***
Понемногу начинают появляться первые жилые дома — пусть и хлипкие, но лучше шатров и находятся внутри стен города. Эйска полностью погружена в работу, прилагая все усилия для восстановления Магноштада. Это придаёт ей некого авторитета среди солдат и рабочих, а также среди части местных, что участвуют в постройке. Оглядываясь вокруг, женщина видит, что, возможно, всё закончится быстрее, чем она планировала. В один из таких дней Эйска решает проверить лагерь, находящийся под её надзором. Не её прямые обязанности, но и с последнего визита прошло уже несколько недель, так что она решает лично проверить, как идут дела. Во время обхода женщина застаёт небольшую потасовку у кухни — обыденное дело — и собирается пройти мимо, пока краем глаза не замечает знакомый силуэт. Тот молчаливый мальчишка, которого она не так давно спасла. Мечница подходит ближе, чтобы убедиться, и понимает, что не ошиблась. У неё нет времени ввязываться в каждый второй спор, тем не менее, в этот она вмешивается. Шатенка преграждает путь двум подросткам, надвигающимся на мальчика. Она присаживается на колено перед ребёнком, спрашивая: — Ты в порядке? — на возмущённый гомон позади Эйска не обращает внимания. Тот смотрит на неё и, судя по шире распахнутым глазам, не до конца понимает, что здесь делает эта женщина. Она же, мельком оглядев мальчика, замечает пыльную одежду и пару ссадин на его щеке. Этого хватает, чтобы вызвать в ней недовольство. Брошенного через плечо мрачного взгляда оказывается достаточно, чтобы угомонить зачинщиков. Те уходят, а женщина поворачивается обратно к ребёнку с уже нейтральным выражением лица. Он ещё пару мгновений смотрит на неё внимательным взглядом, и когда Эйске кажется, что вот-вот что-то скажет, он чуть ли не подскакивает с места и убегает прочь. Покорительница не предпринимает попытки догнать мальчика, медленно поднимаясь. Как только Эйска встаёт, то видит рядом с собой слегка запыхавшуюся девушку — в ней шатенка узнаёт одну из смотрящих. — Добрый день! Я примчалась, как только узнала, что Вы пришли! — слишком уж живо приветствует женщину та. — Мне так жаль, что вам пришлось разбираться с этой потасовкой. Такое периодически тут случается. Что Вас сюда принесло? Я могу чему-то помочь? Хмыкнув, Эйска лишь качает головой. — Хотя… — тут же добавляет она, мельком глянув в ту сторону, куда убежал ребёнок. — Хочешь сказать, детей тут постоянно задирают? — Не то что бы постоянно, мы стараемся улаживать все конфликты как можно быстрее, но периодически… — Понятно, — покорительница задумчиво кивает. — С завтрашнего дня я дам распоряжение об усилении охраны и изменю график патруля. Зайди ко мне за новым планом. Эйска не знает, с каких пор судьба этого мальчика начинает заботить её, но она ловит себя на том, что ищет его взглядом, когда приходит в лагерь в следующий раз.***
Анхель сильнее кутается в что-то наподобие одеяла, накрывает голову колючей подушкой и зарывается лицом в вонючий матрас, пытаясь игнорировать посторонние голоса. Всё это раздражает. Он ненавидит этих чужестранцев, которые помыкают ими, и еле терпит отбирающих еду задир. Всё совсем не так, как было. Он скучает по маме и папе… Терпение покидает его вместе с раздавшимся в палатке плачем. Да, страдает не только он, но и жить бок о бок с завядающими без родительского внимания детьми очень тяжело. Анхелю плохо от всего этого, и страшно. Мальчик, раскрывшись, незаметно покидает шатёр в желании проветриться. Их, детей, обязывают ложиться раньше, а взрослые часто бодрствуют почти до самого утра. Ночной лагерь: отдыхающие у костров и поющие песни под звёздным небом люди придают этому месту особый вид. Анхелю хотелось присоединиться к их тёплым вечерам, а не притворяться спящим в тёмной палатке, лишь бы смотрящая отвязалась. Однако, хорошо это или плохо, сейчас никто и не обратит на него внимание. Все заняты своими делами. За этими мыслями он не замечает, как проходит к крайним палаткам. Обычно здесь раздают еду и вещи, а ещё располагаются ремские солдаты. Анхель мельком оглядывает их, и в груди с новой силой вспыхивает ненависть вперемешку с горечью. Они страдают, а другие веселятся. Это несправедливо. Так он думает, но эта мысль плавно отходит на второй план, когда взгляд приковывается к вышедшей из главного шатра женщине, той самой, с которой он пересекался пару раз. Она что-то говорит — с такого расстояния он не слышит, что именно — и притулившиеся у костра солдаты расходятся. Кто-то из главных, думает Анхель, она одна из захватчиков, которые виноваты в смерти его родителей. Вместе с тем мальчик упускает момент, когда должен перестать засматриваться. Внезапно лёгшая на плечо рука застаёт его врасплох. Анхель отступает на пару шагов, избавляясь от прикосновения, а затем оборачивается на солдата. — Мальчишка, ты что, не привык к комендантскому часу? Детям не положено бродить по лагерю в такое время! — недовольно отзывается мужчина, почти что нависая над ним. — Как зовут твою вожатую? Я предупрежу её, что ты нарушаешь правила! — безо всяких предупреждений солдат хватает его за кисть, пытаясь увести прочь. Анхель не сразу замечает рядом третьего человека. Прямо перед ним на предплечье мужчины ложится женская ладонь. — Что ещё… — грубость солдата в миг прекращается, когда он оборачивается. — Г-госпожа Эйска, это Вы! — более почтительно выдаёт тот. — Простите, я просто пытался… — Будьте мягче к ребёнку, сержант, — спокойно говорит шатенка, опуская руку. — Я займусь им. — Но Вы можете не тратить своё время на этого беспризорника… — Всё в порядке, мне как раз хотелось пройтись, — заверяет того женщина, взглянув на блондинистую макушку Анхеля сверху вниз. — Заодно и провожу мальчика к себе. Отдыхайте. — Т-тогда надеюсь на Вас, — мужчина кланяется, принимая такую помощь, и уходит прочь. Анхелю от её присутствия немного легче, потому что та уже проявляла к нему доброту, но всё равно хочется уйти подальше и не попадаться на глаза. Впрочем, сейчас шатенка кажется безразличной к его присутствию и вряд ли возьмётся его донимать, да и с ней к нему явно не будут приставать взрослые. — Идём, — коротко бросает женщина и, не дожидаясь ответа с его стороны, направляется вперёд. — Я не сказал, в какой палатке живу, — на удивление чётко произносит Анхель, посмотрев ей вслед. Мечница, обернувшись через плечо, лишь говорит: — Я знаю, где ты живешь. И вправду, Эйска не торопясь идёт в нужном направлении, и Анхелю не остаётся ничего, кроме как последовать за ней. Они молчат. Ему невдомёк, зачем ей его провожать. С каждым шагом находиться в её компании, в этой давящей тишине, всё страннее. Женщина уже пару раз выручала его, так что ему приходилось задумываться об этом. Она тут главная, наверняка это в её ответственности — следить за порядком. С другой стороны, он слышал, что о ней говорят взрослые: деспотичный надзиратель, который держит лагерь в ежовых рукавицах и жестко пресекает любое непослушание. Та самая «мегера в юбке». Он не до конца понимает, что это значит, но эти слова лишь распыляют его негативное отношение к чужестранцем. Под тяжестью этих мыслей, направленный в её спину взгляд Анхеля становится раздражённым. Он не может контролировать всплывающие воспоминания из счастливого прошлого, и эти мельтешащие перед глазами картинки душат его. Горло вновь сдавливает, в глазах собирается влага. Анхель терпеть не может плакать, но не может остановиться. — Как шумно, — хмыкает Эйска, наблюдая за поющими у одной из палаток людьми. — Я думала, что расположить детские палатки ближе ко взрослым практичнее, но, кажется, мне стоит пересмотреть это решение. А ведь мы даже не разгоняем их на ночь, — вслух рассуждает женщина. Ей много раз предлагали пресекать подобные сборища, ссылаясь на трату продовольствия, но мечница понимает, что если отнять эту небольшую радость у горожан, бунтовщиков будет намного больше. В мерах разумного, конечно же — стражники не для красоты патрулируют лагерь каждую ночь. Они продолжают идти вдоль внешнего круга шатров, скрытые от посторонних глаз темнотой. — Скажи мне, чем бы ты хотел заняться после того, как перестройка закончится? — спрашивает Эйска, хотя понимает, что ребёнку, чей мир полностью перевернулся, будет сложно понять новое окружение, а уж тем более приспособиться к нему. Но… ни это ли начало отступления от магической пропаганды и жестокого социального расслоения? Жители крайних районов жили бедно, в трущобах, немногим лучше бальбадских. Что уж говорить о скотской судьбе пятого сектора. В этой ситуации численность простых людей сыграла им на руку: хотя многие волшебники не согласны с реформами, наверняка большая часть населения воспримет экспансию Рема намного проще. Ведь для них это шанс зажить по-новому. К тому же, значительная часть волшебников до сих пор не знала о тёмной стороне страны, а с раскрытием правды восприняла вмешательство Рем не так плохо, как вначале. Правительство империи не боится распространять информацию о том, что проделки тёмных джинов — вина самого Магноштада. Анхель не отвечает. Эйска уже успела заметить его немногословность, но надеялась, что ей удастся разговорить его. Женщина оглядывается через плечо, ожидая увидеть привычную отстранённость на его лице, но вместо этого застаёт пытающегося скрыть плачь ребёнка. Чёрт. Она чужак для него, и своим сочувствием может лишь оттолкнуть, но последнее, что собирается делать мечница — игнорировать задыхающегося от слёз сироту. Эйска подходит ближе и, наклонившись к нему, снисходительно тепло улыбается, положив руку на светлую макушку. Кажется, мальчик не против такого внимания, по крайней мере не отталкивает. Насколько женщина узнала раньше, у мальчика нет родни, потому он предоставлен сам себе. — Ну, ну, — так ласково, насколько может, произносит мечница, поглаживая ребёнка по голове. — Ты не должен притворяться, будто ничего не произошло. Накопившуюся горечь можно выплакать. И Анхель плачет. Не так громко, совсем не навзрыд, но плачет. Для ребёнка, потерявшего всё, свойственно искать заботу и утешение у других. И отчего-то покорительница чувствует, что готова поддерживать этого мальчика столько, сколько нужно. — …хель, — приглушённо бормочет он, потирая глаза рукавом рубашки. Кажется, ему удалось подавить внезапный всплеск эмоций. — Что? — Эйска пододвигается ближе, но ровно в этот момент он сам поднимает красное от плача лицо, посмотрев ей прямо в глаза. — Анхель. Это моё имя, — бурчит тот и вновь отворачивается. Женщина задерживает на нём взгляд, а потом кивает. — Приятно познакомиться, — отвечает шатенка вместо «Я знаю». — А меня зовут Эйска. Она вытирает ещё влажное от слёз лицо мальчика платком, а потом всё же провожает до палатки, обещая, что навестит его. Следующий свой визит мечница наносит удивительно скоро.***
Однажды Эйска замечает Анхеля, когда приходит проверить, как продвигается последняя стадия уборки завалов. Так как аварийные здания и глубокие ямы уже зачищены, остаётся только лёгкая работа в виде подметания мелкого мусора вроде камней и остатков вещей. Как и оговаривалось ранее, к этому подключили пожилых и детей, которым такая работа была под силу. Конечно, своя доля возмущения этим всполохнула и тлеет до сих пор, но не возросла до опасного уровня — всё-таки это их родное место, и если они хотят снова тут жить, придётся немного постараться. Покорительница оглядывает народ и нескольких стражников, наблюдающих за процессом, и замечает Анхеля, сидящего под одним из навесов. Тот скрылся между бочками с водой — для них и поставили тень, чтобы медленнее нагревались. Мальчик не замечает её, пока она не становится прямо перед ним, закрывая обзор на стену города впереди. — Привет. Отлыниваешь? — говорит Эйска, скрещивая руки на груди и слегка склоняясь к Анхелю. Тот поднимает на неё взгляд, слегка всполошенный из-за того, что его заметили, но, поняв, кто перед ним, успокаивается. — А что, накажешь? — чуть исподлобья глянув в ответ, мальчик не удерживается от колкости. Всё-таки, в предыдущие их встречи она была к нему добра, так что её он как-то подсознательно не боится. — А ты больше не плачешь, я смотрю, — женщина только усмехается слегка провокационному вопросу — и тому, как серьёзнеет лицо ребёнка, когда она «укалывает» в ответ. — Заткнись, — гневно выплевывает тот. Грубо, но мечница не зацикливает на этом больше внимания, зная, что Анхелю стыдно за проявленные слёзы, а это — лишь способ защититься. В своё время она сама была готова задохнуться от сжимающего в горле кома, но не показывать эту «слабость». Тут она его отлично понимает. — Мне просто интересно, ты не хочешь помогать? — она присаживается на корточки перед мальчиком, слегка склоняя голову набок. — Разве это не ваша работа? — спрашивает он в ответ, наклонив голову в похожем жесте. Мило, думает женщина, улавливая встречную попытку передразнить. — Наша, но с вашей помощью восстановления идут быстрее, — Эйска не уверена, зачем это объясняет, ведь мальчика вряд ли такие слова убедят, но всё равно продолжает: — Мы хотим, чтобы вы все поскорее переселились в нормальные дома, поэтому вклад каждого важен. — Вот как, — он не выглядит убеждённым, раз просто отмахивается. Попытку заговорить прерывает шум в стороне. Смотрящие объявляют обеденный перерыв, так что народ начинает расходиться по навесам в стороне от стройки. — Тебе повезло, — хмыкает мечница, переведя взгляд с толпы обратно на отстранённого мальчика. Она поднимается и думает уйти, но в последний момент оборачивается на него. — Хочешь пойти перекусить? — внезапно для себя предлагает Эйска, привлекая внимание Анхеля. Шатенка помнит, как мальчика задирали у столовой, хотя усиленная охрана успешно прерывала последние склоки. Тот не спешит принимать предложение, одаривая покорительницу прищуренным взглядом, а затем, поразмыслив, кивает. Женщина, даже не задумавшись, протягивает ему руку — в прошлые разы он не сопротивлялся подобному. Но сейчас Анхель глядит на неё из-под чёлки и игнорирует жест. Поняв намёк, Эйска выпрямляется и кивком предлагает идти за ней. «Надо же, как собрался с эмоциями, так сразу отдалился. Хотя, наверно, это хороший знак.» Они молча покидают территорию стройки и Эйска уводит Анхеля в сторону ремских шатров. Здесь живут не военные, а архитекторы, инженеры, учёные и прочие, кто занимаются восстановлением Магноштада. Женщина видит, как её спутник оглядывается по сторонам, хотя всё ещё исподлобья и не желая показывать особого интереса. Покорительница ничего не говорит, просто позволяя тому осмотреться и будучи готовой ответить на вопросы, если они появятся. Взгляды прохожих, направленные на них вдвоём, Эйска просто игнорирует. Мальчик ничего не говорит, пока они садятся за один из отдалённых столов в тени навеса. На его удивление, им сразу приносят напитки, а когда эти же самые люди учтиво поклоняются шатенке, он еще раз для себя подчёркивает, что она, скорее всего, одна из главных здесь. Следуя за этими мыслями, Анхель задаёт вопрос, но не такой, какой Эйска могла ожидать. — Что тебе нужно? — наконец подняв голову и посмотрев на женщину прямо, спрашивает тот. Когда взгляд встречается с непониманием в глазах напротив, он объясняет: — Ты же важная шишка здесь, да? И сидишь со мной на обеде будто бы это нормально. Тебе нужно, чтобы я за кем-то шпионил или ещё что? Мечница зависает на пару мгновений, а затем не может сдержать смешка. — Какой смышлёный ребёнок, — честно комментирует Эйска, найдя в его предположении логику. Впрочем, он прав лишь в том, что такие лазутчики есть, и они дети. Стала бы она так открыто обедать со своим шпионом? Может, этим самым она наоборот хотела отвести лишнее внимание от мальчика, чтобы к нему никто не лез и ничего не предпринимал в его присутствии? — Я не ребёнок, — он постукивает ладонью по столу, привлекая внимания проходящих мимо людей. — И не уходи от вопроса! — Вовсе нет, — слегка улыбнувшись, отвечает она, застав этим уже Анхеля врасплох. — Накормить тебя — мой хитрый план, чтобы ты начал работать вместе со всеми, — слегка посмеивается та. — Шучу. Мне просто захотелось, я думаю? Мальчик, естественно, смотрит на неё как на странную, но не продолжает тему. — На самом деле я понимаю, как это может выглядеть, — говорит Эйска, как только перед ними оказываются тарелки с обедом. — Но это правда просто моя прихоть и желание тебе помочь. — Если б не ваши прихоти, — Анхель говорит в перерывах между набиванием рта едой, она здесь несравнимо лучше той, что подают им, — ничего бы из этого и не было. — Ему претит сама мысль о том, что он так охотно ест еду захватчиков, но он уже смирился с тем, что в обратном случае сделает хуже лишь себе. Первой голодовки ему хватило с лихвой. Он упрям, но вовсе не глуп. Эйска не удивлена — понимает, что мальчик озвучивает то, что у многих людей на уме. — Ты прав, этого бы не было… Было бы гораздо хуже, — проговаривает она, не спеша занимаясь своей порцией. Такой ответ заставляет Анхеля снова поднять взгляд на неё. — Есть вещи значительнее тебя, или твоих соседей по палатке, или меня, или даже короля Рема, — говорит она спокойно. — Мне жаль, что это принесло столько разрушений, но мы стараемся изменить всё к лучшему. — Ничего не вернёт мне моих родителей! — Анхель слегка повышает голос, резко опустив руки на стол. — К сожалению, нет. Я тоже успела понять это давным-давно, — она поднимает взгляд и смотрит мальчику прямо в глаза, заставляя его обратить всё внимание на свои дальнейшие слова. — Там, откуда я родом, я росла во времена непрерывной войны. Мой отец погиб сражаясь, а мать умерла вскоре от болезни, из-за отсутствия лекарств и надежды на лучшее, — в мыслях также всплывает Синдбад, но Эйска уже давно простила ему то, что было в детстве, — поэтому я никогда бы не стала никого подвергать тому, что пережила сама, если бы у меня был выбор. Однако выбора у меня не было. Женщина даже не врёт, и это видно по её глазам, отчего Анхель осаживается, потеряв любой запал на спор. — Ясно. Ещё несколько минут они сидят в тишине, после чего мальчик снова смотрит на покорительницу. — А где ты родилась? Эйска не любит рассказывать о себе, но всё-таки отвечает, рассказывая про Партевию, о том, как отправилась в путешествие со старшим братом, и какие-то небольшие истории из своего прошлого. Конечно, избегая жёстких моментов, чтобы не напоминать ребёнку о травме лишний раз, но сердце отдаёт теплотой, когда она видит, как он вставляет свои ремарки или хихикает, когда находит что-то забавным. В итоге, они продлевают обед на бессовестно долго, и когда уже пора возвращаться, Эйска понимает, что скорее всего застанет на стройке переполох из-за пропавшего ребёнка. Возможно, думает женщина, стоит как-нибудь пригласить Анхеля прогуляться — ему должно быть интересно посмотреть на прогресс отстройки города, и тогда сомнений у него остаться не должно.***
Оглядываясь назад, Эйска видит, что их старания не проходят зря — изменилось очень многое. Уровневая система была отменена. Совместной работой они не только очистили большую часть города, но и активно облагораживают опустевшие участки. Титус и верхушка Рема позаботились о том, чтобы знающие люди помогали отстраивать город совсем по новому, без постоянного использования магии. Рем распространяет свои нравы на завоёванную страну, однако от своей позиции нейтралитета по отношению к другим державам не отказывается. И женщина верит им не за доброе слово. Они союзники, да, но за столь длительное время сотрудничества Эйска позаботилась о том, чтобы никто в правящих кругах не смог зайти дальше их общих договоренностей. Она одиночный игрок, но небеспомощный. Да и лояльные к её персоне чины вряд ли позволят коллегам пересечь эту черту. Рем нуждается в ней так же, как и она в них, особенно в это непростое время. Близится момент преткновения. В один из таких дней Эйска получает красный свиток с золотой огранкой. Империя Ко, а именно — её кронпринц. Женщина ожидала рано или поздно получить напоминание. Впрочем, гонцу, принёсшему ей письмо, покорительница не передаёт ответное, а отправляет прочь с одной лишь фразой — «Я приду». Сейчас ей нужно сосредоточиться на другом. После донесения не проходит и пары дней, как в их лагерь наведывается большая проверка. Они всё ещё сталкиваются с проблемами с поставкой продовольствия, и здесь уже ничего не поделаешь — всегда буду те, кто захотят поживиться. Невозможно уследить за каждым человеком в огромном лагере. Поэтому верхушка отправляет доверенных людей для «зачистки», её непосредственных начальников, а конкретно… — Добро пожаловать. Мы ждали вашего прихода, — учтиво говорит Эйска, слегка поклонившись, и полуулыбается человеку перед собой. — Спасибо за радушный приём. Давайте узнаем, чем вы тут занимаетесь, — в своё манере отвечает Му, про себя посмеявшись с затеи шатенки, но подыгрывает своеобразному представлению. На самом деле, говорить о делах пришлось недолго, но Му нужно было создать видимость работы. Он доверяет мечнице и знает, что та старается выполнять свои обязанности по максимуму, да и отчёты с результатами это только подтверждают — видимые перемены в лагере и отстраиваемом городе располагают думать, что всё под контролем. Когда надобность поддерживать деловой разговор при толпе отпадает, появляется минутка для более непринуждённой беседы. Большинство важных чинов уже разошлись, за Му и Эйской следуют лишь пару доверенных лиц, перебрасываясь репликами между собой. Им предстоит провести более приватное совещание в шатре покорительницы, куда они и направляются. — У тебя щадящая политика. Твоя манера ведения дел до сих пор контролировала уровень общественного недовольства. Я слышал, что ты даже заимствовала некоторую сумму из собственных средств для развития. — Я знала, что совет согласиться финансировать не все мои запросы. Но и я не понесла серьёзных убытков. Для меня это было важно — уметь слушать людей. — Как кандидату в короли, тебе, разумеется, это первостепенно. Хотя я не думал, что у тебя есть сложности с управлением. — Я не самый командный игрок, — пожимает плечами женщина, тем не менее, улыбнувшись. — А кто — да? — вскидывает бровью фаналис, проигнорировав саркастичный взгляд напротив. Стража у её шатра пропускает их внутрь. Му услужливо раздвигает перед шатенкой створки и заходит следом. Изнутри помещение кажется просторнее: четыре опорные колонны по периметру, посередине — массивный круглый стол, а вокруг прочая мебель, закиданная стопками бумаг и свёртков. Эйска садится за своё непосредственное рабочее место, перед письменным столом у дальней стены, а за ней встают и её приближённые — два советника, по совместительству высокоуровневые дворцовые волшебники из Ремано. — Какую новость ты хотел передать? — переходит к делу шатенка, положив руки на стол. Присутствующие не обращают внимание на проявленную в общении вольность, потому что сами знают покорительницу. — После войны прошло более двух месяцев, и совет больше не видит необходимости тебе оставаться здесь, — деловито говорит Му, присаживаясь на свободный стул напротив. — Господин Титус уже выявил желание поддержать Вас в предстоящей затее, и вместе с верховным советом и императором организовывает необходимую подготовку. Поскольку всё может начаться в самый неожиданный момент, мы хотим, чтобы Вы как можно скорее отправились в Ремано, — отвечает один из советников — Ларан, не только непосредственный участник их заговора, но и в прошлом приближённое лицо Шехерезады. — Да, — кивает Му, переведя взгляд с мужчины обратно к женщине. — Ты проделала основную часть работы, но больше твоё присутствие здесь необязательно. Поэтому верхушка и Титус хотят как можно скорее вернуть тебя в столицу. Тайно. — Я понимаю, — серьёзнее произносит Эйска, задумавшись. С самого начало было очевидно, что за действиями Рема следят все, кто только можно. Ни Альянсу, ни Ко в таком хаосе внедрить своих людей в ряды солдат или местных не составило бы труда. Возможно, они сделали это сразу после войны, а может и задолго до этого. Помимо прочих трудностей, особое внимание приходилось уделять тому, кого стоит держать подле себя. Волшебников, приставленных к ней лично Титусом, стражу, посыльных и обычную прислугу приходилось проверять. Пару раз на неё даже было совершено покушение. Кем — непонятно. Ко ведь она ещё нужна? Синдбад… пожалуй, не стал бы использовать столь гнусные методы на ней, тем более учитывая, что он считает, что может в любой момент взять её под контроль. К сожалению, убийцы кончали с собой прежде, чем это удавалось узнать. Пойманный однажды шпион из Партевии! удивил не меньше. Чего здесь могла искать вообще непричастная к их разборкам страна? Ей богу, не хватало лишь Хелиохапта или Актии для полного счастья. Самая большая проблема оставалась в Зепаре. Какие бы переговоры она не вела, всегда приходилось поступать так, будто Синдбад сидит рядышком и слушает её. Даже считай это кто-то паранойей, были вещи, о которых её брат не должен узнать ни при каких обстоятельствах. В этом плане приставленные к ней волшебники, которые могли блокировать её каналы магой, были как нельзя кстати — не получится проводить какую-либо магию через человека, который эту энергию пропустить не может. Именно поэтому сейчас люди перед ней говорят о необходимости покинуть страну тайно. Синдбад уже понял, что она имеет вес в политических кругах, и не может позволить ей бесконтрольную вольность, тем более догадываясь, каким багажом знаний она обладает. Эйска уверена в этом, потому что сама такая — она тоже следит за действиями брата из разных источников. По какой причине бы женщина ни отправилась в Ремано, за ней тут же последует хвост, а может, и задействуются шпионы в самой столице. Осторожность была необходимостью. Наверняка и приход Му под предлогом «проверки» был как раз ради этого — такую информацию нужно передавать с глазу на глаз. Люди в этом шатре слишком много знают, чтобы оставаться без внимания. Похоже, Титус тоже понимает все риски. — Как я предполагаю, моя замена будет управлять лагерем тайно, пока мы не выиграем достаточно форы. — Мы на это рассчитываем, — говорит Ларан. — Для этого мы привезли магические артефакты дальнего переноса. Конечно, можно было воспользоваться технологиями Магноштада, но боюсь, тогда эта информация быстрее распространится. Нам понадобиться пару дней на сборы, и мы сможем перенести Вас непосредственно в Ремано, — объясняет другой волшебник, пришедший с Му. — Донесения ещё не точные, но волшебники-разведчики прогнозируют изменение магического климата вокруг Ко. Это значит, что где-то собирается большое количество магоя. Оттого и такая спешка. Мы решили, что это предзнаменование, которого мы ждали, — серьёзно говорит Му. — В таком случае, обсуждать это сейчас не имеет смысла, — подытоживает покорительница. — Когда вы отправляетесь в путь? — спрашивает Эйска, оглядев присутствующих. Они тоже важная часть замысла, и если её хотят немедленно перенести в Ремано, то их присутствие в столице тоже обязательно. — Я — сегодня вечером, так как это последний сектор, который должен был проверить, — отвечает Алексий, на самом деле специально сделав круг так, чтобы оказаться здесь в последнюю очередь. — Для всех моя работа подходит к концу, и я возвращаюсь в Ремано, так как аристократ и должен участвовать во внутренней политике империи. Для меня и людей, прибывших со мной, воспользоваться здешним магическим кругом не вызовет подозрений. Формально, тебе нет нужды быть в Ремано, именно поэтому твоё путешествие вызовет вопросы. — Мы предупредим Вас за пару часов до отправления, — добавляет другой мужчина в магической униформе позади Му. — Понятно, — кивает Эйска. — Тогда я постараюсь составить полный рапорт для моей замены и начну сборы. Но что на счёт Алибабы и остальных? Они останутся здесь? — вспоминает о не менее важной детали женщина. До сих пор эти трое помогали ей с этим местом, но тоже уже сделали достаточно. — На самом деле, до сих пор мы знали об их передвижении только благодаря твоим письмам. Сама верхушка от них ничего не требует — они могут уйти, куда хотят и когда хотят. Только Титус упоминал, что хотел увидеться с Аладдином, — невзначай вспоминает фаналис. — В таком случае, я сама поговорю с ними. Вообще, все трое изъявляли желание навестить Синдрию, но я не уверена, что это хорошая идея, — выдыхает женщина, и Му прекрасно знает, о чём та сейчас думает. — Как бы там ни было, им нет необходимости ввязываться во всё это. Хотя насчёт Алибабы я бы поспорил, — Му не до конца понимает позицию Эйски по отношению к принцу. Тем не менее, раз шатенка не беспокоится о нём, можно предполагать, что и без участия парня всё должно пройти гладко. — Кстати говоря, днями ранее мне пришло письмо от Рена Коэна. — От самого кронпринца, — хмыкает советник, задумавшись. — Неужели он требует Вашего визита? — догадывается мужчина, прекрасно осведомлённый об их договоре. — Почти угадали, Хазэр. Это лишь напоминание. Изначально он отводил мне два месяца на дела в Магноштаде, хотя я и не соглашалась на его условия, — прикрыв глаза, выдыхает шатенка. — Что-то в твоём стиле, — нейтрально подмечает Му. Логика, граничащая со своеволием — одна из черт, которая ему в ней нравится. — И чем ты ответила? — Сказала, что приду, но не уточняла, когда. — Вряд ли такого человека, как он, устроит такой ответ. Вы не опасаетесь, что первый принц может перейти к чему-то более радикальному, чем предупреждения? — По крайней мере, я уверена, что организованные на меня покушения — не его рук дело, — усмехается мечница, проигнорировав выразительные взгляды. — Рен Коэн не похож на человека, который станет делать что-то неэффективное. Едва ли у Ко будет время на меня, при грядущих-то событиях. — Значит… — хмурится фаналис, но в последний момент одергивает себя, по красноречивому взгляду понимая, нет, не сейчас. — Тогда… если на этом всё, мне нужно уладить ещё пару вопросов. Господа Нао и Меймо напомнят тебе принцип работы телепортационного круга и правила безопасности. — Увидимся, Му, — помахивает рукой шатенка и слабо улыбается, благодаря его за сообразительность. Мужчина уходит, прихватив с собой советников. — Есть ещё кое-что, что меня интересует, — говорит Эйска, не до конца уверенная, стоит ли ей это спрашивать. — Сколько человек за раз может перенести этот телепорт?***
Как они и планировали, портал был собран спустя пару дней, готовый переместить покорительницу сегодня вечером. За это время женщина успела рассортировать самые важные документы и ввести в курс дела свою замену, дав все необходимые сведения. Об этом знали лишь несколько человек непосредственно под её началом. Ещё одно исключение, которое не нуждалось в договорённостях — Алибаба, Аладдин и Моржана. Эйска не говорит о своих планах покинуть Магноштад и, чтобы избежать расспросов, решает выслать троицу до её ухода. Магноштад — не их ответственность, тем не менее, до сих пор они помогали, чем могли, и этого было достаточно. Аладдин и Моржана радостно восприняли такую новость, ведь давно хотели вернуться в Синдрию. Алибаба был не то, что бы расстроен, но в его глазах явно читалось больше вопросов, чем у остальных. Эйска сразу отправляет в Синдрию письмо, предупреждая об их намерении вернуться. Конечно, она могла сделать это быстрее, передав с глазу на глаз, но, видят боги, не горела желанием пересекаться ни с кем из страны брата, тем более с ним самим. Моржана решает воспользоваться отведённым временем и попрощаться с оставшимися в Магноштаде соплеменниками, а Аладдин составляет ей компанию. Алибаба же твёрдо уверен в том, что должен воспользоваться возможностью поговорить наедине. — Ты что-то недоговариваешь, — говорит парень, как только убеждается, что никого, кроме них, в шатре нет. Эйска некоторое время остаётся безмолвной. Она размыкает скрещенные в замок пальцы и кладёт руки на стол перед собой. Направленный на неё взгляд покорителя сдержанно серьёзный, и она уверена, что ей не удастся отмолчаться или отмахнуться какой-либо поверхностной причиной. — Ты ведь намеренно отправляешь нас подальше, я прав? — настаивает на своём принц, сомневаясь, но где-то в отголосках подсознания чувствует, что прав. Всё его нутро кричит об этом, да и Эйска выглядит уж больно подозрительной. Ошибки быть не может. — Разве ты сам не хочешь, наконец, отдохнуть? Я думаю, что поездка с друзьями… — А если я скажу, что хочу остаться и дальше помогать тебе? — Ты не можешь этого сделать, — Эйска отвечает быстро, и он замечает это. — Потому что…? — Мои дела закончены, поэтому здесь ты мне ничем не поможешь, — кратко отвечает женщина, но по ответному молчанию понимает, что парень ждёт дальнейших объяснений. — Я возвращаюсь в Ремано. — Я догадываюсь, что не просто так, — Алибаба обходит ту часть, где они выясняют, что у неё опять что-то на уме, и переходит к сути. — Не заставляй меня вытягивать из тебя каждый ответ. Я надеюсь, что ты скажешь мне правду, без утайки. Эйска видит, что парень сдерживает свои истинные эмоции, и понимает его. В конце концов, она обещала, что будет с ним откровенна. Они говорили об этом ещё до войны с Магноштадом. — Я отправляю вас… конкретно тебя как раз-таки в нужное место, а не пытаюсь избавиться, — замысловато отвечает мечница. — Меня? И зачем тебе это? — Как-то ты мне говорил, что будешь бороться за свою страну и друзей до конца. Это желание всё ещё с тобой? — Не надо манипулировать моим чувством долга, — хмуро отрезает Алибаба. — Пока ты не скажешь мне, чего именно хочешь, без утаек, я пальцем не пошевелю, чтобы… — Поэтому я собираюсь объяснить тебе всё, от начала до конца, — не отреагировав на всплеск эмоций парня, серьёзно подчёркивает она. — Но и ты должен меня выслушать. — Я слушаю, — поумерив пыл, кивает покоритель и расслабляет до этого сжатые в кулак руки. — Для начала я скажу, почему хочу отправить тебя к Синдбаду, — Эйска поднимается с насиженного места и встаёт перед учеником, убедившись, что их никто не потревожит. — Алибаба, мне нужно, чтобы ты отправился в Синдрию для добычи информации. Я хочу, чтобы ты запоминал всё, что там происходит: изменения во дворце, передвижения короля и генералов, а так же причастных к политике и войне людей, вникал и узнавал обо всём, — женщина замечает слегка недоуменный, тем не менее сосредоточенный взгляд, и продолжает: — а когда узнаешь — отправляйся в Бальбад. — Б-Бальбад?! — в удивлении вскидывает бровями покоритель. — Но я ведь… — Не можешь появляться в стране? Да, но с надвигающимися событиями — это неважно. Ты всё поймёшь, ну а сейчас хочу поговорить о твоей первостепенной задаче. — Не знаю, как связаны Бальбад и Синдрия, но зачем тебе следить за ним, да ещё и от моего имени? Ты говорила, что у вас разные цели, но неужели дело дойдёт до шпионажа? Эйска загадочно молчит. Алибабе кажется, что опустившая голову мечница подбирает слова, но когда поднимает на него взгляд, понимает, что ошибся. Женщина кривит улыбку, смотрит надменно, и даже как-то разочарованно, тем не менее, его не покидает ощущение, что этот взгляд предназначен вовсе не ему. Тело отчего-то напрягается, когда шатенка смиренно выдаёт: — Синдбад мне ничего не расскажет. И даже наоборот, — тускло отрезает Эйска, пройдя вдоль широкого стола, на котором была раскинута карта. — Конечно, ты видишь моего брата исключительно в хорошем свете, но Синдбад — не тот, кому ты можешь доверять, — женщина поднимает на него сухой взгляд, наконец-то решившись поговорить об этой стороне брата. — Я знаю, как ты уважаешь его, но неужели ты думаешь, что он занимается исключительно своей страной? Ты не замечал всех тех людей, что всё это время ошивались вокруг вас с Аладдином, якобы просто разговаривая? Как втайне от всех передавали своим хозяевам информацию, и как травили себя, стоило их раскрыть? Алибаба в напряжении сжимает кулаки, вдумываясь в слова мечницы, и затем только осознаёт, что они значат. Конечно, он знал, что государства пользуются теневыми путями, но не думал, что и сам был втянут в этот ворох. — Я хочу лишь сказать, что мы, и даже ты, не можем оставлять всё на волю случая, когда каждая из сторон пытается не только отстоять место на мировой арене, но и выиграть информационную войну, — в какой-то момент ему кажется, что шатенка совсем уж вымоталась: выглядит усталой и напряжённой. — Так что дело дойдёт до шпионажа, и даже дальше. Уже зашло, — последнее предложение Эйска произносит тише, с раздражением и неприязнью. — Синдбад… использовал на мне силу одного из своих джинов — Зепара, который способен контролировать разум и подчинять себе тело попавшего под атаку, — признаётся мечница, дождавшись от принца той реакции, которой и ожидала. — Если ты задавался вопросом, почему я ему не доверяю, то вот тебе ответ. Алибаба только поражённо смотрит на шатенку. Хоть та и старается выглядень собранно, но его этой маской не обмануть. Он видит. Он знает, что можно чувствовать в такие моменты. И он верит ей, поэтому не докапывает вопросами: сейчас это было бы вверх глупости — выяснять всё у той, кому с этой правдой приходится мириться. Вместе с тем принц не мог усвоить в сознании поступок Синдбада. Это ведь то же самое, что используй он такой гнусный метод на Моржане или Когёку? Они ведь друзья. Но Синдбад и Эйска — другой случай: они родные брат с сестрой, с рождения связанные. А всё оказывается вот так? И давно? — Я сказала тебе это не для того, чтобы ты ненавидел брата или сочувствовал мне. Это реальные вещи, которые должны открыть тебе глаза на наше положение. Этот мир не чёрно-белый, и никто из нас не может творить лишь добро. Иногда это и означает чем-нибудь жертвовать. Синдбад со своей дорогой определился, я же могу лишь следовать своей. Как поступать дальше — решать тебе, но ты должен выслушать меня. — Что ты конкретно хочешь узнать и зачем мне идти в Бальбад? — Есть несколько причин, почему мне надо, чтобы ты отправился в Синдрию. Эйска не упоминает Когёку. Ей сложно сказать, почему Синбад намеренно сделал так, чтобы Алибаба не попал под его контроль в тот день. Возможно, именно в этот раз она и узнает.***
В конце концов, Эйска вновь оказывается в Ремано, у себя дома. И ей кажется, что это последние мгновения тишины. Женщина не может объяснить это чувство, но с каждым днём на душе становится тяжелее. Казалось бы, война выиграна и теперь им всем остаётся лишь пожинать плоды победы, но в реальности всё оказывается иначе. Именно поэтому, несмотря на оставшиеся заботы, ей хочется жить так, будто всё действительно закончилось и можно теперь отдыхать. Моржана, Аладдин и Алибаба таки вернулись в Синдрию. Последнего, правда, пришлось убеждать, но дело сделано. Ничего нового не происходит: те же собрания, непрекращающиеся беседы с различными чинами, проверка провизии, подготовка к походам и уйма похожей рутины. В такие моменты покорительница понимает, что вжилась в подобный образ жизни, и в нём ориентируется как рыба в воде, но вместе с тем приобретает уверенность, что это совсем не для неё. Да, она привыкла, и справляется, но хочет совсем не этого. Она не хочет этих важных разговоров и утомляющих тёрок за власть и территорию. — Бал? — удивлённо переспрашивает Эйска, довольно резко обернувшись к Му. Сегодня ей не нужно было идти во дворец, тем не менее, захотев наведаться в зал совета, по дороге обратно она сталкивается с Алексием. Мужчина не выглядит особо занятым, а на вопрос о том, надо ли ему куда-нибудь, лишь отмахивается, говоря, что как раз собирался отдохнуть. Эйска улыбается про себя. Ей очень приятен факт того, что фаналис всегда терпим и уважителен по отношению к ней. На рассвете их знакомства это была обычная формальность, но сейчас она ощущает настоящую близость между ними. — Эм, да? — мужчина неловко улыбается, не ожидав от подруги такой заинтересованности. — Императорская семья решила устроить пышное празднование в честь нашей победы, — напоминает мужчина. Ясные глаза напротив даже забавляют его — не часто заметишь такой настрой со стороны мечницы. — Должно быть, это правильное решение, — схватившись за подбородок, хмыкает женщина, часто кивая. Первое, о чем думает Эйска — такое мероприятие должно поднять настрой общества, но затем отмахивается от заумных мыслей, принимая во внимание главный фактор — это просто весело. — Точнее… — прочищает горло шатенка, заметив на себе нечитаемый взгляд фаналиса, — это хорошая новость, — и улыбается. — Как герой войны, ты должен принять все заслуженные почести и… О! Раз это бал, наверняка будут танцы, музыка и много вкусностей, — шатенке приятно представлять всё это наяву: она не фанатка таких мероприятий, но на контрасте с войной и жизнью в хлипком шатре не может сдержать некого восторга. — Оптимистичный настрой. Я вот не люблю эти сборища, но за всё время успел заскучать, — Му продолжает шаг, жестом приглашая идти за собой, в одну из столовых, где они решили перекусить за разговором. — А что тебе не нравится? — женщина равняется с ним, идя рядом. — Не люблю танцы, это во-первых… — А, ну да, закалённому сражениями суровому фаналису чужды какие-то там хороводы, — посмеивается мечница, поймав момент подшутить. — А во-вторых, — мужчина кривится, слегка потянув собеседницу за щёку, тем самым отвечая на шпильку, — всегда приходится держать лицо перед аристократами, и поверь, не всё, что они говорят — интересно. Особенно когда приходится выслушивать представления чьих-то кандидатур. Эти намёки нужно жестко пресекать, — устало выдыхает Му, тем не менее, непринужденный вид мечницы, потирающей покрасневшую щеку, заставляет его по-доброму хмыкнуть. — Всё это терпимо, — качает головой женщина. — Не думаю, что танцы и разговоры сложнее тренировок или сражений. — Смотря к чему душа лежит. — В любом случае, тебе стоит пойти. Хотя не то, что бы ты мог отказаться, наверно. Мне кажется, такому уважаемому человеку просто нельзя не появиться там. Тем более раз уж сам император собирается присутствовать. — Конечно, я и не собирался отказываться, но ведь должен же я кому-то пожаловаться? — демонстративно грустно бурчит мужчина, вызвав у собеседницы смешок. — Хотелось бы, конечно, увидеть тебя при всём параде, да и Титуса, как маги… — Увидишь на самом праздновании. — А? — женщина в удивлении вскидывает бровью, посмотрев на фаналиса. Му вторит её взгляду, пока не понимает: фраза «скоро будет бал» для неё не одно и то же, что и «ты приглашена на бал». Мужчина ловит себя на мысли, что мог бы и догадаться — Эйска связана с империей лишь со стороны политики, но никак не дворянства. Для него же, ремского аристократа, слишком привычны подобные события. — Ох, мне стоило говорить яснее, — всхохлачивается Алексий и кладёт руку на плечо мечницы. — Я имел в виду, что для нас будет честью, если ты тоже будешь там. — Вот оно как, — воодущевляется мечница: ей льстит мысль о том, что её приглашают на событие подобных масштабов. — Ты, наверное, уже слышала. Хоть это и политический ход, но верхушка позаботилась о том, чтобы твоё имя было у всех на слуху. Покорителей во всём мире по пальцам пересчитать можно, а тут ты, защищаешь Рем, да ещё и женщина. Не в обиду, конечно. Ты и сама знаешь, как правительство любит размусоливать громкие события. — Хоть я и сказала Титусу, что не собираюсь быть частью империи, кажется, для совета это ещё одна попытка привязать меня к себе. Женщина обреченно выдыхает. Му, уловив сменившийся настрой подруги, догадывается, о чём та сейчас думает. В их мире это очевидные вещи. Рем и Эйска союзники, но никто не забывает о своей выгоде. Есть те, кто уважают её выбор и не впутывают в дела страны целиком, как и те, кто хочет полностью привязать, подчинить себе кандидатку в короли. Подобные манипуляции на чувстве ответственности правительство искусно практикует. А это приглашение на бал, на самом-то деле, тоже часть подобного фарса, попытка прилюдно «пристыдить», навязать статус героя. Для коренных аристократов это внутреннее противостояние знатных родов, обозначение статусов и новые связи — Эйске всё это безразлично. Впрочем, как раз-таки эти люди могут оказать на мечницу нужное давление. Слишком очевидно, но вместе с тем небезопасно. Она представляет, чего стоит ожидать, но не может так легко закрыть глаза на эту часть политики. — На самом деле это хлопотно, — выдыхает Эйска, с толикой усталости посмотрев куда-то вперёд, — навешивать на меня столь громкое звание. Когда я уйду, спросится, куда же подевалась та героиня, которая защищала Рем? В итоге — предательница, сбежавшая покорительница, но уже не от Бальбада, а от Рема. — Всё-таки, это тебя беспокоит, — сочувственно хмурится фаналис, оценивая выражение лица напротив. Хоть большую часть времени женщина и кажется отстранённой, то, как она продолжает говорить об этом, убеждает мужчину, что та пытается быть сильной и не показывать переживаний. — Нет. Говорю же, просто хлопотно, — скрещивает руки на груди шатенка. — Сделать-то с этим никто ничего не сделает, но всё же пойдут сплетни, — вздыхает она. — Сплетни в светских кругах дело обычное. Остаётся только игнорировать их, — пожимает плечами Му. — Посмотри на это с другой стороны — в кое-то веки и ты получишь все почести за проделанный труд. В глазах общественности ты героиня, попробуй насладиться этим, даже если в этом есть скрытый умысел. — Ну… Я хочу посетить праздник, да, — соглашается женщина, поразмыслив. — Думаю, излишнее внимание не испортит мне настроение. — Вот, видишь, уже лучше, — улыбается Алексий. — А если кто-то и посмеет тебя упрекнуть в чём-то.… Хм, ты знаешь, что сплетникам отрезают языки? — Это, по-твоему, игнорировать? — полуулыбается мечница, чувствуя на лбу испарину. — Не надо вступаться за меня такими мрачными методами. — У всего есть рамки дозволенного. Императорская семья не терпит к себе даже намёка на неуважение. Впрочем, это не мешает мне перенимать их гордость в этом плане, — Му в данный момент ощущался бы обыденно беззаботно, если бы не тот факт, что всё, о чём он говорит — правда. Всё-таки, думает Алексий, дворянская сторона империи может быть такой же жестокой, как и военная. Там, в пределах замка, ведутся совсем иные войны. — Ох, прости, я навожу мраку, не так ли? — привычно посмеивается Му, указав на себя пальцем. — Давай лучше поговорим о чём-нибудь другом, — к тому времени они как раз доходят до назначенного места: мужчина предлагает ей место за столом, а сам пока даёт распоряжение принести закусок. — Хорошо, — решив не углубляться в это, хмыкает мечница. — Так… когда же будет бал? Мне нужно подготовиться. — Через неделю. — Так скоро? — Ты сама прибыла в Ремано недавно. Новость о празднике гуляет по городу достаточно давно, — объясняет он. — Эйска? — мужчина наклоняет голову в бок, проследив за внезапно вдумчивой подругой. Платье. Украшения. Обувь. У Эйски никогда не было проблем с преображением. Большую часть времени она носит то, что нравится, и не заботится о том, насколько её наряды подобраны по моде. Главное — опрятные, удобные, чистые, но не более. Справедливости ради, большинство мероприятий, которые она посещала — политические, и были в разных странах. Откуда сейчас в ней заиграло столь острое желание соответствовать стилю бала, она не знает, но точно чувствует, что хочет подходить всем канонам. В конце концов, это празднество королевских масштабов. Ей хочется развеяться, быть красивой и яркой. «Чёрт, я же оставила все подаренные Сином украшения в Синдрии!» — Что же делать… Пошив платья займёт много времени, так что я не успею сделать заказ, даже если доплачу. Придётся идти в бутики и брать то, что есть, — решает шатенка, стукнув кулаком по своей ладони. — Но Му, я даже не знаю, что сейчас модно, — Эйска поднимает на фаналиса растерянный взгляд, но, встретившись с таким же, ойкает. — Прости, не лучшая идея спрашивать тебя, — виновато улыбается женщина, почесывая затылок. Откуда же Му, увязшим на войне, знать о нынешних тенденциях в моде, да ещё и женской? Но тогда кого ей просить помочь? Она не уверена, что кто-то из отряда фаналисов знает в этом толк, а знакомых аристократок у неё нет. Вот где мудрость Шехерезады бы пригодилась, хотя и то вряд ли. — Что мне делать? — шатенка нагибается ближе к столу, схватив мужчину за предплечье. — До бала осталась всего неделя, а мне нечего надеть! Фаналису требуется пару секунд, чтобы освоить вопрос, а потом, по крепко сжатым пальцам на своей руке и блуждающему взгляду понять, что женщина… волнуется? Мужчина прыскает в сторону прежде, чем успевает себя одёрнуть. — Смеяться смеешь?! — возмущенно шикает Эйска. — Прости, я поперхнулся, — они оба понимают, что он лжёт, но мужчине нужно было время, чтобы собраться. Значит, войны эта женщина не боится, а выглядеть плохо на балу - да? — Не переживай, мы что-нибудь придумаем, — уверяет её фаналис, усмирительно махая свободной рукой. — Я даже знаю, чем могу тебе помочь, — Му про себя усмехается. Вот и связи со знатными дамами пригодились. — Будь завтра дома. Я прикажу фрейлинам — они снимут с тебя мерки, а ты пока подумай над предпочтениями в ткани и украшениях. Попробуем смастерить тебе что-нибудь за оставшийся срок. — Ты это можешь? — уточняет женщина, и Му был готов поклясться, что никогда не видел в её глазах столько уважения, как сейчас. — Ты явно недооцениваешь моё влияние и связи в дворянских кругах… — Нет, верю, — заверительно машет руками мечница. — Просто на мгновение я растерялась. — Называй вещи своими именами. Не думал, что ты начнёшь так переживать из-за обычного бала, — видят боги, Му пытался сдержаться от издёвок. — …я хочу, чтобы всё прошло хорошо, — отвечает мечница, неловко улыбнувшись. — Учитывая всё происходящее, мне кажется это редкой возможностью весело провести время, — в какой-то мере Эйска признаётся в своих смятениях. Да, и на празднике не стоит расслабляться из-за уже названных ранее причин, но это не сбивает с неё настрой повеселиться. Му тем временем становится не до шуток. Он ожидал, что шатенка будет препираться, но не думал, что заговорит откровенно. Как там говорится: какой бы женщина ни была, она всегда остаётся женщиной? — Предоставь свои заботы мне, договорились? — ободряюще улыбается фаналис. — Угу, — кивает Эйска. — Платье и украшения — это очевидно. Скажи, что ещё мне нужно подготовить на бал? Я, конечно, была на похожих мероприятиях в других странах, но тебе лучше меня предупредить. — Да всё, в общем-то, — пожимает плечами тот, задумавшись. — Обычно со знатными дамами ходят их фрейлины и выполняют разные поручения. Тебе не нужно никого посылать, чтобы привлечь к себе внимания потенциальных женихов. Хотя если ты планируешь оставаться на балу до конца, следует приставить к тебе пару помощниц, вдруг платье замарается или ещё что. — Я не буду там сильно долго, но если ты сможешь, было бы хорошо иметь рядом пару девушек. Желательно тех, кто мог бы быть и суфлёром. — Думаешь как настоящая столичная дама, — одобрительно хмыкает мужчина. — Но зачем тебе это? — Хочу знать, кто из себя что представляет. Будет слишком непредусмотрительно идти неподготовленной. — И это тот человек, который хотел просто развеяться, — обреченно выдыхает фаналис. — Но ты права. Найдутся те, кто влезут не в своё дело. К тому же, некоторых особ лучше просто обходить стороной. Был в прошлый раз один скандал, — вспоминает Му, помрачнев. — Не понял сути, но девушки чуть ли не подрались. Жаль, что я оказался свидетелем. — Эх, а так хотелось хорошенько подраться, — демонстративно грустно вздыхает Эйска, склонив голову, но затем исподлобья смотрит на собеседника, и на её губах заметна улыбка. — Пожалей того бедолагу, кто попадётся тебе под руку, — с усмешкой качает головой мужчина. — Возвращаясь к теме — фрейлины. Если получится, приставь ко мне пару девушек. Если нет, то ладно, обойдусь как-нибудь без них. — Понял тебя. Сделаю всё возможное, — кивает Му. — Кстати о сопровождении, — вспоминает женщина, посмотрев на собеседника. — Будешь моим партнёром на балу? — Эйска улыбается. В купе с тем, что фаналис уже сделал для неё и сделает в дальнейшем, последнюю свою просьбу она не считает лишней. К тому же, опешившее лицо друга стоит того. — Твоим партнёром? — в удивлении переспрашивает мужчина, блуждая взглядом по спокойному лицу. Мечница вовсе не шутит. — Или ты уже занят? — Нет, но чего это ты? Я даже не ожидал. — Принято ведь идти на бал с кем-то? Из всех, кого я знаю, ты первый приходишь на ум. — Я думал, что ты пропустишь такую необязательную вещь, как партнёр на бал, — комментирует Му, но не может не признать, что её выбор греет его мужское самолюбие. Он никогда не был обделён женским вниманием, но даже так, от Эйски это внимание ощущается по-другому. Хоть и рассуждает та, наверное, чисто из практичности. — Хочу, чтобы всё было как надо: к красивому образу нужен такой же красивый мужчина. Никого лучше тебя я не знаю. Му сдерживается, чтобы не выдать ту самодовольную улыбку, которая должна была появиться на его лице. Всё-таки, дело было не только в эффективности. Да и женщина, говоря такие несвойственные ей вещи, будто бы шутит, хотя это звучит вполне реально, спокойно и открыто. — Не зная тебя, я бы подумал, что ты флиртуешь. — Что? Считаешь, что я могу воспринимать тебя только как друга? — А как иначе? Я же знаю тебя. Будь что-то такое, я бы заметил. — Печальные вещи говоришь, — посмеивается Эйска, позабавившись с обескураженности собеседника. — Но ведь это не значит, что я не воспринимаю тебя как мужчину. — Ч-чего? — Му замирает, так и не отпив чая. Взгляд, предназначенный подруге, выдаёт все его эмоции. По правде говоря, слова мечницы для него оказываются настоящим откровением. Может, он как-то не так её понял? Или он действительно не разглядел отблески чувств с её стороны? И почему он нервничает? — Мы друзья, но это не делает тебя в моих глазах каким-то бесполым существом. Я не испытываю к тебе романтических чувств, но признаю твою привлекательность. Дружба ведь не делает меня слепой, я права? — смеется она. — Ещё ты заботишься обо мне, и это отдаётся во мне теплотой. — Боже, как гора с плеч, — шумно выдыхает фаналис, но затем одёргивает себя, понимая, как это могло выглядеть. — Прости, я имел в виду, что это бы всё усложнило, — сразу объясняется Алексий. — Возможно, — задумчиво соглашается мечница. — Поэтому я и попросила тебя быть моим партнёром, никакого иного подтекста, — пожимает плечами она, хмыкнув. — Конечно, если ты не хочешь, я пойду одна. Или попробую найти другого партнера, — говорит мечница, выражением лица показывая, что спокойно отнесётся к отказу. — Нет, всё нормально! — заверяет фаналис, мысленно отталкивая последнее предложение подруги. И кого она собралась найти? — Однако хочу предупредить, что не все могут спокойно отнестись к моему появлению с тобой. — То есть? — Эйска догадывается, что тот имеет в виду. — Заинтересованные дамы вряд ли вынесут твоё присутствие рядом со мной, понимаешь? Даже, когда тебя официально представят. Как бы они чего не выкинули. — Вот оно как, — снисходительно улыбается мечница, хмыкнув. — А если представить, что моему платью ничего не угрожает, и никто не будет пытаться меня задеть, как теперь на это смотришь? Спокойнее, не так ли? — Герои войны, два покорителя, красивые молодые люди, как партнёры на балу? Неплохо, — хмыкает Му, подумав, что теперь подруге точно понадобятся фрейлины. Всё-таки ему, как аристократу, нужно думать и о своей репутации, а Эйска тот человек, который скорее преумножит её, чем испортит. Женщина издаёт смешок. Му не шутит. Как-никак, а с самооценкой у него всё в порядке. — Вот и решили. С тобой мне будет определенно легче. Всё-таки по меркам знатных дам, которых с детства обучают этикету, я простолюдинка… Подожди-ка, — вдруг замолкает Эйска, посмотрев на фаналиса. — Это никак не отразится на твоей репутации? прийти на бал с кем-то вроде меня, — произносит мечница. — Я даже не подумала об этом, — уходит в мысли женщина, подумав о том, что упустила из виду эту часть светской жизни. — Я тебя умоляю, — фаналис опускает на неё скептический взгляд, сдерживаясь от усталого вздоха. Надеюсь она не подумала, что он из-за этого сразу не согласился на ее предложение? Его репутация не стоит подобных изречений шатенки на свой счет. — Больше и мысли об этом не допускай. К тому же, если это тревожит тебя, не забывай, что твой брат — король Синдрии. Как минимум это делает твой статус значительно выше других. — Ну, ты прав, прости, — неловко произносит шатенка, уколов себя за сомнения в сторону фаналиса. Это же Му, стал бы он подобным образом пренебрегать ею? К тому же мужчина из тех, кто открыто говорит о своих мыслях, и не стал бы увиливать от прямого вопроса. — А что на счет брата — я все-таки не принцесса. — Но другие-то об этом не знают. — Ха-ха, хитро, — мечница оценивает остроумность фаналиса, одобрительно кивнув. — Принцесса Когёку и принц Хакурю, когда узнали, кем я прихожусь Сину, разошлись в почтениях, хотя никакого статуса у меня нет, и не было, — смеется Эйска. Му улыбается, думая о том, что это ещё одна черта, которая ему нравится в ней — женщина знает свою ценность без всяких громких званий и часто закрепляет это действиями. В какой-то мере это его вдохновляет — она активно взаимодействует в политической жизни империй, но по факту не связана ни с чем официально. И радует то, что сейчас Эйска наиболее лояльна именно к Рем. — Я не стала им об этом говорить, ну а вдруг. Хотя кого-то покруче вряд ли проведешь. — Ты о старших принцах Ко? — О них в том числе. Во время нашей встречи в Магноштаде я лишь убедилась во многом из того, что уже слышала про них, — отпивая чая, говорит мечница. В разные периоды времени приходилось узнавать о людях всех мастей. Имперская семья Ренов появилась в её списке незадолго до отправления в Великий Разлом. Её знания были не так велики. Король Рашид опасался давления востока и тщательно планировал возможную оборону, просвещая её во все нюансы. Не ведая о тогдашней связи Аль-Сармен и Ко, Эйска мало волновалась о той стороне мира. В те времена пути вели её в Ремано, хотя, видит она сейчас, должна была обратить должное внимания и на восточные государства. Возможно, после событий первой Синдрии, она подсознательно избегала горячие точки на карте: тогда Ко лишь недавно вышла из кровопролитной войны против Го и Кай. Му одаривает мечницу знающим взглядом. Эйска уже рассказывала об обладателях сосудов джина, которых встречала: насколько те сильны и имеют вес в политических кругах. Если вспомнить её слова, король Синдбад, Рен Коэн и Реншу Лао — сильнейшие обладатели сосудов, остальные навскидку равны, лишь Рен Комэй стоит внимания из-за его ума, прослывшего даже за пределами Ко. Восхищает и одновременно ужасает понимание того, что эти знания — результат долгого наблюдения за людьми, в чьем окружении она находилась. В чьём находится. Понимание этого подталкивает на мрачные мысли. — Наши противники сильны, но и мы тоже, — ободряюще говорит Эйска, заметив молчаливость собеседника. Му мысленно усмехается. Как подло и низко — подозревать подругу в подобном предательстве. На мгновение от самого себя становится так мерзко, что хочется больно стукнуться. Мужчина понимает, что всегда должен быть предусмотрительным, но ещё лучше он осознаёт — особа перед ним никогда не сделает того, чего он себе напридумывал. Он видел её, когда та, ещё юной девушкой, рвалась узнать правду этого мира, добилась доверия леди Шехерезады и лояльности Юнана. У неё было своё видение вещей, и ради целей, которые она мечтала воплотить, Эйска была готова пожертвовать своим спокойствием. — Хоть я и не доверяю тебе, как королю, но всё ещё люблю, как брата. Му слышал их. Эйска сказала это королю Синдбаду, и он мог поклясться, что никогда не видел её более подавленной, чем в тот момент. — С каждым разом пропасть между нами становится всё больше. И от этого… не по себе. Эйска говорила это вслух, но как будто не Юнану, а себе, убеждая, что сможет сохранить их узы, даже несмотря на расхожесть во взглядах. Наверное, думает Му, шатенка должна обладать поистине безграничной силой воли, раз ей удалось свернуть перепутье не к брату, а к своим мечтам. Возможно, все было бы гораздо легче, испытывай она к нему негативные чувства. Но Эйска любит его, и это, пожалуй, то, что по-настоящему осложняет её жизнь. Тот, который ради общей цели готов отказаться от родного человека, просто не может быть лжецом. У Му тоже есть сестра, и именно поэтому он понимает, как сердце Эйски разрывается от бремени выбора. Ощущает ли подобное и король Синдбад? — Ко нас превосходят в количестве покорителей, но с Альянсом мы равны, — говорит Му, чтобы молчание не показалось слишком подозрительным — сейчас не время для мрачных мыслей. — Правда Нерва до сих пор неопытен и скорее принесет больше проблем, не говоря уже о том, что не захочет вступать в бой, а император, хоть и владеет сосудом, вряд ли окажется на передовой из-за своего статуса. Остаёмся только господин Игнатий, ты и я, который едва ли способен продержаться пару минут. — Пока это самые верные прогнозы, — нехотя соглашается женщина. — Неприязнь между Ко и Альянсом играет нам на руку, — они оба понимают, что эти две стороны не станут сотрудничать ни при каких обстоятельствах, по крайней мере с нынешним раскладом. — Но даже так, сосуды джина — такой же ресурс, как армия и технологии. Рем отстаёт только в первом, в остальном же способен конкурировать. А с захватом Магноштада наши возможности значительно возросли. — Всё это важно учитывать, если вдруг война затронет нас снова, ну а до тех пор Рем должен лишь наращивать свою мощь. С опытным императором и маги империя обязательно переживёт все невзгоды. — Я не позволю кому-либо навредить моей родине. — Я тоже, — тише говорит Эйска, но не имея в виду конкретно какую-либо страну. … — Я дома. Помещение встречает привычной тишиной. Эйска не торопясь снимает накидку и разувается. Вместе с размеренным шагом шатенки где-то за стеной раздаются более быстрые, а затем из-за угла выглядывает блондинистая макушка. — Ты рано. Вид Анхеля слегка взволнованный и запыхавшийся, как у ребёнка, который пытается что-то скрыть. Женщину это только умиляет. — Мне нужно было только занести пару документов, — улыбнувшись, отвечает Эйска. — Ты опять что-то готовишь? Пахнет вкусно, — довольно комментирует мечница. — Прости, если испортила сюрприз. — Всё не так. П-просто захотелось начать именно после того, как ты ушла! — Тебе нужна помощь? — Нет! Не заходи на кухню, пока я не позову! — сказав это, мальчик быстро скрывается за углом. Эйска, посмеявшись про себя, проходит в гостиную и берёт с полки одну из книг, усаживаясь на диван. В доме вновь воцаряется тишина, доносится лишь глухой звон посуды со стороны кухни. Да, с недавнего времени Анхель живёт с ней. Как так получилось? Всё началось с ненавязчивой мысли: что будет с мальчиком, когда она покинет страну? Наверняка того куда-нибудь да пристроили бы: правительство ручалось за обездоленных детей. Так что на этом переживания должны были закончиться. Возможно, местами в ней говорил и эгоизм. Эйска мало думала об этом, когда звала мальчика с собой. Не было никакого плана: в один из дней покорительница пришла к нему и дала знать, что они больше не увидятся — она возвращается… домой. И никаких пустых обещаний, что его навестят. Он расстроился, а её, крепко сжимающую кулаки, хватило на пару мгновений, прежде чем из уст вырвалось предложение идти с ней. Возможно, поняв, что это было не самым обдуманным решением, Эйска поспешила отмести все ожидания. Она не обещала беззаботной жизни и лучших условий, не гарантировала полную безопасность и ту любовь, которую ему давали родители, которую она бы дать не смогла; сказала, что сама не всегда сможет быть рядом. Объятия Анхеля говорили больше любых слов. Мальчик привязался, и этого было не изменить. Наверняка и сама Эйска за это время изменилась, ведь вместо того, чтобы взвесить все риски и отдалиться, она обняла в ответ. Возможно, это и было ошибкой, но греющее в груди чувство затмевало все сомнения. Эйска вспомнила, что не всё в жизни должно быть распланировано. Дальше дело оставалось за малым: подделать пару документов, кому-то приврать, кого-то подкупить. Вряд ли кому-либо есть дело до одной сироты, но ей хотелось быть уверенной. За совместным ужином, разделяя ценные моменты тишины и вкусной еды, сейчас она может сказать, что наслаждается жизнью. Ей нравится эта идиллия, что сложилась между ней и этим ребёнком. Ей нравится заботиться о нём. Анхель раскрывается с каждым днём, и Эйска чувствует, что мальчик отвечает ей той же теплотой. Даже обычно минималистичный дом сейчас кажется более обжитым. Видно, что тут действительно кто-то живёт, а не приходит, чтобы скинуть вещи. «Вот бы познакомить Алибабу и Анхеля, — довольно думает мечница.»