Осколки

Алибаба и остальные отправились покорять лабиринт почти месяц назад, но Эйске кажется, что намного дольше. Впрочем, женщине не к спеху покидать Синдрию. Здесь она ничем действительно полезным не занята, но не отказывает себе в удовольствии наслаждаться беззаботным временем. Да, именно такую жизнь она себе и представляет, когда покончит с Аль-Сармен. Улыбнувшись своим мыслям, мечница поворачивается набок, обнимая подушку. Эйска редко когда погружалась в мечты. Представляла ли себе затишье? Да, но ничего конкретного — прежде даже не думала о том, куда пойдёт, когда всё закончится. Она не из тех, кому нравятся долгие путешествия, ведь и так, по сути, обошла многие земли. В детстве далёкие страны привлекали Эйску, но со временем она поняла, что предпочла бы обосноваться где-нибудь с комфортом, где была бы развитая транспортная система и откуда можно по желанию куда-нибудь отправиться на отдых. Может, Ремано — женщина привыкла к нему, возможно Ко, ведь культура этой страны привлекла покорительницу и Эйска бы хотела больше о ней узнать. Местом жительства Эйска может представить и Синдрию, пожалуй, самое комфортное место, если так подумать. От чего бы она точно отказалась — Партевия, которая после стольких лет кажется совсем серой и чужой. Далёкие поселения, вроде племён Торан, шатенка даже не рассматривает, ведь не хочет отдаляться от цивилизации, как тот же Юнан. Даже в Бальбад, несмотря на то, что он был захвачен, можно вернуться. «Хотелось бы снова увидеться с Дракономатерью. Думаю, когда-нибудь получится вновь её навестить», — она вспоминает слова существа о том, что той нравится компания Эйски. Мысли о месте жительства плавно сменяются тем, что именно она будет делать, когда где-нибудь обоснуется. Женщине бы хотелось найти занятие по душе, за которое, желательно, ещё бы и платили. Задумавшись, Эйска осознаёт, что испытывала удовольствие во время работы с детьми на тренировках. Точно. Почему бы не потратить сокровища из лабиринтов на открытие чего-то вроде школы фехтования? Да и в целом основать то, что будет приносить не только удовольствие, но и пользу другим. В этом плане есть смысл вернуться в Бальбад, где эта сфера не так развита, как в тех же Ко и Рем. Есть ещё и торговля: мечницу это не очень привлекает, но в уме проносится давнишнее желание иметь собственную пекарню. «Да ты съешь всё прежде, чем продашь хоть что-то.» Женщина улыбается, вспоминая шутки Муина. Помнится, они на пару с Анри уговаривали Эйску на путешествие в Хелиохапт. Впрочем, учитывая особенности местной культуры, это нисколько неудивительно. — А мне там вообще не понравилось, — в подушку бубнит женщина, прикрыв глаза. «Все эти планы… лишь пустой звук, если в итоге всё закончится по-другому, — безрадостно думает Эйска и переворачивается на спину, возвращаясь в реальность. О том, что совсем недавно представляла, она уже не думает, ощутив некую тоску. Вместе с тем в груди снова жжёт ненавистью к Аль-Сармен. — Если бы только…» Эйска резко садится на кровати, прислушиваясь. Что-то не так. Она выглядывает из окна, замечая, как внизу мельтешат люди, а в небе в барьере, защищающем Синдрию, расползается трещина. Женщина несильно сжимает кулаки. Надев на себя сосуды, Эйска через окно взмывает в одеянии Буне прямо к столпотворению. Затерявшись среди стражи, она рассеивает покров и холодно оглядывает причину переполоха — Джудара. Кто бы сомневался. Только у такого безумца хватит ума вторгаться в чужую страну без какого-либо плана. Несмотря на очевидную уязвимость маги, женщина решает не спешить, давая ему ещё поговорить — тот может выдать что-то полезное. Однако Джафар явно не разделяет её позицию и предпринимает попытку остановить оракула. Довольно сильное заклинание обрушивается на советника, впечатывая его в стену. Покорительница хмурится. Джудар не из тех, кто тщательно продумывает стратегию, но всё равно не слабак. Однако и Джафар не так прост. Иногда Эйска забывает о том, что он не только надзиратель короля, но и сильный обладатель наследного сосуда, к тому же, бывший мастер убийств. Но как бы там ни было, сейчас женщина мысленно просит Джафара не вставать, ведь нарываться на открытую драку всё равно бессмысленно, да и не в его состоянии. Синдбад появляется как раз вовремя, чтобы переключить внимание маги на себя. Джудар как всегда не жалеет слов, но на этот раз выдаёт что-то осмысленное. Покорители, прирученные монстры из подземелий, армия, многочисленные артефакты и обладатели наследственных сосудов — всё это принадлежащая Ко сила. — Понимаешь, Синдбад?! На стороне империи целых шесть покорителей, а самый невероятный из них — первый принц империи, Коэн Рен. Он, помимо тебя и твоей сухарины, единственный, кто покорил более одного лабиринта, — ухмыляется маги, наслаждаясь атмосферой зарождающегося конфликта. — Кстати говоря, неужели она не здесь? У нас было в планах переманить покорителя той жалкой страны на свою сторону, — всплескивает руками Джудар, оскалившись. — Хотя я не удивлён, что в итоге она увязалась за тобой. Неужели решил таким способом набрать силу? Сначала она, потом тот мелкий недо-покоритель, так ещё и малец маги. — И поэтому ты тут? — хмурится Синдбад. — То, что не принадлежит империи, не будет принадлежать никому. Уж тебе точно не о чем беспокоится, — парень растягивает губы в угрожающей ухмылке, палочкой выводя в воздухе непонятные узоры. — Это тебе моё предупреждение, Синдбад. Но, в силу моей симпатии к тебе, я дам тебе шанс. Джудара и раньше интересовало влияние Синдбада, но сейчас, по мнению Эйски, он несёт какую-то ерунду. Король ни за что не примет сторону того, кто причинил ему столько проблем. Даже несмотря на эти крокодильи слёзы. Женщина немигающим взглядом смотрит на расплывшегося в эмоциях маги: это явная манипуляция и откровенно глупая попытка разжалобить. Оракул натворил слишком много, чтобы надеяться на прощение, по крайней мере в этом Эйска уверена. В итоге маги стал тем, кем является, и тяжёлое прошлое — не причина для оправдания. Уже нет. Устраивает спектакль маги недолго: парня на полу-слове обрывает влетевшая в него платформа. По полю поднимается густая завеса пыли, слышно, как под напором заклинания трещит земля. Эйска больше не скрывается, выходя вперёд стражников. Вытянутой вперёд рукой, которой покорительница держит атаковавшую платформу, она чувствует сопротивление. Конечно, ведь у волшебников есть борг, но и его можно сломать, если постараться. Второй рукой она опускает щит, которым подхватила стражников, чтобы убрать с радиуса поражения. — Эйска, зачем ты… — А ты как думаешь? — не церемонясь, перебивает брата женщина. — Зачем ты его вообще слушаешь? После того, что он сделал, ты не можешь так просто его отпустить, — Эйска решительно настроена действовать и ждёт, что король не будет стоять в стороне. — Приказывай, — посмотрев мужчине прямо в глаза, требует покорительница. Пожалуй, подобные моменты мнительности одни из немногих, что её раздражают в Синдбаде. Сказать что-то ещё не даёт усилившийся напор. Борг Джудара сопротивляется её магии, и приложить больше силы женщина не успевает из-за прилетевшего от маги заклинания. Он создаёт ледяные шипы, что тут же разлетаются во все стороны. Эйска цыкает. Придётся защищаться вместо того, чтобы контратаковать. Голубоватый щит распространяется, закрывая собой людей. Воспользовавшись этой заминкой, Джудар усиливает борг и окончательно вырывается из-под удерживающей платформы. — Значит, ты всё это время пряталась, — оскалившись, цедит маги. — Сухарина, что, решила таки перебежать на сторону братца? Впрочем, ничего нового, — пренебрежительно фыркает парень, усмехаясь. — Я уже совсем не тот, кем был в Бальбаде, и такими трюками тебе меня не убить, — ухмыляется он. — Как я и думал, ничего интересно на этом островке не встретишь. — Думаешь, тебе удастся уйти? — покорительница взлетает на уровень маги, готовая снова атаковать. — Эй-эй, что это за взгляд такой? — несмотря на ранения — видимо, ей всё-таки удалось его достать — парень находит в себе силы язвить. — Как я уже говорил, Синдрия рано или поздно падёт, и даже тебе, сухарина, я могу протянуть руку: оставь глупого короля и присоединяйся к нам. Ко забирает все ценности из завоёванных стран, и ты вполне тянешь на трофей из Бальбада, — усмехается Джудар, склонив голову набок: судя по выражению лица женщины, она даже не думает рассматривать такой вариант. — Или тебе по душе, когда тебя унижают на поле боя? Эйска сохраняет спокойствие, поняв, что маги намекает на их с Реншу поединок.  — Когёку, надеюсь, ты тоже поняла меня, — оракул обращается уже к стоящей недалеко покорительнице. — Лучше тебе вернуться домой: скоро в Синдрии станет небезопасно. Джудар телепортируется в мгновение, оставив после себя лишь неприятный осадок и повод для новых размышлений. Эйска в смирении сжимает кулаки, жалея о потраченном на разговор времени — ей следовало сразу же атаковать. Теперь маги может быть где угодно, и никакие преследования тут уже не помогут. — Син, — мечница приземляется рядом, избавившись от покрова Буне во время снижения, — нужно отправить к лабиринту Загана подкрепление. Если Джудар не врёт, мы должны помочь Алибабе и остальным, — вспоминая слова маги о том, что организация решила напасть на детей, говорит шатенка. — Я уже сделал это. Сейчас они под защитой генералов и скоро отправятся домой, — мужчина делится полученной утром информацией. — Аль-Сармен действительно напали на них, но всё обошлось. — Вот как, — успокоившись, выдыхает женщина. — Слава богу… — впрочем, на этом всё не заканчивается. — Что предпримешь теперь? Волшебники смогут закрыть брешь в барьере без Ямурайхи? — бросив взгляд на огромную дыру в небе, спрашивает Эйска. — Да, но на это понадобится время. Пока щит не восстановлен, мы должны быть готовы отразить любое нападение. Неизвестно, кто и когда может воспользоваться этой уязвимостью. — Не беспокойся, Син, — Эйска в поддержке кладёт ладонь на его плечо. Хоть покоритель и выглядит собранным, наверняка недавнее нападение и риск его продолжения сильно заботят его. — В случае чего, я смогу укрыть остров. Я не дам им напасть на Синдрию, — с твёрдостью в голосе говорит женщина. В итоге, когда появляется реальная угроза, покорительница понимает, что не может оставаться беспристрастной, даже если раньше рассматривала Синдрию лишь как ресурс. Наследие Синдбада — эту страну, её жителей, она не может позволить так просто уничтожить: ни это ли место олицетворяет противоположность сеющей везде хаос организации? — Я рад, что ты здесь, — благодарно кивает мужчина. Он надеялся, что мечница протянет руку помощи, но подобная решимость защищать Синдрию очень льстит. — Пока всё стихло, но нельзя расслабляться. Я прикажу сообщить тебе в случает опасности, поэтому не пропадай. — Буду ждать вестей у себя, — кивает мечница. — Кажется, ей тоже есть, что тебе сказать, — махнув головой в сторону Когёку, говорит она. Принцесса выглядит подавленной, что неудивительно, ведь её поставили перед сложным выбором. Эйска разворачивается, собираясь уходить. Она достаточно знает короля, чтобы понять, что тот не упустит возможности извлечь для себя выгоду, даже если это означает пренебречь чувствами принцессы. Как женщина, она понимает Когёку и даже глубоко сочувствует ей, но, к сожалению, девушка обречена стать жертвой политических игр. … Никаких атак, как ни странно, не повторилось. На дворе уже ночь, но, похоже, никто спать не собирается. Синдрийская армия сейчас активно патрулирует не только территорию дворца, но и окрестности. Вдали мельтешат огни факелов, создавая особый образ ночному городу. Эйска, облокотившись спиной об колонну, сидит на перилах у лестницы перед главным входом во дворец. В лицо дует прохладный южный ветерок, не сквозящий, а, напротив, придающий бодрости. Женщина лениво наматывает на палец кисточку заплетённой косы, безучастно глядя на горизонт. Все мысли занимает сегодняшний инцидент, а также Алибаба, который ещё не выходил на связь. — Надеюсь, ты в порядке, — в тишину говорит женщина. — …ка… Эйска… Ты меня слышишь? Раздавшийся совсем рядом женский голос резко вырывает из раздумий, отчего поначалу Эйска даже не понимает его источник, пока не замечает свечение под рукавом кимоно. Мечница одёргивает ткань и припускает наручи, которые решила не снимать на случай внезапного нападения. Вживлённый в левое предплечье обычно серый кристалл теперь отдаёт мягким розовым светом. — Ты… — ещё пару мгновений покорительница смотрит на артефакт и затем только произносит: — Подожди, я найду подходящее место. Эйска в покрове джина взмывает на крышу дворца, предварительно убедившись, что никто за ней не следит. Учитывая положение дел, нежелательно летать над островом: её запросто могут принять за врага, а там уже и перед Синдбадом придётся объясняться. — За эти два года ты связалась со мной впервые, — женщина всегда считала, что это она прибегнет к помощи собеседницы, но та подала голос в неожиданный момент, — Шехерезада. — В этом не было надобности, до сегодняшнего момента, — Эйска внутренне напрягается, представляя, о чем может пойти разговор. — Назревает война, — как обычно, жрица немногословна и переходит сразу к сути. — Война между Ремом и Магноштадом. Поэтому я связалась с тобой. Мне нужна твоя помощь, Эйска. Лицо покорительницы холодеет. Война. Раньше идея объединения Рема и страны волшебников была лишь вопросом времени: ещё с прошлой их встречи Шехерезада вознамеривалась вернуть Магноштад. Эйску не волнуют распри между этими странами, однако знать о положении в целом и первопричинах конфликта она должна, ведь, несмотря на падение Бальбада, остаётся тайным союзником маги. Но, конечно, заключая союз, покорительница думала по большей части о противостоянии организации. Конкретно в этой ситуации нет намёка на её участие, но отказать маги Эйска не может. К тому же, война в любом случае означает массовые жертвы, а значит возможное зарождение новой чёрной точки. И, помимо всего, покорительница тоже преследует личные цели, в осуществлении которых империя Рем сыграет важную роль. — Сейчас мы собираем нужную информацию, но, думаю, объявление войны лишь вопрос времени. Похоже, этот глупец не одумается. — Вы уже вели с Маталлом Магомедом переговоры? — Да. Канцлер не собирается меня слушать — не понимает, что его страна в любом случае станет частью Рема или Ко; Маталлу Магомеду только и остаётся, что довольствоваться временным спокойствием… Несчастный человек. — Что сподвигло тебя начать подготовку к войне? Даже если канцлер пререкается… Раньше ты говорила, что до этого может и не дойти, — спрашивает Эйска, задумавшись о сложившейся ситуации. — Ты ведь знаешь, к чему это может привести. И Ко не станет сидеть сложа руки, когда узнают об этом. — Зарождающиеся обстоятельства не терпят отлагательств. Магноштад всё больше отдаляется от естественного потока: они уже долгое время создают магические артефакты и продают их, распространяя как опасное оружие по всему континенту. И империя Рем не может ждать того момента, когда Ко решится на действия. В этой нелегкой ситуации мы должны сделать первый шаг. Шехерезада как всегда решительна и знает, что делать. Эйска хмыкает. Истинный полководец и предводитель. — Ты сказала, что Магноштад разрабатывает оружие? — уточняет женщина. — Подобное оружие я видела и в Бальбаде. Во многом именно из-за них в стране воцарился хаос. Если Магноштад поставляет им магические артефакты, стало быть, эти люди заодно? — Если это так, то их положение становится ещё более неустойчивым и опасным для мира, — хмыкает маги. — Помимо этого, есть информация, что Магноштад проводит тайные исследования тёмной магии. Пока что это лишь опасения, но если окажется правдой, связь академии с организацией всплывёт наружу. — У вас есть разведчики в самой стране? — Магноштад на данный момент неприступная крепость, войти в которую удастся лишь магу. В скором времени мы отправим волшебника для сбора более надёжных сведений. — Понятно. Я тоже располагаю некоторой информацией касательно Магноштада. В Синдрии живёт много волшебников, что когда-то учились там. — Обсудим это с глазу на глаз, если ты… — По-другому и быть не может, — Эйска сразу пресекает сомнения жрицы. — Я поддержу империю Рем в этом конфликте. — После затянувшейся паузы мечница слышит смешок. — Шехерезада? — Прости, просто вспомнила наш с Му разговор. Он был уверен, что ты не откажешь, и оказался прав. — А ты сомневалась? — Нет. Я знаю, что для тебя это тоже важно. — В скором времени я отправлюсь в дорогу, — в подтверждении слов маги говорит Эйска, устремив взгляд вдаль. Неужели она действительно покинет Синдрию? Ощущения от этого какие-то двоякие… — С твоего ухода прошёл почти год. Я уже слышала, что стало с Бальбадом. Ты всё ещё там? — разобравшись с делом, Шехерезада, похоже, решает поинтересоваться личной жизнью покорительницы. — Нет, сейчас я в Синдрии. После смерти короля Рашида страна погрязла в долгах и грабеже — там мало что можно было спасти, особенно после вмешательства империи Ко. — Как жаль… — Всё в порядке. Юнан рассказал мне, что на тот момент происходило в Бальбаде, когда я вернулась. Я была готова к такому. Хотя в плане военной мощи это большая потеря. Отчасти покорительница права, но, по мнению Шехерезады, сама Эйска была и остаётся главным его военным преимуществом. — Несмотря на твои слова, похоже, на самом деле тебя это не очень заботит, — маги не собирается копаться в душе женщины, но всё же хочет узнать причину такого спокойствия. — Если говорить о гражданской войне в Бальбаде, то тут определённо есть, над чем сожалеть. Аль-Сармен и здесь вмешаться успели. Однако территория в итоге досталась империи Ко, которая в какой-то мере тоже противостоит ордену… Это непросто объяснить, расскажу по прибытии. — Догадываюсь, о чём может пойти речь. — Ты как всегда слишком проницательна, — усмехается Эйска. — Может, ты знаешь и о том, что сегодня на Синдрию напал Джудар? — Тот маленький маги империи Ко… — Уже не маленький, но очень злой и амбициозный, — найдя в словах долю иронии, Эйска издаёт смешок. — Об этом я ничего не слышала. Хотя несколькими днями ранее я получила письмо с предложением заключить союз между Ремом и Синдрией. — Хм, торговое соглашение с Нарполией он уже имеет, значит, речь о военном начале? — Услышав утвердительный ответ, Эйска не сдерживает улыбки. — Ещё один амбициозный человек. И что ты ему ответила? — Отказала. Твой брат очень настойчив, учитывая, что это уже четвёртая его попытка. — Будь уверена, что за ней последует и пятая. — В этом плане вы похожи, — по голосу на той стороне Эйске кажется, что жрица улыбается. Та почти всегда немногословна, но спустя время маги стала более благосклонной к ней, открывая какую-то часть себя. «Кстати, этот клон Шехерезады ведь мой ровесник, — вспоминает покорительница раскрывшуюся годами ранее правду. — Время пролетело незаметно, — кажется, что ещё вчера в свои восемнадцать она покорила первый лабиринт, а сейчас уже осознанно, и не в первый раз, вступает на тропу войны. — И не скажешь, что прошло целых десять лет». — Мы в принципе не похожи, — выдаёт что-то вроде ответа женщина, взглянув на кристалл связи. — Моя магой уходит. Сегодня мне понадобятся силы. — До скорой встречи, Эйска. Маги затихает так же быстро, как и объявилась, а вместе с ней и артефакт связи, что вновь выглядит обычной пустышкой. — Война, значит. Эйска встаёт, прокручивая в голове разговор. Ясным взглядом женщина смотрит вперёд: она вновь ввязалась в войну, но как много ей ещё предстоит пройти?

***

Со дня нападения на Синдрию проходит несколько дней, но о намерении уйти Эйска ещё никому не говорит, лишь не торопясь готовится в дорогу. Алибаба и ребята всё-таки застанут её здесь, ведь скорейший торговый флот двинется с острова на материк лишь через неделю. Долго, учитывая, что до самого Ремано Эйске добираться несколько месяцев, но других вариантов у неё нет. В крайнем случае воспользуется полётом в покрове, хотя собирается беречь силы на случай опасности. Однако стоит всё же воспользоваться отведённым временем и рассказать об отплытии Синдбаду, ведь внезапный уход может негативно сказаться на их взаимоотношениях. Эйска не хочет, чтобы брат считал, что она пренебрегла его гостеприимством и просто сбежала… как это было в детстве. Впрочем, сейчас это не так важно: на улице слышится звон колоколов, знаменующий возвращение подростков. На пристани, как и ожидалось, слишком шумно. Народ толпится у прибывшего корабля, радостно галдя, и лишь рядом с дворцовой знатью есть хоть какое-то пространство. — А вот и они, — улыбается Синдбад. Эйска следует за королём, давая тому возможность первому поприветствовать ребят. Они довольно сильно ранены — неудивительно, ведь столкнулись с людьми организации сразу после того, как покорили лабиринт — но в целом довольные. — Алибаба, — мечница с улыбкой делает шаг навстречу. — Как ты себя чувствуешь? — прикоснувшись к лицу парня, спрашивает она. — Ну, я относительно в порядке, но ходить пока всё же больно, — слабо улыбается принц, ощущая спокойствие и тепло от прикосновения женщины. — Всё благодаря учителю и остальным. Они вовремя прибыли на помощь. — Помощь, как же, — скептически вскидывает бровью Шарркан, — наш ученик проиграл такому врагу! Неужели ты действительно забыл обо всём, чему я тебя учил? Эйска глядит на негодующего мечника, заметив, что он сам немного пострадал, но ничего не говорит. Алибаба не выглядит всполошённым: похоже, генерал ему уже выговаривал за это, но по редким взглядам парня на неё женщина понимает, что принца заботит и её мнение. Слабо улыбнувшись, Эйска взлохмачивает блондинистые волосы. — Ты жив и вернулся — это самое главное, — мягко говорит она, заставляя Алибабу слегка смутиться. — Сразу видно самозванца и того, кто по-настоящему ценит своего ученика, — с неким презрением бросает Ямурайха. — Полуголых девиц никто не спрашивал! — Шарркан язвит в ответ, давая начало очередной перебранке. — Вы все молодцы, — потеряв к тем двоим интерес, Эйска обращается к подросткам. — Хакурю, ты смог получить Загана и теперь тоже покоритель. Поздравляю. — Большое спасибо, — устало улыбается тот. — Хорошенько отдохните и набирайтесь сил. Мы должны отпраздновать вашу победу, — оповещает Синдбад, воодушевляя народ. — Что ни день, то новый праздник, — Эйска издаёт смешок. — Иначе и не может быть, — говорит король, также улыбнувшись. С наступлением заката начинается и празднество. Люди громко поют и распивают алкоголь. На сцене, в центре площади, артисты развлекают народ, устроив из прохождения лабиринта настоящее представление. Эйска издаёт смешок, когда мускулистый мужчина изображает Аладдина, но вскоре теряет к спектаклю интерес. Изредка к женщине подходят жители, что запомнили её ещё с прошлой попойки, и предлагают продолжить состязание. — В следующий раз, — только и отвечает она со слабой улыбкой, провожая взглядом очередную пьяную компанию. Сегодня покорительница не настроена на распитие алкоголя. Повернувшись обратно к столу, Эйска непричастным взглядом осматривает деревянную поверхность, затерявшись в раздумьях. Она уже приготовилась к отплытию и построила будущий маршрут. «Осталось только предупредить всех», — решает про себя женщина, собираясь поискать Алибабу, но отвлекается на приземлившуюся рядом девушку. — Я не хочу покидать Синдрию! Господин Синдбад сказал, что я могу оставаться здесь сколько хочу! Поэтому я… Эйска изучающе оглядывает Когёку, понимая, что та пьяна и на взводе. Впрочем, женщина не привлекает к себе внимания, давая той выговориться. И где её свита? Неужели девушка сбежала от них, раз такая запыханная, с растрёпанной одеждой и волосами? Выдав ещё пару-тройку внутренних переживаний, Когёку замечает рядом чужое присутствие: повернувшись, она встречается взглядом с мечницей, что сидит от неё на расстоянии вытянутой руки. Девушка ещё пару мгновений неотрывно смотрит на Эйску, прежде чем всполошиться. — В-Вы слышали всё, о чём я говорила?! — увеличив расстояние между ними, но не вставая, восклицает покорительница. — А что ты говорила? — хмыкает Эйска, отпив из бокала. — Да ладно, ничего страшного не случилось, — говорит она, не понимая, почему Когёку так резко отреагировала. — Я вовсе не хотела, — собравшись, говорит покорительница. — Просто Вы застали меня врасплох. — Уж прости, что смутила тебя. — Не извиняйтесь, в конце концов, это я нарушила Ваше спокойствие, — в итоге, Когёку раскисает ещё сильнее, почти что заваливаясь на стол. — Я пойду. Ещё раз простите, что помешала, — видно, поняв, что позволила себе вольность в присутствии чужого, девушка собирается уйти, но Эйска пресекает её попытку. — Ничего страшного, если ты останешься. Ходить одной в такой толпе, к тому же пьяной… — Когёку молодая девушка, но ещё и покоритель. Если вспомнить произошедший тогда на пристани инцидент, опасность может угрожать не столько ей, сколько жителям. — Можешь со мной не разговаривать, если не хочешь, но дождись хотя бы своего советника. Эйска не желает, чтобы принцесса чувствовала себя неловко, поэтому молчит, перекусывая фруктами. Молчание, вопреки взаимной отчуждённости, царит недолго. — Я могу спросить? — первая обращается к ней Когёку, стараясь смотреть в глаза. — Конечно, — кивает женщина, удивившись инициативе покорительницы. — Вы ведь бывший покоритель Бальбада, — поначалу девушка мнётся, пытаясь сформулировать мысль так, чтобы вопрос не показался грубым, но в конце концов решается спросить, как есть. — Как Вы справлялись с потерей страны? Сейчас Вы здесь, но наверняка хотели бы вернуться домой? Эйска спокойно смотрит на румяное, наверное из-за выпитого алкоголя, но в целом собранное лицо принцессы. Мечница хмыкает про себя. Теперь понятно. Видно, Когёку находит её товарищем по несчастью: совсем недавно её поставили перед сложным выбором, и теперь девушка мечется между желанием остаться в полюбившейся стране и вернуться на родину. — На самом деле, нет, потому что не привязана к Бальбаду так сильно. Но не думаю, что мой опыт тебе что-то даст, — шатенка отвечает на вопрос, но вместе с тем решает сразу пресечь лишнее самокопание со стороны девушки. — На самом деле не беспокоит? — удивляется она, впрочем, подумав про себя, что наверняка женщина не стала бы распространяться о своих истинных чувствах, тем более перед ней. — Нет, — повернувшись к ней корпусом, говорит Эйска. — То, что важно для меня, сейчас не в Бальбаде, поэтому не вижу смысла скучать по той разрухе. «Безответственная женщина», — отчего-то проносится в мыслях Когёку. Изучающий взгляд девушки проходится по расслабленной фигуре собеседницы, и в голове вновь зарождаются противоречивые мысли. Возможно, в ней что-то есть — то, чего принцесса пока не разглядела, но почему эта женщина вызывает в ней такое отторжение? — То, что важно? Поэтому сейчас Вы в Синдрии? — Когёку поджимает губы. В сердце вновь разгораются неприятные ощущения, но в озвученном девушка видит и себя. Здесь она также лишь из-за одного человека. — Нет. — Принцесса в удивлении подаётся вперёд, услышав столь категоричный ответ, хотя предполагала совсем иное. — Я здесь не совсем из-за них, — говорит женщина, но затем, чтобы избежать лишних подозрений, добавляет: — Совсем скоро я уйду, потому что не хочу подолгу оставаться на одном месте. Когёку ещё некоторое время сохраняет безмолвие, пытаясь уложить в не совсем трезвом уме ответ женщины, но потом всё же спрашивает: — Вы не хотите остаться с любимыми? Мечница бросает на нее повеселевший взгляд: та всё ещё пытается раскопать в её словах какую-то развязку для своих переживаний, совсем не понимая, о чём Эйска на самом деле думает. Девичье сердце же разрывается лишь между долгом и чувствами. — Хочу, — слабо улыбается мечница, — но есть вещи гораздо более значимые, чем оставаться рядом с теми, кто проживает свою жизнь. Во взгляде принцессы что-то меняется. — Получается, Вы можете просто оставить любимых, потому что хотите этого? Алибабу, Аладдина, даже господина Синдбада? — все-таки подводит к этому девушка, ведь давно заметила их с королём близость. Когёку не умеет хорошо подделывать эмоции, но женщина относится к ней спокойно, наверное, приобретённая с годами сдержанность. Впрочем, как и она, скорее всего Эйска также не выдаст истинных мыслей. — Не то, что бы хочу, но, на мой взгляд, есть в нас то, что другие люди не смогут заменить. Ты ведь выбрала своей целью воевать рядом с братьями и сёстрами за империю? — вспоминает Эйска слова Джудара. — И вряд ли есть что-то, что поменяет твои взгляды касательно этого — как бы там ни было, ты не предашь родину. Может быть, в прошлом Эйска и посвятила бы жизнь близким, но точно не сейчас. После всего случившегося, женщина находит свою категоричность вполне осмысленной и верной. Часто необходимо поступать так, как считаешь правильным, а не внимать эмоциям. — Нет, никогда, — лишь мысль об этом заставляет лицо Когёку исказиться. — Но так же сильно… я не хочу навредить Синдрии. — Вот как, — мысленно улыбается женщина. — Думаю, Син понимает это, — видя смятение девушки, как бы подбадривает она. «Хотя вряд ли брата это успокоит… Если бы слово одной принцессы могло что-то решить.» — Вы хорошо знаете господина Синдбада, — слабо улыбается Когёку. После разговора и она может сделать свои заключения. Брошенная только что фраза лишь подводит к одному из них. — В какой-то мере, — издав беззвучный смешок, отвечает Эйска. — Совсем не знать брата было бы странно. — Наверное… — выдыхает Когёку, найдя в словах женщины какой-то смысл. — Что? — покорительница вдруг резко поворачивается к собеседнице. — М? — Эйска переводит на застывшую девушку непонимающий взгляд. — Что Вы только что сказали? — Когёку находит в себе самообладание переспросить, впрочем, не скрывая шока в глазах. Женщина улыбается уголками губ. — То, что Синдбад — мой брат, — догадавшись о причине потрясения девушки, отвечает мечница. — Родной, — ещё на всякий случай уточняет она. «Неужели Джудар об этом ещё никому не разболтал?» Когёку ахает, прикрыв рот рукой. В голове девушки со скоростью света проносятся воспоминания того, как она говорила с Эйской и что думала насчёт неё — как же стыдно! Она сомневалась в покорительнице и напридумывала себе всякого… — Мои глубочайшие извинения, Ваше Высочество! — Хех, вот о чём ты думала, — беззлобно усмехается мечница. — Но всё же, отбрось формальности. — Но как же! Вы ведь сестра короля Синдбада… — Не думай об этом, - отмахивается женщина. Это так, но никаких привилегий ей не даёт. Синдбад первый правитель страны, поэтому даже родная сестра монарха не будет иметь титула, если только он сам не дарует его ей напрямую. Вспоминает она прочитанный когда-то свод правил, который откопала в синдрийской библиотеке. — Да и я ведь только что сказала, что не задержусь в Синдрии. — Даже так, если бы это было известно, разве так не проще для Вас? Вы бы получили то внимание, которое вам полагается… — не понимает девушка, придвинувшись чуть ближе к собеседнице. — Есть несколько причин, почему нет, хотя я нашего родства и не скрывала, — Эйска припоминает, как тогда в Бальбаде могла своими действиями подставить Синдрию под угрозу, если бы их связью решили воспользоваться. Плюс, у неё есть собственные достижения и значимость в определённых кругах, чтобы не примазываться к славе брата. — Но, на самом деле, мне просто не нравятся все эти формальности. Они отвлекают внимание от сути и заставляют тратить много времени на ненужные разговоры, — женщина расслабленно пожимает плечами. "Да и положенное мне внимание я и так рано или поздно получу, без чужого вмешательства". — Я понимаю, — смирившись со словами Эйски, кивает Когёку. И всё же, теперь эту женщину она воспринимает немного по-другому, оглядывая словно в первый раз. — А что, ты уже начинала видеть во мне соперницу? — шутит мечница, улыбнувшись. — Ни в коем случае! Мне жаль, если я оскорбила Вас своими глупыми мыслями! — принцесса в смущении горбится, спрятав лицо за рукавами. — На самом деле, в этом нет ничего такого, — более меланхолично начинает Эйска, устремив лёгкий взгляд вперёд. — Все мы, влюбляясь, теряем голову, особенно когда молодые, — на лице всплывает мягкая улыбка. Когёку смотрит на женщину совсем недолго, лишь прикидывает, о чём та могла бы думать в такой момент и почему вообще говорит об этом. Эйска старше и наверняка тоже проходила через подобное: значит ли это, что она совсем не осуждает и даже понимает? От слов собеседницы в любом случае становится легче. — Да, стыдится этого было бы глупо… — подумав о чём-то своём, кивает девушка. Теперь она не чувствует стеснения рядом с покорительницей. — Эйска! Наконец-то я нашла хоть кого-то! Громкий голос прерывает возникшую между ними идиллию, и напротив столика появляется высокая женщина с ребёнком на руках. — Пипирика, привет, — кивает она своей как всегда шумной подруге. — Я слушаю. — Ты не могла бы присмотреть за Переахом, пока я привожу в чувства Мистраса? — взяв поудобнее младшую дочь в руках, просит имучаковка. — Им давно пора ложиться, но уследить одновременно за всеми тремя я не смогу! Прости, если помешала вашему разговору, — виновато жмётся та. — Что ж, это определённо проблема, — улыбается мечница, хмыкнув. — Принцесса, мне очень жаль, но сейчас я должна уйти. Мне было приятно с тобой поговорить. — Мне тоже, Эйска, — улыбнувшись, кивает Когёку. — Я не обижусь, если Вы уйдёте. — Доброй ночи, — напоследок бросает она, отправившись за Пипирикой. В целом, Когёку оставила после себя хорошее впечатление. Самый обычный разговор, не предполагающий в себе какого-то скрытого умысла. Женщина даже не думала, что принцесса спросит её совета, но все же рада, что диалог закончился на хорошей ноте. Отдаляясь от столика, сквозь толпу Эйска замечает подошедшую к принцессе фигуру, очень похожую на Синдбада. Возможно, показалось. — Мистрас опять напился? Эйска тянет руки к малышке, и Пипирика, уже знакомая с привычкой подруги, протягивает ей дочь. Забрав у имучаковки маленькое чудо, женщина с упоением вдыхает её аромат, давая маленькой ручке ухватиться за её палец. Рикилия не плачет, позволяя мечнице насладиться такой близостью. Они с Пипирикой довольно часто пересекались, так что неудивительно, что ребёнок к ней привык. — Это мягко сказано! Не устану повторять, что Шарркан дурно на него влияет, — выдохнув, говорит женщина. — Притом, что младше него почти на десяток лет, — иронично усмехается мечница. — А где Переах? Раз его нужно уложить, я попробую отвести его в комнату. — Ему всего пять, поэтому думаю, он поддастся. Хотя обычно этот негодяй очень вредный! — Хех, бросаешь меня на произвол судьбы? Подруги смеются, минуя шумную толпу. За одним из столиков, в окружении детей Хинахохо, сидит и сам Переах. Какими-то доводами женщине удаётся уговорить сына покинуть компанию, и теперь Эйска, по недовольному лицу мальчика, понимает, что задача усложнилась. Пипирика вскоре забирает Рикилию и уходит искать мужа, оставляя их один на один. — Ну что, пойдём? — Я не хочу уходить. Спать так скучно! Можно я ещё поиграю с кузенами? — с обиженным видом просит мальчик. — Скучно? Как же так, неужели тебе не снятся весёлые сны? — улыбнувшись, Эйска берёт того за руку и делает шаг в сторону лестницы, но мальчик вырывается. — Нет! Играть веселее, чем видеть сны. Я их даже не помню! — Охо, вот оно что, — ничуть не смутившись резкости ребёнка, мелодично протягивает женщина. — Значит, довольно скучно живёшь, не правда ли? — А? — Запоминаются только очень интересные сны, а чтобы они были невероятными, нужно, чтобы что-то невероятное приключилось с тобой и в жизни, — это не совсем правда, ведь Эйска порой помнила и совершенно абсурдные, и абсолютно обычные сны, но нужно как-то заинтересовать непоседу. — А что должно произойти? — Желательно только хорошее, но, допустим… — Эйска делает вид, что думает, подогревая и без того вспыхнувший интерес мальчика, — ты когда-нибудь летал? Неужели нет? — увидев растерянный взгляд Переаха, удивляется она. — Я покажу тебе, но только если ты мне доверяешь, — женщина ещё раз протягивает ему руку. Вторая попытка венчается успехом. — Что ты хочешь показать? Ну! — Не думаешь, что по лестнице добираться слишком долго? — хмыкает покорительница, улыбнувшись. — Андрас. Секунда, и мечница преображается в покров джина. Она не даёт мальчику времени на осознание произошедшего: просто поднимает на руки и, посоветовав держаться крепче, левитирует вверх по лестнице, давая тому привыкнуть. — Я упаду, я упаду! Не так высоко! — Ты, оказывается, трусишка? — игнорируя слабые поколачивания по плечам, провокационным тоном спрашивает Эйска. — Конечно нет! Просто не ожидал! — то и дело оглядываясь, восклицает Переах. — Как здорово! Мне очень нравится летать! — Хочешь покружить чуть-чуть над дворцом? Я сделаю это, но только если ты согласишься следом пойти в свою комнату. — Обещаю! Эйска улыбается настрою мальчика, надеясь, что его родители не будут против такой вольности. И что тот не станет зависим от таких авантюр. Алибаба, после того, когда она впервые покатала его на спине, часто просил повторить. Поэтому сейчас она прибегнула к такому методу на свой страх и риск. Для Переаха всё заканчивается слишком быстро. В просторной комнате, освещаемой уличным светом, довольно тихо. Мальчик укладывается в постель, но лишь озвученное на эмоциях обещание заставляет его оставаться в уздах покрывала: он часто ёрзает и не похоже, что собирается спать. Через балкон, на который они ранее приземлились, попадает в комнату свежий воздух. Мечница переводит взгляд на маленького авантюриста, замечая, что тот недоволен, пусть и пытается скрыть это. — Я буду здесь, пока ты не уснёшь, — женщина с улыбкой подходит к постели и садится на край, поправляя Переаху чёлку. — Значит, до утра… — Может и так, — вряд ли она уже вернётся на праздник, скорее всего пойдёт сразу к себе или останется здесь, если мальчик действительно не заснёт. — Тебе удобно так сидеть? — интересуется он, подмяв под себя подушку. — Если ты будешь здесь, пока я не усну, можешь лечь рядом, — Переах отодвигается в стене, освобождая место. — Пипирика говорила, что тебе не нравится близость. — Потому что мама слишком часто липнет ко мне, — бурчит тот. — Когда это делает папа, всё нормально. А после мамы слюни на щеках! — Понимаю, — Эйска издаёт смешок, — но мама очень расстраивается, когда ты не даёшь себя обнимать. — У них есть Рикилия, пусть её и обнимает! Всё равно они чаще с ней. — Но ты ведь старше, поэтому большая часть внимания достаётся ей. — А как же я? Эйска осмысленно осматривает ребёнка, почувствовав в себе что-то странное от его слов, но теряет мысль, отвлекаясь на Переаха, что тянет её за рукав. — Эй, а расскажи мне какую-нибудь историю из твоих приключений. Я ведь знаю, почему ты летала. Папа рассказывал мне про короля Синдбада, и его сказки читал, — повернувшись набок, просит он. — А то у меня не получается заснуть. — Тебе нравится истории про Синдбада? — интересуется Эйска в надежде просто пересказать какую-нибудь из абсурдных небылиц брата. — Да, но я все их уже знаю, поэтому неинтересно. — Ну, мои приключения почти такие же, как и у короля, поэтому нет смысла их пересказывать, — отмахивается она, ведь находит в своей истории запрещённые для детских ушей события, а думать, как перековеркать истину в что-то похожее на сказку, ей не хочется. — Но я знаю одну сказку, которую мне когда-то рассказали. Она про доблестного рыцаря. — Прямо как папа! Он ведь тоже рыцарь Сасана! — Да, — Эйска понимает, что уже знакомое ему понятие заинтересует сильнее. — Но в этой истории рыцарь совсем другой человек, ведь было это очень давно, когда никого из нас ещё не было на этом свете. — Расскажи, — соглашается Переах, завернувшись в одеяло. — Для того, чтобы сказка была интересной, ты должен закрыть глаза и представлять себе то, что я говорю. Иначе ничего не поймёшь, — Эйска садится ближе, оперевшись на спинку кровати. — Хорошо. Я слушаю, — ребёнок удобнее устраивается на постели и прикрывает глаза. — Как я и сказала, давным-давно, за семью морями, где садится солнце, было прекрасное королевство… Люди в нём жили припеваючи, не зная ни голода, ни страха. Но однажды явился дракон, чьё сердце наполняли злоба и жадность. На крыльях разрушения он летал среди туч в поисках новых сокровищ. Люди в тех краях жили в изобилии, и дракон, возжелав их богатства, сжёг их дома и пастбища, забрав все ценности себе. Никто не знал его имени, но все знали его кровожадность и жестокость. Люди долго пытались возвести город, вернув ему былую славу и силу, но с каждой новой попыткой злой дракон возвращался и губил зарождавшуюся там жизнь. Тогда-то старейшины и отважные воины собрались под одним шатром, решив, что мира можно достичь, лишь убив тирана. И просили они помощи у всего света, ведь дракон, где бы он ни побывал, всегда нёс за собой разруху и смерть. Много рыцарей и героев хотели его сразить и получить славу и благосклонность королей, но никому это не удавалось. Ящер был неуязвим: его когти были остры как меч, зубы, сминающие доспехи рыцарей словно бумагу, и пламенное дыхание, испепеляющее целые деревни. Ходили слухи, что дракон владел золотом, которого было больше, чем воды в самом большом озере в округе, и камням, которым не было числа. Дракона ненавидели и боялись, его проклинали и ему завидовали. Сильнейшие рыцари со всего света, полные надежды, появлялись в тех краях, и каждый пытался побороть монстра. Шли года, поколения сменялись, но не появилось ещё человека, способного одолеть дракона. И вот, однажды пришёл сильный, озабоченный притеснениями народа рыцарь, что решил бороться за его свободу. Легенды не сохранили его имени, но люди помнят о его делах. Он славился своими подвигами и неслыханной доблестью. Рыцарь бесстрашно сражался на турнирах и убивал монстров, свирепствующих в королевских землях. Долгим был его путь, но он дошёл до пещеры дракона, увидев его во всей красе, окружённого горой сокровищ. Рыцарь выхватил меч и начал сражаться с чудовищем. Сутки бился, вторые бился, пока наконец дракон не упал без сил… Сначала рыцарь не верил своему счастью, ведь победить дракона оказалось не так сложно, как все ему твердили. Он заранее представил, как возвратится в изголодавшую и измученную тиранией дракона деревню, расскажет всем о своей победе и вернётся к службе под началом короля. Однако он был слишком уставшим и обессиленным, поэтому решил выдвинуться в путь тогда, когда достаточно отдохнёт. Проходили дни, но рыцарь всё ещё не покидал пещеру. Лишь со временем он стал замечать, что слишком привык к звону монет под собой и сверкающим горам золота, окружавшим его каждый день. Захотев забрать часть сокровищ, он понял, что этого ему будет слишком мало. Рыцарь решил сходить в город за более широкими мешками и надёжной лошадью, но на выходе остановился, подумав, что пока его нет, кто-то захочет украсть богатства, которые он заполучил в честной схватке. Не пожелав рисковать, он остался в пещере. И вскоре оказался прав: много кто совался сюда за его наградой, но никому не удавалось притронуться к золоту. Рыцарь жил в пещере и охранял свои богатства, не ведая, в кого постепенно превращался. Он не замечал, как с каждым днем его латы превращались в чешую, меч — в хвост, росли железные когти, а пар изо рта выходит со всё более заметными языками пламени. Друзей он вскоре тоже не узнавал, лишь смотрел иногда на валявшиеся у него дома пустые доспехи, что носили рыцари с родных краёв. День, когда он поймёт, кем стал, так и не настаёт. Это оказывается очень трудно и больно: помнить себя благородным рыцарем и принять тот факт, что ты превратился в того, с кем раньше боролся. — Есть легенда про дракона в пещере, которого не может убить ни один рыцарь. Потому что, когда рыцарь убивает дракона — он сам становится драконом. — Интересная сказка, — сонно проговаривает Переах, слабо улыбнувшись. Эйска приподнимает уголки губ в улыбке, мягко поглаживая мальчика по спине. Он расслабился и вот-вот заснёт, поэтому она старается не ёрзать, несмотря на не совсем удобное положение. Тихо напевая какую-то мелодию, женщина легко проводит пальцами по синим волосам. Лунный свет падает прямо на кровать, поэтому ей без проблем удаётся рассмотреть лицо мальчика, так похожего на маленького Кикирику в прошлом. Аккуратно перекинув через него руку, Эйска приобнимает спящего ребёнка. «Пахнет почти так же», — про себя отмечает женщина, вспоминая Рикилию. Всё-таки, проносится в мыслях мечницы, она и Эсра совсем разные в плане воспитания детей. Ей явно не достаёт опыта и нежности, как часто жаловался раньше Алибаба. Она не такая мягкая, какой была Эсра, но всё равно не видит в этом проблем. В конце концов, она не мать, да и нянчила за всю жизнь лишь детей имучаковцев и младших братьев и сестёр Анри. Аккуратно поднявшись, мечница поправляет Переаху одеяло и встаёт, закрывая створки балкона и задёргивая шторы. Похоже, что мальчик спит крепко и не проснётся до утра. В коридорах дворца тихо, ведь вся жизнь сейчас кипит на площади. Прикрыв за собой дверь в спальню, Эйска ступает вдоль дворцовых сводов, но останавливается, заметив дальше у окна силуэт. Лунный свет недостаточно освещает фигуру мужчины, поэтому она подходит ближе. — Тебе наскучил праздник? — спрашивает она у брата. — Нет, нисколько, — качает головой Синдбад. — Пипирика сказала, что ты ушла укладывать Переаха, и я решил подождать, пока ты выйдешь, — говорит покоритель. — Я волновался. В твоём состоянии небезопасно бродить одной, — король отпрянывает от подоконника, на который опирался, и встаёт прямо, в который раз напоминая ей об их разнице в росте. — Я не пила, Син, — мягко возражает женщина. — Что-то случилось? — удивляется покоритель: Эйска, да что бы не воспользовалась возможностью беззаботного распития? — Нет, всё хорошо. Просто сегодня я не настроена. — Если тебя что-то беспокоит, ты всегда можешь обратиться ко мне. Мужчина обводит её быстрым взглядом, пытаясь распознать хоть какие-то признаки грусти. Покорительница выглядит безмятежной — что вещь довольно обыденная, но сейчас ему кажется, что всё не так просто. Представшая недавно возможность увидеть сестру с ребёнком подтолкнула к новой мысли: вряд ли к такой, как у его сестры, но точно более удручающей. — Да, я знаю это, брат, — слабо улыбнувшись, кивает шатенка. — Пройдёмся? Я хочу поговорить с тобой. Синдбад молча кивает, следуя в сторону балкона на террасе, и жестом предлагает ей идти за ним. Женщина знает, что королю также есть, что сказать — иначе искал бы он её из-за такого пустяка? — но решается заговорить первой. — Син, я собираюсь покинуть остров, — посмотрев на брата, без лишних церемоний говорит мечница. — С ближайшим отплытием торгового флота. — Ты уже решила это? — с тем же спокойствием интересуется мужчина, ведь уже слышал об этом, став свидетелем их с принцессой разговора. Собственно, это одна из причин, почему он здесь. Дать женщине привыкнуть к жизни в Синдрии было правильнее, нежели тратить время на уговоры, но сейчас он должен попытаться надавить на нужные точки. — Поэтому и говорю тебе. — Почему ты решила покинуть Синдрию? — вполне логично спрашивает мужчина. — На материке меня ждут незаконченные дела. Я собираюсь отправиться в Рем. — Это как-то связано с Аль-Сармен? — другого ответа мужчина не находит, а если бы и было что-то — он не хочет гадать. — Да, связано, — кивает Эйска. В иных обстоятельствах стоило бы сказать, что она уходит на войну: женщина не знает, чем всё закончится, но решает промолчать, ведь не стала бы выдавать брату её связь с правительством Рема. — Но я не уверена, поэтому и иду, чтобы проверить. Как только я всё улажу, то вернусь обратно, так что можешь не беспокоиться, — для большей убедительности объясняет Эйска. — Однако я беспокоюсь, — возражает мужчина, бесцеремонно взглянув на неё. Он попытается любой ценой отговорить её. — Поэтому не могу просто так принять это. — Син, не начинай. Это всего лишь разведка, — в какой-то мере честно говорит женщина. Впрочем, видно: это ничего не меняет в глазах мужчины. Вот где начинаются сложности, которых она опасалась. Синдбаду как всегда нужно всё контролировать. Однако на этот раз она понимает брата и не злится, но внимать ему всё равно не собирается. — Ты ведь уже знаешь, как я добываю информацию. — Тот раз был в империи Ко, и ты не оставалась одна — мы были рядом. — Я делала это и до путешествия в империю. — «И вообще-то, в Ко я чуть не подралась с Реншу.» — Я же рассказывала тебе об этом! Ты сам признавал мои методы эффективными. — Твои методы — последнее, что меня заботит. Сейчас я говорю о твоей безопасности. — Я могу обеспечить её. — Это я уже понял, — обречённо выдыхает мужчина, скосив взгляд в сторону. — Ты сильна, я знаю это, но и ты пойми — я не могу сидеть сложа руки, зная, что любая попытка узнать больше приближает тебя к смерти. Ты моя младшая сестра, и пусть ты можешь обходиться без моей помощи, это не значит, что я не буду о тебе заботиться, — он снова смотрит на Эйску, в этот раз уже с твёрдостью во взгляде. Его речь складна и уверенна. Синдбад знает, что его слова влияют на неё. Женщина смотрит на брата немигающим взором, не смея отвернуться. Разговор, который, она и так предполагала, пройдёт нелегко, в итоге ворошит старые переживания. Особенно его последние слова… Она слышала их уже столько раз, и всё равно это заставляет её чувствовать. — Но и я не могу сидеть сложа руки, — тише парирует женщина, одарив его многозначительным взглядом. Не похоже, что мужчина собирается слушать её, но и в его словах есть смысл, будь причина её ухода правдой. Тем не менее, это всё ещё проблема: Эйска не ждёт дозволения короля, но и не хочет ругаться. Причина, по которой он не отпускает её, конечно, не в одном лишь беспокойстве таится — всё это она прекрасно понимает. И в итоге, всё опять идёт в никуда. Им обоим придётся потратить силы на эти «переговоры». Если так ей удастся избежать конфликта, она не против повозиться. Не вечно же им спорить? Синдбад упёртый, но она — тоже, к тому же, женщина. Эйска сдерживает себя от смешка: может, ей просто заплакать, чтобы Син отступил? Пожалуй, к этому можно было бы прибегнуть. Впрочем, король тот ещё казанова, наверняка не в первый раз столкнётся с женскими слезами. И хоть она почти никогда не плакала перед братом, будет неловко, если мужчина не только не поддастся, но и раскусит её. Видно, ей просто придётся быть убедительнее. — Син… Голос женщины утихает. Эйска бегло смотрит на брата, а затем на свою руку, которую Синдбад несильно сжимает за кисть. Неужели он опять хочет её очаровать? Ещё раз взглянув на него, она понимает, что нет: король серьёзен и вряд ли будет прибегать к таким трюкам. — Что для тебя значит не сидеть сложа руки? — уверенный тон Синдбада пробирает чуть ли не до мурашек. — Не думать о последствиях и рисковать своим здоровьем ради любой возможности? — Всё не так… — Мне хочется поддерживать тебя во всём, но как я могу принять такое? — мужчина поворачивает её руку ладонью вверх и одёргивает рукав платья, давая им обоим увидеть шрамы. Эйске это не нравится, но попытку вырваться она не предпринимает, лишь одаривает его испытывающим взглядом. Женщина понимает, что это не попытка осудить её за полученные травмы. — Мне тоже не нравится это видеть, — горько усмехается мечница и опускает руку, когда Синдбад разжимает пальцы, — но со шрамами не живут лишь мёртвые. Ты видел, чем я занималась всё это время. Даже когда на остров напал Джудар, никто из нас ничего не сделал, — женщина приковывает взгляд к окну, оглядывая город. — Мне было страшно использовать силу, которая может и подействовала бы, но навредила твоим людям. Это твоя страна, всё здесь происходит так, как ты того велишь, но я не могу всегда оборачиваться на твои слова, — Эйска снова смотрит брату в глаза. — За это время Синдрия стала мне очень близка, как и её жители, — она говорит искренне, но также пытается уверить Синдбада в том, что стала более благосклонной к стране и к нему. — Здесь я действительно чувствую себя как дома: я смогла повидать старых друзей и узнала много нового, но что ещё важнее, — Эйска сжимает в руках ладонь брата, взгляд теплеет, — сблизилась с тобой. Я чувствую, что пропасть между нами стала меньше. Благодаря этому мне удалось переосмыслить многие вещи. Син, — мечница мягко улыбается ему и в какой-то момент поддаётся вперёд, сжимая в объятиях. — Я так благодарна тебе за то, что ты не отвернулся от меня и принял в свой дом. Не знаю, что думаешь ты на этот счёт, но с ролью старшего брата ты действительно справился. Эйска знает, что расчувствовалась, и не в полной мере обдумала сказанное, но сейчас эта близость так успокаивает, что хочется просто забыться. Возможно, определенную роль сыграла новость о войне, поэтому она хочет до последней крупицы вытянуть ту теплоту, что дал ей этот человек и это место. И хоть женщина понимает, что Синдбад никогда полностью не воспринимал их отношения безвозмездными, ей приятно думать и ощущать себя кому-то дорогим человеком, понимать, что на самом деле потеряла не всё. — Ты могла и не благодарить меня, — осознав внезапно раскрывшуюся сентиментальность сестры, Синдбад обнимает её за плечи. Он не ожидал, что женщина станет говорить о подобных вещах. — Но я хотела, — Эйска отпрянывает, — да и когда бы я ещё это сказала, — она пожимает плечами. — Потом нашлось бы место другому, а я не хочу упускать возможности говорить тебе такие вещи. — Хочешь сказать, мне тебя не переубедить? — сдавшись, слабо улыбается покоритель. — Эйска, похоже, не только я манипулирую людьми своим очарованием, — Синдбад мягко растрёпывает каштановые пряди на макушке, шутливо отзываясь о действиях сестры, но не выдавая, насколько сильно это на него подействовало. Заметив её слабую виноватую улыбку, мужчина лишь усмехается. А ведь женщина могла и не говорить ему ничего и просто уйти, оставив что-то наподобие записки. В прошлом Эйска даже этого не сделала, что в который раз убеждает короля в том, насколько сестра повзрослела. — Будем поддерживать связь, поэтому не думай о плохом, — кивает покорительница, расслабившись. Синдбад отступил, что не может не радовать. Впрочем, стоит ли ей так просто верить в это? Она надеется, что всё в итоге сложится так, как выглядит. — Ты поэтому была так напряжена? — хмыкает мужчина, и сам понимая, чего именно опасалась мечница, решив начать этот разговор. — Совсем скоро ты уйдешь, стоит вдоволь насладиться праздником. Давай сегодня веселиться, а завтра тщательно соберём тебя в дорогу. Хоть у тебя и своих артефактов полно, у Ямурайхи может найтись что-то, что тебе пригодиться. — Обсудим это завтра, — лишь отвечает Эйска, решив не отказывать в этой смутной затее сразу. — Как прикажешь, — прикрыв глаза, слегка кланяется мужчина и улыбается. Женщина издаёт смешок и переводит тему в другое русло. Синдбад в пол-уха вслушивается в чужие слова и непринуждённо поддерживает беседу. Но ненадолго покоритель бросает на неё цепкий взгляд. «Значит, придётся разбираться по-другому.»