Достоинство джентльмена

Разочарование сменилось гневом. Кичжун ведь никогда не требовал, чтобы его полюбили сию секунду, он просто хотел, чтобы ему дали шанс, а не отталкивали, как надоевшую собачку. И у него имелась гордость! Которая страдала при каждой встрече, ведь его игнорировали, не замечали. Максимум, на что он мог рассчитывать — это приветствие. — И что будешь делать? Послушаешься его советов? Эй, обойдёмся сегодня пивом Хангёль увязался с ним, похоже, в качестве стража трезвенности — в перерывах между откровениями Кичжун пытался выпросить соджу, но лишь получал по носу. — Я не знаю! Моё сердце полностью отдано хёну, — он горестно вздохнул и тут же яростно раздул щеки. — Но он даже не даёт мне ничего сказать, сразу прерывает! Как будто я буду только о своей любви говорить! — Не будешь? — друг улыбнулся, глядя в сторону. — То есть, сможешь сдержаться? — Буду, конечно, но не всегда же! Я ведь могу и просто молчать или о другом говорить… Да что там такого интересного?! — Кичжун проследил за его взглядом и замер с открытым ртом. — Это… что? — Подозреваю, это свидание. Объект обсуждения шёл как раз в их сторону в компании девушки, они оживлённо беседовали, совершенно не обращая внимания, куда ведёт администратор. Заняв параллельный столик, они продолжили разговор и были так явно увлечены друг другом, что ничего не замечали. — А ещё говорят, что молодёжь невоспитанна и вульгарна! — голос Кичжуна прозвучал чуть выше положенного. — Как можно так одеваться?! Краем глаза он видел, что сумел заинтересовать парочку, но сам продолжал смотреть на Хангёля. На самом деле с нарядом девушки всё было в порядке: блузка с небольшим вырезом, узкая юбка прикрывала колени, просто… Она пришла с Рэхваном. — Что закажем? Я хочу какой-нибудь салат, — проговорила девушка приятным голосом. — Ещё, небось, диетами себя изнуряет! Зато какая линия скул, — парень потянулся за новым бокалом, как его руку накрыла вдруг чужая ладонь. — Думаю, тебе хватит, Кичжуни, — Хангёль раньше никогда так не смотрел на него — словно волк, собирающийся съесть бедную овечку. — Забей на неё, она меня совершенно не интересует. — Что? — сказать, что Кичжун был удивлен — значит ничего не сказать. — Ох ты ж прелесть щекастая, — наглые пальцы мягко ухватили его за щёчки. — Рэхван-щи, вы меня слушаете? Захотелось тут же повернуть голову, чтобы посмотреть, что происходит за соседним столиком, но друг не дал этого сделать, удерживая зрительный контакт. — Мы наверняка уже опаздываем, — Хангёль нежно погладил его по щеке и, подмигнув, потянул за собой. — Романтичный фильм — именно то, что нам сейчас нужно. Кичжун проследовал за ним, совершенно не понимая, что происходит. Он не стал оборачиваться — знал, что не сможет уйти, если посмотрит Рэхвану в глаза. — И что это было? — как только они оказались за пределами кафе, он вырвал руку, ожидая объяснений. — Ревность, — друг даже не остановился. — Не стой столбом, потом ещё спасибо скажешь. Они были очень давно знакомы, но понять его до конца никогда не удавалось. — Да объясни ты нормально! — Какой же ты всё-таки ребёнок, — Хангёль притормозил и потрепал его по волосам, раскладывая всё по полочкам. — Могу тебя поздравить, ты определённо нравишься своему хёну. Он глаз с тебя не спускал, да и на меня не очень приветливо посмотрел, словно я недостоин даже находиться рядом с тобой. Интересно, почему. — Ты выглядишь как хулиган, — автоматически ответил Кичжун, повторяя слова родителей, которым тоже не нравился его друг. — То есть как — смотрел? Зачем? — Как, как! Влюблённо!.. Ладно, заинтересованно и немного грустно. Наверное, расстроился, что ты так быстро нашёл ему замену. — А как же… — Так, всё, хватит, — подняв руку, Хангёль пресёк поток вопросов, которые готовы были вывалиться на него. — Нужно придумать план и заставить его показать, что он чувствует на самом деле. Составленный им план оказался довольно прост. Они обедали вместе там же, где и Рэхван, когда хён приходил к ним в гости, Кичжун звонил другу, и тот заходил словно бы за забытой книгой или ещё какой-то мелочью. Холодная война продолжалась бы ещё чёрт знает сколько, если бы помощь не пришла оттуда, откуда не ждали. — Да вы так до старости лет будете его провоцировать, — к ним подсел Донмён. — Нужно действовать более агрессивно. — И что ты предлагаешь? Тра… Рот Хангёля тут же зажали ладошкой. — Не смей даже думать об этом, — глаза Донмёна метали молнии, но он смягчился, почувствовав лёгкое прикосновение губ. — Кхм, — Кичжун намекнул, что они тут не одни, с одной стороны, их флирт выглядел очень мило, но с другой — вызывал жгучую зависть. — Прости, — парень Хангёля шлёпнул по руке, которая уже двинулась в определённом направлении. — Извращенец, убери руки. Вот, нужно что-то такое. Физический контакт. Через пару дней Рэхван пришёл в гости к отцу с парочкой коллег по работе, и выдался случай воплотить эту безумную задумку в жизнь. — Я дома, — Кичжун прошёл в гостиную. — Мы позанимаемся с другом, надеюсь, не будем мешать. — Здравствуйте. Хангёль почтительно поклонился. Интерес старших к нему быстро пропал, но одна пара глаз продолжала неотрывно следить. Скрыв усмешку, он закинул руку Кичжуну на плечо и развернул его в сторону лестница, а потом его рука, право слово, случайно, соскользнула вниз. — Пойдём, ты обещал сыграть для меня. Напряжение сковало всё тело Кичжуна, лишь благодаря поддержке он мог идти. Он видел взгляд Рэхвана, видел, как исчезла улыбка, когда они зашли. Неужели ему настолько неприятно его видеть? — Фух, показалось, он накинется на меня сейчас, — Хангёль упал на кровать, чувствуя себя как дома. — Что? Ты о ком? — Да Рэхван твой. Он способен взглядом убить. О, гитара. Сыграй, а? Только что-нибудь своё. Всё ещё находясь под впечатлением, Кичжун взял инструмент и начал напевать ту самую песню. — Ты написал её Рэхвану? — раздался вопрос, как только затих последний аккорд. — И как ты понял?.. — Элементарно, Ватсон, — Хангёль внезапно поднялся. — Думаю, нам нужно смочить горло. Особенно тебе. — Но у меня… — Идём, кому говорю. Они спустились вниз, и на Кичжуна обрушился целый шквал комплиментов. — Сонбе, твой сын очень талантливый! — Отличная песня. — А сколько эмоций! — Собственного сочинения? Он даже немного растерялся, пока друг не ткнул его в бок. — Мне ещё многому предстоит научиться. Мне не хватает опыта, чтобы передать нужные эмоции, — эти слова были предназначены одному человеку, но тот был слишком увлечён алкоголем. — Не будем вас отвлекать, мы за водой спустились. Кичжун взял с полок кружки и развернулся, чтобы пойти назад, но был пойман в объятия. Лицо Хангёля оказалось близко-близко. — Что… Чужие губы почти коснулись его уха. — Он наблюдает, — голос друга ещё никогда не звучал так низко и волнующе, словно урчание хищной кошки; щекотно выдохнув, Хангёль потёрся носом о его шею. — Ты приятно пахнешь. Стакан громко ударился о стол, Кичжун дёрнулся в сторону, но сильные руки его не отпустили, и он увидел лишь спину удаляющегося Рэхвана. — Представление окончено, можно возвращаться, — друг снова стал самим собой. — Кстати, ты зачем глаза закрыл?.. Стоило им оказаться в комнате наедине, как Кичжуна охватил иррациональный страх, и он дёргался каждый раз, когда Хангёль двигался с места. — Да не съем я тебя, успокойся. — Бабушка тоже поверила, и её съели. Я теперь вообще сомневаюсь, что хоть чуть-чуть тебя знаю. — Ладно. Поздно уже, мне пора. Пойдём, проводишь своего «парня». Обещаю не распускать руки. Прощание прошло без экспромтов, и Кичжун даже немножечко успокоился. Проводив Хангёля, он намеревался вернуться в свою комнату, но по пути его задержали. — Это был твой друг? — Да, познакомились на футболе. — Красивый, но явно плейбой, — друзья отца рассмеялись. — Наверное, каждый день новая девушка. — Смотри не нахватайся у него! — Вы его не знаете, он очень преданный и заботливый, — Кичжун сжал кулаки, ему не нравилось когда критиковали его друга, — в отличие от других, он не скрывает свои чувства и не прикрывается мёртвой девушкой. — Кичжун! — отец резко поднялся. — И не бежит на свидание сразу же после похорон! Слёзы совсем не облегчали его боль, эмоции требовали выхода, и он не мог остановиться, вполне понимая, что выдаст себя, что он явно всё преувеличивает, и даже присутствие отца не могло его успокоить. — Других, которые обещают вернуться, но лишь нагло врут! Врут во всём! — Кичжун! Он зажмурился, понимая, что сейчас последует заслуженный удар. — Хён! Голос Рэхвана, раздавшийся совсем рядом, заставил его вздрогнуть. Кичжун осторожно приоткрыл глаза, сквозь ресницы наблюдая и не веря. Рэхван преградил отцу путь и удерживал его руку, останавливая удар.