Осколки

Сейчас, когда все приготовления к походу в большей мере завершены, не было необходимости в чрезмерной активности. Свободное время Эйска проводит в компании Анхеля, дома или где-нибудь в городе. Ей хочется дать увидеть мальчику всё разнообразие культур своими глазами, показать, как можно жить по-другому и в другой среде. Не сказать, что он всем доволен, зато искренен. А ещё ей нравится его поддержка — такой юный, не всегда знающий, что сказать, но на удивление тактильный серьёзный ребёнок. Например, когда он изъявил желание присутствовать на мерках и помогал выбирать цвет ткани, хоть и не особо помог. Му таки выполнил обещание, прислав ей столичных мастериц и ювелиров. Эйска не аристократка, и не прочь воспользоваться проявленным почтением и вниманием, пока его дают. Всё-таки приятно, когда такие мелочи кто-то делает за тебя. Вместе с тем женщина поняла, что может ожидать её на предстоящем светском сборище. Социальное расслоение. Процесс, который определяет, важна ли твоя жизнь в обществе или нет. Здесь Эйску не знают в лицо, есть те, кто о ней никогда не слышал. Игнорируя все правила приличия, портные проявляли пренебрежение. Обусловлено ли это отсутствием как такового статуса мечницы? Скорее всего, да. И хоть Му наверняка наказал со всем уважением отнестись к этому заказу, увидев обычный дом в одном из районов среднего класса, тесную по меркам элит конуру и какую-то женщину, они не спешили быть особо обходительными. И Эйска понимает, почему: они привыкли работать лишь с высшими дворянами, людьми, которые могут позволить себе престиж. А здесь? Ни поместья, ни величия. На самом деле, Эйске стало смешно. Смешно с этих лиц, а ещё с того, как она решила повольяжничать, наблюдая за реакцией столь уважаемых портних. Изначальной задумкой было приятно провести время, поболтать в женском кругу и успешно завершить примерки, но раз те стали проявили враждебность, погонять девушек было весело. Во всяком случае, это лучше, чем набивать своей персоне цену и требовать почтения, которого те проявлять не хотели. Они пытаются задеть, покорительница — издевается. Всё честно. Когда наступает тот самый день, Эйске подают карету. Му лично встречает подругу в намерении сопроводить до дворца. Эйска выходит из дома в хорошем расположении духа, а за ней пара девушек, что услужливо поправляют шлейф платья и запирают дверь, перебрасываясь между собой репликами. Пока женщины направляется в его сторону, Алексий успевает оценить проделанную над образом подруги работу, и не может не признать красоту Эйски. Быть красивой можно по-разному: воинственно танцевать на поле битвы, будучи готовым вырвать из груди сердце, пылающее страстью к победе; а ещё — идти по пути обычных человеческих радостей. Му — воин, и ему нравятся женщины, способные за себя постоять, но и сейчас он видит подругу немного с другой стороны. Эйска идеально сочетала в себе женскую элегантность и скрытую силу, вливаясь в образ житейской простоты, и Му мог сказать, что он, несомненно, подходил ей. Фаналис знал, что подруга не предпочтёт красоте громоздкость — для мечницы это были определённо разные вещи, в отличие от здешних аристократок. Одеяние придавало ей величественность ремской гетеры*, подчеркивающую неторопливую плавную походку. Шатенка одета в шёлковые белые ткани, украшенные каймой, затканной благородным металлом. Сверху — отделанный золотым узором красный пеплум*, перекинутый через левое плечо. Длинная накидка без рукавов подпоясывалась под грудью, внизу нашита широкая плиссированная оборка с золотыми блестками. На ногах — сандалии, также обрамлённые золотой подшивкой. — Ты выглядишь очаровательно, — довольно, но кратко отзывается Му, предпочитая не произносить вслух все те комплименты, что крутятся в уме. — Спасибо, — мягко улыбается мечница, переплетая пальцы перед собой. Она и сама рада подобранному наряду, и даже длина не сильно смущает. — И тебе, Му, очень идёт. Даже жаль, что большую часть времени ты в броне. Одетый в парадный костюм фаналис определённо вызывает в ней восторг: узорчатая светлая тога, сверху — палудаментум*, накинутый на спину и левое плечо, а на правом сколотый пряжкой. — Польщён, — улыбается мужчина. — Давай выдвигаться. К нашему приходу бал уже должен начаться. Му по всем правилам этикета подаёт ей руку, дабы помочь подняться в карету, и заходит следом. Они трогаются, а за ними и повозка с фрейлинами. Через полузадёрнутые шторы женщина видит окрестности и то, как взгляды прохожих устремляются за ними. Все уже знают, что сегодня состоится имперский бал, но наверняка гадают, что забыла аристократская карета в этих районах. Добираются до дворца покорители быстро, коротая время разговорами. Му даёт распоряжение остановиться с внутренней стороны сада, куда вход разрешен лишь ограниченному кругу лиц, объясняя это тем, что они — особо приглашенные гости. Женщина соглашается с такой логикой: если бал был организован в честь победы на войне, как не выделить самих участников сражения? Ей не впервой находится во дворце, потому много времени на разглядывание интерьера тратить не приходится. Их с Му оставляют в просторной гостевой комнате, где находится короткий путь сразу в торжественный зал. Приглашение не заставляет себя долго ждать. Эйска обхватывает предложенное предплечье фаналиса и переступает порог, сразу оказываясь на верхнем полуэтаже просторного помещения. За мраморными перилами не разглядеть всех присутствующих, но, как и ожидалось, зал полон высокопоставленных гостей. Боковым зрением покорительница замечает знакомые фигуры в противоположной стороне, а также уже представленных Игнатия и Нерву, принимающих приветствия приглашённых. Когда конферансье громко объявляет их имена и титулы, они с Му уже спускаются по лестнице. Эйска бесшумно усмехается. Всё было оглашено как надо: четко, слегка размусолено, с упоминанием заслуг и статуса в кругу известных дворян, «союзник и друг почившей жрицы Шехерезады». Как тут не восхититься? Однако и тут есть, к чему придраться. Её называют просто Эйской. С этой приставкой «госпожа», но без фамилии. Каждый присутствующий здесь знает, что означает отсутствие фамилии. Как бы там ни было, это лишь мелочь. Гордая осанка не меняет своего положения. На лице — слабая улыбка, редкие помахивания рукой встречному приветствию, неторопливый шаг, расслабленные черты лица, а ещё — незаметно прижавший её руку к своему туловищу Алексий. Эйска не смотрит на него, но ощущает это желание поддержать. Ловившую приветствия ладонь женщина кладёт на предплечье мужчины сверху, показывая, что принимает помощь, хотя на самом деле в ней не нуждалась. Ничего нового. Всё те же попытки завязать диалог, от кого-то — подхалимство, от других — восхищение и признательность. Хоть ничего и не меняется, Эйска чётко ощущает, что изменилась она сама. Сейчас ей лестно получать такое внимание, поддерживать беседы и отвечать любезностью. Сегодня она встречает вечер таким, каким себе и представляла. И даже подстрекания завистниц, о которых предупреждал Му, не могут испортить этот день. — Ну как, ещё не наскучило? — пристав на носочки, спрашивает женщина, почти касаясь губами уха собеседника. В зале шумно, и всё время им приходится разговаривать именно так. — Я готов наблюдать за этим весь день, — выразительно говорит Му, усмехнувшись про себя. — Кто бы знал, что людей так раздражает безразличие. Он провожает взглядом гневно утопывающую женскую фигуру, а затем смотрит на вполне себе довольное лицо подруги. Гадая, как будет вести себя мечница при подобных обстоятельствах, мужчина не предполагал, что та будет просто игнорировать нападки ревнивиц. Вполне в духе шатенки: её жизнь и так не сахар — у неё нет времени на дополнительные проблемы. Впрочем, это лишь второй случай за вечер, и кто знает, что будет потом. — Эти леди весьма сообразительны, — беззлобно говорит Эйска, пожав плечами. — Более напористые дамы добились бы конфликта. — Му хмыкает на это, понимая, что женщина скорее попытается замять потенциальную ссору, но если всё зайдёт дальше, ответит должным. Оба знают, что дам от дерзких высказываний сдерживает только присутствие самого Алексия. — Пройдём дальше, Му. Небольшую, но всё же смену в тоне речи женщины фаналис улавливает. Покорительница ведёт его сквозь толпу, а затем внезапно останавливается, побуждая слегка повернуться в сторону. — Это она, — почти шепотом говорит мечница, украдкой взглянув куда-то сквозь толпу. Му смотрит в ту же сторону, и из присутствующих обращает внимание только на привлекательную брюнетку, собравшую вокруг себя много внимания. Мужчина бросает на не знакомую лично — но на самом деле довольно известную в ремских кругах аристократку — сосредоточенный взгляд. — У Синдбада лазутчики по всему миру, и среди ремской знати это — Дален де Лойола. Ты и сам наверняка знаешь её. В юности, когда Синдбад ещё жил в Нарполии, он познакомился с одной девушкой и сблизился с ней. Позже оказалось, что она была дворянкой, родом из дома Лойола. Ожидаемо, что Синдбад бросил её, но не оставил просто так, а наложил чары Зепара, сделав своим шпионом. У неё есть авторитет и положение среди аристократов, и это даёт ей возможность знать больше, чем она должна. Всё соответствует тому, что говорила Эйска. Брюнетка присутствует на балу, а своей персоной пытается привлечь к себе нужное внимание, и привлекает — Му Алексия. — Синдбад уже оценил тебя, как важную имперскую фигуру и наиболее приближённое к главнокомандующему лицо. Дален попытается соблазнить тебя, но это как раз-таки нам на руку. — То есть, теперь мне нужно поломаться перед ней, чтобы моё внимание не было слишком подозрительным, и сделать вид, что я попался на её соблазн? — Да, — просто кивает мечница. — И наплести то, что мы уже с тобой обсуждали, — уточняет она, вспоминая основную задумку наговорить как можно больше убедительной лжи, чтобы усыпить бдительность короля по отношению к Рему. — Синдбад не знает, что мы раскрыли Дален, и под заигрываниями попытается достать как можно больше полезной информации. Ну а как — сам понимаешь. — Что — как? — осекается фаналис, взглянув на блуждающий по залу взгляд шатенки, а затем догадывается. — Проясни-ка, — Му упирается в неё недовольным взглядом, презирая родившуюся в голове мысль. — Что прояснить? Ты заводишь её в комнату, нежно целуешь в губы, в шею, попутно снимаешь одежду, а потом… — Замолчи сейчас же! — спохватывается мужчина, ухватившись за женские плечи, и сверлит её осуждающе-паникующим взглядом. — А ты не заставляй меня говорить очевидные вещи! — шикает в ответ Эйска, состроив невозмутимую мину, вместе с тем сдерживая вырывающееся наружу чувство вины. Она прекрасно поняла, что тот имел в виду, но не собирается идти на попятную. — Твой брат что, скрытый мечеглотатель? — шепотом, шокировано выпаливает Му. — Неужели он настолько отчаянный, раз будет готов разделить ложе с мужчиной, хоть и в облике женщины? — Я не знаю! — с долей смущения бурчит шатенка, пытаясь отвернуться, но не сбрасывает с плеч чужую хватку. — Может, он тоже испугается! Синдбад бабник до мозга костей, и мне не выпадал случай узнать, есть ли у него пристрастия к мужчинам! — А если есть?! — Нет! — будто бы убеждая саму себя, отрицательно качает головой Эйска. — Ну а вдруг? Что мне тогда делать? — таким тоном, будто находится в великой опасности, произносит Му, на самом деле так себя и ощущая. Слова подруги ничуть не внушают доверия, и даже мысль о том, что, пусть и в женском теле, фактически — это король Синдрии, никак не помогают. — Если тебя успокоит, то Синдбад тоже не будет это делать от превеликого удовольствия, но, скорее всего, стерпит ради выгоды! На мгновение представив, что всё, ради чего старается Синдбад, прогибаясь под мужчину, будет напрасно, Эйске хочется открыто засмеяться. Узнай покоритель, что она оставила его в дураках, точно возненавидит. Но она заберёт это с собой в могилу не только ради брата, но и ради Му. Ведь никто не узнает об этом, кроме них троих? — Меня это ничуть не обнадёживает! — Ты хотя бы делаешь это с женщиной, Синдбаду же придётся практически переспать с тобой, — продолжает убеждать того мечница, зная, что сама Дален ни за что не станет спать с первым встречным, а значит, Синдбад сделает это за неё. — Синдбад чувствует всё, что происходит с телом, которым он овладел, так что тут я могу посочувствовать только ему. — Ему-то ты сочувствуешь?! — возмущено шепчет фаналис, с ничуть не меньшим запалом. С одной стороны он думает и о самой Дален, и о том, к каким грязным методам может прибегнуть король Синдрии, подталкивая женщину на близость, о которой та, может, и не узнает, но точно запомнит телом. А если это станет известно в дворянский кругах? Его репутация вряд ли от этого пострадает, но Лойолы — да, несмотря на устойчивое положения в обществе. Женская развязность порицается сильнее, а ему не хочется брать ответственность за ту, в которой он не заинтересован. Опять же, по факту — это король Синдбад. Вся ответственность должна быть на нём, но Му на него не полагается, лишь надеется, что покоритель позаботится о теле женщины после, а не бросит, как пустышку. Ладно, он в этом сам убедится. Вместе с тем становится неуютно и от решительности, безразличия? Эйски. Наверняка её устраивает то, что тело Дален так и так под контролем, и не имеет значения, как извлекать свою выгоду, раз Синдбад уже использует её. Однако это всё ещё удручающе. И загвоздка в том, что они всё равно пойдут на это: Эйска закроет глаза на произошедшее, он будет тем, кто «надругается», Синдбад — продаст за информацию. Дален — лишь жертва в руках политиков. Всё как обычно. Каждый из них в этом плане небезгрешен, так что может Синдбад и подлец, но они — тоже. — Для женщин это совсем другое! Это он и имеет в виду. Конечно, ему жалко себя, но и Дален, а не братца-мерзавца. — Вот как? Сам нарывается на… даже не хочу это произносить. — Так ты идёшь или нет? Она может что-то заподозрить, пока мы тут так подозрительно перешептываемся, — осаждает того женщина, нахмурившись. Их никто не слышит, но они явно выглядят странно, переговариваясь так близко. — Пойду, конечно, — с каменным выражением лица выдаёт фаналис, взглянув в сторону Дален, но по подвижным желвакам Эйска понимает, что тот напряжен. Говоря о том, что он готов на всё, дабы защитить родину, Му не имел в виду «всё» в буквальном смысле. — Му, это всего лишь один раз. Представь, что никакого Сина там нет. Обещаю после этого пригласить к себе и выслушать всё, что ты хочешь мне высказать. Ну а сейчас, иди уже! — Эйска второпях подталкивает покорителя, но тот не сдвигается ни на йоту. — Му? — Сейчас, — глубоко вздыхает тот. — Хорошо, я иду. Однако знай, — сделав шаг вперёд, Му резко оборачивается на мечницу, уверенно произнося: — я предпочитаю женщин каждой частичкой своего тела и души, и никогда не был заинтересован в мужчинах. Никогда. — Я знаю. С горем пополам мужчина уходит, и Эйска, подавив в себе дикий приступ смеха, задумывается о том, чем бы заняться. Вряд ли Му в ближайшее время освободится, а значит, ей не обязательно дожидаться его. Она может уйти хоть сейчас, но решает остаться ещё ненадолго. Покорительница бесцельно бродит по залу, пробует закуски и оценивает женские платья и украшения, довольно подмечая, как ей приятно наблюдать за этой красотой вокруг. После того, как её представили обществу, она стала не такой уж и безымянной. Её постоянно втягивают в беседы, пару раз даже приглашают потанцевать — хотя в присутствии Му никто этого делать не решался. Мужские ухаживания ей приятны: она, в конце концов, тоже состоит из плоти и крови, к тому же редко позволяет себе удовольствие близости. Ей не хочется делить ложе с кем попало, и эта разборчивость иногда мешает просто принять и отдаться плотским утехам. В то же время ей не нужен постоянный партнёр из-за образа жизни, поэтому в те или иные моменты приходится довольствоваться наиболее приемлемым вариантом. Закончив очередной танец, Эйска кланяется в реверансе партнёру и, слабо улыбнувшись, уходит. Становится жарко, и женщина устраивается у одного из столиков с выпивкой. Оглядев весь ассортимент, шатенка берёт кубок с водой и опустошает его. На алкоголь мечница даже не смотрит, причем, уже давно, кажется, с тех пор, как вернулась в Ремано. Тогда было не до этого, потом как-то не хотелось, а с появлением Анхеля женщина ловила себя на мысли, что не станет распивать вино перед ним или приходить домой в пьяном состоянии. Наверняка ему бы не понравилось такое. — Ох, это же госпожа покорительница? Не ожидала встретить Вас тут одну. Эйска оборачивается на женский голос рядом, кратко оглядывая незнакомку, а за ней, похоже, и её свиту. — Эйска, будем знакомы, а Вы…? — Тулла Нерфиний. Очень печально, что Вы не знаете моего имени. Я вот была наслышана о Вас и до Вашего прибытия на бал. — Прошу прощения, до этого мне не часто приходилось сталкиваться со знатными дамами и говорить о светской жизни этой страны, — легко отвечает Эйска, слабо улыбаясь. — Я думала, что война, политика и социум крепко связаны между собой, и без одного нельзя говорить о другом. — Увы, невозможно говорит обо всем сразу — есть вещи, которые раскрываются только со временем, — Эйска меняет положение, принимая более расслабленную позу: одной рукой обхватывает талию, а другую кладёт сверху, лениво покручивая бокал. — Раз Вы представились, я хотела бы запомнить и Вас. Чем Вы обычно любите заниматься в свободное время, леди Тулла? — Действительно наслаждаюсь чтением книг, конной ездой и чайными церемониями в кругу друзей, — ничего нового: так же говорят и другие аристократки, впрочем, Эйска не находит это менее интересным. — Кстати говоря, я и Вас с удовольствием пригласила бы, если Вы не против. — Конечно, нет, я люблю поговорить в приятной компании. Я редко бываю в Ремано, но если окажусь в городе, обязательно приму Ваше приглашение, — повторяет мечница уже заученный ответ на очередную попытку пригласить. Она собирается действительно принять несколько предложений, но лишь после того, как переберёт все письма, что аристократы обещают выслать. — Где же Вы тогда останавливаетесь, если большую часть своего времени путешествуете? — У меня есть дом на улице «взвоз Пуллии». — Полагаю, учителей этикета мне отправить туда же? — не меняя выражения лица, спрашивает женщина. — Прошу прощения? — склонив голову набок, переспрашивает Эйска. — Вам ведь будет явно неудобно, если я позову Вас на чаепитие, а Вы не сможете поддерживать церемониальный этикет. Я хочу помочь с этим. Другие дамы могут неправильно понять эти ошибки, и как бы до неприятностей не дошло. Эйска, поняв намерения женского сообщества, беззлобно хмыкает, приподняв уголки губ. Тулла пытается задеть её на почве отсутствия образования, и, наверное, действительно подлавливает: шатенка знать не знает, что за церемониальный этикет, но плевала на эту «брешь» в знаниях в той же мере. — В таком случае не обижайтесь, если я не отвечу на приглашение согласием. Не хочу расстраивать Ваш праздник, — отмахивается шатенка, не отрицая слова аристократки, но вместе с тем показывая, что не много она и потеряет, отказавшись. — Ох, обучение вызывает у Вас такие проблемы? Слава богам, что Вам не обязательно быть образованной. На войне это совершенно ни к чему. — Согласна, — отвечает покорительница довольно бодро. — Какие могут быть манеры, когда отрубаешь головы врагам, верно? — непринуждённо бросает женщина. — Всё-таки, военное искусство это не чаи разливать, век учись, а всё равно где-то да поцарапаешься. — Отнюдь, — менее уверенно протестует та, поубавив запал после озвученного. — Ваш спутник, Му Алексий, великий воин, и в то же вреия высокопоставленный дворянин, истинный сын своей империи. Удивлена, что Вы не замечали эту его очевидную сторону. — Полностью с Вами согласна. Му не только обладатель прекрасных манер, но и очень великодушен. Без его помощи этот наряд не красил бы меня на балу. Что скажете? Фрейлины ведь отлично постарались? — Весьма… — сухо выдает Нерфиний, бросив на одеяния незаинтересованный взгляд, а затем на лицо шатенки — раздражённый. Тулла прощупывает эту тонкую грань между деревенской простотой и намеренной провокацией, и понимает, что названная «героиня» просто строит из себя дуру. Покорительница знает, что она пытается задеть её, но намеренно игнорирует язвительные реплики, отвечая лишь на нейтральные. От столь открытого издевательства Тулле хочется зарядить по безмятежному лицу опахалом, но тогда это означало бы её проигрыш. И что Му Алексий нашёл в этой выряженной простушке? Эйска прохладно улыбается, направляя на брюнетку слегка прищуренный взгляд. Попытка заговорить, чтобы задеть, была ожидаемой. Большую часть сегодняшних бесед мечница провела спокойно и без проблем, но всё же встречаются такие, как Тулла. Заметно, что в присутствии Му зачинщицы сдерживают себя, а теперь, когда фаналиса нет рядом, открыто задевают. — Есть ещё, что Вы бы хотели мне сказать? — прервав воцарившееся молчание, спрашивает шатенка. — Конечно, — сильнее сжав веер, цедит Тулла. — Я всё хотела спросить Вас, каков сейчас Бальбад? Насколько мне известно, раньше Вы работали там при дворе. «Очевидная болевая точка, — ухмыльнувшись про себя, подмечает покорительница с неким интересом. — Вот что она имела в виду, говоря, что наслышана обо мне. Впрочем, едва ли её осведомлённость ушла далеко от сплетен. Аристократия, осведомлённая о правде, должна обладать поистине надежными источниками, а значит, таких людей должна знать и я. Семья Нерфиний в их число не входит.» — Верно, — кивает Эйска. — Я давно не была в Бальбаде, но слышала, что страна процветает. Отчасти, её слова — правда. Экономика страны нормализовалась: исчезли трущобы, наладились торговые пути с востоком, людям дали дома, одежду и работу. Однако узнай Алибаба истинное лицо этих реформ, явно ужаснулся бы. Конечно, и там всё не так радужно, но мечница считает, что стало гораздо лучше, чем было при правлении Абумата. Тем не менее, Эйска не забывает о простой истине: Бальбад был хорош, пока с болезнью короля Рашида не начались проблемы. Империя Ко воспользовалась шансом сделать страну зависимой, в последствии чего изменила на своё усмотрение под видом стабилизации. Стабильности с правильным управлением Бальбад мог добиться и сам. Покинув страну после гражданской войны, женщина никогда не оставалась в неведении, получая все важные сведения от своих людей. Баркак и дворцовые чины, до конца верные воле Салуджа, не собирались жить под чью-то указку. И таких было достаточно много — им дай лишь приказ. — Неужели Вы не испытываете тоски по дому? Или Вам запрещено появляться в стране? — Тулла, поддерживаемая смешками сверстниц, грустно хмурится. Обычная игра, думает Эйска, тем не менее, спокойно отвечая: — Я бы не стала так много путешествовать, если бы тосковала по каждой стране, в которой останавливалась, — озвучивает она очевидные вещи, не меняя выражения лица, а затем внезапно говорит: — Я бы хотела продолжить нашу беседу, но, боюсь, вынуждена покинуть Вас, — шатенка замечает в толпе высокую мужскую фигуру. Му? За весельем она совсем потеряла счёт времени. Эйска ступает в его сторону, но путь ей преграждает Нерфиний, неодобрительно взглянув. — Куда же Вы так спешите? Не думаете, что будет невежливо, если Вы так беспардонно уйдёте? — раздражения в тоне женщина не скрывает, но зато замечает направленный в толпу взгляд Эйски. Попавшая в её поле зрения мужская фигура на мгновение заставляет сердце забиться быстрее, но вскоре сменяется неприятным, скребущим в груди чувством. — Не думаю, — открыто усмехается мечница, остановившись, — моих знаний этикета ещё недостаточно, чтобы развлекать аристократов, зато наглости хоть отбавляй. — Да что ты себе позволяешь?! Эйска неторопливо обходит женщину и ступает прочь, игнорируя возмущённый гомон позади. Ей бы ещё понять причину направленной на неё неприязни всех этих дам. Поблагодарив своих фрейлин за сегодняшнюю помощь, шатенка разрешает им уйти домой и говорит воспользоваться второй каретой. Алексий явно не замечает её, но ищет. Для того, кто только что ощутил мгновения женской близости, тот выглядит собрано. Захотев явится перед ним неожиданно, Эйска специально теряется в толпе в намерении зайти со спины. Ей это удаётся, однако застать врасплох — нет. В момент, когда женщина тянется в намерении похлопать его по плечу, фаналис оборачивается, оглядывая ту знающим взглядом. — Самоуверенно, однако, решить подкрасться ко мне. — Так быстро, — удивляется мечница, понимая, что забыла о способностях его племени. — Заметил меня? — Учуял. Различил по частоте и весу шагов. Услышал дыхание. — Не перестаю вам удивляться, — честно выдаёт своё восхищение покорительница и скрещивает руки в замок перед собой. — Ты как? — уже обратив внимание на настроение друга, спрашивает Эйска, слегка наклонив голову. Сначала она не заметила этого, но вблизи фаналис выглядит не так свежо. — Лучше не спрашивай, — угрюмо выдаёт мужчина, проведя ладонью по лицу. — Я просто надеюсь, что тебе было веселее, чем мне, — грузно выдохнув, он слегка запрокидывает голову назад. — Что, настолько плохо? — Меня больше интересует то, почему твой брат так хорошо управляет женским телом. Где-то в глубинах своего сознания Му признаёт, что несмотря на всё нежелание вступать в такую связь, он должен был постараться; не только ради здоровья Дален, но и, прости господи, чтобы не упасть лицом перед королём Синдбадом. Эдакий дух соперничества, заложенный в каждом из них. Спать с мужчиной стыдно, но показать, что ты не преуспел в мужском напутном — хуже. Эйска на мгновение замирает, сдержавшись от того, чтобы прикрыть рот ладонью. — Тебе что, понравилось? — неверящим тоном спрашивает она. — Больше никогда не будем об этом. — Но ты… — Всё. Никогда, — отрезает мужчина, но потом всё равно продолжает высказываться: — И я никогда не забуду тебе этот поступок. Ты буквально продала меня другому мужчине, — не скрывая обиды в тоне, выдаёт Му, решая, что впредь будет избирательнее в подобных планах. Алексий говорит серьёзно, тем не менее, в ответ наблюдает лишь попытки подруги сдержаться. — Смешно тебе? — с долей раздражения процеживает покоритель, недоумевая, неужели злой он вызывает в ней веселье? Или женщина не ощущает все те эмоции, которые он сейчас источает? — Если бы у нас были другие варианты подобраться к леди Дален, возможно, и не пришлось бы жертвовать твоей натурой. — Ты соврала мне, — мрачно бурчит он. — Недоговорила. Но я думала, что ты и так поймёшь, — виновато говорит Эйска, на самом деле прекрасно осознавая, что, узнай он о её задумке, сразу отказался бы. — Неужели чтобы остаться квитыми, мне надо… — Нет. Му отвечает сразу, твёрдо, не задумываясь. Женщина не озвучивает идею до конца, но Му уже претит сама мысль, что ей пришлось бы на такое пойти. Такие, как они, должны действовать несмотря ни на что, но даже так, у него есть своё видение меры, как и того, что является категорически недопустимым. Стоит признать, что у них не было задумки лучше этой. — Му, извини, если это было настолько неприемлимо для тебя, — внезапно говорит мечница, — и за то, что принудила тебя согласиться. Эйска видит, что тот устал скорее морально, и хочет поддержать, не зная, что сам фаналис уже смирился с произошедшим. Му лишь цокает про себя, не в первый раз замечая, что весь его запал исчезает, когда шатенка уступает ему. Он ещё не закончил возмущаться, и хотелось бы выплеснуть накопленное недовольство, желательно на саму причину этих ощущений, но не может, когда женщина и так признаёт свою вину. Теперь становится не по себе из-за своего же напора. Ощущение, будто атакуешь уже проигравшего противника. — Просто пообещай никому никогда об этом не говорить, — в итоге вздыхает мужчина. Эйска кивает, отвечая слабой улыбкой. Они здесь достаточно давно, но кажется, что бал и не собирается заканчиваться. Люди вокруг всё ещё полны энтузиазма; судя по звукам инструментов, вот-вот должен начаться очередной танец. Му обращает внимание на идущих в сторону танцевальной площадки аристократов и не находит в себе желания присоединиться. Мужчина не врал, когда говорил, что танцы ему неинтересы. Впрочем, в следующий момент он задумывается о своей спутнице, внимательно прослеживающей за назревающим плясом. В голове проносится мысль, что непозволительно было позвать Эйску на праздник, стать бальным партнёром и сопровождать, но не пригласить ни на один танец. Вопреки всему, первой руку ему предлагает шатенка. На её лице играет всё та же слабая улыбка. — Пойдём отсюда? Му в удивлении приподнимает брови. Женщина одаривает его знающим взглядом и вскидывает бровями, кивая головой вбок с намёком уйти. Ей неважно, станцуют ли они сегодня или нет, если ему этого не хочется. От такой ощутимой, но в то же время простой заботы на душе фаналиса становится тепло: женщина запомнила его слова и не настаивает. — Идём, — кивает Му и следует за ней. Кучер дожидается их там же, где и оставил. После душного помещения приятно прокатиться в ночной прохладе и понаблюдать за ночной жизнью города. Кажется, Му тоже становится легче, судя по смягчившимся чертам лица и охотному поддержанию разговора — тот вернулся к привычному себе. — Император был в хорошем расположении духа, — вспоминает покорительница. Это не первая её встреча с лидером империи. До этого она уже виделась с ним: один раз, когда попала на аудиенцию, а в другие — уже в присутствии совета на всяких собраниях. Мужчина был тем, кого покорительница могла назвать предводителем: терпеливый, рассудительный, открытый к встречным предложениям и решительный. Чем-то Гаусс Юрий Клавдий напоминал ей короля Рашида. Тем не менее, первый оказался намного жёстче — неудивительно, когда приходится управлять супер-державой. — А то, — уверенно хмыкает Алексий. — Мы принесли ему победу, а он давно точил зуб на Магноштад — леди Шехерезада зажгла в нём эту идею. К тому же, в этот раз собралось много важных людей, в том числе все покорители. Видно, этим самым он хотел воодушевить народ, ну и, конечно же, возвысить собственный авторитет. — При его правлении Рем действительно достиг наивысшего пика развития. К тому же, я рада, что он воспользовался случаем и выставил Титуса в хорошем свете перед знатью. Видно, что народ любит его и благодарен за проделанную работу. — Его Величество — последний монарх при наставлении леди Шехерезады. Она знала императора ещё ребёнком, неудивительно, что вырастила истинным правителем могущественной империи. Они любят эту страну и готовы на всё, чтобы уберечь оставленное предками наследие. — Как и вы все, — дополняет шатенка, вызвав у собеседника признательную улыбку. — К слову, сегодня про тебя тоже много говорили, — Му знает, что покорительница не считает себя такой уж частью Рема, поэтому хочет пересказать всё хорошее, чтобы тоже дать почувствовать себя причастной. — Хех, — Эйска тихо усмехается, направив расслабленный взгляд в окно кареты. — Я тоже слышала, — умиротворённо говорит женщина, не скрывая все те эмоции, что проскальзывали на лице. — Сегодня ко мне подходило много людей. Они благодарили меня за службу, — на лице проскальзывает улыбка. — Мной восхищались, и признавали сильной. Говорили, что мои заслуги перед страной неоценимы. Хвалили за смелость и решительность. Делали комплименты платью, называли красивой и предлагали выйти замуж, обещали прислать подарки и приглашали в гости. Честно говоря, меня это тронуло. Со мной такое впервые. Ощущения от этих воспоминаний настолько приятные, что шатенка даже не вспоминает всех тех, кто хотел подпортить эти мгновения славы. Эйска никогда не ждала благодарностей за то, что делала, однако она не может не признать, что такое воодушевляло. Наверное, это одно из преимуществ принадлежать какой-то стране: жители любят и чтят своих героев. Такая слава ей не нужна, да и осесть в одном месте для неё означает отречься от своего прошлого и зажить новой жизнью, а значит, сначала надо победить врагов. — Да, — кивает Му, решив продлить приятное послевкусие после бала, — я слышал то же самое. До дома покорители добираются быстро. Эйска предлагает фаналису остаться у неё, чтобы не заставлять добираться ночью до другого конца города. Отослав кучера, они заходят в дом. — Если хочешь освежиться, иди в купальню первым, — предлагает шатенка, разуваясь. Му приглядывал за домом в её отсутствие, да и раньше захаживал в гости, поэтому запасной комлпект одежды остался в гостевой комнате. — Дома кто-то есть? — мужчина обращает внимание на лёгкие шаги в глубине дома, насторожившись. — Это… — Эйска не успевает ответить, замечая появившуюся в коридоре фигуру. — Анхель? Почему ты не спишь? Я же сказала, что буду поздно, — проговаривает женщина и подходит ближе к сонному мальчику. — Неужели ты ждал меня? — догадывается она. Анхель кивает, зевая. — Не надо было, — не скрывая вины в тоне, та качает головой. — Иди спать. Я больше никуда не уйду. — Сейчас пойду, — соглашается мальчик, удостоверяясь, что женщина в хорошем расположении духа. Вместе с тем он бросает изучающий взгляд за спину шатенки, обращая внимание на ставшего у входной двери мужчину. — Эм, кто это? — первый интересуется Алексий, почувствовав себя неудобно от столь пристального взгляда мальчишки и от ощущения, что внезапно стал лишним. — Ах, Му, это Анхель, — встав в сторону, указывает на него покорительница, и улыбается. — Анхель, это Му, мой хороший друг и товарищ по работе. — Это понятно, но всё же, кто он? — не до конца уверенный, как следует реагировать на незнакомого ребёнка в доме подруги, спрашивает фаналис. — Ну… — мнётся Эйска, неуверенная, как будет лучше представить мальчика. — Я… — Она забрала меня из Магноштада, — за неё отвечает Анхель, скрестив руки на груди. Ему не нравится, что незнакомец водится у него дома. Му обдумывает услышанное недолго, а когда до него доходит, выпаливает: — Из Магноштада? Ты украла ребёнка?! — Нет! То есть… да, но мы с ним вместе это решили! Конечно, я ему предложила, но и он не был против… — Это незаконно, — шокировано произносит фаналис, поубавив громкости. — Законно! Я официально взяла над ним опеку и получила разрешения на усыновление, — отвечает Эйска, тоже поумерив пыл. Она знает, как это выглядит со стороны, поэтому слегка запаниковала после обвинений фаналиса. На самом деле, ей вовсе не нужно было возиться со всеми этими бумагами — Рем не проводит подсчет всего населения, как, например, Бальбад — отсутствие рабовладельческого строя позволяло делать это, до завоевания. Подобная документация, на самом-то деле, важна лишь для дворян с хорошей родословной или тех, кто внёс свой вклад в развитие страны и подал ходатайство на получения титула. Ей хотелось обезопасить Анхеля, поэтому она попросила знакомых официально причислить её к привилегированным слоям общества, а затем записала его в созданной ею семейный реестр и обозначила своим приемником. Иначе говоря, теперь она основоположник их семейной ветви. Если когда-нибудь Анхель женится и заведёт детей, они продолжат её «род», в зависимости от своих действий, приумножая или принижая престиж семьи. У неё есть достаточный вес в политических кругах, чтобы Анхеля приняли без проблем, несмотря на его родословную. Эйска уже решила заняться расширением влияния своей пока ещё неизвестной семьи. Первым делом надо хотя бы взять фамилию. Разумеется, если у неё вообще будет будущее. — Но когда ты успела? Ты только недавно в городе! — Попросила нужных людей, — мечница скрещивает руки на груди. — А чтобы обойти эту бумажную возню, попросила Титуса подготовить всё. — А! — догадывается Му, указав на неё пальцем. — Ты специально попросила об этом именно Титуса, потому что знала, что он не откажет из-за того, что тоже приютил Маргу, — на самом деле, мужчина поражён не только хитростью подруги, но и тем, как быстро она всё это провернула. И маги ему ничего не рассказал. — А что, если и так? — хмыкает женщина. Му хочет спросить «зачем?», но вовремя одёргивает себя, понимая, что поставит её в неудобное положение в присутствии мальчика. Но почему так внезапно? И может ли он вообще спрашивать с неё ответы на такое? А сам малец? Алексий задумывается, пока не понимает, что начинает сверлить того взглядом. Собравшись с мыслями, Му осознает, что сейчас нет нужды в спешке. У него ещё будет время узнать все причины, может, Эйска и сама решится все ему рассказать. А пока он подходит к мальчику и, улыбнувшись, протягивает руку в приветствии. — Анхель, значит? Приятно познакомится. Я не знал, что ты живешь здесь, а так бы принёс чего-нибудь сладкого в честь знакомства. — Я не ребёнок, чтоб подкупать меня этим, — неприязненно бросает тот в ответ на попытку пожать руку, остановив взгляд на застывшей между ними пятерне, а затем поднимает глаза на лицо фаналиса. — Видно, ты из тех, чьё доверие нужно заслужить, — снисходительно улыбается мужчина, отступив. — Что же, и я не так прост. Думаю, мы с тобой поладим. — Почему ты так решил? — недоверчиво спрашивает мальчик. — Потому что нас связывает она, — Алексий кивает в сторону всё это время молчавшей подруги. — Эйске не понравится, если дорогие ей люди будут ссориться, понимаешь? — А ты хитрый, — выдаёт Анхель, но уже не недоверчиво, а скорее оценивающе. — Давай хотя бы позволим ему пройти в дом, — положив руки на плечи мальчика, говорит шатенка. — А ты, между прочим, должен давно спать. Утром ещё поговорим. — Вы будете дома? — спрашивает Анхель, повернув голову к Эйске. — Да, — кивает та. — Мы немного посидим на кухне, а потом разойдёмся. Му сегодня заночует в гостевой комнате. — У него что, нет своего дома? — скептически выгибает бровь мальчик, не замечая фаналиса, на лбу которого уже вздувается вена, а на лице появляется кривая улыбка. — Его дом находится далеко, так что я предложила ему остаться. Завтра он уйдёт, — спокойно отвечает мечница, поразив покорителя степенью своей терпеливости. Он бы этого мелкого… — Ладно, — соглашается тот. — Тогда я пошёл к себе. Спокойной ночи, — он бросает последний взгляд в сторону фаналиса и уходит на второй этаж. — Вот и познакомились, — слегка неловко улыбается женщина, скрестив руки в замке перед собой. — Обычно Анхель немного милее, — произносит мечница, сама не зная, что на того нашло, — не обижайся на него. — Не обижаюсь, — лишь взмахивает рукой мужчина, решив оставить при себе объяснения о юношеской природе. Он и так понял, что и почему чувствует малец. Эйске фаналис ничего не говорит, но думает, что она отыскала себе неплохого компаньона, который знает, кого в первую очередь должен оберегать. — Так, пойду приготовлю тебе одежду. Я оставлю её на ручке двери, так что можешь идти, — с этими словами она скрывается за поворотом. — М-да уж, — лишь выдыхает мужчина, покачивая головой. — Познакомились… … — …конечно, были и такие, но единственный, кто достаточно разозлил меня — чиновник, который утверждал, что стоит внедрить систему работорговли в Магноштаде и эксплуатацию волшебников, как во времена Мусташима. Да еще и так уверенно, будто они с императором обсуждают это за чашкой чая каждый день, — с долей раздражения говорит женщина. — Ни Титус, ни император не станут такое делать. История уже показала нам, что из этого может получиться. Однако Магноштад не сможет избежать влияния империи. Права людей и волшебников были уровнены — это уже распространение нравов Рема. Единственный выход — искоренить рабовладельческий строй в самой империи, что наступит ещё не скоро. Они обосновались на кухонном полу: Эйска, вытянув ноги и прислонившись спиной к стене, жевала виноград, а фаналис с противоположной стороны в том же положении, согнув ногу и подперев щёку рукой. Возле него стоит чашка с чаем. Женщина покачивает головой на ту или иную реплику друга, поправляя сползшую от сквозняка лямку спального хитона. Пока фаналис был в ванной, она успела переодеться в домашнюю одежду, приготовить спальное место для гостя и скромно накрыть на стол, если вдруг им захочется перекусить или выпить, что так и оказывается. Эйске не хочется спать, тем не менее после активного вечера накатывает некоторая слабость. — Кстати говоря, почему я не видела Мюрон? Она не захотела приходить? — спрятав ягоду за щекой, спрашивает мечница. — Да, ей тоже не нравятся такие мероприятия, но, в отличии от меня, она может не появляться на них, — прикрыв глаза, отвечает мужчина. — Разве может? — Я ей разрешаю, — кратко улыбается тот. — Не хочу, чтобы из-за нелепых дворянских норм она чувствовала себя не в свой тарелке. — Вот как. Очень мило с твоей стороны, — довольно подмечает Эйска. — А что насчёт остальных? Они ведь тоже участвовали в войне, и никто не захотел приходить? — Категорически нет. Немногие уже были на балу, и им не особо нравилось, а в последний раз и того устроили настоящий балаган. Есть ребята, которые вполне вписываются, но их меньшенство. — Мне показалось, я видела Ро Ро, — хмыкает Эйска, заметив его в толпе во время одного из своих танцев. — Не показалось. Я сам удивился, когда он пришёл, но думаю, что всё дело в угощениях. Ему нравится дворцовая кухня. — Тогда это всё объясняет, — шатенка издаёт смешок. Ро Ро у неё определённо на хорошем счету: были моменты, когда они могли разговориться, да и самого фаналиса она знает давно — он один из первых, кого Му когда-то привёл. — Тогда странно, что и Мюрон не было. — Как это связано? — Му вскидывает бровью. — Ну, они ведь с Мюрон достаточно близки? — предполагает мечница, в раздумьи прислонив указательный палец к губам. — Я часто вижу их вместе, да и кажется, что она ему очень доверяет… — Где ты видела их? — удивлённо спрашивает Алексий, выпрямившись. — И как давно? — Да просто… во дворце, — непонимающе произносит Эйска, не ожидав такой резкости от фаналиса. — Или на тренировочном полигоне, иногда в компании Якута и Дагон. — Я не замечал, — мужчина в задумчивости приковывает взгляд к полу, хмурясь. — Ро Ро, — чуть погодя бормочет тот, а остального женщина просто не разбирает. — Му? — мечница привлекает к себе внимание, наклонившись вперёд, чтобы попытаться заглянуть в опущенное лицо. — Ты чего? Вы с Ро Ро повздорили? — Нет, — пока что, думает про себя покоритель. — Но они не могут, я — против! Он ведь старше даже тебя. Разве это нормально? Мюрон исполнилось двадцать только недавно. Поначалу Эйска ничем не отвечает, глупо скосив взгляд и склонив голову набок. А потом понимает. — Что?! — шепотом восклицает женщина, чтоб не разбудить Анхеля. — Ты всё не так понял! Я имела в виду, близки вовсе не в этом плане. Как товарищи, друзья, соплеменники, в конце концов. Я не думаю, что Ро Ро так воспринимает Мюрон, как и она его, — уверенно заявляет Эйска. Будь что-то такое, она бы заметила. — Да даже если бы так оно и было, что с того? — Нет. — Ты не можешь такое решать, — парирует Эйска. — Я её брат… — И что? — Ты не поймёшь, — отвечает после молчания мужчина, и ей кажется, что он лишь отмахивается. — Знаешь, ты слишком заботливый, в плохом смысле этого слова, — утверждает шатенка, ведь и раньше замечала проблески гиперопеки со стороны друга по отношению к сестре. — А это плохо? Я хочу обезопасить Мюрон. Несмотря на то, что я знаю, какая она сильная, я также осознаю, насколько она ранимая. Ты же её знаешь. Я не хочу потом добивать полуживого парня, который её чем-то обидел. — Это, конечно, правильно, если ты не будешь сильно вмешиваться в её личную жизнь. — Нет, но потенциальных ухажеров точно буду проверять, — скорее себе, чем ей говорит мужчина. — Вот и правильно, — хмыкает мечница, решив не настаивать на своём, хоть и уловила от Му, что он чего-то не договаривает. Его сестра, пусть сам решает. — Ты говоришь об этом так уверенно. Что, ты привыкла к такому? Король Синдбад за тобой не присматривал, когда вы жили вместе? — интересуется фаналис. Эйска уже рассказывала ему о том, как и почему ушла от брата когда-то, но о таких мелочах не упоминала. — Напротив, — качает головой женщина. — Можно сказать, Син был таким же, как ты, даже хуже. Хоть он и часто отсутствовал из-за путешествий, всегда оставлял кого-то для слежки за мной. По сути, это не одно и то же, что если бы он сам это делал, но иногда просто доходило до абсурда. Так что, он тоже был тем ещё параноиком в этом плане. Конечно, я понимаю, что он делал это из-за того, что беспокоился, но мне не нравилось, когда за мной постоянно следили чужие. — Странные у него, однако, методы, — криво улыбается фаналис, подумав о том, что стоит попросить Дагон присматривать за Мюрон реже. — Есть такое. А когда он замечал попытки парней ухаживать за мной, совсем вёл себя грубо, — издаёт смешок мечница, вспоминая былые дни. — Конечно, тогда отношения меня не интересовали и я не обращала на его действия внимания, но сейчас я бы такое не стерпела. Му внимательно слушает, решив, что вполне может зауважать эту черту короля Синдрии. Всё-таки он считает, что это правильно: каждый мужчина должен защищать своих близких женского пола, даже если с этим иногда можно перегнуть. Кому как не им, мужчинам, знать, на какие гнусности способны им подобные? — Конечно, тогда и я не была полностью права, но Син порядком раздражал. Такой у нас был возраст. — Ну, тебе от этого хуже не стало. Ты была образована и могла себя защитить. — Не будь я так уверена в себе на тот момент, возможно, и не решилась бы уйти. Всё-таки я многого достигла благодаря Сину, — нейтрально говорит Эйска, направив взгляд куда-то в сторону. — Поэтому, Му, хочу сказать, что ты хороший брат. Возможно, ты и сам это знаешь, но я просто говорю тебе то, что сама замечала. — Говори это почаще, особенно в присутствии Мюрон, — шутит Алексий, тем не менее благодарно улыбается такой поддержке. Им не всегда удаётся так откровенничать, но в такие моменты он ощущает, как ему становится спокойнее, а от похвал на душе и вовсе остаётся приятный осадок. Всё-таки знать, какой ты и что можешь, это одно, а слышать подтверждение этому от близких — совсем другое. Из окна врывается сквозной ветер, поднимая шторы и сметая невесомые предметы со стола; что-то падает на пол, но Эйска лишь поправляет упавшую на лицо челку. Она перекидывает волосы на одно плечо, открывая шею прохладе, и блаженно прикрывает глаза. В обычно душном Ремано прохлада — это редкость. — Что ты будешь делать потом? — осторожно говорит Алексий, внимательно прослеживая за настроением женщины. — Ты ведь знаешь, что если зайдёшь дальше, ты и Синдбад… Эйска переводит на него расслабленный взгляд, но не спешит отвечать, казалось бы, задумываясь, но на самом деле собирается с духом, чтобы сказать: — Всё будет хорошо, — тихо произносит мечница. — Он меня поймёт. Фаналис озвученному не верит. Эйска вновь отворачивается и не замечает его взгляда. Алексий же видит, что она осознаёт это, но нарочно отстраняется. Му понимает, что мечница и сама не верит своим словам, но надеется, что они окажутся правдой. Он больше ничего не расспрашивает. — Завтра будет пасмурно, — подмечает он, бросив что-то вроде попытки нарушить тишину. — Да, — соглашается Эйска. — Анхелю не нравится дождь, а я планировала прогуляться по набережной. — Анхель, значит, — хмыкает Му. — Как вы познакомились? — Я спасла его от руин на стройке, а потом отвела в лагерь. Затем так выходило, что он часто попадался мне на глаза, — отстранённо отвечает мечница. — Вот как, — хмыкает мужчина, сравнивая Эйску и Титуса, который тоже взял ответственности за ребёнка. — У него есть характер. Думаю, с тобой ему не о чём беспокоиться. Взгляд Эйски, прикованный к полу, не отражает весь ворох чувств, внезапно накрывший её с головой. Растерянность. Подавленность. Страх. Так можно описать её нынешние состояние, сквозь которое она, неосознанно сжав ткань хитона, неуверенно произносит: — …я так не думаю. — Эйска… — Наверное, я поступила эгоистично, забрав с собой мальчика, — тише произносит женщина, наконец озвучивая то, что заглушала в себе всё это время. — Я дала ему надежду на новое будущее, привязала к себе, но для чего? — горько усмехается шатенка, не поднимая головы. — Чтобы потом просто бросить и уйти на другую войну, даже не зная, вернусь живой или нет. Из-за этого мне не по себе… Понимаешь, Му? — она поднимает на него взгляд, стараясь удержать в узде проскальзывающие эмоции, но сожаления на лице скрыть не может. Эйска подбирает колени ближе к себе, между ними и туловищем пряча похолодевшие ладони, сжатые кулаки. Ей не хотелось выплескивать эти эмоции, тем более на кого-то, но камень в груди оказывается куда более неподъёмным. Через время женщина начинает успокаиваться, подавляя внезапный порыв, и отвлекается на присевшего перед ней Му. Фаналис в поддержке кладёт руки ей на плечи и решительным взглядом смотрит прямо в глаза. — Ты не поступала эгоистично, Эйска, — говорит он размеренно. — Ты ведь не желаешь ему зла, я прав? — Нет, я хочу, чтобы он был счастлив, — кивает шатенка. Му одаривает её знающим взглядом. Хоть он и был обескуражен новостью о усыновлении, но сейчас понимает причину такого решения. Он убирает руки с плеч Эйски и садится рядом, прислонившись к стене. — Я понимаю тебя, как и Титуса, и не считаю, что вы ошиблись. Напротив. — Я думаю так, потому что отчасти сделала это для себя. Мне легко находится рядом с Анхелем, я радуюсь за его достижения и горюю, когда ему плохо. Я хочу, чтобы он развивался, получил образование и занимался любимым делом, а когда приходил домой, рассказывал обо всём, что произошло с ним за день и делился своими мыслями. Конечно, я понимаю, что не всегда будет гладко, Анхель немногословный, но я хочу быть для него поддержкой, а не той, кто просто взял и ушёл, не объяснив ни начала, ни конца. — Это простые человеческие желания, — понимающе хмыкает Му, — совершенно нормально, что ты этого хочешь. Все жители Рема, и жители других стран живут так каждый день, но никто не называет их эгоистами. Просто мы сами отвыкли от того, что считается обыденностью, — озвучивает простую истину Му, ничуть не не осуждая подругу за проскользнувшие переживания. Кому как не ему знать, что с их родом деятельности забываешь о таких простых вещах, да настолько, что потом приходится метаться в противоречиях. — Ты заслуживаешь семейного счастья, и ты смогла создать его настолько, насколько сейчас возможно. Наш удел не только воевать. Эйска понимает, что он прав, и сама так считает, но знать и по-настоящему верить — разные вещи. Находясь столько лет в режиме боевой готовности, она отвыкла от такой жизни, и теперь ей предстоит учиться принимать такие вещи как должное. — Но я поторопилась. Не закончив того, что вознамерилась, ступила туда, куда не должна была. — А когда ты должна? — Я… — Не отвечай. Потому что на этот вопрос нет правильного ответа, кроме как сейчас, — уверенно говорит Му. — Ты не знаешь, когда твоя жизнь оборвется, а значит, не должна ждать того самого идеального момента, когда сможешь зажить так, как хочешь. Идеального момента может и не наступить, а ты так и будешь гнаться за этой призрачной надежной когда-нибудь всё изменить. — Это хорошо для меня, но я не уверена насчёт Анхеля, — вздыхает Эйска. — Ты считаешь, что сделала лучше лишь для себя, но посмотри на мальчика, разве он выглядит несчастным? И было бы ему лучше, оставь ты его в Магноштаде? — У него не осталось родных, — неприязненно говорит мечница, давая себе вспомнить, что вина за смерть родителей Анхеля отчасти лежит и на её плечах. Хоть умом она и понимает, что всё дело в Аль-Сармен, всё равно не может избавиться от этого прилипчивого чувства. — Не думаю, что одному ему было бы легче, — без настроения выдает Эйска. — Собственно, мысли о том, что я могу сделать его жизнь лучше, и помогают мне отвлечься от всего остального. И это не одно и то же, что желание искупить вину. — На тебе нет никакой вины, — отрезает Му. — И вы только начали строить семью. — Мне нужно время, чтобы свыкнуться с этим, — глубоко вздыхает мечница, наконец распрямляясь. — Но его у меня нет. — Ещё не поздно отступить, — предлагает Му, тем не менее, зная, что она никогда не сделает этого. — Поздно, — с долей смирения произносит Эйска, а Алексий лишь ободряюще треплет её по плечу, давая знать, что в это непростое время останется рядом. Фаналис слышит шум в стороне и отдаляющиеся детские шаги, но решает оставить это мысли при себе, как и едва уловимый всхлип. Всё у них будет хорошо. Плюс, он решил, что не будет оставаться в стороне. Марга уже приняла его, что, с Анхелем могут быть какие-то проблемы? — Не то, что бы это что-то изменило, но должна же я кому-то пожаловаться? — повторяет ранее озвученную им реплику Эйска, устало улыбнувшись. — Ты единственный, кому я могу высказаться. — Заплачешь? — усмехается Му, в момент повернув к ней голову. — Не настолько, — бурчит мечница, тем не менее потом слегка посмеивается. — Я бы утешил тебя, — пожимает плечами Алексий. — Знаю ведь, что ты всё копишь в себе, и не скажешь, если из тебя это не вытягивать. — Я ценю, как ты ответственно к этому подходишь. — Других, как ты, у меня и нет. Приходится беречь, — легко, в своей манере отвечает Му, а Эйска пару мгновений смотрит на него в распахнутыми глазами. — Не знай я тебя, подумала бы, что ты флиртуешь, — вновь вторит его словам женщина, не скрывая изумления. — Ты же открыто говоришь о таких вещах, разве нет? Я тоже так могу. Когда-то Эйска говорила ему о том, что усвоила за прожитые годы: нельзя умалчивать о своих чувствах, особенно положительных. Если есть возможность говорить приятные вещи, лучше их сказать, ведь никогда не знаешь, когда ты уйдёшь навсегда. С их образом жизни это важно. — В конце концов, и я смогла повлиять на тебя, — женщина издаёт смешок. — Ты тоже можешь обращаться ко мне, если тебя тяжело. — Я мужчина, мне не нужны никакие утешения, — сразу отвечает фаналис, гордо вскинув голову. Эйска усмехается, подумав, что глупые вещи говорит. Впрочем, она знает, что в этом плане Алексий намного упёртее её и точно не станет «как женщина» изливать душу, хотя сам всегда готов предоставить плечо для слез. В воспоминаниях всплывают шутки Анри про женскую грудь поддержки. Му, конечно, не женщина, но грудь у него что надо. От своих мыслей становится совсем смешно, но Эйска сдерживается, чтобы избежать лишних вопросов. За годы знакомства Алексий заимел привычку спрашивать с неё открыто и без стеснений. Малая плата за качественную дружбу. «И почему мужчинам так сложно принимать моральную поддержку? — проносится у неё в голове. Явные примеры — Син и Муин тоже всегда нос воротили от попыток поговорить об их чувствах. — Не понимаю.» — А я всё равно буду тебя утешать, если увижу, что тебе плохо. Разве я не могу? — Делай, что хочешь, — улыбаясь, в итоге просто выдыхает Му, решив, что ничего страшного не будет, если кто-то вроде неё позаботиться о его душевном состоянии. Да и он видит, что забота о других помогает ей чувствовать себя лучше. Эйска знает толк в политике, но настолько же хороша может быть и в обычной жизни. Время за разговорами действует на покорителей как своего рода алкоголь, только похмелья не наступает, остаётся лишь приятный осадок и состояние легкости на душе. Да, это просто непринуждённая и безобидная болтовня, но тут и есть своя прелесть. Эйске нравится находится в состоянии этакой прострации, как и Му, который смысла в этом не видит, но не прочь забыться в компании подруги, как бы двусмысленно это ни звучало. Всё равно есть те, кто видят их любовниками, одобряя или наоборот считая, что подобного рода связи могут негативно сказаться на работе. Впрочем, ему до них никакого дела, когда есть дружба, разговоры за чашкой чая и улыбка напротив.

***

Зеркло напротив показывает её во всей красе, молодую, привлекательную, со шрамом наискосок у подбородка, большими синими глазами, в которых… отражается вся ненависть мира. Мира, который создал презренный царь Соломон. Хочется содрать с лица это напоминания о «величии», выцарапать себе так похожие на соломоновы глаза, что не принадлежат ей, и с превеликим удовольствием бросить под ноги Хакурю. Малец, заполучивший наследие Соломона, как и все эти презренные «короли», которые зовутся покорителями, возомнившие себя вершителями судеб. Как же мерзко. Уродливо. Противно. Неправильно. Всё должно вернуться на круги своя, к отцу. — Госпожа Арба. Незнакомый голос за спиной, но на лице говорящего привычный чачван. Кукла, которую она даже не может распознать, но наверняка с сознанием одного из волшебников Аль-Сармен, запертых в другом измерении. — Вижу, Вы наконец завершили переселение. — Как я и думала, тело моей прелестной дочурки подошло идеально. И даже эта безделушка не вторгается в моё пространство магой, — хмыкает волшебница, покрутив в руке веер — сосуд джина Паймон. — Говори, что хотел, — с улыбкой произносит девушка, потеряв к своему отражению всякий интерес. — Принц Хакурю готовится к восстанию. Он уже собрал войско и вот-вот должен объявить себя императором и пойти войной на господина Коэна. — Презренный мальчишка, — криво ухмыляется женщина. — И у них хватило сил уничтожить моё тело. — Что мы предпримем? Мы можем нанести ответный удар и покончить с ним раз и навсегда. — О, мы обязательно сделаем это, однако не стоит так спешить, — усмехается волшебница, кинув взгляд на свой посох. — Дадим им вдоволь насладиться чувством вседозволенности. Они, сами того не ведая, поступают нам на руку, воюя между собой, — смеётся Арба. — Чем меньше будет покорителей, тем легче нам воплотить свою задумку в жизнь. — Значит… — Начинайте подготовку к заклинанию. К концу этой войны я хочу избавиться от всех покорителей разом. — Но наших сил не хватит на то, чтобы затронуть всех, к тому же, даже с половиной, мы… — Часть накопленной рух малая плата за шанс наконец вернуться к нашему отцу. Всё должно пройти, как надо. — Слушаюсь, — кивает мужчина. — И выброси это, — сухо бросает женщина, кинув тому сосуд Паймон. Их осталось не так много, но это и неважно. Убив тело Гёкуен, Хакурю лишил её основных сил, но Аль-Сармен всё ещё есть, и они используют свою магию для достижения цели. Без своих лидеров этот мир обречён. … — Синдбад… — Знаю. Пора завершать приготовления. … — Ваше Величество, нам поступило донесение, что принц Хакурю сверг императрицу Гёкуен и захватил власть в столице! — Братец Эн! — Мой брат и король, в таком случае… — Он наконец-то сделал свой ход, хм. … — Ваше Величество император Гаусс Клавдий, к нам пришли донесения из Ракусё. — Говори. — Рен Хакурю выступил против императрицы Гёкуен и теперь на грани объявления войны принцу Коэну. — Всё так, как и говорила Эйска… Немедленно созвать совет! … — Пора. Эйска поднимается с насиженного места, бросая вперёд, на равнину перед собой, решительный взгляд. Рух вокруг неё всполошилась, и всё нутро кричит о том, что вот-вот мир столкнётся с изменениями. Она готовилась к этому много лет, и теперь она… они готовы вершить новую судьбу этого мира. Императрица Рен Гёкуен была свергнута своим сыном, четвёртым принцем Хакурю. Это тот сигнал, которого они так долго ждали. В покрове Гаапа покорительница летит в сторону императорского дворца. Совет скоро начнётся, и в помещении не утихает гомон. В этот поход Рем готов вложить все свои силы. Все присутствующие, славные мужи великой империи, знают и готовы идти вперёд, несмотря ни на что. Му, Игнатий, Нерва и Эйска — мечи империи, готовые сражаться за благополучие страны; Титус — опора, мост между системой этого мира и внутренней империи, которой он служит верой и правдой. Всё уже определено. — Эйска отправится в Ко сегодня, — величает император, кинув взгляд на женщину, стоящую между Нервой и Му. — Вы уже предупредили кронпринца Коэна? — Да, — кивает покорительница, прижав руку к груди и склонив голову в уважении. — Мы пока не получили ответа, но господин Коэн уже давно ждёт меня. Моё появление не вызовет недоверия. — Хорошо. Оставляю вопрос о твоём перемещении на волшебников. Ларан, всё должно пройти без происшествий. Обеспечьте ей безопасное появление в пределах Бальбада, чтобы магические системы увидели, кого им туда принесло. — Всё будет по Вашему велению, — поклонившись, отвечает мужчина. — Титус, — взгляд императора направляется к маги, что от столь резкого перехода слегла вздрагивает, но внимательно слушает. — Насколько далеко ты продвинулся в освоении пространственной магии? — Я готов использовать её, но за раз смогу перенести лишь первую армию, с помощью накопленной волшебниками магой — часть второй. Магические артефакты смогут перенести лишь две агемы. Точка отправления — центральная пустыня. — И того триста тысяч солдат, с двумя агемами — плюс тысяча. Не чета былой ремской армии, но на первое время сойдёт, — кивает император. Всё-таки Титус — один из трёх людей, кто владеет пространственной магией. Ранее этот пост занимала Шехерезада, вместе с волшебницей Ямурайхой из Синдрии и Реном Комэем. — Судя по донесениям, армия Империи Ко в два раза больше нашей, и это не считая их обладателей джинов и наследных артефактов. — Мы сильны, но не безумцы, чтобы идти войной на такого сильного врага, — усмехается Юлий Клавдий. — Армия Альянса, напротив, в два раза меньше, но каждый её солдат даст фору пятерым нашим, — напоминает Эйска. — Мы помним об этом, — подаёт голос мужчина напротив, командующий восточным флотом. — В нашем случае важно не забывать о главном — эффекте неожиданности. Никто из сторон Империи Ко, ни Альянс Семи Морей не знаю о том, что мы собираемся вмешаться в этот конфликт. — Верно, — сухо бросает покорительница. — Принц Алибаба Салуджа также в скором времени собирается появиться в Бальбаде. — Ваше Величество, всё идёт согласно плану. — Отлично. Всем приготовиться и в ближайшие сутки занять свои позиции! — взмахнув рукой, восклицает император. — Уже завтра мы должны выдвинуться к центральной пустыне. Волшебники, — мужчина смотрит в сторону, — у вас нет право на ошибку — вы связующее звено между командованием и армией, и должны скрывать присутствие войск вплоть до прибытия в назначенное место. Никого не пускать в главный штаб без разрешения. Я лично буду контролировать каждый шаг внутри дворца и за его пределами! Генералы и покорители, отважные воины и чины великой ремской империи, вместе с маги мы поведём вас в этот славный поход. Да прибудет с нами благословление богов! Зал наполняется воодушевлёнными возгласами. Мужчины и женщины ликуют во славу правителя и предстоящей кампании. Это предполагается быть знаменательным событием, обещающем закрепить позицию Империи Рем на страницах истории. Женщина всеобщий настрой не разделяет, а как будто держится отстранено: руки скрещены на груди, взгляд сосредоточенный и хмурый, поджатые губы. В такой молчаливой задумчивости мечница и покидает зал совета, но на этот раз с четырьмя «прихвостнями» за собой. Те же два высокоранговых мага, а также фаналисы, что приставлены к ней лично Му Алексием по приказу императора. Отныне Рем не может потерять её, поэтому стал беречь, как никогда. Хоть сначала это и были шпионы, что приглядывали за ней издалека, сейчас Гаусс Клавдий лично наказал им следовать за ней попятам. Кажется, это надолго. «Ты бы назвала эту битву одной из мелочных войн, которые человечество любит устраивать, я права, Дракономатерь? — кисло усмехается про себя шатенка. — Жаль, что я не могу в полной мере понять тебя, ведь и я всего лишь человек. Как бы сильно я ни хотела перенять твою волю, я не могу отречься от этого мира.» — Эйска! Женщина останавливается, распознав голоса Мюрон и Му. Они почти сразу же оказываются рядом. — Удачи тебе, Эйска, — кивает Мюрон, в поддержке сжав плечо подруги. — Теперь увидимся на поле боя, как обычно, — усмехается девушка. — Да, там и увидимся, — шатенка сдержанно кивает. — Куда ты сейчас? — всё так же интересуется Мюрон. — …думаю, домой. Анхель ждёт меня и я… должна с ним попрощаться. — Ты за него не волнуйся! Мы с Ро Ро обязательно присмотрим за ним. Малый он неплохой, и Ро Ро он нравится, — уверяет девушка, подумав о том, что они не станут игнорировать его хотя бы потому, что он сын? Эйски. Значит, не чужой. — Спасибо вам, я очень ценю это, — благорадно кивает покорительница. — Ну, я пойду. — Увидимся завтра в башне магов, Эйска, — вдогонку бросает Му, не сдерживая триумфальной улыбки. — Что? — остановившись, женщина вновь оборачивается, взглянув на Алексия удивлённо. — Я разве не говорил? Я также, как представитель Рема, отправлюсь с тобой в Бальбад. — Но когда ты…? — Давно, просто не афишировал. Не думала же ты, что вся слава достанется тебе одной? — шутит Му, усмехнувшись. — Хех, и то верно, — вторит его настрою мечница. — И всё же я надеюсь, что до сражения не дойдёт. — Увидим, — лишь отмахивается фаналис. — Теперь точно до завтра! — Пока, Эйска! Женщина провожает взглядом семью Алексиев, и тоже не может сдержать слабой улыбки. Пожалуй, всё стало немного лучше. За всю дорогу Эйска так и не придумывает, что сказать. Она помнит, что сразу предупредила Анхеля, когда звала с собой, но всё равно — стерпеть разочарование или боль в светлых глазах будет тяжело. Почему-то идти на войну с Магноштадом было морально проще. В доме тихо. Мальчик обнаруживается в гостинной: читает какую-то книгу. Он любит читать, и покорительница с удовольствием покупает ему всё, начиная от приключенческих рассказов и заканчивая кораблестроением. Софы у них с какого-то момента просто нет, а новую еще не доставили, так что Анхель сидит на ковре посреди комнаты. Что случилось? Не так давно в дом вторглись грабители. Сложно сказать, из-за того, что недавно в этом районе проезжали императорские кареты или просто так совпало, но однажды Эйска вернулась домой, чтобы застать выбитое окно, сломанную мебель и беспорядок вокруг. Только вот женщина не думала, что её вмешательство может не пригодиться. Она застала троих мужчин в скрывающих лицо платках без сознания, на полу и уже слегка травмированных. А над ними — мальчик, с чем-то вроде посоха в руках. Оказалось, что Анхель волшебник. Для Эйски это ничуть не меняло дела. Всё-таки, в третьем районе жили гои из семьи магов, так что он мог унаследовать силу от предков. Всё казалось логичным, хотя она удивилась, что тому удалось так долго это скрывать. Но вот сам ребёнок… испугался. Покорительнице долго пришлось успокаивать мальчика, уверяя, что она не ненавидит волшебников из Магноштада и для неё это не имеет значения. Она даже не думала, что всё произошедшее можно увидеть с такой стороны. Всё-таки, даже несмотря на то, что они уже столько времени вместе, то и дело открываются незакрытые раны и тормошится болезненное прошлое. Как ей теперь сказать ему, что она уходит и может никогда не вернуться? Эйска сначала и не говорит. Они вместе ужинают, разговаривая ни о чём, Анхель моет посуду, пока женщина пьёт чай, а затем они устраиваются обратно в гостиной. Мальчик любит изучать сложные вещи, и она с радостью объясняет ему то, что понимает сама, однако сейчас покорительница не торопится доставать очередную энциклопедию. Она опускается на ковёр, жестом предлагая ребёнку сесть рядом. — Мне нужно будет уйти, — произносит она, чувствуя, как утихшее за это время напряжение возвращается с новой силой. Оттягивать момет дальше некуда, поэтому женщина говорит как есть. — Меня не будет… может, пару недель. — Куда ты? — Анхель смотрит на неё с удивлением. Она видит в его глазах растерянность и зарождающееся волнение. — У императора есть для меня задание. И если… если вдруг я не вернусь… — Вот как, — тот опускает голову, чёлка падает на его лицо. — Анхель, — Эйска тянет к нему руку, осторожно кладя на плечо в попытке поддержать. Всё-таки она должна сказать это. — Если вдруг я не вернусь, о тебе позаботятся. Женщина не может распознать, что мальчик говорит себе под нос. — Можешь повторить? Я не услышала. — Какого чёрта?! — почти что выкрикивает тот вдруг. Он резко поднимает голову, губы сжаты от недовольства, а взгляд упирается в Эйску. Она даже игнорирует грубое выражение, потому что всё внимание сосредоточенно на самом Анхеле. — А они не могут сами этими заданиями заняться? Почему ты должна куда-то идти?! Женщина качает головой. — Потому что это могу сделать только я. Это уже давно решено. Поэтому, — она чувствует, что Анхель пытается отпрянуть, но вместо того, чтобы позволить ему, кладёт ладонь на другое плечо, смотря тому в глаза, — мне нужно, чтобы ты оставался сильным и заботился о себе, пока меня не будет. — Если ты уже знала, почему ты взяла меня с собой? — Анхель всё-таки отстраняется, смотря на неё уязвлённо. — Потому что… Мне этого хотелось, — Эйска вздыхает, разрывая зрительный контакт. Она надеялась, что ссора обойдёт стороной, но, похоже, это не так. — Захотелось? — мальчик поджимает губы, кажется будто вот-вот заплачет. — Я что для тебя, трофей какой-то?! — Нет, — а вот это уже через чур. — Нет, конечно. Я не собираюсь тебя бросать, говорю же, если всё пройдёт по плану, меня не будет всего пару недель. — По такому же плану, как в Магноштаде? — Анхель снова пристально смотрит на Эйску. — Вы лишили меня всего! А теперь и ты меня бросаешь?! — Не бросаю, — собравшись с мыслями, женщина говорит твёрдо. Она не хочет, чтобы тот в своих мыслях уходил дальше и сомневался во всём, что с ними происходило — а он начинает. — Помнишь, я говорила, что есть вещи, которые больше нас? Я ухожу, чтобы от них избавиться. Чтобы больше нас никто не побеспокоил. Эйска подтягивает Анхеля к себе и обнимает. Она чувствует, как он сначала несильно бьёт её кулаками по плечам, но затем замирает, лишь слегка подрагивая. — А если ты и правда не вернёшься?.. — едва слышно спрашивает ребёнок куда-то покорительнице в плечо. — Доверься мне, — шёпотом просит женщина, начиная поглаживать мальчика по волосам. — Как только всё закончится, тебе больше не придётся ни о чём переживать. Я ничего бы не делала, если бы не знала, что ты справишься. Ну? Покорительница чувствует, как тот кивает, и обнимает немного сильнее. — Я буду ждать, — едва слышно говорит он.

***

После того, как Рен Хакурю объявил себя наследником престола в Ракусё, Рен Коэн, имеющий поддержку практически всей имперской армии, тоже провозгласил себя императором и перенёс столицу в Бальбад. Так империя Ко окончательно раскололась на восточную и западную, разделённую хребтом Каннанской долиной. Западная армия Рена Коэна, которая начитывала больше восьмидесяти процентов имперских солдат, развернула свои силы и вскоре направится к предполагаемому месту битвы. Рен Коэн, как император, возьмёт на себя командование из самой столицы. Рен Комэй, Рен Коха и Рен Когёку, как действующие генералы, выдвинутся во главе своих подразделений на поле боя. Рен Хакуэй остаётся на своем посту защитника границ империи — нынешнее положение неизвестно. Реншу Лао усиливает оборону границ под своим командованием и присоединится к основному месту сражения. Предполагаемых союзников у западной оппозиции нет. Восточная армия под предводительством Рена Хакурю приняла выжидательную позицию. Нахождение самого четвёртого принца, а также оракула империи Джудара неизвестно. Альянс Семи Морей мобилизовал морскую и воздушную флотилии, и вот-вот примет участие в назревающем конфликте в качестве союзника Рена Хакурю. Синдрийские шпионы успешны в своих продвижениях на землях Ко. Западной империи Ко о сговоре неизвестно. Королевство Кина поддержит Альянс и Рена Хакурю, выдвигая себя на фронт в качестве движущей боевой единицы вместе с Дариусом Леоксесом и армией Сасана. Западной империи Ко о союзе неизвестно. Алибаба, вопреки договорённости, рассказывает Аладдину о надвигающихся событиях. Принявший решение следовать за своим королём не смотря ни на что, Аладдин в компании покорителя, Моржаны и друзей в скором времени отправятся в плаванье. Позднее Алибаба предпримет попытку остановить Хакурю в одиночку. Империя Рем мобилизовала армию, направляясь к центральной пустыне. Продвижение войск скрыто магией. Найденные шпионы были казнены. Первый корпус ремских войск перенаправят к восточным границам Бальбада, приказ — быть готовыми вступить в сражение с армией Рена Хакурю. Второй корпус и два отдельных батальона — к островным границам: половина армии — наземные войска, другая — флотилия, которая закроет доступ к столице через море. Перемещение оставшихся войск не представляется возможным. Эйска отправится в Бальбад в намерении провести переговоры. Верховный главнокомандующий Игнатий Алексий и принц Нерва Юлий Клавдий возглавляют первый корпус, который столкнется с армией принца Хакурю. Вторая наземная дивизия находится под командованием Му Алексия, который будет ожидать солдат в самом Бальбаде. Нахождение корпуса фаналисов неизвестно. Император и Титус Алексий контролируют ситуацию из столицы. О намерениях Рем вмешаться в войну известно только лояльным к правлению Салуджа бальбадским придворным и отдельным подпольным группам. Бывший генерал Баркак, связанные с ним люди и бывшие члены Банды Тумана, в том числе Зайнаб и Хассан, дожидаются прибытия Эйски и Алибабы Салуджа. Попытки Синдбада узнать о положении дел в Ремано с помощью контроля над Эйской сводятся к нулю из-за магии Гаапа. Проникнуть в свой разум Эйска больше не позволяет. До начала гражданской войны остаётся месяц.