губ, поднимаясь на арену. — Давай проверим сейчас, — всё же, какой-то части внутри неё хочется поставить генерала на место. — Хе, ты серьёзно? — Шарркан не ожидал, что выведет её на поле битвы, но всё равно рад этому. — Не думал, что такая, как ты, станет учувствовать в столь показательном сражении. Эйска хмыкает, решив более не затягивать начало боя. — Алибаба, — обращается к нему покорительница, не сводя взгляда с генерала. — Не мог бы ты принести один из тех мечей, — просит она, кивнув в сторону ассортимента оружия, расположенного на стендах рядом с тренировочным полем. — Ты не будешь использовать свой меч? — блондин выполняет просьбу, протянув ей клинок. Парень не ожидал, что его тренировка так резко сменится в поединок между этими людьми. Но зрелище определённо стоит того. — Я не буду использовать сосуд джина, лишь мои навыки фехтования, — уже обращаясь к мечнику, говорит шатенка. К тому же, она оставила своё оружие в комнате и не собирается ради этого за ним возвращаться. — Как и я, — кивает Шарркан. Алибаба, почувствовав, что поединок вот-вот начнётся, покидает пределы поля, собираясь наблюдать с безопасного расстояния. Меч в руках не её, поэтому сперва Эйска проводит с ним пару манёвров, оценивая тяжесть и длину клинка. Сосуд Гаапа увесистее, но длина такая же. Хотя это, на самом деле, не важно. Она вспоминает один из своих первых уроков фехтования и слова старого мастера: «В руках обезьяны даже самый лучший меч будет не более чем палкой». Так и сейчас, покорительница чувствует себя уверенно с оружием, которое держит первый раз в жизни. Всё решит её мастерство. Эйска, сосредоточив взгляд на сопернике, коротко кивает, предупреждая, что готова. Получив в ответ лишь уверенную ухмылку, женщина наступает первой, целясь в уязвимые, затрудняющие для активных действий, места. Генерал двигается легко, перемещаясь на носочках, и без проблем уклоняется от атак. Впрочем, Шарркан видит, что первый шквал замахов лишь показательная часть, предназначенная для того, чтобы оценить возможности противника. Несерьёзность её атак мужчина замечает сразу, а потому и сам не торопится предпринимать контрмеры, отвечая на своеобразный «танец». Подмечая точные манёвры, мечник не то, что бы удивляется, ведь с самого начала воспринимал покорительницу серьёзным противником, однако теперь видит существенную разницу между их с Алибабой навыками. За раздумьями он в очередной раз отбивает чужую атаку и отскакивает назад, чтобы выиграть немного времени. Эти пару секунд он использует для встречной атаки, решив взяв инициативу нападающего на себя. Теперь парировать более напористые замахи приходится шатенке. Алибаба не сводит с них взгляда. Перед глазами предстаёт та же картина, что и когда-то во дворце, когда он впервые увидел сражающихся Эйску и Баркака. Ощущения почти такие же. Только вот Эйска уже не та юная, оттачивающая навыки девушка, и он не десятилетний принц-изгой, который ничего не смыслил в фехтовании. Теперь он может по-настоящему оценить чужие навыки. Люди перед ним — живой пример того, чего он может добиться упорным трудом. И Эйска, и Шарркан, вкладывающиеся на полную в этот бой, полные страсти и желания одержать победу, сейчас выглядят совсем по-другому. Несмотря на зарождающиеся в груди сомнения, он обязан признаться хотя бы себе, насколько, на самом деле, уступает мечникам, обычно сдерживающим себя во время спарринга с ним. Эйска старается отслеживать каждое движение противника, вплоть до местами появляющейся улыбки на лице. Отвечать силой на атаки Шарркана она не может, так как тот и без особых стараний бьёт довольно тяжело, поэтому лишь перенаправляет замахи, заставляя металл проскальзывать мимо. Но лишь до некоторых пор. Когда уже привычный ход поединка порядком затягивается, женщина, выбрав удачный момент, вкладывает в удар всю свою мощь. Столь резкая смена манёвра отражается на мужчине: тот отступает на несколько шагов, что только на руку Эйске. Она не даёт ему времени, стараясь сразу оттеснить и дезориентировать. «А она сильная, — бросив короткий взгляд на ссадину на плече, подмечает Шарркан, имея в виду саму физическую подготовку Эйски. Навыки фехтования, разумеется, уже отдельная тема. — Мой король не ошибся, посоветовав выбрать её своим противником. — Мечник мысленно улыбается, чувствуя подступающий азарт. И хоть сражение больше дружеское и особого смысла в себе не несёт, мужчина решил, что отнесётся к нему со всей серьёзностью. Ведь… — На меня смотрит мой ученик, я не могу проиграть!» Эйска с несколько суровым выражением лица отбивает настойчивые удары, чувствуя усилившийся напор со стороны Шарркана. Впрочем, это особо ничего не меняет — она чувствует своё преимущество. То, что по-настоящему заботит женщину — Алибаба, с замиранием сердца следящий за их поединком. «Я покажу ему плохой пример, если уступлю Шарркану. Поэтому, — шатенка открыто ухмыляется, — я дам ему понять, что значит не отступать от своего. Хоть и не стремление стать лучшим, но желание превзойти самого себя. Это то, что будет двигать Алибабой до самой смерти. Он превзойдёт Шарркана, и когда-нибудь даже меня.» Эйска понимает, что эти мысли — не то, что должно заботить её во время боя, но отрицать нельзя: вера в будущее этого парня наполняет её большей решимостью. Не только ради себя, но и ради Алибабы она должна бороться и идти вперёд. В конце концов, учитель она или кто? Женщина подаётся вперёд, нанося по встречному металлу пару ударов с разворота, а затем — замахивается снизу вверх, заставляя Шарркана поддаться инерции от атаки и поднять меч над головой. Этой заминки вполне хватает, ведь она уже приставляет острие к горлу мужчины. — Алибаба, Шарркан поймёт, если ты захочешь вернуться к моим тренировкам, — отшучивается мечница, опуская клинок. — Ты только не бойся. — Это было впечатляюще! — подбежав к ним, восхищённо воскликивает молодой покоритель. — Но обычно во время наших тренировок ты говоришь использовать всё, что поможет выиграть, но сейчас использовала только оружие. — Это был лишь небольшой показательный спарринг. Мы испытывали именно наше мастерство, — объясняет Эйска, убирая со лба слегка влажные пряди: всё-таки поединок заставил её попотеть. — При реальной же битве никто не будет оценивать твои умения. Вот там самое главное — одержать победу. Поэтому на наших тренировках я старалась не ограничивать твои действия одним лишь клинком, — добавляет она. — Ещё один плюс в тренировках с Шаррканом в том, что он концентрирует больше внимания на самом фехтовании. Возможно, из-за этого тебе труднее даётся его обучение, — пожимает плечами мечница. — Поэтому не смей думать, что ты слаб! Твои навыки очень хороши, просто этот парень, — мечница кивает в сторону Шарркана, — совсем на другом уровне. Но это ненадолго. С твоим талантом ты быстро догонишь нас. — Ну, у меня нет другого выбора, — парень улыбается. — Алибаба, не смей перебегать обратно к своему бывшему учителю! — возмущённо восклицает Шарркан, показывая парню кулак. — Несмотря на то, что я проиграл, я могу тебя ещё многому научить! Почему ты смеёшься?! — недоумённо косится на него мужчина и, не стерпев подобного отношения, несильно поколачивает принца. — Конечно я этого не сделаю! Так что хватит меня мучить! — уверяет Алибаба, пытаясь отбиться от настойчивого и, даже если тот скрывает это, расстроенного поражением генерала. — Шарркан, конечно, он останется твоим учеником, так что не теряй веру в себя, — ободрительно похлопав того по плечу, со скрытым ехидством говорит шатенка. — Чёрт… Я больше не хочу видеть тебя на наших тренировках! — всё же уловив в тоне женщины то, чего не хотел слышать, с толикой обиды прикрикивает мужчина. Дальнейший бубнёж про продолжение их занятий мечница не слушает и, махнув на прощание, скрывается с поля боя.

***

Раз тренировка с Алибабой уже закончилась, а ничем другим она пока не занята, женщина решает разобраться с вопросом, который уже давно её интересует. Прогулочным шагом Эйска направляется в сторону Чёрной Башни, где обычно собираются ученые всех мастей и люди разных культур. Ямурайха, как заметила покорительница, проводит большую часть своего времени там: или за изучением магии, или за тренировками Аладдина. Именно она ей и нужна. Обойдя какую-то часть учебного корпуса, Эйска находит двух волшебников у внутреннего сада. Женщина не спешит выявлять своё присутствие, а лишь наблюдает за ходом учёбы со стороны. Похоже, прогресс у маги есть, по крайней мере заклинания выглядят сложнее, чем то, что мальчик творил до этого. Мысли женщины сводятся к Аладдину, и она не замечает, как в раздумьи хмурится. «Он — наследие Соломона… Это только начало его обучения, но я не понимаю, какую роль доверил мальчику хранитель Священного дворца. Не похоже, чтобы он мог как-то повлиять на эту войну, да и знает ли он вообще об Аль-Сармен что-то кроме того, что рассказал Синдбад? А об Альма-Торан?» Хоть Эйска и собиралась поговорить с ним, но пересекалась до этого всего несколько раз, помимо совместных ужинов или когда Аладдин встречал Алибабу с тренировки. Покорительница не хочет прерывать их занятие, но и ждать до вечера тоже, поэтому выходит из укрытия. Маги, который первый замечает женщину, прерывается. — Тётенька! Мальчик бежит ей навстречу, но и Эйска, и волшебница уже знают, чего ожидать от него. Не успев в прыжке обнять шатенку, маги получает посохом по голове, плюхаясь на пол. — Когда до тебя уже дойдёт?! — прикрикивает Ямурайха, вжимая того в землю ещё сильнее. — Прости, что отвлекаю от занятий, — снисходительно посмотрев на подбитого Аладдина, а после на волшебницу, говорит Эйска. — Всё хорошо. Мне нужен был небольшой перерыв, — улыбнувшись, кивает в ответ Ямурайха. — Что привело Вас сюда? — Есть то, что я хотела бы узнать у волшебника. Ты — лучшая колдунья во всей Синдрии, поэтому я хочу обратиться к тебе. — …узнать о магии? — потирая ушибленное место, бормочет Аладдин. — Но тётенька, ты же не маг. Зачем тебе это? — взглянув на неё непонимающе, спрашивает мальчик. — Магия интересна сама по себе, Аладдин, — спокойно объясняет Эйска, — да и совсем не то, что подвластно только магам. Поэтому я считаю, что, пока я здесь, должна узнать побольше из уст опытного волшебника, — указав ладонью на голубоволосую женщину, говорит мечница. — Я знаю, что ты часто занята, но всё же хочу попросить выделить мне немного времени на досуге. Надеюсь, это несильно изменит твой график. — Что Вы, конечно нет! Как я могу отказать в такой просьбе, тем более, сестре его Величества, — Ямурайха отвечает улыбкой. — Магия — неотъемлемая часть жизни мага — я рада любому, кто хочет постичь её прелести! Поэтому, — воодушевлённо проговаривает женщина, положив руку на плечо Эйски, — я постараюсь ответить на все Ваши вопросы. Кроме того, почему бы Вам не поприсутствовать на наших с Аладдином уроках? Во время занятий я поясняю много магических явлений и показываю на примере, — предлагает генерал, а рядом стоящий Аладдин лишь часто кивает, говоря что-то про мотивацию трудиться усерднее. — Поскольку я не маг, то вряд ли для меня эти занятия будут так же эффективны, как для Аладдина, — склонив голову набок, возражает Эйска — у неё уже есть определённые вопросы. — Хотя, ради интереса всё же стоит посетить один урок, — чтобы не показаться грубой, соглашается женщина. — Тогда пусть этот урок будет сейчас, — предлагает Ямурайха. — Вы можете понаблюдать за занятием, а после него я как раз свободна. — Хорошо, — кивает Эйска. — Тогда предлагаю отправиться на ужин вместе, а по пути и поговорить. Всё так и происходит. Глядя на практикующихся магов, покорительница даже для себя может подцепить пару интересных моментов. Она раньше об этом не задумывалась, но сейчас в голове проскакивает мысль, что она хотела бы родиться волшебницей — те как никто чувствуют структуру мира и могут с ним взаимодействовать на совсем ином уровне. Аладдин, после окончания тренировки, уходит в своём направлении, женщины же прогуливаются в сторону общей столовой. Прежде, чем разговор заходит о делах, Эйска поддерживает дружескую беседу, в основном о всяких мелочах вроде любимых книг. Волшебница, как уже успела понять из разговора мечница, не из ленивых — что ни день, то новое заклинание. Покорительнице нравятся люди, подобные ей: такие же неумолимые, если вопрос касается знаний, и развивающие свои умения. Да и в целом Ямурайха — приятная собеседница, весьма открытая в высказываниях и довольно искренняя. — …таким образом я пыталась создать формулу роста бороды, но позже отказалась от этой затеи. Этот придурок Шарркан издевался над моей задумкой, отрастив себе три волосинки ради потехи… — Действительно? — Эйска прыскает в кулак, глядя на возмущённую из-за воспоминаний женщину. — Думаешь, он отращивал себе бороду ради этого? — Другого объяснения просто нет! Он вообще не интересуется магией, а тут аж «принял участие» в моём эксперименте. Вот дурачьё… — Хех, как скажешь. Хотя, уверена, у него есть свои причины так поступать, — про себя ухмыляется мечница, догадываясь об истинных намерениях Шарркана. Ей хватило немного наблюдений, чтобы понять истинное отношение этой парочки друг к другу. — Похоже, ты действительно очень любишь магию. Ты говорила, что росла и обучалась в Магноштате? — Да, — кивает та. — У самого ректора Маталла Магомеда. Думаю, Вы знаете о нём. — Конечно. Я слышала, что он невероятно сильный волшебник. — А то! Он лучший в своём деле. Благодаря ему страна магов процветает, а волшебники имеют возможность учиться. Эйска лишь хмыкает, подумав о том, что будет бестактно поднимать тему её ухода из родной страны. В таком случае… — Я знаю, что существует восемь типов магии, — начинает мечница, выдавая общедоступную информацию, хотя Дракономатерь говорила, что типов магии насчитываются тысячи. Жаль, что Эйска не узнала об этом достаточно. — Некоторые из них созависимы между собой, а некоторые поддерживают друг друга. Вроде огня и раздувающего его ветра. — Абсолютно верно, — кивает волшебница, вытянув вверх указательный палец. — Если сравнивать виды по количеству вложенного магой, то одна сторона непременно подчинится другой. Допустим, огонь и вода в одинаковом объеме неравны — вода потушит пламя. Но если же огня будет больше, то вода просто испарится. — Понятно, — хмыкает шатенка, уже осведомлённая об этом, но ей нужно было задать начало разговора. — Магия напрямую связана с силой джина. — Конечно. Вот почему эти знания могут пригодиться покорителю в реальной битве. Теперь понятно, что Вас интересовало. — Когда я была в Бальбаде, то встретила покорителя из Ко, — в воспоминаниях появляется генерал Лао. Услышав о враждебной империи, Ямурайха хмурится, улавливая течение разговора. — Сила его джина до сих пор непонятна мне. Это было что-то, похожее на чёрное пламя, но от него веяло сильным холодом. Он мог создавать его где угодно и придавать ему форму. Как думаешь, что за тип магии это был? Волшебнице хватает нескольких секунд раздумий, прежде чем ответить: — Магия не всегда предстаёт перед нами в привычном своём понимании. Есть так называемые аномалии, природные катаклизмы, иначе говоря. Если то, что Вы видели, не было похоже ни на один из типов, скорее всего, магия этого джина — объединение нескольких существующих. При таком раскладе этот человек — обладатель очень могущественного сосуда. Я поищу в архивах что-то похоже, — серьёзно говорит женщина, намереваясь заняться этим. «На самом деле Андрас как раз из этого разряда. Его способности — объединение огня, молнии и ветра, что в купе представляют из себя эту самую аномальную магию, — в мыслях всплывают отрывки из их с джинами разговора, где каждый поделился чем-то о себе и жизни на родине. Эйска мысленно усмехается: она бы и не подумала, что такой вспыльчивый гордец, как Андрас, был одним из сильнейших в своём времени. Буне была ученицей королевы Савы, тип её магии — сила. Гаап же был больше учёным и специализировался на тонких внутренних процессах, как физических, так и ментальных. — Если бы только я могла призвать джинов и расспросить об этом… Ситри, — раздумывает женщина, и её осеняет. — Так я ведь могу. Точнее, Аладдин может это сделать, если конечно… — она сомневается в возможном содействии маги. Всё-таки, чтобы просить о таком, сперва нужно хотя бы узнать, что из себя представляет этот ребёнок.» — Барьер над Синдрией, кстати, тоже невероятное достижение. Я видела что-то похожее в Ко, но только на границе, и он был предназначен для опознавания прибывших. — Так Вы заметили его, — улыбается генерал. — Обычно он невидим и никого через себя не пропускает, если только мы этого не позволяем. — Хм, я была уверена, что почувствовала что-то другое. — Наверное Вы говорите о внешнем барьере. В Синдрии их всего два. Один — внутренний, защищает саму страну, а другой запоминает рух вторгшегося и помогает отследить, — довольно рассказывает волшебница, испытывая гордость за своё детище и от похвалы женщины. — Выглядит так, словно в страну невозможно пробраться. — Таких случаев не было зафиксировано. — Есть ли у него слабости? — интересуется шатенка. — Чтобы в случае бреши можно было сразу приставить стражу в определённую зону или восстановить его? — Как таковых, на самом деле, нет, если только не пробить его очень сильной атакой. Обычные маги на такое не способны, а если и найдутся, их мы сразу обнаружим с помощью внешнего барьера и примем контрмеры. — Если сравнивать с Магноштадом, в Синдрии определённо меньше волшебников. Но даже так, вы в силах поддерживать такой большой барьер. Хотя, наверняка у Маталла Магомеда есть свой способ защиты. — Да, Вы правы. Сравнивать их абсолютно бессмысленно. Магноштад окружает три барьера, каждый из которых подпитывается рух тысячи людей. К тому же, они охватывают довольно большую территорию. — Раз барьеры и борги — тип силы, стало быть, их слабость — восьмой тип, магия жизни. В этом довольно трудно разобраться, — сжав подбородок в раздумье, произносит женщина. — Волшебники действительно невероятны. Усвоить столько информации очень сложно, — улыбнувшись волшебнице, говорит Эйска. — Если что-то подобное использовал бы враг, насколько возможным было бы его пробить? «Вот оно что, — понятливо хмыкает мечница, продолжая слушать. Взгляд останавливается на рассказчице. — Шарркан не врал, говоря, что у неё «крыша едет», если разговор заходит о магии. Жаль, что в будущем, она, возможно, перестанет мне доверять, — посчитав причиной открытости волшебницы своё родство с королём, безрадостно думает женщина.»

***

Изматывающая полуденная жара, наконец, сходит на нет, оставляя после себя приятное тепло. Солнце движется к горизонту, яркий свет смягчается, а тени удлиняются. Небо окрашивается в разнообразные цвета, от пылающего красного до лилового. Лёгкий ветерок касается листьев, заставляя шуршать, и отовсюду становятся слышны птичьи голоса. Аладдину нравится любоваться прекрасными синдрийскими закатами, ощущать вокруг себя это спокойствие, заставляющие каждый раз благодарить за то, что теперь он живёт на такой чудной земле. Впрочем, сразу после подобных мыслей всплывают более удручающие, и мальчик невольно сжимает кулаки. Аль-Сармен не остановятся, пока не добьются своего. Даже с той информацией, которая у него есть, маги не уверен, что способен хоть на что-то. Ему повезло встретить Синдбада, который очень великодушен и помогает ему, а также друзей, мотивирующих становиться сильнее. Аладдин понимает, что сейчас должен только учиться, но мысли о грядущем всё равно не дают покоя. Что же он должен делать? Дарованные знания вновь ощущаются тяжким бременем на плечах: никто во всём мире не знает правды о прошлом, а значит, не поймёт его. В такие моменты Аладдин чувствует себя по-настоящему одиноким. Ему нужны подсказки. — Аладдин. За раздумьями маги не слышит, как его окликают, и, только почувствовав на макушке тёплую ладонь, смотрит вверх. Взгляд встречается с безмятежным янтарным взором. — А, тётенька, это ты. Прости, что не ответил сразу, — натянуто улыбается мальчик. — Ты что-то спрашивала? — Как ты себя чувствуешь? — скрестив руки на груди, интересуется Эйска. — Выглядишь расстроенным. — Ах, так ты об этом, — опустив взгляд в пол, хмыкает маги. — Ничего такого. Просто я немного устал, — отвечает Аладдин, больше от нежелания вдаваться в подробности. — Понятно, — Эйска распознаёт явную ложь, но не акцентирует на этом внимание, наконец решаясь начать разговор, который так долго откладывала. — Я иногда задумываюсь об Альма-Торан, и это меня тоже угнетает. — Ч-что? — выпаливает маги. — Что ты сейчас сказала?! — Аладдин поднимает на неё неверящий взгляд. — Мне повторить? — покорительница вскидывает бровь, распознавая в поведении мальчика осведомлённость. — Я просто не уверен, правильно ли тебя услышал… Тётенька, ты ведь сказала Альма-Торан? — от неожиданности маги делает шаг навстречу, сжав пальцами ткань юбки женщины. — Значит, всё-таки знаешь, — с неким облегчением выдыхает шатенка. — Да, именно это я и сказала, — улыбнувшись уголками губ, Эйска кладёт ладонь ему на плечо. — Поговорим? Мечница приглашает идти за ней, подальше от посторонних глаз и ушей. Пляж недалеко от дворца сейчас пустует, так что это подходящее место для приватного разговора. Эйска прежде беспокоилась по поводу возможной закрытости мальчика, что Аладдин откажется с ней говорить. Однако, судя по горящему взгляду ещё недавно хмурого маги, его самого тяготили знания, которые не с кем было обсудить. Становится совсем тихо, даже разговоры с города едва ли доносятся до них. Мальчик и женщина прогуливаются у кромки воды, наблюдая за уходящим закатом. В мыслях Эйски в который раз проносится очарование природой Синдрии, но тут же затмевается предстоящим разговором. — Откуда ты знаешь об Альма-Торан? — первым спрашивает Аладдин после недолгого молчания. — Вижу, ты заинтересован, — мечница приподнимает уголки губ, подстраиваясь под короткий шаг собеседника. — Я бы и раньше пришла к тебе с этим, но не знала, стоит ли. — Почему нет, тётенька? — склонив голову набок, удивлённо моргает маги. — Ну, для начала, я не предполагала, что ты мог знать о произошедшем, и, даже если бы спросила, что бы от этого изменилось? Не похоже, что ты сам собирался с кем-то этим делиться. — На самом деле, для меня это очень важно! — Аладдин отрицательно машет головой, невольно поддаваясь вперёд. — Я не уверен, что мне делать со всем этим, поэтому очень рад возможности поговорить с тобой. — Полагаю, мне, как старшей, стоило взять инициативу на себя, — беззвучно усмехается шатенка. — Но сперва я хочу понять, как много знаешь ты сам? — Всё, — сразу отвечает маги, став серьёзнее, — всё, что произошло в Альма-Торан. Конкретно про Аль-Сармен не совсем, но… — Раз ты так говоришь, я верю тебе, — кивает мечница. — Всё-таки, хранитель той комнаты наверняка должен был тебе рассказать. — Кажется, и ты знаешь достаточно, тётенька, — улыбается маги. — Но как? — Благодаря желанию и настойчивости, — Эйска даёт не совсем точный ответ, но, как она считает, самый правильный. Мальчику, конечно, это ни о чём не говорит, поэтому женщина дополняет: — Решив в своё время сражаться против Аль-Сармен, я начала собирать знания о них, тогда и обратила внимание на другие аномалии мира: лабиринты с джинами, племена Торан… Я была уверена, что Андрас, Буне и Гаап знали правду, и в один день мне удалось уговорить их признаться. — Что?! — восклицает мальчик, спохватившись. — Но им запрещено что-либо говорить о том мире! — на лбу появляется испарина, уста остаются приоткрытыми от удивления. — Как ты их убедила? — Они знали, что я найду ответы — это было лишь вопросом времени, — Эйска проводит пальцем по серьге, вспоминая былые дни. — Но самое главное — они мои джины и приняли идеологию, в которую верила я. Они поступили так, как их обязывает существующая система — выбрали меня своей королевой. — Но их обязанность выбирать короля не давала им права раскрывать то, что этого мира больше не касается, — сомкнув губы в единую линию, хмурится мальчик. Аладдин, которому всегда твердили держать историю Альма-Торан в секрете, всё ещё не может осознать поступок джинов. Он даже не знает, правильно ли это, или же большая ошибка. — Прости, но у меня на этот счёт другое мнение, — Эйска переводит на него спокойный взгляд. — Они согласились, что нельзя вечно следовать старым установкам. К тому же, ты сказал, что Альма-Торан больше не касается нашего мира, но само существование Аль-Сармен опровергает это. Как бы то ни было, — прикрыв глаза, выдыхает мечница: она видит, что мальчику это всё ещё не нравится, — я знаю правду, и этого не изменить. И я не пытаюсь навязать тебе свою точку зрения. — Извини, я до сих пор не могу понять, почему джины обо всём рассказали тебе. Разумеется, у них были свои причины… — маги устремляет взгляд куда-то вперёд. Он уверен, что те понимают ответственность, возложенную на них самим Соломоном, и раз трое согласились содействовать этой женщине, видимо, неспроста. — Как я и сказала, это произошло не сразу. Я особо никогда не задумывалась, почему мои джины всё-таки решили открыть мне правду, но, думаю, всё дело в доверии… Аладдин внимательно слушает рассказ Эйски, осознавая, что в какой-то мере понимает покорительницу. Как он, закрытый с Уго во Дворце, желал увидеть новый мир, так и женщина стремилась понять его устройство изнутри, даже уговорив джинов ей содействовать. Интересно, поведал ли ещё кто-нибудь историю прошлого своему кандидату в короли? Отдельно маги обращает внимание на происшествие в первой Синдрии: теперь он не только лучше понимает мечницу, но и Синдбада, что стремится всем помочь и установить мир. Правда, что-то его в этой истории беспокоит… Однако с таким количеством информации мальчик быстро переключается на другое. Что действительно поражает Аладдина — путешествие Эйски в Великий разлом. Столь самоотверженный путь в неизвестность вызывает в маленьком маги только больше уважения к женщине. Теперь он, кажется, начинает понимать джинов, что согласились ей содействовать. Маги видел произошедшее в Альма-Торан будто своими глазами, знает много мелких деталей в жизни связанных с ним людей и других существ, знает о многих ситуациях, которые даже не связанные с трагедией. Они то и дело наполняют сердце болью, особенно когда дело касается его родителей… Покорительница же смотрит на картину в целом, она по мере разговора будто бы заново вспоминает важную информацию, что когда-то удалось добыть. — Андрас и остальные прекрасно видели мои изъяны, — взглянув на Аладдина из-под челки, в итоге хмыкает мечница, — но в конце концов признали. — Я думаю, что о человеке больше говорят не совершённые ошибки, а отношение к ним, — мягко посмотрев на неё, отвечает маги. — Никто не идеален. — Любое наше действие мы в той или иной мере совершаем осмысленно. Всё, что нам остаётся — брать за это ответственность или сожалеть. Но сожалеть я не люблю. Аладдин не комментирует слова собеседницы, лишь задумывается над ними немного дольше. Эйска имеет свои причины ввязываться в эту войну. Впрочем, всё больше маги начинает казаться, что аура непреклонного воина, которую воздвигла вокруг себя женщина, это лишь вынужденная обстоятельствами мера. Мальчику хватило времени узнать её и с другой стороны. — Что ты чувствовала, узнав историю того мира? — вдруг спрашивает он. Эйска кажется прагматичной, но в то же время маги замечал, что именно задевает её чувства, и как привязана она на самом деле к близким людям — даже сейчас к Алибабе и Синдбаду. — Мне жаль твоих родителей и тех, кто стольким пожертвовал, — проговаривает женщина слегка задумчиво, — но для меня произошедшее — лишь очередной показатель человеческой сущности, — продолжает она, сцепив руки в замок за спиной. — Войны, жертвы, павшие цивилизации — всё это было и будет. Мира на земле люди добьются ещё не скоро, если вообще когда-либо. Соломон был добрым, слишком добрым, и самоотверженным. Люди, которым он всегда старался помочь, в итоге возомнили о себе слишком много и осуждали его до конца его жизни. — Вот что ты думаешь об этом… — тихо вздыхает Аладдин, устремив взгляд в небо. — Я всё же надеюсь, что когда-нибудь мир наступит. — Но чтобы это хотя бы было возможным, нужно не допустить пришествие Иль Илаха, — из марева воспоминаний слова Эйски снова вытягивают в реальность. — В Бальбаде Аль-Сармен продвинулись далеко, ловко манипулируя людьми. А Империя Ко… — Я видел однажды принцессу из Ко, она была хорошей… Не такой, как те, кого мы встретили тогда, — проговаривает Аладдин, помрачнев и сжав губы. Та битва на нём отразилась больше всего, заставив смотреть, как страдают его друзья. И лишив поддержки Уго. — У них всё запутаннее, чем кажется на первый взгляд, — говорит Эйска, хмыкнув. — Пока что единственное, что мы можем, это мешать организации в осуществлении их плана. У тебя ведь больше нет доступа к Священному дворцу? — Нет, — маги качает головой. — Хотя я не думаю, что это бы на что-то повлияло. Ведь если даже Уго ничего не смог сделать с организацией, значит, остановить их нужно здесь. — Я так понимаю, ты не собирался никому рассказывать об Альма-Торан. Даже Алибабе или Сину? — спрашивает женщина, ведь, всё-таки, даже если теперь их двое, на самом деле это всё равно мало что меняет. И если подобная информация третьему принцу мало что даст, то вот Синдбад… Хотя мечница не отрицает, что когда-нибудь наступит такой момент, когда придётся просветить в это всех важных людей, по крайней мере сейчас выдавать эти знания за просто так она не намерена, особенно таким влиятельным фигурам. Аладдина тоже стоит попросить обговаривать такие моменты с ней, ведь в силу своей неопытности маги может рассудить ситуацию по-другому и ошибиться. — Алибабе и дяде Синдбаду?.. Пока что я не вижу смысла, — отвечает Аладдин, на секунду задумавшись. — Да и не хочу их этим обременять. Всё равно от этого ничего не изменится. — Пока не изменится, — поправляет Эйска, не имея в виду ничего конкретного. Теперь она сможет заполнить собственные пробелы благодаря сведениям Аладдина, но не спешит наседать на мальчика с вопросами. Ему не интересна политика, да и слишком сложна для детского ума. Однако женщину радует, что она сможет увидеть ситуацию немного под другим углом, к тому же… поделиться чем-то, что, казалось, будет носить в себе до конца жизни. Хотя, в отличии от маги, у которого нет конкретных планов на будущее, Эйска уже думала, как сможет использовать эту информацию. Всё-таки, она не клялась держать это в секрете. Да и если когда-нибудь прошлое Альма-Торан действительно сможет повлиять на что-то, женщина раскроет всё не задумываясь. — Главное, не пытайся сделать всё в одиночку. Тебе раньше казалось, что ты вынужден нести эту ношу самостоятельно, но теперь это не так. В этом плане я на твоей стороне, — проговаривает Эйска, остановившись, и внезапно чувствует, как Аладдин обнимает её. — Всё-таки, я был прав, тётенька. Ты намного добрее, чем кажешься, — бурчит маги, утопая в женской груди. — Аладдин, во время такого разговора… — поджимает губы шатенка, поглаживая его по макушке. — Всё-таки, ты очень милый ребёнок, — обречённо улыбается мечница и, вместо того, чтобы сбросить того с груди, лишь обнимает в ответ, даря мальчику это редкое для него ощущение нежности. Всё-таки, могущественный маги перед ней — ещё и одинокий ребёнок с тяжёлым бременем на плечах. «Я рада, что ты считаешь меня добрым человеком, — из уст вырывается горькая усмешка, — но я в этом не уверена.»