Достоинство джентльмена

Наверное, он ждал чуда — например, что на следующий день Рэхван появится вдруг под окном с букетом цветов и признанием в любви, но чуда не произошло. Ничего не изменилось, ни на следующей, ни через неделю никто не приходил к ним в гости, хоть отец и звал. Это совсем не способствовало душевному равновесию самого Кичжуна, теперь ему казалось, они больше никогда не увидятся. А всё это дурацкое признание! Через две недели отчаяние достигло пика, и он решился написать. В сообщении этом не было ничего особенного — как здоровье, хорошо ли Рэхван питается, но даже на такие обычные вопросы ответа Кичжун так и не дождался, и это задело его больнее всего. Легче было бы перенести презрение, насмешку, всё, что угодно, но не молчание, которое ранило сильнее, чем самое безжалостное оружие, заставляя мучиться от неизвестности. Он даже играть на гитаре больше не мог, смотреть на неё было тошно: слишком много воспоминаний оживало в памяти. — Хэй, бро! Давно не виделись! — Кичжун оторвал взгляд от пустой рюмки: перед столиком стоял улыбающийся лучший друг, который тут же потянул руки к его щекам. — Что за взгляд приговорённого к смертной казни? Улыбнись!.. Да блин, больно! За ним показался ещё один парень, невысокий, худой, с огромными глазами на пол-лица. Он наблюдал за старыми друзьями явно подозрительно. — Это Донмён. Мы познакомились на профориентации. Кстати, он играет на пианино, — Хангёль плюхнулся на свободное место и утянул за собой нового знакомого. — А это Кичжун, я тебе о нём рассказывал. У него проблемы в личной жизни. — Синтезатор. Я играю на синтезаторе. Пухлые губы упрямо сжались, оставаясь по-прежнему привлекательными. Правда, им было не сравниться с губами Рэхвана… И эта мысль вызвала желание выпить ещё, только почему-то из коварной бутылки больше не удавалось вылить не капли. — Кажется, твой друг совсем пьяный. — Думаю, на сегодня хватит, — Хангёль взял бутылку из его рук и отставил в сторону. — Как я понимаю, на любовном фронте потери? — В дорамах всегда пьют, когда страдают. Но это же совсем не вкусно, — Кичжун скривился, но тут же поднял руку. — Аджумма, ещё соджу! — Принесите просто воды, пожалуйста, — друг перебил его, опуская поднятую руку. — Тебе отказали? Посмеялись? Она сказала, что её сердце уже занято? Но он лишь помотал головой из стороны в сторону: любой из этих вариантов был предпочтительнее. — Тогда что случилось? Я её знаю? Кичжун снова помотал головой: — Хён медленно меня убивает. Наверное, я это заслужил, — и он уронил голову на стол, желая, чтобы сердце перестало болеть. — Хён? — Хангёль наклонился чуть вперёд, сомневаясь в своём слухе. — Хён — это парень той девушки? Если ты ещё раз мотнешь головой, я её тебе откручу! Однако прежде, чем угрозу удалось воплотить в жизнь, за рукав потянули, и лучший друг обратил внимание на Донмёна, который показывал что-то в телефоне. В телефоне Кичжуна. — «Я сейчас приеду, никуда не уходи», — прочитал Хангёль вслух последнее сообщение и только потом обратил внимание на имя. — «Любимый хён». — Что? — Кичжун встрепенулся и резко вырвал свой телефон из чужих рук — его совершенно не заботило, как это выглядело со стороны, он жадно вчитывался в текст. — Он приедет! Рэхван приедет за мной! Собеседники его ничего не успели сделать, как их расцеловали и оставили одних. Конечно, было страшно отпускать пьяного друга одного, но… — Думаю, они сами разберутся, — Донмён говорил мягко, только вот глаза стали колючими. — Скажи-ка мне, у вас ничего не было? — Он мне как брат! Я даже не думал об этом. Хангёль немножко лукавил. На самом деле он иногда залипал, слушая игру Кичжуна, и частенько любовался его мягкими чертами лица, но всё это меркло перед тем, что происходило в его душе, когда он встретил Донмёна. В него словно зверь вселился, который признал свою пару. — Я не знал даже, что ему нравятся парни. У тебя нет причин для ревности. Он уже хотел потянуться и коснуться всё ещё упрямо сжатых губ, когда их прервали. — Вы что-то ещё будете брать или оплатите счёт? — перед ними стояла хозяйка, держащая блокнот. — Чёрт, — ругнулся Хангёль — Кичжун ему теперь вдвойне будет должен! — Хорошо, записывайте… *** На улице было прохладно. Голова кружилась, опьяненье мешало сосредоточиться, мысли путались. Единственное, что Кичжун понимал точно — он скоро увидит Рэхвана. Открыв сообщения, он попытался сфокусироваться на тексте, но буквы расплывались. Единственное, что сейчас было важно — не упустить хёна. Кичжун уже и сам не помнил, из какой закусочной вышел и куда приедет старший, волнами накатывала паника. А вдруг это последний шанс его увидеть! Наконец, он заметил Рэхвана на другой стороне дороги, хён что-то кричал, но шум машин мешал разобрать, что именно, и ноги сами понесли Кичжуна вперёд — ни сигналы машин, ни визг тормозов и ругань водителей не могли помешать ему добраться до цели. — Кичжун, стой! До затуманенного сознания донёсся родной голос, и парень замер на островке меж двух полос. Увидев, как Рэхван пересекает оживлённую дорогу, он снова дёрнулся навстречу. — Я сказал, стой!!! Кичжун перестал дышать от страха, что в любое мгновение может раздаться удар, и только когда сильная рука сжала ладонь, у него получилось выдохнуть. Когда они оказались на тротуаре, до него, наконец, дошло, что случилось, и ноги вдруг перестали держать. Упасть ему не дали — Рэхван крепко прижал младшего к груди, так, что Кичжун почувствовал, как отчаянно быстро бьётся его сердце. Он изо всех сил сжал руки за чужой спиной, утыкаясь в шею, эмоции, что копились всё это время — от страха до радости, — перемешались, грозясь вылиться в истерику. — Ты с ума сошёл?! — отстранив его от себя, до боли сжимая плечи, Рэхван впервые повысил голос, впервые он был так зол. — Умереть хочешь? Ты о других подумал?! — Я шёл к тебе, — тихо выдавил Кичжун; слёзы подступили к глазам, но он держался. — Я думал, ты меня не найдёшь… — Ты ребёнок, который ещё не понимает всей ценности жизни! Ты не думаешь… Рэхван отпустил его, постепенно успокаиваясь, но Кичжун уже не слышал, что он говорил, лишь видел, как двигаются эти прекрасные губы. Контур их был так идеален, что казалось, будто они подведены. Очень хотелось потрогать и проверить, так ли это. Конечно, можно было сделать это пальцем, но Кичжун использовал свой рот и мягко прижался к этим губам. Он был готов ко всему, кроме того, что на его порыв ответят.